Ad Interim

Блисс была не просто на нервах, не просто взвинченной - Блисс хотелось разложить всю копию Палаццо де Кристал по кусочкам, собрать их обратно, и снова разобрать. С самого утра она только и делала, что бегала по Мадриду: разбиралась с расстановкой цветов и гирлянд, докупала недостающие украшения, сортировала ответные весточки, попутно отбивалась от матери, которой во что бы то ни стало нужно было заняться примеркой платьев, от отца, который волновался и попеременно спрашивал, не нужна ли помощь. Блисс была нужна не помощь - ей нужен был человек, который мог бы подготовить весь бал вместо неё. А если такого человека не было, значит, она всё сделает сама, от начала и до конца. К восьми часам вечера Блисс решила полностью забыть о правилах приличия - она легла на пол Палаццо де Кристал и раздавала указания, просто размахивая руками в нужном направлении. Ответа из Гарварда она всё ещё не получила, и всё, что ей оставалось - исключительно надеяться на худшее. Конечно, её не приняли, да и зачем? Этот год преподнёс Гарварду по-настоящему талантливых студентов. А она, её картины... тот человек, который был на картинах. Кем он был? Блисс знала, что он не Барбара, не Шварц, не Фауст. Может быть, он был Райаном Смитом. Но когда Блисс смотрела на него, вспоминался почему-то не дождь. Дерево. Огромное дерево, что упиралось в небо, вечно цветущее хвойными иголками. Блисс не знала, что могли означать эти ассоциации, Блисс не знала, почему, когда она думала об этом дереве, проносилось что-то, связанное с красным, связанное с ветром. Связанное с чем-то очень смешным. Почему-то Блисс казалось, что когда она поймёт - то будет очень долго смеяться. Рубины. Блисс знала, что ей нужно подумать о рубинах, разобраться - ей казалось, что вот-вот, и она поймёт, что к чему. Блисс решила вернуться к ним потом - сначала нужно было разобраться с деревом, с подсказкой Айвори. Стекло. Минерал. Мрамор. Бумага. Дерево. Блисс не знала, как она сможет найти недостающее воспоминание - на всё остальное она натыкалась совершенно случайно. Или... Блисс снова припомнила написанное Айвори. Стекло. Минерал. Мрамор. Бумага. Дерево. Блисс нашла каждый из предметов, который возвращал утерянное, именно в таком порядке. Стекло привело её к минералу, минерал - к мрамору, мрамор - к бумаге, значит, бумага должна привести её к дереву. Блисс хотелось что-нибудь сделать с этой Айвори, что-нибудь по-настоящему ужасное. «Бомбарда Максима». Всё разлетелось на кусочки. Последняя часть - в Хогвартсе. Пол подвала покрылся трещиной. Покрылся трещиной. Блисс вскочила с пола и застонала сквозь зубы. Дура. Какая же она дура. Нужно было применить Бомбарду и на пол. Возможно, дерево было там. Блисс была почти уверена, что дерево было именно там. Последняя часть - в Хогвартсе. Последняя часть чего? Что хотела от неё Айвори? Блисс как никогда хотела вернуться в Хогвартс. «Сядь. Подумай. И примени магию, что расколет тебя на кусочки. Найди эту магию. Создай её. С вероятностью сто процентов - это случится. Уже случилось». Блисс вздрогнула. Что это было - воспоминание? Послание от Айвори, которое стало понятным лишь сейчас? Сесть и применить магию, которая расколет её на кусочки. Айвори что-то хотела сказать, что-то явное, но говорила загадками. Зачем ей это было нужно? Она боялась, что её подсказки могут всплыть раньше, чем их найдёт Блисс? Боялась, что они попадут в руки другого человека? И Блисс снова подумала о Гермионе. Если была хоть одна крохотная вероятность, что эта магия была подвластна волшебному миру, то Гермиона точно о ней знала. Только вот нужно было спросить её так, чтобы не было ненужных вопросов и лишнего волнения. Над этим стоило подумать. - Блисс. Блисс приоткрыла глаз, рассматривая мать, возвышающуюся над ней. Кажется, в своих попытках понять, Блисс провалилась в дрему, при этом оставаясь на грани яви. На грани яви, проваливаясь в дрёму. Блисс цепко ухватила эту мысль, пытаясь понять, во что именно она хочет её преобразовать. - Блисс, встань с пола и веди себя так, как подобает леди, - строго сказала Розалинда. - Сегодня твой самый важный день. - Этот бал продлится около семи часов, а потом о нём все забудут, - сказала Блисс, вставая с пола. - Ну, как тебе? Розалинда внимательно оглядела полностью стеклянное помещение, украшенное всевозможными композициями цветов, светящихся прозрачных гирлянд, искусственных птиц и бабочек. - Что ты придумала для гостей, которые будут аппарировать? - только и спросила Розалинда. Блисс молча указала на противоположную стену. За её стеклом располагалась просторная беседка, полностью увитая плющом и украшенная светящимися фиалками. Таким образом, гостям будет видно, куда ступать, но при этом те, кто не знает о мире магии, не сможет их разглядеть. - Где официанты? - На кухне, - вздохнула Блисс. - Ждут своей участи и готовы выступить ровно в два часа ночи. - Что с музыкой? - В основном, обычная классика, которая будет идти фоном. Но на главный танец будет кое-что особенное. Розалинда выразительно подняла брови. - Не скажу. Но песня красивая. - Надеюсь, это будет не Мэрилин Мэнсон, - пробормотала Розалинда. - Что будешь делать с теми гостями, которые захотят отдохнуть? - На улице множество посадочных мест, - ответила Блисс. - Им стоит только выйти и выбрать то, что больше по вкусу. За ручку водить их не буду, сами разберутся. - Речь. - У меня заготовлена прекрасная речь, где я рассказываю о том, как рада провести этот бал, как рада тому, что мне исполнилось семнадцать и какая честь видеть каждого присутствующего в этом зале, - равнодушно ответила Блисс. - Мы с Гермионой репетировали её все эти дни, так что осечек быть не должно. - Да. С Гермионой Грейнджер, - задумчиво произнесла Розалинда. - Кем работают её родители, дантистами? - Мама, пожалуйста, - поморщилась Блисс. - У тебя множество недостатков, но одно я знаю точно - тебе не интересует, есть ли в человеке магические способности или нет. - Ты права, - легко согласилась Розалинда. - Лично меня это действительно не интересует. А вот твоего... - Роза, Блисс, вот вы где, - счастливо вздохнул Филипп, врываясь в зал. - Не хочу торопить, но вам пора заканчивать приготовления и начать собираться. Бал начнется с минуты на минуту. - Скорее уж с часа на час, - не согласилась Блисс. - Но ты прав. Мама, возвращаемся в отель. - Всё же, твоя маггловская подруга очень прехорошенькая, этого не отнять, - сказала Розалинда на пути к номеру. - Пожалуй, мы сможем выгодно подчеркнуть её типаж. - Отлично. Подчеркивай её типаж, сколько душе угодно, - воодушевилась Блисс, искренне надеясь, что Гермиона её поймёт. - А я, тем временем, спокойно выберу платье и... - Блисс, - Розалинда посмотрела на неё с явной насмешкой. - Я уже выбрала тебе платье, согласовала твой макияж и прическу. Неужели ты решила, что я позволю тебе заниматься этим? - Конечно, решила, - слегка растерявшись, ответила Блисс. - Я же руковожу балом. - Это другое, - не согласилась с ней Розалинда, и больше ничего не добавила. *** Малфой стоял перед зеркалом, повязывая бабочку. Ровно через десять минут они с родителями должны были аппарировать на тот самый праздник жизни, который устраивала Блисс. А затем, всего через каких-то несколько часов, он сделает то, что навсегда изменит его жизнь. Но он хотел этого. Розалинда Бромлей была права - Блисс нужен контроль над своей жизнью, нужен тот, кто будет оберегать её от необдуманных поступков. Нужен тот, кто хоть немного даст ей устойчивость в их мире, к которому Блисс, что бы она ни говорила, принадлежала. Он чувствовал долю вины - родители Блисс знали, что случится на балу, знала Нарцисса, Люциус. Но Малфой был почти уверен, что Блисс догадывалась. Её поведение и частые смены разговора говорили об этом. Малфой, в последний раз проверив свой внешний вид, вышел за дверь своей комнаты и спустился по лестнице. Совсем скоро в этот дом войдёт Блисс, и прав у неё здесь будет больше, чем у любого в этой семье. Всё же, как бы сильно Люциус не гневался на некоторые традиции рода Малфоев, их было не отменить. - Ничего не забыл, Драко? - спросил Люциус, когда увидел своего сына. - Нет, - усмехнулся Малфой. - Если, конечно, ты говоришь о фамильных побрякушках. - Не смей так отзываться о фамильных украшениях нашей семьи, - спокойно сказала Нарцисса. - И помни, что совсем скоро эти фамильные украшения окажутся на твоей... возлюбленной. Если ты действительно считаешь их простыми побрякушками - может быть, не стоит преподносить их? Это было завуалированное послание, коих он несчетное количество раз слышал от Пэнси. Остановись. Не делай этого, не разрушай свою жизнь. Но Малфой искренне их не понимал. Кажется, он будет единственным за многие поколения Малфоев, кто действительно не разрушит свою жизнь. По крайней мере - личную. Люциус, посмотрев на часы и взяв Нарциссу за руку, кивнул. В тот же момент они аппарировали. Они не опоздали, но каким-то образом бал Двенадцати Сотен Весны был уже в самом разгаре. То и дело слышались хлопки аппарации, гости заходили в распахнутые двери, но большинство людей уже находились в зале: дамы пестрели своими платьями, их кавалеры оттеняли их своими строгими костюмами, официанты во фраках ловко лавировали между гостями, останавливаясь на мгновение, когда кто-то из гостей тянулся к подносам. Отовсюду слышалась легкая, ненавязчивая музыка; по всем граням хрустальных поверхностей дворца летали бабочки, источая голубоватое сияние. Когда семейство Малфоев подошло к воротам, их озарило несколькими вспышками фотокамер. - Думаю, этот бал займёт первую полосу светской колонки в Ежедневном Пророке, - сказала Нарцисса после того, как рассмотрела украшенный дворец. - Надеюсь, что именно светскую колонку, а не колонку сплетен, - ответил Люциус. - Пока что всё спокойно, но неизвестно, чего можно ожидать от мисс Бромлей. Малфой поморщился. Ему нестерпимо хотелось найти Блисс, которая наконец-то покончила с приготовлениями к этому балу, устроила его. Теперь она должна быть во много раз спокойнее, чем прежде. Хотелось её поздравить. И, возможно, сказать ей обо всём чуть раньше, чем планировалось. Хотелось, чтобы этот момент принадлежал только им. Только вот Блисс видно не было - зато Малфой заметил кое-кого другого. Заметил - и искренне понадеялся, что его родители не увидят того, на кого он смотрел. Конечно же, чуда не произошло. Люциус, несколько минут изумленно разглядывающий Грейнджер, сказал: - Однако, у Блисс Бромлей странные понятия о людях, с которыми можно общаться. - Я знала, что на этот бал приглашают сброд, - грустным голосом сказала Нарцисса. - Но не думала, что всё настолько плачевно. - Скоро вернусь, - коротко бросил Малфой, направляясь в сторону Грейнджер. Когда она увидела его, то сразу же повернула в другую сторону: но Малфой не дал ей возможности убежать - ловко обогнув официанта, он загородил ей путь. - Замуж собралась, Грейнджер? - усмехнулся Малфой, рассматривая её платье. Приталенное, уходящее в пол, расшитое бисером и состоявшее из кружевной ткани, платье действительно могло бы подойти человеку, который решил отпраздновать скромную свадьбу. Грейнджер неприязненно на него посмотрела и немного отвернулась - Малфой заметил, что большая часть спины у платья была открытой. - Ответишь на вопрос или так и будешь предпринимать нелепые попытки сбежать? - скучающе поинтересовался Малфой. - На вопрос о том, собралась ли я замуж? - подняв бровь, спросила она. - Нет, и ты знаешь об этом прекрасно. Всё? Я могу идти? - Конечно, сразу после того, как укажешь направление к моей девушке. - Я безумно хочу указать тебе другое направление, - внезапно сказала Грейнджер. - С самого первого курса хочу. Но сейчас, Мерлин помоги мне, я не верю, что говорю это, но... не делай этого, Малфой. Остановись. Не разрушай то, что у вас есть. - Грейнджер, ты совсем ума лишилась? Я не понимаю, о чём ты. - Нет, ты прекрасно понимаешь, - отчеканила она. - Ты знаешь, о чём я говорю. Знаешь, в чем я уверена? Что тебе все это твердят - остановись, прекрати, не рушь свою жизнь. Но они не знают, что не это разрушит твою жизнь. - Выходит, ты знаешь, что её разрушит, - спокойно кивнул Малфой. - Говори, я внимательно слушаю. - Её реакция, - Грейнджер тяжело вздохнула и покачала головой. - Малфой, ты должен понимать, что она не согласится. Она будет чувствовать себя преданной и сломанной от твоего поступка. Проклятье, Малфой! Она твоя девушка, так почему я замечаю очевидные вещи, а ты - нет? - Какие очевидные вещи? Ты несёшь такую чушь, Грейнджер. Грейнджер замолчала, после чего цокнула языком и посмотрела прямо ему в глаза. - Сегодня... я не знаю, что со мной произошло сегодня, но я хотела сделать так, как было бы лучше для тебя. Я была на твоей стороне. Я очень, очень сильно хотела тебе помочь. Надеюсь, до твоей твердолобой головы дойдёт хоть немного того, что я тебе сказала. Блисс скоро спустится. Удачно провести вечер. В этот раз Грейнджер удалось скользнуть - мелькнула её открытая спина, после чего она затерялась в толпе гостей. «Я была на твоей стороне». Малфой только усмехнулся, пытаясь отогнать странное, дребезжащее на краю сознания чувство. Чувство, будто грязнокровка была права. Чувство, будто ему немедленно стоило найти Блисс и поговорить с ней до того, как всё произойдёт. Он хотел отыскать Блисс до того, как Розалинда Бромлей во всеуслышание объявит о радостной новости. Малфой не понимал, что это за чувство. Такое бывало, когда он лично разговаривал с Тёмным Лордом. Но это было нелепо. Лорда на этом балу точно не было. Нужно было просто отыскать Блисс. Когда он её найдёт, всё сразу прояснится. Следующие полчаса он натыкался на всех, на кого только можно было наткнуться: на Пэнси и Асторию, на Дафну и Блейза, на МакЛаггена, несколько раз на Абель, Киллиана Маррея, Кэтрин Маррей, Рафферти, который выглядел неожиданно бодрым - настолько бодрым, насколько это вообще возможно для Рафферти. Когда Малфой решил снова найти Грейнджер, или подняться на другие этажи и поискать Блисс, в зале воцарилась тишина. Смех, громкие разговоры, приглушенные шепотки - всё исчезло. Малфой посмотрел на двери входа, ожидая увидеть виновницу торжества. Но это оказалась не она. В дверях стояла молодая женщина, и, Малфой признал себе это, от её красоты вполне могло захватить дух. Легким движением она сняла свой меховой жилет, и на миг Малфой едва не захотел позвать охрану - подумал, что женщина без одежды. Через секунду он понял, что на ней было надето шелковое платье телесного цвета, полностью открывающее плечи. Её волосы, короткие, белоснежные, были уложены простыми волнами, полностью открывая лицо. Она не прошла - продефилировала прямо в центр зала, с легкой насмешкой, пренебрежением осмотрела всех присутствующих, после чего широко улыбнулась. Малфой почувствовал, как сердце пропустило удар. Эта улыбка была слишком хорошо ему знакома. Снова послышались шепотки - встревоженные, местами разозленные, словно кто-то потревожил пчелиный рой. Малфой повернул голову, услышав прерывистый вздох - и увидел Розалинду Бромлей, бледную, со стиснутой челюстью и поджатыми губами. - Предательница крови. - Как она смеет появляться здесь, после всего? - Вы читали ту газету... - Она лишила моего близкого друга всего состояния! Люди говорили всё громче, голоса всё нарастали и в тот момент, когда казалось, что ещё немного - и все набросятся на эту женщину, она подняла руку. Молчание вернулось так же неожиданно, как и началось. - Я несказанно рада тому, что вы так рады меня видеть, - улыбаясь всем и каждому, сказала женщина. - Осознание того, что меня любят на... два мира, невыразимо греет мою душу. Но сейчас речь не обо мне. И, уж тем более, не о ваших обидах и претензиях. Я просто хочу увидеть свою племянницу. Уже идёт пятый год с нашей последней встречи, и я чувствую, что это необходимо исправить. - Вивьен, - Розалинда вышла вперёд, встав напротив своей сестры. - Насколько я помню, я писала о том, как именно ты должна появиться на этом балу. - Насколько я помню, моя племянница - совершеннолетняя, и общаться со мной ей теперь никто не запретит, - ответила Вивьен. - А с учетом того, как она прекрасно умеет прятаться, мне нужно было создать суматоху и привлечь её внимание. Филипп! - Виви, - сказал Филипп Бромлей. Сказал немного нервно: по нему было заметно, что он рад встрече, но при этом не хочет доставлять неудобства своей жене. - Кажется, Блисс по-прежнему не хочет здесь появляться, - вздохнула Вивьен, критично осматривая каждого из гостей. - Неудивительно. Обстановка - потрясающая, но начинка оставляет желать лучшего. Но прежде, чем до каждого из гостей дошли слова Вивьен, прежде чем они снова превратились в рой разъярённых пчел, по всему залу пронесся самый настоящий крик, преисполненный радости: - Виви! Блисс стояла в дверях зала, и весь её вид выражал всё лучшее, искреннее, счастливое, когда она смотрела на свою тётю. Малфой смотрел исключительно на неё. Он никогда не видел, чтобы Блисс надевала на себя такие светлые цвета. Небесно-голубое платье, с пышной летящей юбкой, состоявшей из какой-то невесомой ткани, искрилось в свете ламп и казалось таким же хрустальным, как и весь дворец. Когда Блисс побежала к Вивьен, Малфой успел заметить множество бабочек на лифе этого платья и хрустальные бусины в волосах Блисс. Ему казалось, что Блисс парила в воздухе - хотя, конечно, то была лишь видимость от множества слоев юбки. Когда Блисс обняла свою тётю, - крепко, едва не повиснув у неё на шее, - Малфой заметил, какой неправдоподобно узкой казалась её талия. Блисс и так была хрупкой, но страшно было представить, как изощрилась Розалинда, чтобы добиться такого эффекта. - Виви, Виви, Виви, - Блисс повторяла это, как заведённая, всё сильнее сжимая свою тётю в объятиях. - Ты - лучшее, что случилось на этом балу! Я думала, что ты не придешь, ведь ты не ответила на приглашение. - Блисс, - на мгновение Малфою показалось, что на глазах у Вивьен, насмешливой, горделивой Вивьен, набежали слезы. - Какая же ты красивая. Настоящая принцесса. - Принцесса голубых кровей, - засмеялась Блисс. - Кровь под цвет платья. Или платье под цвет крови? Блисс говорила странные вещи - и все заметили это. Отовсюду послышались приглушенные шепотки, стали появляться взгляды, полные презрения и тщательно скрываемой ненависти. «Девочка, похоже, пошла в свою тётю». «Откуда в ней это? Насколько я помню, смешение с магглами в их роде не наблюдалось». «Она плохо закончит. Пойдёт по дурной дорожке». «Безумие у неё в крови». Малфой вздрогнул, озираясь по сторонам. Кто мог сказать последнюю фразу? Ему казалось, что это было произнесено так громко, что услышали все присутствующие. Его опасения подтвердились - Блисс стояла, широко раскрыв глаза, внимательно вглядываясь в толпу гостей. Но через секунду она снова повернулась к Вивьен - наверняка подумала, что ей показалось. Но ей не показалось, и теперь Малфой понимал это. Наверное, стоило сказать. Нужно было подумать над этим. - Виви, а ты... - Блисс дотронулась до её волос. - Всё такая же кинематографичная. Как же я скучала по тебе. - А я скучала по тебе и твоим словам, - ответила Вивьен. - Думаю, нам нужно о многом поговорить. Выйдем в сад. Филипп, ты с нами? Филипп Бромлей несколько секунд смотрел на Вивьен, свою дочь, жену. После чего улыбнулся - и кивнул. - Конечно, я с вами. Роза, ты к нам присоединишься? - Воздержусь, - спокойно ответила Розалинда. - Кому-то нужно следить за балом и комфортом гостей. - А ты ничуть не изменилась, - печально вздохнула Вивьен. - Семья - на выход. Нам о многом нужно поговорить. И Вивьен, покачивая бедрами на грани какой-то непристойности, взяла Блисс за руку и вышла за дверь Палаццо де Кристал. Малфой дождался, пока всё придёт в норму. Дождался, пока гости придут в себя, снова начнут переговариваться, постепенно, снова повышая голоса, смеясь и разговаривая, дождался, когда обстановка станет такой же, какой была до прихода Вивьен. В тот момент, когда он захотел выйти вслед за ними, к нему подошла Розалинда. - Полагаю, пора, - сказала она. - Прошу вас, мистер Малфой, поднимитесь наверх и ждите меня в комнате. Ваши родители скоро к вам подойдут. Первая дверь налево - не ошибётесь. - Миссис Бромлей, - начал Малфой, но был сразу же перебит: - Мистер Малфой, всё, что я буду делать дальше - пытаться восстановить погубленную репутацию моей дочери. Всё плачевно, я с вами согласна. Но не настолько, как вы думаете. Сегодня у вас есть шанс спасти её. Не для обычного мира, в его высшем обществе для Блисс всё кончено навсегда. Но в мире магии у неё по-прежнему есть шанс вписаться. Пройдите наверх. Малфой кивнул Розалинде. Он был с ней согласен. И всё, что он сделает сегодня, будет тем, что он так хотел - спасти Блисс. *** После всего: нервных приготовлений к балу, платья, в корсет которого затягивали Блисс добрых двадцать минут, после всех странных слов и неодобрительных взглядов на грани ненависти, после «безумие у неё в крови» (Кто мог сказать такое? Кто-то из зала? Кто-то из её головы?) Блисс казалось, что происходящее сейчас - прекрасный сон. Виви, прекрасная Виви, словно сошедшая с экрана фильмов двадцатых годов, сейчас стояла перед ней в одном из своих провокационных нарядов, попеременно касалась её, крепко обнимала. И рассказывала, рассказывала и рассказывала о своей жизни, о том, сколько дел выиграла, какие из них попали в газеты, а какие наоборот, остались тайной за семью печатями. А Блисс только и могла, что смотреть на Виви, свою Виви, главную головную боль своей матери, на Виви, которая, как только Блисс исполнилось девять, начала аппарировать с ней по разным городам, разным странам. Не смотря на домыслы Филиппа и Розалинды, Виви была первой, кто сводил Блисс в Диснейленд, посетил с ней первый раз кинотеатр, кто покупал ей редкие шоколадки и разрешал играться со своей косметикой. Розалинда смотрела на них с презрением - кривила губы, говорила, что Виви портит Блисс, что отсутствие дисциплины ничем хорошим не кончится. - Нас воспитывали одинаково, и дисциплина была такой же, - всякий раз говорила Виви. - И что теперь, Роза? Будешь лишать ребёнка мелких радостей и нормального детства, как это делали с нами наши родители? В один из таких разговоров Розалинда сказала то, что навсегда разбило и без того хрупкие отношения двух сестёр: - Лучше бы тебя стали лишать детства ещё раньше. Может быть, стала бы чуть более нормальной, чем являешься сейчас. Виви нельзя было назвать темпераментной - но тогда она вышла из себя. Вскочила с дивана, подлетела к Розалинде и ударила её с размаху, наотмашь. После чего взяла Блисс за руку и аппарировала. Блисс было двенадцать, Блисс оказалась в Вегасе. Фактически, вряд ли то, что сделала Виви, можно назвать обыкновенной забывчивостью - она оставила Блисс в номере, с телефоном и швейцаром, который стучался в номер каждые пять минут. Позже Виви говорила, что помнила лишь то, что Блисс была в безопасности. А всё остальное она забыла - решила углубиться в очередное дело, и полностью в нём погрязла. Всё закончилось хорошо, Филипп даже смеялся. Но Розалинда просто так этого не оставила - она наложила на Виви заклинание, которое запрещало той контактировать с Блисс до её совершеннолетия. Была бы у Розалинды возможность, то, - Блисс была уверена в этом, - заклинание продержалось бы всю жизнь. - Всё ещё не верю, что мы наконец-то встретились, - сказала Виви, быстро печатая что-то в телефоне. - Прошу прощения, моя личная жизнь пытается узнать, не умерла ли я за те десять минут, что мы не разговаривали. - Передай своей личной жизни, что на этом балу смертей не планируется, - засмеялся Филипп. - Надеюсь, у вас всё хорошо? - Мы вместе двенадцать лет и младше на пять лет в нашей паре определённо не я, - притворно грустно вздохнула Виви. - Даже если бы этот человек захотел от меня убежать, шансов всё равно нет. О! Блисс, Сэм передаёт тебе привет и поздравляет с прошедшим днём рождения. - Напиши, что мне очень приятно, - улыбнулась Блисс. - Двенадцать лет, - повторил Филипп. - Всё ещё не могу поверить, в основном потому, что дело касается тебя, Вив. - Папа, прошу, прекрати, - устало ответила Блисс. - Уверена, если ты подсчитаешь, сколько лет ты живешь с мамой, то уже ни во что и никогда не поверишь, настолько сильно испортится твоя психика. - Блисс, этот человек живёт с моей сестрой. Добровольно, - содрогнувшись, сказала Виви. - Чего у него определенно нет, так это психики. - Надеюсь, Роза этого не услышит, - нервно сказал Филипп, оглядываясь. - Роза - прекрасный человек, но что ей необходимо, так услышать именно эти слова, - не согласилась Виви. - Да брось, Вив, - засмеялся Филипп. - Подумаешь, иногда у неё появляется желание поработить мир, кто с этим не сталкивался? - Моей матери плевать на мир, и ты прекрасно знаешь об этом, - вздохнула Блисс. - Но с чем она никогда не смириться - так это с тем, что не может контролировать тех людей, контроль над жизнями которых якобы ей необходим. Виви, Филипп и Блисс замолчали на мгновение. Мимо них стайкой пролетели голубые бабочки, освещая их, делая более видимыми для других - Блисс услышала, увидела, почувствовала вспышки фотокамер и взгляды сквозь стекло Палаццо де Кристал. - Смотрите, мы обсудили мою личную жизнь, твою, Филипп, тоже, - Виви хитро посмотрела на Блисс, приподняв брови. - Кажется, теперь пришла твоя очередь, племянница. - Да, я кое с кем встречаюсь, - не стала отпираться Блисс. - И сколько длится ваша милая влюбленность? - Полгода. Восемь месяцев, - пожала плечами Блисс. - Тут с какой стороны посмотреть. - Полгода, - Виви произнесла это с таким шоком, что Блисс, да и Филипп, не удержались - тихо засмеялись. - Блисс, ещё немного и я подумаю, что ты пойдёшь по стопам своей матери. То есть... нет, конечно же, я совсем не против. Но полгода! В школьные годы. Где мои школьные годы... - Виви, пожалуйста, я не хочу слушать истории о твоих школьных годах, - взмолилась Блисс. - Я всё помню - было весело, страшно, непонятно и раз в неделю ты оказывалась в Детройте, совершенно не понимая, как там очутилась. - Школьные годы, - счастливо зажмурившись, повторила Виви. - С каким бы удовольствием я в них вернулась. Но раз мои школьные годы прошли, а моя племянница находится в серьёзных отношениях... - Пожалуйста, не употребляй это страшное слово! - Но я ничего не говорила про аппарацию, - хитро прищурившись, ответила Виви. - Ты поняла, что я говорила о серьёзности! Блисс посмотрела за стекло Палаццо де Кристал - и всё то, что она воспринимала серьёзно, обрушилось на неё с новой силой. Блисс увидела Симона Клоделя. Ей нужно было с ним поговорить. - Я оставлю вас, хорошо, - рассеяно сказала Блисс, стараясь не потерять Симона из поля зрения. - Виви, прошу, веди себя прилично. - А вот теперь ты употребляешь страшные слова, - грустно вздохнула Виви. - Но я тебя послушаю. Блисс вернулась в Палаццо де Кристал. Симона не пришлось долго искать - он отошёл чуть дальше от того места, где Блисс видела его в последний раз. Она осторожно ткнула Симона в плечо, а когда он обернулся и посмотрел на неё, то сделал несколько шагов назад. - Блисс Бромлей, - он усмехнулся с какой-то злобой. - По-прежнему прекрасна в своём безумии. Ведь больше у тебя ничего и нет. - Я не понимаю, о чём ты, - честно сказала Блисс. - Но мне очень бы хотелось понять. Не против подняться на балкон? Симон стоял, как вкопанный, напряженно обдумывая что-то, после чего кивнул. Блисс показалось, что сделал он это неуверенно. Когда они оказались на балконе, а звуки музыки и разговоры людей стали лишь отдаленным шумом, Блисс спросила: - Что ты написал Пэнси в своём письме? - Пэнси Паркинсон, - мечтательно сказал Симон. - Милая Пэнси... - Мне не интересны твои любовные переживания, - сразу сказала Блисс. - Я не читала письмо, потому что знала, что ты можешь появиться на балу. И я хочу услышать всё от тебя. Что ты написал такого Пэнси, с которой у нас были неплохие отношения, что она так на меня взъелась? - Правду, - просто ответил Симон. - Исключительно правду. В твоём случае даже не пришлось приукрашивать. Блисс зажмурилась, пытаясь успокоиться, пытаясь отвлечься, не накинуться на Симона, не превратить его лицо в кровавую мешанину из глаз и ошметков кожи. Эти люди, постоянно твердившие, - мы говорим правду, ты и сама знаешь, ты прекрасно всё знаешь сама, ты знаешь, кто ты есть на самом деле, - эти люди её убивали. Ты идёшь по скользкой дорожке, Блисс Бромлей. Откуда в тебе это, Блисс Бромлей. Безумие в твоей крови. Безумие в крови - кто сказал это? Кто-то из зала? Она сама? - Вот, ты снова начинаешь делать это, - хмыкнул Симон. - Что я начинаю делать? - стараясь сохраняться спокойный тон, спросила Блисс. - Вращать глазами и метаться. Всё время только это ты и делала - вращала глазами, вопила и слетала с катушек. А потом падала в обмороки, - Симон странно на неё посмотрел. - Но себя ты хорошо защищала. Когда тебя сильно доставали - никакими методами не брезговала. Кстати, моя рука всё ещё не зажила. Если ты вдруг захотела бы поинтересоваться. - Правая или левая? Рука - какая? - Правая, - мгновение спустя ответил Симон. Блисс схватила его за руку, так сильно, как только могла - и задрала пиджак и рукав белой рубашки. Блисс почувствовала, что её вот-вот стошнит. Это и на руку было мало похоже - казалось, ожог был совсем недавний, всё ещё свежий. Сквозь розоватое, тонкое, просвечивающее мясо можно было разглядеть переплетения вен. Увидеть очертания костей. - Почему я это сделала? - Ты меня спрашиваешь, Бромлей? - поперхнулся Симон. - Откуда я знаю, как ты это сделала. - Я не спрашивала, как я это сделала, - Блисс чувствовала, как начала дрожать верхняя губа. - Я спрашивала, почему я это с тобой сделала. Симон молчал, непонимающе смотря на Блисс - и это стало для неё последней каплей. Она размахнулась и ударила его по щеке. Его голова неловко дернулась. Симон едва не повалился через перила. Блисс зафиксировала его - так, чтобы только слегка толкнуть - и навсегда решить его судьбу. - Почему я это с тобой сделала? - повторила Блисс. - Двинутая, - одними губами прошептал Симон. - Ты двинутая... - Не надо сейчас выражаться, - мягко сказала Блисс. - Отвечай на вопрос. Почему я сделала это с тобой. - Я, - Симон что-то заговорил одними губами, зашептал. - Я не помню. Я что-то говорил, а ты... клянусь, Бромлей, я не помню! - Так вспоминай, - Блисс пожала плечами. - Найди отправную точку, пытайся за что-то зацепиться, визуализируй в объеме. Ну же, Симон, я так сильно тебя покалечила. Ты при всём желании не мог забыть первопричину. - Но я забыл! - воскликнул Симон, пытаясь вырваться. Его корпус всё больше оказывался за пределами перил балкона, и в какой-то момент он перестал брыкаться. - Клянусь тебе, я не помню. Отпусти меня, ну же! - Симон, ты действительно не понимаешь? - Блисс искренне удивилась. - Я отпущу тебя только через этот балкон, если ты не вспомнишь, почему я это сделала с тобой. - Ты просто схватила меня за руку и... Блисс грустно вздохнула. - Меня по-прежнему не интересует, как я это сделала. Сама разберусь. Почему. Симон, почему? Что ты говорил? Что я говорила? Мы поссорились? Нет? Да? Из-за чего мы поссорились? Из-за наших взглядов на этот мир? В спорах о том, кто лучше в астрологии? Из-за чего-то более серьёзного? Глаза Симона подёрнулись странной дымкой. На миг его тело расслабилось, а после снова окаменело. - Значит, из-за чего-то серьёзного, - заключила Блисс. - Что это было? Симон, что мы обсуждали? Что-то опасное? Что-то... что именно? Я не могу понять, так помоги мне ты. - Замолчи, - прошептал Симон, зажмурив глаза. - Заткнись. Замолчи. Я ничего не помню. Я ничего не помню. - Этот разговор повторяется по одному кругу, или по двум кругам, или по девяти, - пробормотала Блисс: Симон попытался вырваться, и ей ничего не оставалось, как пережать ему сонную артерию - слегка, для запугивания. - Мне нужно знать, из-за чего я сделала это с тобой. Что именно мы обсуждали? - Рубины. Мы обсуждали рубины. - Я прожгла тебе руку из-за драгоценных камней? - Блисс едва подавила неуместный порыв рассмеяться. - Нет, там что-то серьёзнее. Говори, Симон, говори. Рубины, что с ними? Симон открывал и закрывал рот - Симон был похож на дохлую рыбину, как та старуха из Ватикана. Блисс хотелось взять его за челюсть и начать открывать рот, пока он полностью не сломается. Блисс хотелось запихать ему в рот все стекло этого места - всё, что угодно, лишь бы он продолжал говорить. - Солнечные рубины. Мы обсуждали солнечные рубины. Или солнце и рубины. Я не помню. Больше ничего не помню. У Блисс было несколько выходов из этой ситуации: отпустить Симона (она этого не хотела). У Блисс было несколько выходов из этой ситуации: продолжать давить на него дальше (это ни к чему бы не привело). У Блисс было несколько выходов из этой ситуации: напугать его, сделать вид, что она его отпускает, и схватить в самый последний момент (Блисс всё ещё помнила о своей координации). У Блисс было несколько выходов из этой ситуации и желание убить одного человека. И это желание, это первобытное желание, которое жило в ней на протяжении того самого момента, когда она думала о факте лишения жизни другого человека - это желание затмевало всё. Если все книги не врали, - если курильщики, алкоголики, наркоманы действительно испытывали всё это во время ломки, - бешеное сердцебиение, ощущение, будто тебе чего-то не хватает, приступы паники, приступы паранойи, рассеянное внимание, боль в костях, боль в голове, боль во всём, - то она была каждым из них. Только её доза никотина, алкоголя или наркотика заключилась в лишении жизни. Не всех - только одного человека. Последняя мысль её и отрезвила - она затащила Симона на балкон, отбросив его от себя. Чем именно являлись рубины? Кодом? Зашифрованным посланием? Отправной точкой от чего-то? Почему мысли о них едва не выворачивали душу наизнанку? Почему мешали думать о том, что было действительно важным? Было действительно важным - что? Блисс машинально облизнулась и поморщилась: железо и соль. Кажется, она сама не заметила, как прокусила губу. Нужно было перестать думать о произошедшем. Нужно было постараться переключиться. Блисс не читала письмо Симона. Но что-то... что-то странное произошло между Блисс и Пэнси. Об этом тоже не стоило думать. Стоило вернуться к гостям. Блисс опустила взгляд на корсет своего платья, хотела его расправить: она заметила несколько красноватых подтеков на голубой ткани. - Блисс, птичка, вот ты где! - воскликнул Филипп. - Ты не могла мы пройти в соседнюю комнату? Там настоящее собрание, и мне уже страшно, что они собрались обсуждать. Не волнуйся - я на твоей стороне и готов тебя защитить! Филипп подошёл к Блисс, посмотрел в её лицо - и удивленно вздрогнул. - Блисс, ну как же ты так, - он достал и кармана белоснежный носовой платок и протянул его. Блисс осторожно его взяла. - Опять сильно задумалась? Птичка, да у тебя глаза на мокром месте! Не переживай, уверен, твоя мама знает заклинания, которые полностью сотрут эти недоразумения. Блисс ничего не ответила на это - она просто подошла к отцу и обняла его так крепко, как только могла. - Папа, я очень тебя люблю, - судорожно зашептала Блисс. - Очень, очень, правда. Я не знаю, говорила ли я это тебе раньше, но сейчас решила сказать. И, чтобы не случилось, я всегда буду рядом, я обещаю. Ты меня никогда не потеряешь. - Родная моя, в чём дело? - голос Филиппа казался растерянным. - Я тоже очень тебя люблю. Да и что за глупости по поводу того, что я могу тебя потерять? Ты моя дочь! Я не потеряю тебя никогда в жизни. О том случае в торговом центре, парке, другом торговом центре и улицах этого мира мы благополучно забудем. Блисс засмеялась, отпуская отца. И вот так всегда - после очередной встряски, значений которой она не могла понять, хотелось признаваться в любви, или делать что-то, что радует других. - Пойдём узнаем, что от нас хотела мама. Когда Блисс зашла в комнату - просторную, полностью прозрачную, со светлыми кожаными диванами, - её ноги едва не подкосились. К счастью, диван оказался совсем рядом. Но просидела она на нём не больше секунды - она сразу же вскочила и, не обращая внимания на людей вокруг, подошла к Малфою. Блисс больше не хотела скрывать от него ничего. Блисс решила рассказать всё - о том, что с ней происходило, о письме, о словах Симона, о картинах. Блисс хотела рассказать, что хотела убить: не всех - только одного человека. Блисс уже представляла этот разговор - возможно, где-то не здесь, не на балу. В Барселоне, как они хотели. Можно было поговорить там, близ поющих фонтанов и Готического квартала. Так и нужно поступить. Прямо сейчас - немедленно. - Мама, прошу, быстрее, - нетерпеливо сказала Блисс. - Нам с Малфоем нужно поговорить. - Дорогая, не стоит тебе спешить. Уверена, совсем скоро вы с мистером Малфоем будете говорить очень долго. Блисс вздрогнула ещё при первом слове, а все остальные слова и вовсе вызвали у неё полное отторжение и усталость. Что опять задумала её мать? - И всё же - быстрее. Зачем ты собрала здесь столько народу? - Не так уж и много народу я собрала, - Розалинда чуть склонила голову. - Здесь исключительно члены семьи. Блисс переглянулась с отцом, но тот растерянно пожал плечами. Он был в таком же непонимании, как и сама Блисс. Блисс же, внимательно посмотрев на Нарциссу и Люциуса, сказала: - Мне кажется, вам стоит уйти. Совершенно очевидно, что никто из вас не является Виви. Моя мать, должно быть, сильно переутомилась и схватила первых людей, у которых были белые волосы - ну, вдруг повезёт, и кто-то из них окажется Виви. - Блисс. Она посмотрела на Малфоя. Тот смотрел на неё мягко, и во взгляде его было что-то такое, чего Блисс не могла понять. - Блисс, это собрание в честь нашей помолвки. Если бы здесь были часы, - те, что с кукушкой, - в этот момент они должны были бы пробить полночь. Как только кукушка бы замолчала, свет бы выключился, после снова загорелся и на полу лежал бы один человек в луже крови. Старая английская забава, «Убийство за праздничным столом». Разумеется, за этим столом должно быть несколько женатых пар, помолвленная пара, тайные любовники, дворецкий. Блисс выстраивала всё в своей голове - праздничный стол, пары, мертвого человека, дворецкого. Их всех сметало поездом, который набатом стучал в голове. Блисс пыталась контролировать поезд, пыталась сделать так, чтобы он сметал не всех - только одного человека. Блисс попыталась визуализировать; не конкретную ситуацию - свой собственный разум. Если бы поезд существовал - как бы он выглядел? Как дворец. Каждый его вагон был бы размером с Палаццо де Кристал, той же формы, с теми же башнями и блоками из стекла. Всего пять вагонов - в каждом из них что-то своё. Вагон первый - Психиатрическая лечебница Копенгагена: стекло. Вагон второй - Дом в Болгарии: минерал. Вагон третий - площадь Святого Петра: барельеф Ватикана. Вагон четвертый - забытые мосты Рима: письмо. Вагон пятый - дерево, место действия - неизвестно где, предположительно - в трещине, в Хогвартсе, под Хогвартсом. Кабина машиниста - она. Предположительно: она, ведь это - её поезд, и она должна сидеть за его управлением. Предположительно - Блисс Бромлей. Предположительно - не все: только один человек. Предположительно. - Блисс, - всё тем же мягким голосом сказал Малфой. - Мы поговорим об этом? Блисс не хотела говорить. Не хотела играть в эти игры, не хотела искать дворецкого. Блисс хотела снять с себя платье и отдохнуть. - Что? - переспросила Блисс, рассматривая красные подтеки на своём платье. - Нет. Почему я должна говорить о какой-то помолвке? - О нашей помолвке, - повторил Малфой. - О нашей? Но почему я о ней ничего не знаю? Блисс знала, что скоро начнется песня, под которую гости станцуют единственный медленный танец. Блисс хотела успеть к началу этой песни, и ей нужно было торопиться. - Дорогая, тебе стоит снова присесть, - сказала Розалинда, мягко беря Блисс за плечи и усаживая её на диван. - Я хочу тебе кое-что объяснить. - Хорошо, - Блисс послушно кивнула и, кажется, немало удивила этим свою мать. - Объясняй. - А я, пожалуй, послушаю вместе с вами, - послышался голос со стороны двери. Блисс не сразу узнала этот голос, а когда поняла, кто это был, что-то произошло. Кажется, к ней постепенно начала возвращаться способность трезво мыслить. Виви. Виви, чудесная Виви, с которой она не виделась пять лет; Виви, которая едва не расплакалась, когда они встретились; Виви, которая не хотела её бросать, которая любила её, как родную дочь, Виви, которая будет рядом в этот странный день. Блисс обернулась. И увидела улыбку Виви. Мир обрушился на неё разом - со своей четкостью, словами, лицами и звуками. Мир больше не был похож на замыленную цветную пленку, окруженную красным маревом. Мир снова был таким, каким его знала Блисс. Правда, кое-что изменилось. И Блисс искренне надеялась, что всё не так, как ей кажется. Блисс встала, сбрасывая руки матери со своих плеч. - Хорошо, - сказала Блисс, внимательно осматривая каждого. - Мне не хотелось этого говорить, но... у вас большие проблемы. Наверное, кто-то из гостей подшутил и применил безобидное заклинание. Вот теперь каждый из вас и думает, что у нас с Малфоем какая-то несуществующая помолвка. Малфой, думай как следует, что это может быть за заклинание. Хотя о чём я говорю? Ты сам думаешь, что мы помолвлены. - Блисс, мы говорим о серьёзных вещах, - взмахнув волосами, сказала Розалинда. - Точнее, о двух серьёзных вещах - о твоём наследстве и твоей помолвке с мистером Малфоем. - Наследстве? - переспросила Блисс. - Что, ещё об... Виви рассмеялась. Блисс обернулась, с удивлением смотря на неё - кажется, не одна она сошла сегодня с ума. Виви смеялась громко, насмешливо смотря на Розалинду, но потом снова возводила глаза к потолку и продолжала свой бесконечный смех, утирая выступившие слёзы. - Ты пустоголовая идиотка, не видящая дальше своих традиций и общества, за которое так хватаешься, - пораженно сказала Виви, не в силах прекратить смеяться. - У нас многое было, конечно... у вас с Блисс тоже было многое. Но я никогда не думала, что ты опустишься до такого. - Виви, пожалуйста, объясни мне то, чего я понять не в силах, - сдалась Блисс. - Милая, - Виви посмотрела на Блисс с нежностью, грустью. - Тебе это разобьёт сердце. А я не хочу быть той, кто это сделает. Виви замолчала, после чего, тряхнув головой, сказала: - Но, пожалуй, кое-что я сказать могу. Розалинда, милая моя сестричка, наши покойные родители не оставили тебе своих денег. Но и мне они их не оставили тоже. Блисс смотрела на стремительно бледнеющее, сменяющее эмоции лицо матери - растерянность, непонимание, неверие, раздражение, и самая настоящая, какая-то животная злоба. Блисс этого совершенно не хотела понимать - ну и что, что её родители оставили наследство Блисс, а не ей? Розалинде и за несколько жизней не потратить тех денег, которыми располагала их семья. - Ты говорила, что они оставили тебе наследство, - свистящим шепотом произнесла Розалинда. - А я тебе поверила. - Конечно, я так говорила, - усмехнулась Виви. - И делала всё, чтобы до совершеннолетия Блисс ты искренне верила в это. Неплохо у меня получилось тебя одурачить, да? - Может быть, кто-нибудь объяснит мне чертову ситуацию? - не выдержала Блисс. - Виви, моё сердце выдержит, ты многое пропустила, пока мы не общались. Скажи, что происходит, потому что я устала от этих недомолвок. Виви прошла в центр комнаты и аккуратно опустилась на диван, едва ли не сливаясь с ним. - Я не могу знать всех первопричин и деталей, - задумчиво сказала Виви. - Но вот что происходит в конкретный момент - твоя мать, зная о твоих дальнейших планах на эту жизнь, и зная, что в магическом мире ты не собираешься оставаться, решила оставить тебя в нём единственным, как она полагает, способом - смехотворной попыток лишить тебя денег, даже не обговорив этого с Филиппом. - Виви, кажется, заклинание добралось и до тебя, - вздохнула Блисс. - Зачем маме лишать меня денег? Чего она этим добьётся? - Начнём с того, что дают тебе деньги, - сказала Виви. - Полную свободу. Сейчас мы даже не говорим об оплате университета. Даже с учетом стипендии обучение в Лиги Плюща стоит не малой суммы. - Если маме так не хочется платить за моё обучение, я вполне способна оплатить его с помощью наследства, которое мне оставили бабушка с дедушкой, - пожала плечами Блисс. - Не думаю, что когда-нибудь смогу его истратить. - И в этом заключается вся невообразимая, а оттого и более смешная абсурдность данной ситуации! - воскликнула Виви. - Блисс, твоя мать считала, что наследство по праву принадлежит мне. - И всё же, я... Блисс замолчала. Блисс казалось, что её сознание стало жить своей жизнью - оно подсчитывало, рассматривало, выверяло, сопоставляло все возможные варианты, все возможные первопричины и следствия. И когда всё выстроилось - пугающе, отчетливо, подобно дворцу, когда Блисс всё поняла, ей захотелось кричать. Блисс подошла к Малфою, посмотрев ему в глаза. - Сейчас я буду говорить, - спокойно сказала Блисс. - А ты, в свою очередь, не будешь соглашаться ни с одним моим словом. - Блисс, выслушай... - Моя мать, которая считала, что у меня нет никакого наследства, а значит, и денег в принципе, поняла, что у неё есть прекрасная возможность оставить меня в магическом мире. Как она это поняла? Полагаю, из-за меня и моего длинного языка. Помнишь фразу, это Малфой, я с ним сплю? Полагаю, помнишь. Ведь именно из-за этой безобидной фразы всё и началось. - Блисс... - И тогда, в доме семьи Маррей, моя мать подошла к тебе. И у вас состоялся очень долгий, очень обстоятельный и очень серьёзный разговор. Я даже не думаю, что ей пришлось говорить о лишении меня наследства и о том, что без её денег я не проживу в этом мире. Нет, всё гораздо проще. Она сказала, что я могу стать идеальной женой. Сказала, что у меня есть для этого все задатки, просто меня надо сдерживать. Сказала, что для высшего общества в обычном мире для меня всё кончено. Сказала, что для тебя это единственный шанс, потому что я в любой момент могу сбежать от тебя. Блисс замолчала, и когда Малфой снова попытался заговорить, продолжила: - Она много чего говорила. Говорила, что я девушка, которая в глубине души хочет следовать традициям. Говорила, что после всего, что между нами произошло, ты - единственный человек, который на меня посмотрит. И если мы не поженимся, ты разрушишь мою жизнь. Уверена, она употребляла такие выражение как «честная» и «обесчещенная». И ты... ты согласился с ней. Согласился с её планом, молчал и в итоге всё привело к этому. Блисс смотрела Малфою в глаза, и ей хотелось взять его голову и ударить затылком о стену. - А теперь ты должен говорить, - напомнила Блисс. - Говорить, что всё, что я сейчас сказала - не правда. Что это всё - лишь «Убийство за праздничным столом». Что я не права и говорю глупости. Давай, Малфой. Я жду. Но Малфой не смотрел на неё. Малфой молчал и Блисс почувствовала, как начали дрожать руки, почувствовала, что не в состоянии дышать. Ей хотелось снять платье, расшнуровать корсет. Ей хотелось вернуться на бал и станцевать под свою песню. Ей хотелось, чтобы Малфой начал говорить, прямо сейчас. Все эти слова - ты не права, Блисс, как ты могла о таком подумать, Блисс, мы сейчас же уйдём, будем танцевать на твоём балу, а после аппарируем в Барселону, как и хотели. «У меня есть замечательная идея». «И после бала она покажется тебя едва ли не гениальной». «О чём вы говорили с моей матерью?». «Так и не вспомнить». «Ты хочешь сказать мне что-то?». «Чего ты от меня хочешь?». Блисс невольно поднесла ладонь к губам. Знаки, намёки, странное поведение - всё было на поверхности. А она не замечала. Не хотела замечать. - Знаешь, Малфой, у меня сейчас безумное желание убежать отсюда, не поговорив с тобой, - задумчиво сказала Блисс. - Но мы же, как вы все здесь говорите, взрослые люди? Серьёзные люди, да? Ладно. Тогда, пожалуй, сегодня я буду единственной в этой комнате, кто поступил взросло и серьёзно. - Блисс, ты права, - сказал Малфой, пытаясь взять её за руку. - Давай выйдем и поговорим. - О, так ты не понял, - удивилась Блисс. - Убери от меня руки. Я не хочу говорить с тобой наедине. Я не хочу оставаться с тобой наедине. Ты просто не представляешь, какое отвращение я испытываю к тебе в данный момент. Говорить мы будем здесь, и, может быть, ты скажешь что-нибудь такое, что полностью изменит моё мнение. Почему ты сделал это, Малфой? Ты же знаешь моё отношение к вашей голубой крови, традициям, правилам. Малфой по-прежнему молчал. Смотрел в стороны, или в пол, или на Розалинду. Это Блисс разозлило сильнее, чем его молчание. - То есть, вот так, да? Как сделать мне предложение, втайне от меня, в сговоре с моей матерью, шантажом - пожалуйста. А признание в любви - серьёзный шаг, на который ты не способен. Трус. Блисс знала, что Малфой не хотел этого делать - он схватил Блисс за руку рефлекторно. И в то же мгновение Филипп прижал палочку к его горлу. - Убери руки от моей дочери, - с безграничной яростью сказал он. Малфой отпустил Блисс сразу же, сделав шаг назад. Блисс осторожно взяла отца за руку и отвела его палочку. - Ладно, - устало сказала Блисс. - Я устала говорить сама с собой. Думаю, мне стоит уйти. - Тебе так стало бы только лучше. На мгновение Блисс показалось, что она ослышалось. На мгновение ей захотелось, чтобы Малфой не говорил вовсе. То было мгновение. - Прошу, развей свою мысль. - Блисс, после всего, что между нами было, пожениться - самое правильное решение, - Малфой говорил спокойно, не выражая эмоций. - Между нами был прекрасный подростковый секс, называй вещи своими именами, - сказала Блисс. - Я, конечно, могла бы сказать и про любовь, но вряд ли ты это имел в виду. Блисс хотелось зажать уши - все эти потрясенные вздохи, все эти шепотки, все эти слова о том, как так можно себя вести. - Продолжай, Малфой, - махнула рукой Блисс. - Почему ты решил на мне жениться? - С учетом того, с какой регулярностью ты говоришь о том, что происходит между нами? - поднял бровь Малфой. - Думаю, это и так понятно. Блисс, ты почти загубила свою репутацию в нашем обществе. Пожениться - самое лучшее решение, особенно сейчас. Все чистокровные совершеннолетние волшебницы уже помолвлены в твоем возрасте и... Малфой всё продолжал говорить, а Блисс казалось, что это - одна большая не очень удачная шутка. Сейчас Малфой рассмеется. Снова станет самим собой. Станет тем человеком, который поддерживал её во всех ситуациях, человеком, в которого она была влюблена. Но этого не происходило. А Малфой всё продолжал говорить - о чести семьи, о собственной чести, о голубых кровях, к которым принадлежала Блисс, о том, что они могут быть очень счастливы. - Замолчи, - прошептала она. - Замолчи. И ответь мне на вопрос - моя мать собиралась объявить во всеуслышание о моей помолвке? Сегодня, после моей песни? Малфой не ответил, ему даже почти удалось скрыть эмоции - но чуть дернувшийся вниз уголок губ и тихий, прерывистый свист матери, полностью ответили на вопрос. - Значит, шоу, - задумчиво кивнула Блисс. - Шоу, на котором Блисс Бромлей, наследница чистокровной семьи голубых кровей, полностью восстанавливает свою репутацию, объявляя о своей помолвке. Да ещё и с какой партией - самим Драко Малфой. Блисс посмотрела на каждого: на Розалинду, Люциуса, Нарциссу, Малфоя, чуть смягчила взгляд, когда встретилась глазами с отцом и Виви. - Мама, - Блисс снова посмотрела на Розалинду. - Виви права. У нас многое было. Обиды, непонимание, неприятие. Но ты всегда была моей матерью, не смотря ни на что. Я не хочу спрашивать, почему ты это сделала. Не хочу слышать того, что происходит в твоей голове. Просто знай - такого я от тебя не ожидала. - Блисс, я думаю, нам всем стоит немного отдохнуть, и собраться здесь снова, скажем, через час, - сказала Розалинда. - Я распоряжусь, чтобы нам принесли чай и... - Чай? - переспросила Блисс. - Мама, ты сделала несколько ошибок в слове «шоу». О, не смотрите на меня так. Я зла. Я обижена. Вы думаете, я пущу эту ситуацию на самотек и проплачу весь бал в уголке, после чего вернусь в эту комнату и приму, что, свою участь? Вы, мои дорогие, понятия не имеете, что я вам приготовила. Хотели шоу? Будет вам шоу - век не забудете.