Ad Interim

- Подготовка к экзаменам - сущий кошмар, - пожаловалась Кэтрин, кидая свою сумку на кровать и падая следом. - Я не хочу слышать эти слова от пятикурсницы, - категорично сказала Падма. - Падма, но пятикурсники сдают СОВ, - напомнила Блисс. - Нам, в своё время, тоже нелегко пришлось. - Да, нам пришлось нелегко, - признала Падма. - Но, Блисс, хочу тебе напомнить: в этом году мы сдаём ЖАБА, и я не хочу слышать о том, что кому-то приходится тяжелее, чем нам. И ладно бы только ЖАБА! Меня всё ещё в дрожь бросает, когда я думаю об экзамене с аверлиусами. - От аверлиусов мне тоже отвратительно, - сказала Блисс. - Но, тем не менее, нам придётся пройти через это. Не волнуйся ты так, серьёзно. Через неделю пасхальные каникулы, тебя должно это радовать. - Думаю, нас всех это должно радовать, - усмехнулась Падма, после чего замолчала, внимательно посмотрев на Блисс. - Точно. Бал. Всё же, я тебя не понимаю - будь у меня возможность устроить настоящий бал, я бы всеми руками за эту возможность ухватилась. Выбор места, подбор цветов, красивые платья... - Падма, почему ты не сказала мне об этом раньше? - возмущенно спросила Блисс. - Поверь мне, у тебя бы была возможность всё это сделать! - Потому что бал - твой. - Сейчас ты говоришь прямо как моя мать, - вздохнула Блисс. - Ладно, мне, пожалуй, пора. - Ты куда? - встрепенулась Кэтрин, мгновенно подскочив с кровати. - Сегодня же выходные, Хогсмид отменили, а значит... точно, ты идёшь в Хогсмид! - Кэтрин, какая же у тебя поразительная логика, - вздохнула Блисс. - Хогсмид отменили, но при этом я иду в Хогсмид? Каким образом, позволь поинтересоваться? - Вообще-то, это я должна тебя спрашивать! Как вы, семикурсники, умудряетесь попадать в Хогсмид из Хогвартса? - Ты об этом узнаешь, Кэтрин, - пообещала Падма, невозмутимо переворачивая страницу учебника. - Правда? - глаза Кэтрин загорелись. - Когда? - Когда станешь семикурсницей, - объяснила очевидную вещь Падма. И увернулась от подушки, возвращаясь к учебнику. - Блисс, а если серьёзно, куда ты? - Мне нужно встретиться с Гермионой, а потом закончить серию картин, - вздохнула Блисс. - Помнишь, я рассказывала, что мне прислали второе письмо из Гарварда? Так вот, вторая часть экзамена в поступлении на факультет искусства заключается в том, что, помимо картин, которые были отправлены, необходима ещё одна полноценная работа. - Ты планируешь закончить их сегодня? - удивилась Падма. - Кажется, совсем недавно ты говорила, что работы там непочатый край. - Так и есть, - согласилась Блисс. - Но я должна закончить их за эту неделю, потом у меня не будет времени. Сроки совсем поджимают. - Блисс, получается... Кэтрин замялась, пряча взгляд. - Говори, всё хорошо, - поразилась Блисс. Она не понимала, что так сильно могло смутить Кэтрин. - Ты не будешь сдавать ЖАБА? - Почему же, буду. В комиссии Гарварда всегда есть волшебник, предположительно, экзамены пойдут мне в плюс и я смогу получить стипендию, - пожала плечами Блисс. - Астрологию, Защиту и... в экзаменах по зельеваренью будет практическая часть? - Нет, не будет, - ответила Падма. - Значит, зельеваренье, - заключила Блисс. - Так грустно, - неожиданно сказала Кэтрин. - Нет, я очень рада за тебя, но не верится, что ты хочешь бросить мир магии. Когда ты колдуешь, это действительно красиво. - Кэтрин, я не бросаю мир магии, - засмеялась Блисс. - Уверена, иногда я буду хвататься за палочку, по привычке. - Ты за неё почти никогда не хватаешься, - усмехнулась Падма. - По крайней мере, я не видела, чтобы ты пользовалась ей в повседневной жизни. - Всё может быть. Давайте не будем о грустном. До вечера. Блисс вбежала в гостиную Гриффиндора, и, с размаху впечатавшись в чью-то фигуру, подняла голову. - Привет, - улыбнулась Блисс Кормаку. - Как дела? - Экзамены, - вздохнул Кормак. - Ненавижу подготовку к экзаменам. - Я слышу это чаще, чем хотела бы, - вздохнула Блисс. - А как твоя подготовка? - Пытаюсь закончить картины, которые нужны для поступления в Гарвард, - ответила Блисс. - Ключевое слово - пытаюсь. - Блисс, тебе стоит только найти нужное заклинание, взмахнуть палочкой и все твои проблемы сразу исчезнут, - вздохнул Кормак. - Найди такую же палочку для моей жизни, - попросила его Блисс. - А если серьёзно, то я устала повторять, что в комиссии Гарварда есть маги. Может быть, если это так просто, пусть весь Хогвартс поступит туда? Не видел Гермиону? - Сказала, чтобы ты поднималась в её комнату. Блисс, подумав, постучала в комнату Гермионы и только после того, как получила разрешение войти, открыла дверь. - Привет, - сказала Гермиона, улыбаясь. Предупреждающе улыбаясь. - Не знаю, что сделать сначала: вручить тебе подарок или убить. - Гермиона, я могу объяснить, правда, - умоляюще сказала Блисс, мысленно проклиная Кормака. - Что же, тогда я жду объяснений. Блисс открыла рот, но тут же его закрыла: она не знала, что именно нужно сказать, не знала, как уместить всё в несколько слов, но так, чтобы Гермиона поняла, почему она не говорила о своём дне рождении. В тот день, когда она проснулась и поняла, что ей исполнилось семнадцать, не хотелось праздника. Но и рефлексировать не хотелось тоже. Поэтому она сделала то, чего не позволяла себе очень давно: пустила всё на самотёк. Её поздравили те люди, поздравления от которых она ждала: Кормак, Рафферти, Кэтрин и Малфой. Были, конечно, поздравления от родителей и, чего Блисс совершенно не ожидала, поздравление от Киллиана Маррея. Он не только поздравил её, но и подарил потрясающий подарок: набор, в котором было всё и даже больше, что требовалось Блисс для рисования. Подарок Малфоя вызвал у Блисс потрясающий детский восторг: свитер, который менял времена года в зависимости от настроения человека. Блисс, правда, старалась надевать его как можно реже: лето, осень, весна и зима, сменяющее друг друга с периодичностью едва ли не каждые полчаса, полностью говорили о том, что творилось с её душевным состоянием. Если Кэтрин и Кормак подарили ей книги, пусть даже и те, которые она прочитала, то Рафферти отличился больше всех. Он просто сказал: «С днём рождения, босс. Надеюсь, ты не будешь требовать подарков от подчинённых». Блисс отвесила ему шутливый подзатыльник, но впервые её неловкость принесла хоть какие-то плоды: она случайно задела рукой стекло и то издало едва слышный звон. Блисс поняла, что имела в виду Айвори. «Стекло. Минерал. Мрамор. Бумага. Дерево». Стекло в психиатрической лечебнице Копенгагена - там Блисс получила первое воспоминание. Когда Блисс дотронулась до кулона, то получила второе. Она попросила Малфоя применить заклинание к кулону, чтобы понять, из чего он сделан. Кулон был сделан из хризолита. Когда она услышала это название, то в голове молниеносно пронеслось «тотемный минерал». Блисс не знала, что это значит, однако библиотечные книги Хогвартса ей помогли, но не принесли ясности. С ними было то же самое, что и с рунами: тотемные минералами использовали для защиты, но волшебники прибегали к ним редко, потому что без заклинаний минералы были лишь минералами. Мрамор - барельеф Ватикана. Бумага - письмо Айвори, этой отвратительной девицы Айвори. Дерево. Блисс хотелось убить эту Айвори. Чем она думала? Какое ещё дерево? А если этого дерева больше не было? Нашла же, куда спрятать воспоминание. Собери бутылочки. Собери все воспоминания. И что будет, когда она соберёт их все? Что будет, Айвори? Блисс хотелось, чтобы Айвори была рядом. Блисс хотелось ударить Айвори по лицу. Ей нужно было искать дерево, подумать только. И понять, что именно хотела сказать Айвори, когда написала о последней части, которая может быть или в Хогвартсе, или в ней самой. Ударить бы эту Айвори. За всё, что она сделала. - Блисс! - Гермиона крикнула так громко, что Блисс сразу же отмерла. - Я всё ещё жду твоих объяснений. - Точно, объяснения, - кивнула Блисс, жалея о том, что не может всё списать на плохую память. - Я не хотела, чтобы ты думала о подарке. Честно, это того не стоит. - Блисс... - начала Гермиона, но махнула рукой. - Ладно, кто знает, что у тебя в жизни творится. Держи. Блисс взяла нарядный сверток и, вспомнив слова Падмы о палочке, развязала его с помощью заклинания. - Гермиона, ты чудо, - восторженно сказала Блисс, трогая белоснежный пушистый свитер. - Он такой красивый и мягкий. Спасибо тебе. - Пожалуйста, - ответила Гермиона. - Знаю, он не такой красивый как тот, что меняет времена года, но когда я увидела его в Хогсмиде, то подумала, что тебе подойдёт. - Подарок прекрасный, - заверила её Блисс. - Вообще, я могу рассказать тебе об одном простом способе сделать меня счастливой. Готова услышать эту страшную тайну? - Мне уже страшно, - прыснула Гермиона. - Нужно всего лишь дать мне новый свитер. Засунуть меня в шкаф со свитерами. Аккуратно опустить в бассейн со свитерами. Закутать меня в свитера, посадить меня за стол, сделанный из свитеров, и укутать ещё раз, желательно чем-то, что... - Состоит из свитеров, - смеясь во весь голос, закончила за неё Гермиона. - Когда тебе станет грустно в следующий раз, возьму на вооружение. - Спасибо ещё раз, - поблагодарила Блисс. - А теперь мы поговорим о твоём подарке. - О моём подарке? - переспросила Гермиона. - Блисс, мой день рождения... - Шестнадцатого сентября, профессор МакГоногалл говорила об этом в начале года. - Профессор говорила о моём дне рождении? - удивилась Гермиона. - С кем? - Я не видела, - сказала Блисс. - Спешила на урок, было много учеников, и меня каждую секунду сметала толпа. - Но ты всё равно запомнила, - пораженно сказала Гермиона. - Да, но вспомнила я об этом только тогда, когда ты сказала о моём дне рождении. Просто то, что я хочу тебе дать, может вызвать у тебя затруднения. А если это подарок - то отказаться ты не сможешь. - Блисс, мне уже страшно, - закрыв лицо руками, сказала Гермиона. - Что за подарок? Блисс молча протянула ей конверт и дождалась, пока Гермиона прочитает каждую строчку. - Бал Двенадцати Сотен Весны, - повторила Гермиона. - Подожди... ты устраиваешь настоящий бал? Правда? - К несчастью, да, - кивнула Блисс. - Ты не представляешь, каких нервов и какого отсутствия сна мне стоил бал, который я должна организовывать, будучи запертой в четырех стенах и не имея возможности добраться до сотовой связи. Ты придешь, правда же? - Блисс, я не уверена, - начала Гермиона, но Блисс взмахнула рукой: - Подожди, выслушай меня. Бал организовывается не только для волшебников, но и для обычных людей: политиков, певцов, банкиров, представителей королевских семей и... - Тем более, что мне там делать? - вздохнула Гермиона. - И, - с нажимом повторила Блисс. - Моих друзей. Особенно - моих друзей. Даже если нас можно назвать просто хорошими приятельницами, всё равно. Пожалуйста, приходи на этот бал, Гермиона. Если понадобится - мой отец аппарирует вместе с тобой в Мадрид. Если нужно платье - отлично, ты не представляешь, сколько платьев заказывает моя мать для этого бала. Пожалуйста. Пожалуйста-пожалуйста? - Блисс, ты такая настырная, - печально вздохнула Гермиона, но тут же вскинула голову. - Извини, я не хотела сказать, что... - Я поняла, о чем ты, не переживай, - улыбнулась Блисс. - Так что? Ты придешь на бал? - Приду, - кивнула Гермиона. - Я дам тебе свой адрес, когда будем уезжать на каникулы, твоему отцу действительно придётся аппарировать вместе со мной. - Значит, договорились, - удовлетворённо кивнула Блисс. - А теперь, если ты не против, я побегу. Мне нужно рисовать. Подожди, немного не так. Мне. Нужно. Рисовать. - О, твои картины для поступления? Что именно ты рисуешь? - Увидишь, - неопределенно сказала Блисс. - Хотя бы намекни! - Ладно, - Блисс подумала, как бы ей лучше описать свою работу. - Веление своего сердца. Блисс вернулась в иллюзорную комнату, которую использовала для своей работы над картинами. Четыре огромных холста занимали весь периметр стены, и только три из них были закончены. Да и разве можно было назвать законченностью то, чему Блисс не могла подобрать определения. На трёх холстах, взрываясь всеми оттенками красного, переплетались бабочки, цветы лилий и нечто, похожее на водопады и перья птиц одновременно. И посреди этого красного, посреди мазков, лилий, птиц, бабочек, символов и фигур, было практически белое полотно. С огромными, пугающе темными глазами. Блисс знала, что должна была дорисовать человека. Но какого человека? Мужчину, женщину? Какие у неё были волосы, черты лица? Этого Блисс не знала. И должна была узнать - должна была написать всего за неделю. Помоги ей Мерлин в этом. - Привет, босс. Блисс не стала оборачиваться: даже если бы она не узнала голос Рафферти, не трудно было догадаться, что это именно он. - Я не босс, - ответила Блисс. - Посмотри на картину и скажи, кто это. Рафферти подошёл и встал рядом с ней, после чего сразу же сказал: - Ты. - Нет, я не про то, кто нарисовал это, я про человека, - вздохнула Блисс. - Видишь, я нарисовала глаза. Как думаешь, кому они могут принадлежать? - Тебе. Блисс, ты нарисовала себя. Блисс снова посмотрела на большие тёмные глаза и грустно вздохнула. Рафферти совершенно ей не помогал. - Рисуй с закрытыми глазами, - внезапно сказал Рафферти. - Давай ты не будешь возносить меня в один ранг с Ван-Гогом, да Винчи, Пикассо, Петрочелли. То есть, я уверена, они могли рисовать с закрытыми глазами, но я - не одна из них. - Нет, я не про это, - засмеялся Рафферти. - Закрой чем-нибудь её глаза. И рисуй отдельно от них. - Может быть, это он, - буркнула Блисс, но тут же наколдовала небольшое полотно, делая так, как подсказал Рафферти. Время летело со скоростью птиц: голубя, синицы, воробья, орла, по возрастанию или в произвольном порядке. Они расцветали на холстах, вплетаясь в старые объекты, создавали новые детали, расцветали по отдельности. Вплетались в волосы, черты лица, изгиб губ, линию шеи. Когда Блисс отмерла, то почувствовала какое-то странное изменение. Она не могла понять, что именно ощущалось по-другому. - Сколько времени? - Без пяти одиннадцать. Блисс обернулась, с улыбкой смотря на Рафферти. Кажется, он переутомился. Когда она пришла сюда, было всего два часа дня. - Ты что-то путаешь, - сказала Блисс, посмотрев на часы. И замерла, иррационально думая о том, что, должно быть, стрелки часов сломались. - Вряд ли, - с заминкой ответил Рафферти. - Ты прав, - отрешенно сказала Блисс, по-прежнему пялясь на часы. - Как думаешь, если я применю заклинание сушки, это будет считаться жульничеством? - Ты маг, - напомнил Рафферти. - В комиссии Гарварда есть маг. Уверен, даже если это всплывёт, тебе это пойдёт в плюс. - Может быть, ты прав, - сказала Блисс, направляя палочку на картину. - В любом случае, я всё равно собираюсь применить заклинание, потому что терпения ждать до утра у меня не хватит. Заклинание, мягко резонируя рыжеватым светом, высушило картину. Блисс осторожно убрала полотно, закрывающее глаза. Только этого ей не хватало: возможно, это лишь ошибка освещения, игра воображения. Блисс прикрыла один глаз рукой. Не помогло, и на картине по-прежнему был кто-то, подозрительно похожий на неё саму. - Это конец, - убито сказала Блисс. - Меня обвинять в излишнем себялюбии. Или гордыне. Они скажут, что у меня очень высокая самооценка, после чего с позором выгонят с территории Гарварда, издав указ о том, что мне никогда нельзя там появляться. - Задержи дыхание и сосчитай до десяти, - начал напевать Рафферти. - Почувствуй вращение земли, а затем услышь, как моё сердце взрывается вновь. Это конец. Блисс обернулась, нахмурившись. - Никогда не слышала эту песню. Откуда она? - Из моей головы и твоих картин, - кивнув на холсты, сказал Рафферти. - Хотя, возможно, когда-нибудь она будет спета. Блисс решила поддержать игру: - Какой-нибудь певицей, которая станет собирать десятки тысяч людей на стадионах, и никто не будет понимать, почему она стала столь популярна, ведь грустные баллады не то, на что ведется публика. - У неё будет очень сильный голос, - продолжил Рафферти. - Не то, что у нас, нет. Он до мурашек пробирать будет. - Эй! - возмущенно крикнула Блисс, кинув в него кисточкой. - Думаешь, я не заметила, что ты назвал мой голос плохим? - Он не плохой, но когда ты начинаешь напевать что-то, то ужасно фальшивишь. - Ты всё равно не должен так говорить, - закатила глаза Блисс, собирая краски и кисточки. - В конце концов... я тут босс. Рафферти мигом вскочил с дивана и грохнулся перед ней на колени. - Свершилось! - Мой друг - идиот, - вынесла вердикт Блисс, пытаясь разобраться, какое заклинание помогло бы ей как можно более безопасно транспортировать картины. - Спустя восемь месяцев ты признала, что являешься боссом. Так что, кто тут босс? - Мой лучший друг - идиот, - поправила себя Блисс. - Вот именно поэтому я не хотела признавать этого! Конечно же, без этой фразы было не обойтись. Рафферти, хватит валять дурака и доставай свою палочку - колдуешь аккуратно и осторожно, если хоть один мазок пострадает, я сделаю с тобой то, что папа сделал с рабочими, когда те уронили его коробку с зельями. В тишине тёмных коридоров, попеременно останавливаясь, чтобы не наткнуться на патрулирующих старост и преподавателей, они вышли на улицу и быстро добежали до совятни. Прислонив картины к каменной стене, Блисс с облегчением вздохнула и присела на мокрую траву. Если в марте весна только подступала, неспешно расползалась по Хогвартсу, убирая иней и изморозь с деревьев, то теперь она выступила во всей красе. Тёмно-зелёная трава лоснилась под светом луны, серебрилась каплями недавно прошедшего дождя и отбрасывала низкие, едва заметные тени на корни деревьев. Распускались цветы: обычные полевые, красные тюльпаны, слабо пульсирующие в темноте, непонятные темно-розоватые бутоны, из которых пробивались тонкие стебли, похожие на антенны. Ветер рябил Черное озеро; шелестели позеленевшие кроны деревьев; в воздухе пахло цветами, озоном и немного водорослями. - Затяжная была зима, - неожиданно сказал Рафферти. - Даже не верится. - Прекрати читать мои мысли, - устало откликнулась Блисс. - Прямо как в том стихотворении. - В каком? - На зимних каникулах я была в одном месте, разговаривала с одним человеком. Он прочитал мне красивый отрывок из стиха, а позже я решила найти полное стихотворение. Нашла, к несчастью. - Что, настолько сильно описывает нашу зиму? - Вещи и люди нас окружают. И те, и эти терзают глаз. Лучше жить в темноте. Я сижу на скамье в парке, глядя вослед проходящей семье. Мне опротивел свет. Это январь. Зима. Согласно календарю. Когда опротивеет тьма, тогда я заговорю. - Я понял, Бродский. Знаю это стихотворение. - Есть любимая строчка? Рафферти кивнул и, прокашлявшись, зачитал: - Дерево. Тень. Земля под деревом для корней. Корявые вензеля. Глина. Гряда камней. Корни. Их переплет. Камень, чей личный груз освобождает от данной системы уз. Он неподвижен. Ни сдвинуть, ни унести. Тень. Человек в тени, словно рыба в сети. Блисс, плотнее закутавшись в свитер, всё же спросила: - Я понимаю, подростковые депрессии и всё такое, но ты точно уверен, что в порядке? - Не уверен, - ответил Рафферти. - Когда сдам экзамены, уйду из этого мира. Мне всё равно, что скажет отец. Не могу так больше. - Я никогда не спрашивала, но какого это, быть полусквибом? - Не знаю. Как будто ты - не ты. Пользуешься магией, пытаешься за неё держаться, используешь на себе невообразимые заклинания, чтобы хоть немного её контролировать. Сквибам магия просто не подчиняется. А такие, как я, могут ей пользоваться - но магия выходит из-под контроля, с каждым успешным заклинанием забирая часть тебя. Видела когда-нибудь галлюцинации? - Наяву? - Почти. Вот, как с той песней. Откуда слова, понять невозможно. Или ты идёшь себе спокойно, но вдруг останавливаешься и не понимаешь, кто ты и что происходит. Или начинаешь видеть какие-то дикие картины, касаясь стен Хогвартса. Иногда, конечно, и хорошее поскальзывает, но в основном - не описать, насколько страшно. В Хогвартсе случалось много ужасных вещей. - Мне так жаль, - сказала Блисс, и тут же прикусила язык. Она ненавидела, когда ей говорили это. Не стоило этого произносить. - Ты могла бы сказать, что понимаешь, а это было бы гораздо хуже. Не накручивай себя. Но она понимала. Правда, понимала и ещё кое-что: Рафферти, всё же, было гораздо легче, чем ей. Он переживёт. Как и все в этой школе - они всё переживут. - Хорошо, давай уже покончим с этим, - сказала Блисс, доставая зелья и поливая каждую из картин. Через несколько секунд они стали размером с фотографии. - Ты уверена, что сможешь вернуть им нормальное состояние? - спросил Рафферти после того, как Блисс отправила сову. - Я - вряд ли. Поэтому папа и выслал мне нужное зелье. Когда они с Рафферти дошли до двери в гостиную Слизерина, Блисс, посмотрев ему в глаза, хитро сказала: - Предскажи моё будущее. Рафферти несколько раз моргнул, после чего устало провел рукой по лицу: - Это миф. С такими, как я, магия играет злые шутки. Да, мы видим видения и, возможно, образы из прошлого. Но не будущее, - он слегка толкнул её в плечо. - Отцу написала, да? - Следил за мной? - прищурилась Блисс. - Зачем? - удивился Рафферти. - Полусквибы достаточно редкое явление в волшебном мире, даже в Запретной секции о нас написано мало. Ты любопытная, а твой отец может узнать многое, если уже не знает. Тут даже загадки нет. - Тут даже загадки нет, - передразнила его Блисс. - Как ты разговариваешь со своим боссом? - Кто тут босс? - Я тут босс, - сдаваясь, ответила Блисс, и только потом поняла, что это сказал не Рафферти. Блисс обернулась: за её спиной стоял Малфой и смотрел на них, как на ненормальных. - Ты всё ещё называешь её боссом? - устало спросил Малфой. - Не надоело? - Иди спать, - быстро сказала Блисс, беря его за руку. - Кажется, кто-то не в настроении. - Странная вы парочка, - покачал головой Рафферти. - Уверена, что всё хорошо? - Сегодня - да, - засмеялась Блисс. Когда они остались одни, Блисс спросила: - Почему ты ещё не в постели? - Патрулировал коридоры, - ответил Малфой. - Снимал баллы с тех, кто слонялся по коридорам после отбоя. - Мистер Малфой, а с меня вы тоже снимите баллы? - захлопав глазами, невинно спросила Блисс. Малфой странно на неё посмотрел, но ничего не сказал: просто привлёк её к себе и поцеловал в макушку. - Извини, совсем нет сил, - честно сказал Малфой. - В отличие от некоторых, я готовлюсь к экзаменам. - Да замолчите вы уже, - досадливо сказала Блисс. - Ладно, я, пожалуй, пойду в свою комнату. Картины я отправила домой, но нужно заранее собирать вещи, найти вещи Кэтрин, и, всё же, немного подготовиться к экзаменам. - Ты закончила свою работу? - Да, закончила, - кивнула Блисс. - Представляешь, что случится со мной на балу? Собеседование будет проходить четвертого, бал - восьмого, и именно восьмого мне должны сказать, включили ли меня в список основных студентов или оставили в листе ожидания. Малфой, я не хочу быть в листе ожидания, не хочу ждать до лета! Мне никаких нервов не хватит. - Разберёмся, - неопределенно ответил Малфой. Блисс это тревожило: смутная была тревога, неясная, но последние два месяца она слишком заостряла на ней внимание. Всякий раз, когда она говорила о своей учёбе или картинах, Малфой то неопределенно хмыкал, то вовсе сворачивал разговор. Может быть, стоило настоять, но ей не хотелось портить то хрупкое, почти дрожащее спокойствие, которое воцарилось между ними после событий Дня святого Валентина. Малфой, который почти не раздражался, вызывал безмерную нежность и заставлял сердце биться чаще - такого Малфоя не хотелось отпускать. - Тебя проводить? - Нет, иди спать. Когда они попрощались и Блисс едва не свернула в коридор, Малфой её окликнул. Блисс обернулась и посмотрела на него. Он выглядел каким-то нервным, словно чем-то обеспокоенным. - Что? - наконец спросила она. - Не сворачивай никуда. Блисс кивнула, но так и не смогла отпустить эту фразу до конца. Ей по-прежнему хотелось сворачиваться самой, хотелось сворачивать горы, хотелось найти, выгрызть, получить, узнать, понять, что происходит. Жить так, как будто из тебя вырвали часть, гораздо больше - не самая лучшая участь. Но что она искала. Что именно она искала. - Дерево, - хмыкнула Блисс. - Серьёзно, Айвори? *** Вернувшись в комнату, Малфой бросил письмо на кровать, решая, нужно ли его оставить или стоило просто сжечь. Блисс успокоилась. Блисс прекратила метаться, падать в обмороки, за четыре месяца она попала в больничное крыло всего два раза, и причиной тому служила её координация, а вовсе не странные приступы. Блисс больше не выглядела как человек, которому чего-то не хватает. А теперь, это. Очередной человек из её прошлого. Мохиндер. К тому же, Малфой был уверен в этом почти наверняка, этот самый Мохиндер был магглом. Совы, которые отправляли семьи волшебников, всегда прилетали или к окнам студентов, или во время обедов в Большом зале. А с этим письмом у совы возникли проблемы. Получив письма от родителей, Малфой сразу же пошёл в совятню: в конце письма мать поставила небольшой поскриптум, чтобы он отнёс её сову отдохнуть. Когда Малфой уходил, он заметил одну сову, которая кружила под самым потолком, пытаясь стряхнуть с себя письмо. Он решил пожалеть глупую птицу: направил на неё палочку, высвобождая. А когда рассмотрел письмо, для верности перечитав имя, понял, как ему повезло. Неслыханно повезло. Конечно, письмо и вовсе могло не попасть в руки Блисс, но была вероятность, что его могут найти. Была ещё одна вероятность: что ей расскажет Грейнджер. Он столкнулся с ней, когда, поглощенный желанием открыть конверт и узнать, что же там могло быть написано, столкнулся с ней, выходящей из-за угла. Рука дрогнула и конверт упал на пол. Грейнджер сразу же его подняла, протягивая. - Смотри куда идёшь, не хватай чужие вещи своими руками и, будь добра, исчезни из поля зрения, - перечислил Малфой, забирая письмо. - Что не сделаешь ради человека, который просит тебя быть доброй, - пробормотала Грейнджер. - Блисс не смогла сама забрать письмо? - Не лезь не в своё дело, Грейнджер, - вздохнул Малфой. - И меньше контактируй с Блисс. - Что ещё прикажешь мне делать? - она подняла брови. - Могу приказать сделать шаг с Астрономической башни или тихо уйти из школы, но что-то мне подсказывает, что без Империо здесь не обойтись. Грейнджер только пораженно на него посмотрела. - Мерлин, откуда в тебе это, по-прежнему понять не могу. И она, больше ничего не сказав, ушла. Когда Малфой понял, что за ним никто не следит, он отправился в Выручай-комнату. Может быть, сегодня. Может быть, именно сегодня он найдёт способ починить шкаф, понять, как он работает, найти детали, соединить связи, сплести правильную формулу заклинания. Может быть, не сегодня, подумал он, когда время начало приближаться к восьми часам вчера. Может быть, в следующий раз. К концу мая шкаф должен быть в строю. Нужно было что-то придумать. - Драко, ты мне ответишь? Малфой поднял голову, уставившись на Пэнси. - Не заметил, как ты вошла. - Я стучалась, - пожала плечами Пэнси. - Хотела кое-что узнать. Точнее, подтвердить догадку. - Какую догадку? - О том, что может произойти на бале, - Пэнси осторожно присела на край кровати. - Пожалуйста, скажи, что ты не собираешься делать этого. Малфой, ты мой лучший друг, я прошу тебя, умоляю, если это то, о чём я думаю, прекрати. Остановись. Малфой только усмехнулся. Остановиться? Не в этом случае, только не в этом. Он почти близок к тому, что может сделать его счастливым, а таких вещей в мире было не много. На данный момент - всего одна. И он доведёт начатое до конца. - Надеюсь, хотя бы у Бромлей будет больше ума, - печально вздохнула Пэнси, поднимаясь. - Может, в последний момент она тебя отговорит. И Малфой сделал то, что делать был не должен: немного отвернул голову. Но Пэнси хватило и этого, конечно, хватило. Она подняла голову, будто ищейка, пораженно рассматривала его несколько долгих минут, подозрительно похожие на вечность. А потом рассмеялась. Запрокинув голову, громко, счастливо, так счастливо. Малфой не понимал причину её веселья. - Я поняла, - отсмеявшись, сказала Пэнси. - Я всё поняла, так же как поняла и то, что зря волновалась. Извини меня за этот разговор. Пэнси ушла, и её плечи подозрительно тряслись. Малфой поморщился и, взяв палочку, направил её на письмо. Он думал не больше секунды. - Инсендио. С кончика палочки сорвалось пламя, охватило конверт, превращая белоснежную бумагу в бесполезные черные ошметки. *** Блисс подошла к Гермионе на завтраке в Большом зале, постучав её по плечу. - Привет, Блисс, - улыбнулась Гермиона. - Сядешь с нами? - Почему бы и нет, - пожала плечами Блисс, усаживаясь рядом с Гермионой. Она посмотрела на Гермиону, после чего перевела взгляд на Гарри, Рона и каждого, кто попал в её поля зрения, снова возвращаясь взглядом к Гермионе. Гермиона сразу же кивнула и, сделав вид, что увлечена овсянкой, достала из кармана мантии волшебную палочку и несколько раз ей взмахнула. - Я на счет... - Фотографий той девушки и мужчины, - кивнула Гермиона. - Я поняла. О девушке я ничего не нашла, сколько бы не пыталась. Информации о ней просто нет. - То же самое, - грустно вздохнула Блисс. - Альбомы выпускников с теневыми сущностями или фотографиями сохранились только за последние сто лет, даже в Запретной секции ничего не нашлось. - В Запретной секции как раз кое-что нашлось, - не согласилась с ней Гермиона, и Блисс удивленно на неё посмотрела. - Что? Удивлена, что я пошла в Запретную секцию? - Очень, - призналась Блисс. - Это же против правил. - Запретная секция своего рода исключение, - туманно ответила Гермиона. - Как я и сказала, ничего об этой девушке я не нашла. Зато нашла теневую сущность мужчины. Гермиона, оглянувшись, снова взмахнула палочкой и достала из портфеля большую красную книгу с позолоченным тиснением. - Гермиона, - выдохнула Блисс. - Ты же не сделала то, что о чём я подумала? - Стащила ли я из Запретной секции альбом? - вопросом на вопрос ответила Гермиона. - Думаю, да, именно это я и сделала. Гермиона положила увесистый фолиант на стол, открывая заложенную страницу, и указала на одну из теневых сущностей. Блисс придвинула альбом ближе к себе, внимательно всматриваясь в лицо человека. Она достала свою фотографию и положила рядом, сравнивая их лица. Что-то произошло. В промежутке между теневой сущностью из альбома и той, что была в руках Блисс, в жизни этого человека что-то произошло. И Блисс даже догадывалась, что именно. Он встретил Лидию Кэролл. Блисс была уверена, что эту рыжую девушку звали именно так. Но, в таком случае, как звали этого человека? Фауст? Или это было прозвище, или фамилия? Блисс посмотрела на запись под фотографией: имени там не было. - Меня тоже удивило отсутствие его имени, - прочитала её мысли Гермиона. - И меня удивило ещё кое-что. Смотри внимательно на его лицо. Блисс последовала совету Гермионы. Спустя пять минут она уже хотела спросить, была ли это неудачная шутка, как внезапно увидела то, что так сильно удивило Гермиону. Лицо стало постепенно становиться прозрачным, после чего исчезло полностью. Через какое-то время оно снова появилось, как ни в чем не бывало. - Это ещё не самое странное, - сказала Гермиона, ткнув палочкой в фотографию. - Инсендио. С кончика палочки сорвались искры, поплясали на поверхности бумаги и сразу же исчезли. - При этом, - Гермиона открыла другую страницу альбома и указала на две выжженные фотографии. - С другими такого нет, я проверила. Немного необычно. - Немного необычно? - повторила Блисс, пытаясь справиться с потрясением. - Знаешь, что, как ты выражаешься, немного необычно? Ты. Ты, которая спалила школьное имущество. - И что тебя так удивляет? - Гермиона уставилась на неё ясными глазами. - Уверена, ты за этот год тоже многое натворила. - Я-то? Конечно, натворила. Но мы сейчас о тебе говорим! - Знаешь, я подумала над этой ситуацией и решила... - Не переводи тему! Гермиона приложила палец к губам, взглядом указав на палочку. Заклинание, которое скрывало их разговор от посторонних ушей, перестало действовать, и Гермиона вовсе не собиралась применять его снова: знала, как закончить этот разговор в свою пользу. Блисс оставалось только поражаться и думать о том, что не только внешность обманчива, но и устойчивое мнение о конкретном человеке. - Я думаю, что ты должна поговорить с профессором Дамблдором, - закончила Гермиона. Блисс рассмеялась, мало заботясь о том, что может привлечь к себе внимание. Надо отдать должное Гермионе - шутить она умела замечательно. - Блисс, почему ты смеешься? - встревоженно спросила Гермиона. - Потому что ты очень смешно пошутила, - по-прежнему посмеиваясь, ответила Блисс. Гермиона смотрела на неё серьёзно и Блисс сразу же замолчала. - Ты не шутила, - озвучила очевидное Блисс. - Конечно, я не шутила! - горячо ответила Гермиона, и сразу же понизила голос. - Блисс, тебе нужно поговорить с директором. - Вот именно поэтому я и решила, что это была шутка, - вздохнула Блисс. - Гермиона, такие, как я, не идут к директору добровольно. Мы оказываемся там из-за выговора, нас ведут к нему под конвоем, директор сам приходит за нами... - Я поняла твою мысль. - Знаешь, сколько раз я говорила с директором лично? Один раз, когда только приехала в Хогвартс. И я всё ещё не верю, что дело этим и ограничилось. Так вот, я собираюсь делать всё, чтобы так продолжалось и дальше. - Ладно, не стану навязывать свою точку зрения, - вздохнула Гермиона. - Но, Блисс, если есть что-то, чего ты не понимаешь, профессор Дамблдор может помочь тебе с этим. И тогда нам не придётся нарушать правила или сжигать школьное имущество. Блисс замолчала, пытаясь обдумать предложение Гермионы. Нет, определенная логика в её словах была. Но вряд ли перед директором можно отделаться невнятным мычанием и расплывчатыми деталями. Придётся рассказать ему всё. То есть, совсем всё. Блисс такая прерогатива не прельщала. - Хорошо, - вынесла вердикт Блисс. - Я обдумаю твоё предложение. Если после каникул я не узнаю ничего нового о своей семье, пойду к директору. Добровольно. Ты веришь, что я это сказала? - Конечно, верю, - кивнула Гермиона, возвращаясь к завтраку. - Эта жизнь - прекрасна и удивительна. Всякое может случиться. Последующую неделю в Хогвартсе Блисс так ничего и не узнала. Она корпела над своим блокнотом, записывая новые детали, часто возвращалась в подвалы третьего этажа в попытках найти что-то, что могла пропустить, вертела в руках письмо, которое появилось из шарообразного света, но ничего нового оно ей не дало. Непроходимая ты дура. Эта фраза вспоминалась до отвратительного часто, но, может быть, тот человек действительно был прав. Блисс чувствовала себя в высшей степени бесполезной и ничтожной, когда её попытки разобраться в очередной раз терпели неудачу. Кем она была? Психически больной девушкой из-за пережитого стресса? Девушкой с Комплексом Бога? Кем-то, о ком не знали? Одно Блисс знала точно: чтобы понять больше, нужно было двигаться дальше. Хогвартс-экспресс был переполнен и Блисс тщетно пыталась найти свободное место, куда можно было бы положить чемодан и Рафферти, который с утра выглядел так, словно ему в этой жизни ничего не надо. Он клевал носом где-то в районе её ключиц, и Блисс всерьёз задумалась о том, чтобы рассказать ему о такой вещи, как энергетики. Когда Блисс сгрузила свои ноши, она снова направилась к выходу. - Ты куда? - У меня появилась безумная идея, - призналась Блисс. - Нужно найти Гермиону и поделиться с ней. Ты со мной или постараешься отключиться? - Постараюсь отключиться, - незамедлительно ответил Рафферти. - Знаешь, не смотря на всё, что происходит, есть одна вещь, которая очень радует. - И что же это? - Мои сны. Мне снятся очень счастливые сны. Блисс не знала, что сказать, да и вряд ли это было необходимо. Она вышла из купе, осторожно прикрыв дверь. - Гермиона, это ужасная затея! Блисс, нашедшая Гермиону в общем вагоне, уже было хотела к ней подойти, но что-то её остановило. Что за ужасная затея, о которой так громко говорил её друг Рон? Обычно, по части ужасных затей была Блисс. Или те, кто находились рядом, были так или иначе в эти ужасные затеи вовлечены. - Что такого ужасного может быть в бале? Блисс замерла, стараясь слиться со стеной. Значит, второй вариант. - В бале - ничего, - ответил Рон. - А вот в чистокровной девушке, которая начала встречаться с хорьком и внезапно, неожиданно, начала общаться с тобой, как с лучшей подружкой, определенно может быть что-то не так. - Рон, успокойся, прошу, - голос Гермионы звучал устало. - Ты тоже чистокровный, и что теперь, прикажешь мне с тобой не общаться? - Я предатель крови, - хмыкнул Рон. - Это даже хуже, чем быть магглом. - Мы с Блисс говорили на эту тему, - помолчав, снова заговорила Гермиона. - Я не знаю, правильно ли я делаю, что рассказываю тебе это... - Я - твой лучший друг на протяжении чуть ли не ста лет! - Семи. - Какая разница? - Рон сказал это таким удивленным голосом, что Блисс пришлось зажать рот: захотелось рассмеяться. - Уверен, твоя новоявленная подруга простит, если ты расскажешь о ней что-то, что может изменить моё мнение о ней в лучшую сторону. Так о чем вы с ней говорили? - О её отношении к жизни, и отношении к жизни её семьи, - наконец заговорила Гермиона. - Знаешь, что их отличает от вашей семьи? Деньги. Много, много денег. В остальном же, она и её семья могла бы стать предателями крови гораздо хуже, чем вы. Знаешь, что очень часто меня удивляло? Моменты, когда Блисс начинала говорить о том, что у неё нет доступа к мобильному телефону, интернету, тем же самым ручкам. - Ручки - такая классная штука, - восторженно сказал Рон. - Да, но пользоваться мы ими можем только на уроках профессора Маррея, - вздохнула Гермиона. - Я к тому, что для неё эти слова ничего не значили, она просто скучала по вещам, которые делали её жизнь более комфортной и простой. Но, Рон, она же чистокровная. Ты знаешь, что такое мобильный телефон? - Конечно, я знаю, что такое мобильный телефон, - обиделся Рон. - Я звонил тебе с такого, помнишь? - Нет, ты звонил мне со стационарного. Вот именно об этом я и говорю. Для неё многие вещи из обычного мира более привычны, чем для некоторых полукровок. Меня это очень удивляло. И потом ещё тот разговор... - Какой разговор? - Когда мы говорили о том, что будем делать в будущем. Блисс хочет покинуть магический мир. - То есть? Как это? - Точно так же, как мы хотим в нём остаться, - просто ответила Гермиона. - А она хочет остаться там. Рон молчал, нервно барабанив пальцами по столу. - Хорошо, предположим, она действительно хочет остаться в маггловском мире. Но она встречается с хорьком, это, надеюсь, ты не забыла? - Я стараюсь об этом вообще не думать, - с обезоруживающей честностью сказала Гермиона. - У каждого человека есть свои тараканы в голове. Блисс вот, например, Малфой нравится. Страшно и пугает - да. Но не смертельно же. - Не будь настолько уверенной, - машинально сказала Блисс. - Иногда я сама начинаю задумываться, насколько это не смертельно. Гермиона подскочила, резко оборачиваясь. Рон, в свою очередь, неловко встал с дивана и так и остался стоять, просто смотря то на Блисс, то на Гермиону. - Блисс, - растерянно проговорила Гермиона. - Рон! Как ты мог её не заметить? - Не заметил, - буркнул Рон. - Я, вообще-то, с тобой разговаривал. И смотрел я тоже на тебя. Блисс захотелось сбежать или спрятаться. В любом случае, сейчас её идея казалась ей ужасной, да и чувствовала она себя третьей лишней. Наверное, Рон был прав в своём волнении. Ни к чему хорошему их общение привести не могло, и об этом явно говорило поведение Гермионы за последние несколько месяцев. - Блисс, прости нас, пожалуйста... Блисс уже хотела перебить Гермиону, сказать, что извиняться тут не за что, но Рон заговорил первым: - Если кто тут и должен извиняться, то это я. Я не хотел сказать ничего плохого, и о тебе я тоже плохо не думаю. Просто я волновался за Гермиону. - Начнём с того, что вы не должны извиняться вовсе, - улыбнулась Блисс. - Правда, всё нормально. Я не тот человек, общение с которым может пройти незаметным, так что все тревоги обоснованы. Прощу прощения, что помешала, пойду, вернусь к своему ленивцу. - Ты так о Малфое говоришь? - опешил Рон. - Нет, она о Рафферти, - рассеяно ответила Гермиона. - Может, ты помнишь его, тот парень, который засыпает на каждом шагу. - А, перевёлся к нам на третьем курсе, - Рон щелкнул пальцами. - В любом случае, мне нужно проверить, не свалился ли он с дивана, - пробормотала Блисс. - Я пойду. - А я тебя провожу, - вскочив, сказала Гермиона и встала рядом с Блисс, всем своим видом показывая, что возражений слушать не желает. Они шли в тишине вагонов и мерного стука колёс: с момента посадки прошло около часа, и все студенты сумели найти свободные места. Блисс не знала, как начать разговор. Блисс уже не казалось, что её идея так уж и хороша. - Мне применить к тебе Империо? - не выдержала Гермиона. - Ты не сможешь, - усомнилась Блисс, настолько пораженная подобными словами Гермионы, что о возмущении или страхе не было и речи. - Если не скажешь, зачем ты меня искала, я смогу всё, - мрачно пообещала Гермиона. - Серьёзно, это уже не важно, - попыталась отвертеться Блисс. - Рон прав, мы не... не надо нам... в общем, не думай об этом. Гермиона ничего не сказала: она просто ущипнула Блисс. Сильно. Блисс вскрикнула, попыталась отпрыгнуть, но только налетела на стену. А Гермиона как будто сорвалась с цепи: начала не только щипать её, но и щекотать. Это был запрещенный приём - Блисс сдалась не больше, чем через минуту, задыхаясь от смеха, отфыркиваясь и обещая говорить правду, правду и только правду. - Я хотела... подожди, дай отдышаться... нет, я правда сейчас скажу, убери руки! Я хотела предложить, ну, знаешь, бал. - Бал, - повторила Гермиона. - Тот самый бал, на который ты дала мне приглашение неделю назад? - Да, но бал будет только через три дня, - Блисс провела рукой по лбу. - И, я подумала, что дома тебе будет скучно, а давать кому-то свой адрес - не самая лучшая идея, учитывая ситуацию. - Подожди, - Гермиона замерла, разглядывая Блисс, как какую-то диковинную зверушку. - Ты хотела... нет, я всё ещё не могу в это поверить. Лучше скажи ты, чтобы я не чувствовала такой неловкости от моих ошибочных предположений. - Бал начнется через три дня, в Мадриде, - начала Блисс. - Я хотела предложить тебе взять свой чемодан учебников и... у тебя ещё что-нибудь есть? - Лучше тебе договорить. - Ладно, - Блисс сглотнула, нервно проведя рукой по волосам. Кажется, сейчас был самый неподходящий случай, чтобы злить Гермиону. - Так вот... ладно, я просто хотела предложить тебе аппарировать со мной в Мадрид. - С тобой, - повторила Гермиона. - В Мадрид. К морям Испании. - Да, к морям Испании, пятизвездочному отелю Испании, бассейнам Испании, горячим мужчинам Испании, - легкомысленно продолжила Блисс, но тут же замолчала, увидев, как Гермиона заливается краской. - Просто, ты столько помогала мне все эти месяцы. А я, как только получала необходимое, скомкано тебя благодарила и сразу же убегала. Мы даже в Хогсмид вместе так и не выбрались! - Я даже и не задумывалась об этом, - хмыкнула Гермиона. - То есть, чтобы не чувствовать себя виноватой за Хогсмид, ты решила подарить мне дорогостоящий отдых? - Гермиона! - Извини, я не так выразилась, - замахала руками Гермиона, и Блисс сразу же отступила на шаг. - Блисс, я очень хочу согласиться, правда. Но я уверена, что буду чувствовать себя обязанной, а мне это не нужно. - О, поверь мне, обязанной ты себя чувствовать не будешь, - пообещала Блисс. - Или ты думаешь, что ты, такая умная, ответственная и правильная, будешь в стороне от подготовки бала? Гермиона, твоим счастьем будет, если я полностью не скину его организацию на тебя. - Так вот, значит, для чего я тебе там понадобилась, - прыснула Гермиона. - А ты думала? - Блисс наморщила нос. - Полноценного отдыха у тебя не будет. Ты будешь учиться и заниматься подготовкой к балу, заниматься подготовкой к балу и учиться. Так что? Уверена, что тебе оно нужно? Гермиона стояла какое-то время, напряженно раздумывая. После чего расслабилась, открыто улыбнулась и кивнула. - Я с удовольствием составлю тебе компанию рядом с морями Испании и балом, - заключила она. - Спасибо тебе, - искренне поблагодарила Блисс. - И, я хотела попросить тебя ещё об одной услуге. Через два дня у меня собеседование в Гарварде. Составишь мне компанию? Боюсь, я просто сбегу оттуда, так и не показавшись на глаза приёмной комиссии. Если вообще выйду из номера. - Я помню о твоём собеседовании, - внезапно оповестила Гермиона. - И я сама хотела предложить тебе свою компанию. А теперь у меня и вовсе нет поводов отказать тебе. Блисс захотелось крепко обнять Гермиону, но она лишь улыбнулась и сказала, что ей пора отправиться проверить Рафферти и свой чемодан. Договорившись не потерять друг друга у барьера, они разошлись в разные стороны. На пути к купе, в котором она оставила Рафферти, Блисс решила дойти до конца вагона - посетить купе старост. Последний раз она нормально общалась с Малфоем два дня назад, да и вряд ли короткий, быстрый разговор можно было назвать нормальным общением. Блисс казалось, что в последнее время все, с кем она так или иначе контактировала, хотели лишь одного - скорее избавиться от неё и пойти спать. Неудивительно - предэкзаменационный мандраж и тотальная подготовка сказывалась на каждом. В такие моменты Блисс мимолетом благодарила свой разум, который был не в состоянии забывать даже мимолетные детали. Малфой стоял рядом с купе старост: смотрел в окно, застыв каменным изваянием. Блисс, тихо прокравшись ему за спину, поднялась на цыпочки и закрыла ему глаза. В следующий момент её ноги дрогнули, и голова Малфоя впечаталась в стекло. - Я хочу адекватных отношений и адекватную девушку с нормальной координацией, - вот и всё, что сказал Малфой. - Надеюсь, что глаза мне закрыла именно она. Блисс еле удержалась от того, чтобы не приложить его головой о стекло намеренно. - Извини, - сказала Блисс, разворачивая его к себе. - Ты встречаешься со мной, так что о девушке с нормальной координацией можешь забыть. - А что на счет адекватности? - Ты всё ещё встречаешься со мной, - подумав, вынесла вердикт Блисс. - Эй, у меня появилась замечательная идея. - Не надо, - сразу же сказал Малфой. - Нет, правда, идея замечательная! - воскликнула Блисс. - Как только закончится бал, давай аппарируем куда-нибудь? Сбежим от этого мира и всё такое. Предлагаю снова посетить Барселону. Я могу устроить тебе небольшую экскурсию, а когда стемнеет, пойдём смотреть на поющие фонтаны. - Хорошо, - Малфой согласился неожиданно легко. - Знаешь, идея действительно замечательная. И после бала она покажется тебя едва ли не гениальной. - Как мягко ты намекаешь на то, что после бала я буду никакая, - грустно вздохнула Блисс. - Ладно, это всё равно правда. Малфой? - Что? - Я тебя люблю. Блисс не было сложно сказать это. В конце концов, она хотела сказать эти слова ещё в конце зимы, но всё время что-то мешало: ссоры, часы за уроками, неподходящее время. Сейчас время тоже было не самым подходящим, спонтанным, но Блисс было всё равно. Самое долгое время, что Блисс провела со своей тетей, выпало на её девятилетие. Тогда Виви только взбиралась по карьерной лестнице и часто повторяла, что если у тебя не получается делать то, от чего тебе страшно и трясутся колени - то ты ничего не добьёшься в этой жизни. Более того: тогда это будет и не жизнь вовсе. Тогда Блисс была не согласна. А теперь, оглядываясь назад, она с удивлением понимала, что сделала множество вещей, которые пугали её до дрожи в коленях: но эти вещи делали её невообразимо живой, собой. И после всего этого признаться в любви Малфою было даже не легкой вещью: так, незначительным пустяком. Блисс не видела смысла скрывать то, что она чувствовала. - Так что? - Блисс подняла брови. - Я жду ответа. - Какого ответа ты ждёшь? - вздохнул Малфой, смотря в сторону. - Хватит, прекрати! - Блисс засмеялась, толкнув его в плечо. - Я жду, что ты тоже скажешь, что любишь меня, потому что так и есть. Прекрати хмуриться, увиливать, накручивать себя по пустякам. Просто скажи, это же так просто. - Просто? - Малфой странно усмехнулся, по-прежнему не глядя ей в глаза. - Не сомневаюсь, что для тебя это просто. - Вовсе нет, - не согласилась Блисс. - Раньше это не было простым. А теперь - да. Давай, скажи. Вот увидишь, тебе понравится. - Признаваться тебе в любви? - Нет. Говорить о своих чувствах. Но Малфой по-прежнему молчал, и Блисс только и оставалось, что вздохнуть и снова его ударить. - Ладно, как хочешь. Но мне повторить не сложно - я тебя люблю. Вот так. Блисс поцеловала его, и уже хотела было отстраниться, но Малфой сделал неожиданную вещь: прижал её к себе крепче, и ответил на этот поцелуй с таким отчаянием, словно он был последним. Блисс это не удивило - разумеется, Малфой накручивал себя по пустякам. - Я пошла, - сказала Блисс, когда смогла выпутаться из объятий. - У меня чемодан и Рафферти. Нужно следить за всем этим, и а последнего - ещё и будить, чтобы он не проспал выход из поезда. Серьёзно, почему все такие сонные? - Экзамены, - коротко ответил Малфой. - А сонное состояние Рафферти - его пожизненное состояние. - Просто ему снятся счастливые сны, - сказала Блисс и, помахав Малфою, ушла. *** - Дорогая, ты уверена? - в глазах матери плескалась тревога, и Гермиона ободряюще сжала её руку, давая понять, что да, она уверена, и да, всё хорошо. - У нашей дочери есть прекрасная возможность вылезти из книжек, вдоволь накупаться в море и перестать быть бледной поганкой, - жизнерадостно сказал отец Гермионы, чем вызвал бурный протест со стороны женской половины семьи. - Папа, мама, не волнуйтесь за меня, - улыбнувшись каждому из родителей, сказала Гермиона. - Сейчас к нам подойдёт Блисс, мы дождемся её родителей и всё обсудим. Если вы всё ещё будете против - то ни о каком Мадриде не будет и речи. - Я уже не против! - воскликнул отец, сразу же получив полный возмущения взгляд своей жены. Гермиона вздохнула в очередной раз за день, высматривая Блисс. Та не заставила себя ждать - через несколько секунд она оказалась рядом со стеной и, кивнув Гермионе, подтащила Рафферти к одному из близстоящих мужчин. - Мистер Рафферти, это ваш сын. Рафферти - это твой отец, познакомься с ним. - Не остри, я хочу спать, - голос Рафферти звучал в высшей степени несчастно. - Оставляю вас в обществе друг друга. Рафферти, вот твой примерный план на каникулы: спать, спать, спать, готовиться к экзаменам, посетить мой бал, потом - снова спать. И постарайся узнать самостоятельно о существовании энергетиков, если не получится - введу тебя в курс дела по окончанию каникул. И, на всякий случай, проверься у доктора. Всё понятно? - Спасибо, мисс Бромлей, - ответил за своего сына отец. - Что бы он без вас делал. - Задаю этот вопрос с начала нашей первой встречи, - пробормотала Блисс, и, дождавшись, когда они аппарируют, повернулась к Гермионе. - Гермиона, у тебя прекрасные друзья. Хотя бы потому, что тебе не приходится быть им мамочкой. - Ты просто не представляешь, какую глупость сейчас сказала, - засмеялась Гермиона. - Блисс, познакомься, мои родители... - Блисс! - Мисс Бромлей! Гермиона мысленно застонала: этот балаган на входе всегда казался ей невыносимым, но сегодня он просто вышел из-под контроля. Блисс подбежала к своему отцу и начала что-то ему говорить, причем не на английском. Проговорив с ним около пяти минут, Блисс вернулась, представила каждому из семьи Гермионы своего отца и, взяв Гермиону за руку, оттащила её на свободное от людей пространство. - Пусть взрослые решают свои вопросы, - объяснила Блисс. - Мы им ни к чему. Блисс оказалась права: по истечении четверти часа, оба родителя разрешили Гермионе провести неделю в Мадриде. Блисс поблагодарила их, и, дождавшись кивка Гермионы, подошла к своему отцу и его... телохранителю, наверное. - Ну что? - спросил Филипп Бромлей, осматривая каждого. - Уилл, ты крепко держишь мисс Грейнджер? - Да, мистер Бромлей. - Блисс, не отпускай мою руку. Гермиона, смотревшая на Блисс, заметила странные перемены: на миг изломленные брови и загнанность, испуг во взгляде. Блисс выглядела нервной, и Гермиона не могла понять, что послужило таким переменам. Но перемены продлились не долго: спустя секунду Блисс снова улыбнулась и просто кивнула. Они аппарировали сразу же.