Ad Interim

- Вы знали. Знали, кто я. Вот и всё, что смогла сказать Блисс после молчания, которое длилось больше, чем вечность. - Конечно, - мягко улыбнулась Зои. - Я сразу вас узнала. Кайл прислал мне копию одной фотографии. Вы отмечали Хэллоуин, судя по тыквам. Там был его лучший друг, Мохиндер, сам Кайл и вы, с очень комичным выражением лица. - Да, - Блисс попыталась улыбнуться, но прекрасно знала, что получилось у неё жалко. - Мохиндер назвал эту фотографию «две жертвы и нечисть». - Жертвами были вы с Мохиндером? Я помню, что Кайл изображал вампира. - О, нет, что вы. Нечистью была я. - Блисс, я... - Не говорите, что не хотели, пожалуйста. Тогда это было смешным. Ну, мне точно было смешно - после того, как я опрокинула тарелку с тыквенным пюре на голову Мохиндера. Зои осторожно забрала пустую чашку из рук Блисс и, немного наклонив маленький фарфоровый чайник, медленно стала наливать чай. Блисс смотрела куда-то вглубь кружки, смотрела, как чая, темного, крепкого, золотистого в свете ламп, становится всё больше. Блисс казалось, что она тонет в этом чае. - Вы же и о бале знаете, да? - поняла Блисс. - Ваша фраза о том, что девушке моего возраста трудно справляться со всем этим. - Да, знаю, - согласилась Зои. - Мой сын рассказывал, что вы говорили об этом бале всего два раза, но ему и этого хватило. - Ещё бы ему не хватило, - хмыкнула Блисс. - Те единственные два раза, когда мы говорили об этом, растянулись на два часа. Я жаловалась. Жаловалась. И жаловалась. - А что сделал Кайл? - Ну, обычно он заворачивал меня в одеяло и щекотал, но когда мы говорили о бале второй раз, он закутал меня в плед, посадил на свою веранду, заварил очень много чая и гладил меня по голове. - Я помню, он рассказывал мне об этом! - радостно засмеялась Зои. - Знаете, он часто говорил о том, какая вы весёлая и живая, но иногда... - Что - иногда? - быстро подняла голову Блисс. - Иногда вы вызывали у него именно это желание - закутать вас в плед, посадить среди роз, и оберегать от проблем, пока вы не захотите вернуться в мир. - Правда? - заулыбалась Блисс. - Как мило. Он никогда не говорил мне об этом. Да и хорошо. Я бы, наверное, рассмеялась. Какие у меня могут быть проблемы? - О, а помните его коллекцию керамических рыб? - Да при всём желании забыть невозможно! Знаете, в этой коллекции была рыба-фугу, и когда я сильно злилась, он брал её фигурку, подносил к моему лицу и начинал кивать с видом эксперта, заявляя, что разницы нет! - Вот нахал! - возмущенно сказала Зои. - Это ещё что. Как-то раз я перенесла к нему свой мольберт, чтобы написать веранду. Все выходные потратила на то, чтобы не допустить оплошности в пропорциях, и уже представляла, как буду подбирать цвета, чтобы передать всё более достоверно. И вот, я возвращаюсь к нему, смотрю на картину и понимаю, что хочу воткнуть в Пэрриша штук сто зубочисток. - Сын, - простонала Зои, хватаясь за голову. - Что он сделал? - Ну, он её разукрасил. Знаете, почему разукрасил? Потому что если дать школьнику раскраску - он начинает вносить один цвет, который якобы должен быть во фрагменте, стараясь не выходить за линию. - Надеюсь, вы воткнули в него зубочистки? - Нет. Понимаете, я так сильно кричала и размахивала руками, что сшибла одну из его фигурок. Я разбила радужную форель. Даже моя ненависть к пропорциям и потраченному времени не стоила его выражения лица. Зои ласково на неё посмотрела. - Что он вам сказал, когда вы разбили эту фигурку? - Ничего особенного, - пожала плечами Блисс. - Сказал, чтобы я не расстраивалась из-за такой ерунды, ещё извинился за картину. Потом мы сели смотреть фильм, и я уснула на диване. На следующее утро он привёл меня домой, взял всю вину на себя, и отец... отвёз меня в школу. Не знаю, почему я вспомнила именно этот случай. - Пэрриш начал собирать рыб, потому что его отец оставил ему две их фигурки. - С учетом моего безграничного везения... - Да, - сказала Зои, но смотрела она по-прежнему смешливо. - Вы разбили одну из них. Они продолжали говорить, продолжали вспоминать. Все эти истории, смешные моменты, грустные моменты, моменты, которые не имели большого значения, но внезапно оказались очень важными, значимыми. И Блисс поняла одну простую истину, только когда они с Зои замолчали и ей почему-то показалось, что Пэрриш вот-вот зайдёт в кабинет, хитро прищурится и скажет, что это нечестно, потому что теперь у них вдвое больше компромата на него. Но этого не произошло. Потому что всё, что осталось от Пэрриша - было воспоминаниями. Историями. Кратковременными вспышками в памяти. Это было неправильно. Как же сильно это было неправильно. Почему она поняла это только сейчас? Почему было так больно? Блисс откинулась на спинку стула, и, не заботясь о том, что подумает Зои, прикрыла ладонью глаза. Блисс вряд ли смогла бы заплакать, но глаза жгло с нестерпимой силой, а комок в горле, казалось, поселился там навсегда. - Мне жаль, - сказала Блисс, по-прежнему не отнимая руку от глаз. - Я знаю, что вам гораздо хуже, чем кому бы то ни было, но я ничего не могу с собой поделать. - Да почему вы это делаете? - Зои сказала это настолько раздраженной, что Блисс моментально опустила ладонь и посмотрела на неё. - Что делаю? - Пытаетесь доказать, что любому человеку на этой планете хуже, чем вам. Кайл был моим сыном. Мохиндеру лучшим другом. А вас он и вовсе любил, и, смотря на вас, я понимаю, как сильно вы любили его. Вам больно, плохо, да. Примите это. Не сравнивайте свою боль с чьей-то другой. Поймите, в конце концов, что у вас есть на это право. - Спасибо, Зои, - только и смогла сказать Блисс. - За этот разговор. За то, что не вините меня. За то, что воспитали такого прекрасного человека. За всё спасибо. - Вашу благодарность я могу принять только за один из этих пунктов, - Зои погладила её по голове. - А что касается остального, то здесь всё просто. Я никогда вас не винила, а этот разговор и наша встреча была для меня одним из самых радостных событий в жизни. Уверена, Кайл бы хотел... Зои замолчала, взяла чашку с чаем и посмотрела вглубь неё, слова и ей казалось, что она в этом чае тонет. А Блисс неожиданно поняла, что именно надо сказать. - Знаете, в последние встречи с кем-то, кто знал Пэрриша, мне все это говорили. Говорили, что бы он хотел. А я была с ними не согласна. Всё, чего на самом деле хотел бы Пэрриш, это... - Жить, - просто закончила за неё Зои. - Он хотел бы жить. - Да. Именно об этом я всегда думала. Блисс снова перевела взгляд на экран. И снова вздрогнула. Она отвлеклась, но теперь, видя это, все три письма, ей снова захотелось себя ущипнуть. Или запрыгать. Или станцевать. Всё, что угодно, чтобы выдохнуться, а после проснуться или понять, что это - вовсе не сон. - Зои, можете мне помочь? - Да, разумеется, - с готовностью сказала Зои, придвигаясь ближе. - Я сразу заметила, что вас что-то обрадовало. - Посмотрите на почту отправителя и скажите, что я не сплю или брежу. Если я брежу - ущипните меня. Зои внимательно посмотрела на письмо, потом деловито пробила ящик по поисковику почты. Когда она отвернулась и посмотрела на Блисс, в её глазах плескалось восхищение, потрясение и безграничная гордость. - Блисс, это же... - Да? Это действительно то, о чём я думаю? - Да. Ваше собеседование в Гарварде будет проходить четвёртого апреля. Факультет искусств и наук? Я не удивлена. - То есть, это действительно не сон? - лихорадочно зашептала Блисс, пытаясь найти в почте хоть какую-то подсказку. - Но как? Для того чтобы получить приглашение на собеседование, нужно заполнить бланки, кучу бумаг и, самое главное, отправить свои работы. Я ничего не делала из этого, да что уж там, я вообще не думала о поступлении! - Может быть, кто-то сделал это за вас? - Да, но кто? Отец? Он бы сказал мне об этом. Кому ещё может быть резон помогать мне? Ох... - Что-то нашли? - Да, - сказала Блисс, открывая письмо мадам Фавро. «Мадмуазель Бромлей. Вы всегда были некомпетентной, непунктуальной, витающей в облаках девушкой. Ваши познания в том, что вас не интересовало, всегда оставляли желать лучшего, и я по-прежнему удивляюсь, как вас, такой непостоянной, живёт это. Я не хочу называть это талантом, поэтому просто напишу, что вы чувствуете цвета, а картины - единственное, что вас интересует в той степени, чтобы всегда к ним возвращаться. Но ваша последняя работа, которую вы оставили в нашем пансионе (что меня не удивляет) поразительна. Я не говорю, что она поразила меня, но, пожалуй, она поразила моих коллег и учеников. Разумеется, я узнала, что вы не подавали документы в университеты Лиги Плюща. Я бы могла подумать, что вы решили посвятить себя волшебству, но полагать так было бы слишком глупо. Можете не отвечать и не благодарить меня. Я знаю, что несколько месяцев вы проучились в закрытой школе Лиги Плюща, а в этом году волшебницы моего пансиона поголовно, в отличие от вас, действительно решили посвятить себя магии. Я сделала то, что должны были сделать вы (ещё в начале года, мадмуазель Бромлей) лишь для того, чтобы не портить статистику своего пансиона. Конечно, вряд ли вас хотя бы пригласят на собеседование, но кем бы я была, если бы не попыталась. Теперь вам остается только ждать и не забывать проверять почту. Надеюсь, вы увидите это письмо хотя бы за день до собеседования. С наилучшими пожеланиями, Эмеральда Фавро». - Эмеральда? - Зои хохотала так, что на её глазах выступили слёзы. - Неужели это не псевдоним? - Если бы, - отрешенно сказала Блисс, продолжая перечитывать письмо снова и снова. - Больше всего мадам Фавро гордилась своим именем и фамилией. Знаете, какого она требовала обращения к себе? Мадам Эмерельда Элоиз-Анна Фавро. Пропустишь хоть слово или запнешься - и она даже на тебя не посмотрит. Иногда я всем сердцем её ненавидела. - Неудивительно, - вздохнула Зои. - Особенно впечатлительные люди после таких слов годами собирают свою самооценку. Блисс провела рукой по щекам, всё ещё не веря, что это происходит взаправду. Кажется, Зои поняла это - она просто ущипнула Блисс за руку. Блисс хмыкнула, закатив глаза. И замерла, снова вернувшись к письму. «Ваша последняя работа поразительна». «Ваша работа, которую вы оставили». Паника, паника, паника - Блисс представила, что это паника похожа на змей, которых можно сжать в кулак с такой силой, чтобы все их внутренности вылезли наружу. Никакой паники, да она и не нужна. Ну и что, что она не помнит, о какой работе говорит мадам Фавро? Совсем скоро у неё будет возможность посмотреть на неё. А значит - об этом волноваться не стоило. Были и другие проблемы. С Зои они уладили все вопросы только в десятом часу ночи. Блисс, посмотревшая на конечную цену и выписывая чек, незаметно добавила один ноль. Она, конечно, была исключительно плоха в вопросах этикета и проведения торжеств, но детство, проведенное в папиных бумагах, нанесло свой отпечаток. Блисс знала цены на каждый товар, который так или иначе был связан с техникой, новым оборудованием, специями или ингредиентами. Цветы никогда не числились в списке того, что можно было купить дешево, особенно в таком масштабе, даже если учитывать оптовую цену. Когда Блисс вышла из цветочного магазина, Зои неожиданно пошла с ней. Остановившись под фонарем, она, немного помявшись, спросила: - Могу я вас обнять? Блисс ничего не ответила - просто крепко обняла Зои и попросила, чтобы она себя берегла. Когда Блисс снова оказалась в кондитерской и села на стул, всё, на что её хватило - это обессилено сложить руки и спрятать голову. - У нас осталось полчаса, потом нам нужно возвращаться. Блисс немного подняла голову, чтобы видеть Малфоя. Он гипнотизировал кубик сахара, который лежал в середине стола. - Знаешь, о чем я думаю? - спросил Малфой. - Нет, но что-то мне подсказывает, что именно сейчас ты мне об этом расскажешь. - Иногда я смотрю на тебя, и мне кажется, будто ты долгую жизнь прожила. А потом ты что-то делаешь, и я понимаю, что даже думать так - абсурдно. Вот что это было? -Малфой кивнул на кубик сахара. - Сколько тебе, двенадцать? - С половиной. - Ты же понимаешь, что не сможешь всю жизнь решать проблемы подобным образом? - Почему? Во взгляде Малфоя можно было отчетливо прочитать нечто, похожее на смирение. - Я ошибся, тебе не двенадцать. Десять - максимум. Так как? Решила вопросы с цветами? - Да, и не только, - сказала Блисс, собираясь поделиться с Малфоем самой главной новостью. - Я видел, - усмехнулся Малфой. - Значит, ты сказала ей, кем являешься на самом деле? - О чём ты? - Вряд ли эта женщина стала бы обнимать человека, который сделал у неё заказ, пусть и такой значимый. - Нет, не сказала. Она узнала меня. Оказывается, Пэрриш отправлял ей мою фотографию. Малфой, ты не представляешь, - Блисс запнулась. - Она такая чудесная. Она не заслужила такой потери. - То есть, всё это время вы не столько решали важные вопросы, сколько предавались воспоминаниям? - Да, мы говорили. О многом говорили, - слегка улыбнулась Блисс. - О Пэррише в основном, но о её жизни говорили тоже. И о моей. Кстати, о моей жизни... - То есть, всё это время, вместо того, чтобы быстро разобраться с делами, вы говорили о том, каким этот Пэрриш был замечательным сыном и таким же любовником? Блисс ничего не ответила, Блисс даже не стала прислушиваться к интонациям в голосе. Она просто встала, аккуратно оправила пальто и вышла на улицу. Думать о том, что он говорил, не хотелось. Блисс просто шла в ночи, наслаждалась ночью этого города, находила в себе силы улыбаться прохожим, чувствовала, как снежинки застревают в волосах и оседают на пальто. В тишине, в попытках сохранить умиротворение после разговора с Зои, Блисс дошла до центральной площади. Дома здесь были в основном коричневых и персиковых оттенков, света в окнах почти не наблюдалась, а телефонные вышки, возвышающиеся в ночи, походили на тонкие шпили. Блисс села на край невысокого пьедестала, на котором возвышалась большая статуя какого-то человека. Невольно вспомнилась единственная достопримечательность Салон-де-Прованса - фонтан в форме гриба, сильно заросший мхом. Под ним было сидеть гораздо уютнее. Малфоя она заметила сразу: он не подошел со спины, не подкрался. Просто его силуэт выглянул из-за домов и постепенно приближался, покуда не оказался совсем рядом. - Ты простудишься, вставай. - Не хочу. Малфой не стал её поднимать или прикасаться, видимо, понимал, что от того, чтобы расцарапать ему лицо, Блисс отделяет тонкая грань. Он просто присел рядом с ней, не слишком близко, но и не слишком далеко. - Прости. Блисс это не удивило. Может быть, Малфой и был человеком, который не следил за своим языком, но грань всегда чувствовал остро. По крайней мере, в общении с ней. - Попытайся ещё раз, - бесцветно ответила Блисс. - И громче. - Прости меня, - сказал Малфой отчетливо. - Я подумаю, - ответила Блисс, но не выдержала: взорвалась, злобно посмотрела на Малфоя и практически зашипела. - Твоя ревность у меня уже в горле сидит. Достал ты меня с ней, понимаешь? Достал. Пэрриш - мёртв, я - с тобой. Чего тебе ещё надо? Думаешь, если вытянешь из меня душу, что-то изменится? Или ты рассчитываешь на то, что я скажу, будто никогда его не любила, и всё это было блажью, а ты - мой единственный? Чего, черт возьми, ты хочешь? - Тебя. - О, так в этом проблема? - опешила Блисс. - А нормально попросить не судьба? Мы в центре города, здесь множество прекрасных отелей и... - Я не об этом! - огрызнулся Малфой, мотнув головой. - Тогда о чём? - Блисс вздохнула, придвинулась ближе и крепко ухватила его за подбородок. Заставила посмотреть в глаза. - Ты понимаешь, что люди не телепаты? Я - не телепат, я не знаю, что происходит в твоей голове. Но ты всегда можешь мне сказать. Ты должен мне сказать, если есть что-то, что тебя тревожит. Надо говорить друг с другом, а иначе любое взаимодействие, будь то дружба или отношения, обречены. - Я хочу, чтобы ты сказала мне правду. - Какую правду? - Как ты? Блисс нахмурилась, не понимая, чего от неё хочет Малфой. Как она? Умеренно спокойно, умеренно плохо, порой вспышками накатывает что-то хорошее. Ничего нового в её мироощущении не произошло. Блисс уже было хотела сказать, что всё нормально, но Малфой догадался об этом: - Не говори, что всё нормально. Я хочу знать, как ты. После разговора с его матерью. Скажи мне. От его слов Блисс накрыло с головой. Ощущение умиротворения, зыбкое, почти прозрачное, растворилось без следа, ушло вместе со снегом, который перестал падать. Ведь после этого разговора Блисс чувствовала только одно. - У меня сердце щемит, - сказала она. - Никто не заслуживает такой смерти. - Так уж и никто. Блисс посмотрела на Малфой, но он выглядел задумчивым, и вряд ли понял, что сказал это вслух. - Никто, - повторила Блисс. - А такие люди, как он - тем более. Мне плохо от этого. Я не хочу, чтобы такое происходило, я хочу всё исправить. Чтобы всё было не напрасно. Чтобы такое никогда не происходило. Чтобы... стало хоть немного легче. Не только мне - всем. Это ощущение... как будто желудок скурили, а сердце защемили между тяжелых пластин. Оно выматывает. Вот и всё. Вот и ответ на вопрос, как я. Блисс достала телефон, набирая номер Кэтрин. - А ты? Ответишь на вопрос, чего именно ты хочешь? - Только ещё раз извиниться. - Да? - усмехнулась Блисс. - Ну ладно. Извинения принимаются. Привет, Кэтрин. Скажи, твой дядя вернулся с конференции, или сегодня его не будет дома? - Он никуда не уходил, - взволнованно ответила Кэтрин. - Хотел аппарировать, но остался дома. Его внезапные мигрени мне в кошмарах с пяти лет снятся. - Всё так плохо? - сочувствующе спросила Блисс. - Теперь нет. Последний доктор дяди прописал ему хорошее обезболивающее, так что всё, что ему нужно делать, это спокойно сидеть и ждать полного выздоровления. Хочешь поговорить с ним? - Если это возможно, то да. - Дядя! Кэтрин заорала так громко, что Блисс отшатнулась от телефона. Вряд ли мигрень Киллиана Маррея пройдёт так быстро, учитывая отягощающие факторы в виде криков своей племянницы. - Её голос когда-нибудь сведёт меня в могилу, - простонал Маррей в телефон. - Надеюсь, с Палаццо де Кристал не возникло проблем? - Нет, всё даже лучше, чем я предполагала, - сказала Блисс, замявшись. - Киллиан, вы же догадались, что меня нет в вашем доме, да? - Нет, что вы, Блисс, - иронично ответил Маррей. - Всё это время я искренне верил в то, что у вас плохое настроение, и вы не хотите выходить из комнаты, поэтому и разговариваем мы вот таким странным способом. Но, всё же, если не считать этого факта, Кэтрин и Кормак неплохо вас выгораживают. Но лучше вам вернуться скорее, потому что перед сном Изабель захочет увидеть и вас, и мистера Малфоя. - Киллиан... - Как вы себе это представляете? - сразу понял её Маррей. - Вы же умный. - В своей области. - Вы пишите книги! - О зельях, а не о людях и способах ими манипулировать! Блисс замолчала, не зная, что ещё сказать. - Сколько вам нужно времени? - До четырех часов. - Ночи?! - Если вам будет удобнее, можно сказать что утра. - Даю вам времени до полчетвертого. Если опоздаете - моя помощь окажется напрасной. - Спасибо вам, - засмеялась Блисс, после чего повесила трубку. Блисс положила телефон в сумку и, встав с обледенелого пьедестала, подошла к статуе. - У нас есть ещё несколько часов, прежде чем мы снова окажемся в Риме, - сказала Блисс. - На улице, с которой мы ушли, есть круглосуточный торговый центр. Пошли, я хотела там побродить. - Я знаю, что не могу дать тебе этого, - внезапно сказал Малфой. - Чего именно? - Нормальной семьи. Любящей свекрови, с которой вы будете смеяться чему-то за чашкой чая, и которой ты будешь нравиться. - Не гони лошадей, Малфой, - Блисс почувствовала самый настоящий испуг. - Мне это даже не нужно. Серьёзно, давай просто... не будем говорить об этом. Пошли. В дверях торгового центра Блисс задала вопрос, который время от времени вспыхивал в сознании. - О чём вы говорили с моей матерью? Мне не понравились её слова о том, что я буду счастлива. - Ваши представления о счастье слишком разнятся? - Не в этом дело. Просто ты не представляешь, насколько я ненавижу эту фразу. Так что? О чём был разговор? Малфой явно задумался, и Блисс решила, что он даже не претворяется. - С трудом могу всё припомнить. Но была фраза о том, чтобы я не позволял тебе делать глупостей. - О, - восхитилась Блисс. - И как успехи? - Как и всегда в этом вопросе. Их нет. *** Блисс совершенно не подумала о том, что у туристов, которые приехали в Рим, было своё время, которому они или подчинялись, или шли на поводу. В любом случае, даже в час ночи на площади Святого Петра было много людей, которые фотографировались в свете фонарей, спешили прочь или просто сидели, любуясь видами собора и окружающего пейзажа. - Об этом я не подумала, - озвучила Блисс очевидную мысль. - Неужели? - притворно удивился Малфой. - Бесишь. Малфой ничего не ответил на это, хмыкнув куда-то в темноту. - Ты сможешь использовать Сальвио Гексиа? - спросила Блисс. Малфой немного помолчал, после чего ответил: - Нет. У меня имеются некоторые проблемы с формулой этого заклинания. Я знаю несколько более простых заклинаний невидимости, но сейчас воспользоваться ими не получится. - Видимо, другого пути нет, - вздохнула Блисс. - Окутай меня одним из этих заклинаний. - Позволь объяснить тебе одну вещь... - Я знаю, что заклинания невидимости работают исключительно утром и в солнечную погоду. Какой смысл быть волшебником, если то, что делает заклинание, не невидимость, а лишь преломление света? - Для этого волшебники придумали плащи-невидимки. - А знаешь, что ещё придумали волшебники? - Блисс подмигнула. - Ну же, Малфой, ты знаешь, о чём я говорю. - Бромлей, не ты ли недавно говорила, что люди не телепаты? - Ладно. Вечно ты портишь всё веселье, - нахмурилась Блисс, доставая пузырек. - Вот. Узнал? Малфой взял стеклянный пузырек, повертел его в руках, открыл и принюхался. - Пахнет... не знаю, как описать. - Как нагретая солнцем одежда. Папа всегда описывал этот запах именно так. - Так что это за зелье? - Ты шутишь? Опус Сол. Хотя, папа чаще называл его просто солнечной эссенцией, но в заметках было именно Опус Сол. - Не думал, что скажу это, но я в первый раз слышу об этом зелье. Что оно делает? - Эффект своеобразного фонаря. Ты проливаешь немного на одежду, и тут же начинаешь светиться солнечным светом. - Настоящим солнечным светом? Это невозможно. - Почему? - растерялась Блисс. - Солнце в большей степени состоит из водорода и гелия, а дальше - кальций, углерод, кислород, азот и всё остальное. Зная это, разбираясь в химии так, как разбирается в ней мой отец, да ещё имея неограниченный доступ к магическим ингредиентам, можно сделать едва ли не всё. Да и потом, это просто одна из игрушек моего отца. - Игрушек? - переспросил Малфой. - Да. Он иногда создает что-то вот такое, похожее на это зелье, а потом забывает про него или запирает в ящике, по причине ненадобности. - Ты действительно считаешь, что такое зелье никому не нужно? Бромлей, ты на секунду можешь представить, что именно создал твой отец? - Зелье, после которого одежда начинает светиться, превращая тебя в светлячка, - закатила глаза Блисс, пытаясь понять, с чего Малфой так переполошился. - Это зелье, выполняющее прямую роль солнечного света. - И? - Объяснить? - Нет! - воскликнула Блисс. - Я похожа на человека, который хочет это выслушивать? У меня есть дела поважнее. - Точно, как я мог забыть. Мраморные плиты Ватикана могут от нас убежать. Переругиваясь, они дошли до дверей собора и Блисс, быстро оглянувшись и спрятавшись в тени колонн, вылила зелье на своё пальто. Мгновение спустя от одежды начало исходить теплое сияние. - Теперь - делай меня невидимой, после - заклинание левитации. Малфой! - Блисс щелкнула пальцами перед его носом. - Прекрати отвлекаться, пожалуйста. Что происходит? - Если сейчас не понимаешь, то объяснять я тебе явно не намерен, - сухо ответил он, направляя палочку на её пальто. Свою невидимость Блисс не ощущала, но легкость и подъем над землей - вполне. Зелье давало больше контроля над полетом, но Блисс его не взяла - элементарный фонарь, которым мог послужить Опус Сол, пригодиться мог. Кто же знал, что надо было предусматривать всё. Оказавшись на уровне с барельефом, Блисс оперлась руками по обе его стороны. Мягкое сияние, значительно померкшее после заклинания невидимости, не исчезло полностью, и Блисс могла рассмотреть изображенные фигуры. - Нашла что-нибудь? - крикнул Малфой. - Не отвлекай! Блисс провела рукой по белоснежным выпуклым линиям. По фигуре Петра, Христа, по всем, кто их окружал. Нужно было дотронуться до ключа. Нужно было, и Блисс понимала это. Так не хотелось. Так сильно не хотелось делать этого. Но было надо. Не ради себя - ради той цели, которую она не хочет оставлять в покое. Зажмурившись, Блисс положила руку на ключ. Под глазами пронеслась вереница золотой пыли. Блисс на мгновение отключилась, потеряв контроль над полетом, и рухнула вниз. Видимо, в последний момент Малфой смог что-то придумать: Блисс плавно приземлилась ему на руки. - И что это было? - только и смог спросить Малфой. - Я отключилась. Всего на секунду, не было никаких воспоминаний или картин, но... меня ждёт письмо. - Тебя ждёт письмо, - повторил Малфой. - И где оно тебя ждет? И при чем здесь ключ? - Ключ - это даже не метафора. Просто шутка. - Чья шутка? - Её. Её очередная шутка. Всё это: стекло лечебницы в Копенгагене, мой кулон, картина в Черном Алмазе, сам Черный Алмаз... это её рук дело. - И зачем кому-то делать такое с тобой? - Потому что она меня знала. Знала лучше всех на свете. Лучше меня самой. Она знала, что я приду к вот этому, потому что не в состоянии вовремя принять правильное решение. Блисс не знала, что с ней происходит. Блисс продолжала говорить, о письме, о той, кто знал её лучше всех на свете, кто догадывался о предстоящих вещах с самого начала. Догадывалась, потому что знала Блисс, или Мару-Джейми-Аврору-Софию, знала кого-то из них, или не знала никого, а делала что-то другое, была кем-то другим. Она постоянно смеялась. Говорила, какая Блисс-София-Мара-Джейми-Аврора изнеженная. Что у неё нет хребта, или корсета, или корсета и хребта, что-то такое вот глупое и обидное. Она тащила её за собой, как собаку, потому что так было надо. Она говорила, что так было надо. Она раскидывала своё стекло по всему миру, но при чем здесь стекло, когда его не было. Но было что-то, связанное со стеклянным. Ничего. Она что-то искала. Искала - тащила за собой. Тащила за собой - искала. И бежала. Постоянно от кого-то бежала. Всё ради одной цели. А после - ради величайшей тайны. Но прежде, чем прийти к этой тайне, нужно было запутать. Запутать саму себя. Запутать преследующих. Запутать тех, кто рядом. Запутать самое важное. Запутать всё и вся. Но она всё рассчитала точно. Белый, желтый. Белый, желтый. То, что их объединяет. Она раскидала нити. Она знала Блисс-Софию-Мару-Джейми-Аврору лучше всех на свете. Это было вовсе не случайностью, нет. Всё было запланировано. Она. Раскидала. Нити. Куда ведет следующая? - Забытые мосты Рима. - Какой ещё забытый мост Рима? - Хватит, - Блисс заметалась из стороны в сторону, пытаясь успокоиться. - Почему ты всегда повторяешь за мной, или задаешь очевидные вопросы, или переспрашиваешь. По мне и так понятно, что я не знаю, а ты сбиваешь, только и делаешь, что сбиваешь. В это мгновение Блисс поняла, как же ей было проще, находясь в своих путешествиях одной. Её никто не перебивал, не мешал, и она шла к своей цели - сбивалась, злилась, но, казалось, было гораздо легче. - Забытые мосты Рима. Ну же... сколько в Риме забытых мостов? - Блисс, послушай. Остановись и послушай, - Малфой взял её за плечи, слегка встряхнув. - Если он забытый, то вряд ли тебе кто-то сможет помочь. Пойдём домой? Ты поспишь, и мы разберемся со всем там. - Сколько времени? - Полвторого ночи. - Значит, я могу продолжить. - Что именно? - Бежать, - сказала Блисс, доставая телефон и лихорадочно набирая сообщение. - Секунду. Если она не ответит, значит, пойдём спать. Если ответит... На телефон поступил звонок. - Вайнона? - сказала Блисс. - Вы не спите? - Нет, - голос Вайноны был преисполнен грусти. - А должна была бы. Но у моей бабушки каждодневная традиция - ровно с часу и до двух ночи она играет на фортепиано. Обычно она делала это в своём доме, и я искренне надеялась, что традиция распространяется исключительно на её владения. Но какая разница, да? Если есть фортепиано - значит, играть по-прежнему можно. - От традиций одни только неприятности, - пробормотала Блисс. - Скажите, вы что-нибудь знаете о забытых мостах Рима? - Подождите, попытаюсь вспомнить, - несколько минут Вайнона молчала. - На ум приходит только мост Номентано. Его часто называют забытым, но это лишь потому, что туристы редко о нём знают. Тем не менее, этот мост - один из древнейших в Риме. - Где он находится? - На улице Номентано. Где вы сейчас? Если где-то рядом с метро, то я могу объяснить, как на нём добраться. Черт, о каком метро я говорю, посмотрите только на время! Извините, это скорее был крик души - надеюсь, бабушка его услышала. - Всё в порядке, я вызову такси. Спасибо. Извините, что потревожила. - Какое там. Если что - звоните, у меня в запасе ещё есть полчаса. Блисс попрощалась с Вайноной. - Можешь закинуть нас на улицу Номентано? - Вряд ли, - подумав, ответил Малфой. - С Кембриджем, Готическим кварталом и остальными местами было проще - о них многие знают, а залог успешного аппарирования кроется большей частью в мыслеобразах. - Но, при этом, ты так сильно хотел аппарировать со мной до Гарвардской школы богословия, вместо того, чтобы прокатиться на автобусе, - припомнила Блисс. - А после и в кабинет Рэйвенкрофта. - Возможно, у меня бы получилось не с первого раза, - признался Малфой. - Но нас бы не расщепило, можешь не волноваться. - Хорошо. Тогда - такси. Ещё какое-то время ушло на поиски такси и поездку до улицы Номентано. Если учесть разницу во времени, у них осталось не больше часа. Потом нужно было вернуться в поместье Маррей, иначе последствия были бы неминуемы. А Блисс больше не могла справляться с ними. - Я советовал бы вам прогуляться по всей улице Номентано, лучше всего в дневное время, - сказал таксист на самом отвратительном английском, который Блисс слышала в своей жизни. - Очень много достопримечательностей. - Когда-нибудь - обязательно, - заверила его Блисс, вручая деньги. Мост Номентано удивил Блисс своим размером. Было непонятно, зачем вообще нужен был столь небольшой мост, особенно если учитывать то, что рядом находилось несколько удобных троп. Но он был симпатичным, сделанным из красных и серых кирпичей, а две большие башни, его украшающие, вполне могли претендовать на звание исторической ценности. - Я правильно понимаю - мы ищем письмо? - завёл свою очередную песню Малфой. - Мы ищем письмо, здесь, на мосту, в полной темноте и без возможности узнать его точное местоположение. - Какая поразительная догадка. Блисс встала рядом с аркой моста. Почему письмо? Как оно могло сохраниться? Сколько лет ему было? Очередные вопросы, которые останутся без ответа, если она не решит их сейчас. Время уходило, и нужно было что-то решать. Блисс нерешительно дотронулась до кулона и тихо прошептала: - Наутиз. Ничего не произошло. - Мне кажется, нам лучше уйти, - голос Малфоя был напряженным. - Почему? У нас ещё есть... - Время. Кажется, его нет. Посмотри вверх. Блисс подняла голову. На стене башни моста она увидела небольшую открытую дверь, лестницу, ведущую вниз. И мягкое желтое сияние. - Дверь была открыта? - Нет. Открылась почти только что, а потом появился свет. Блисс подошла к навесной лестнице, схватившись за одну из ступеней. И полезла вверх. После - очередная лестница, понемногу вглубь за мягким светом, и вот она оказалась на крыше башни. Маленький шар света кружил над землей, но всякий раз, когда она пыталась к нему подойти, он немного отодвигался. Пока Блисс не подошла к краю. Шар светился над пропастью, освещая кромку башни и реку, текущую внизу. - Значит, вот так, да? - спросила Блисс, смотря на шар. - По-прежнему издеваешься? Шар запульсировал сильнее. - Я теперь боюсь рек. Очень, очень сильно. Я их видеть не могу. Ты же такое не предвидела? Шар придвинулся ближе, но сразу же скользнул назад. - Предвидела, конечно. Но не так, да? Не такое. И что теперь? Ликуешь? Радуешься, что оказалась права? Шар почти перестал светиться. - Ладно, о чем это я. Не радуешься, конечно же. Кто из нас устал ещё больше - ты или я, тот ещё вопрос. Шар засиял с новой силой, превращаясь в маяк. - Я понимаю, что это проверка. Проверка - действительно ли это я. Или действительно ли я могу? Жестокая проверка. Но... я заслужила? В какой-то степени - да. Блисс подошла к краю башни, занося ногу. Она всё предвидела. Блисс знала, что падение с такой высоты при максимальном расслаблении тела не принесёт ей никакого вреда. - Блисс, немедленно отойди от края. Блисс повернулась к Малфою и, улыбнувшись, раскинула руки в стороны. Больше риска при падении - но, черт возьми, как же это будет красиво. - Что ты делаешь? Прекрати сейчас же! - Что я делаю? Доказываю, что я - это я. И, оттолкнувшись от пола, полетела вниз. Ей, всё же, пришлось сгруппироваться - и у неё это получилось. Было даже почти не больно, скорее неожиданно, неприятно. Выплывать на поверхность не хотелось. Хотелось заплыть дальше, к самому дну, найти то, что было утеряно навсегда. Что она там думала? Понемногу вглубь? Можно было воспринимать как метафору. А можно как конкретное действие. Но осуществить задуманное она не успела - её схватили поперек талии и начали выталкивать на поверхность. Оказавшись на поверхности, Блисс почувствовала, сколько воды скопилось во рту, и сразу же начала отфыркиваться, попутно достигая берега. Выйдя из воды, Блисс первым делом сняла с себя тяжелое, пропитанное водой пальто, и стала отжимать волосы. Рука коснулась чего-то склизкого. - Что это? - Блисс с отвращением достала водоросль из волос. - Какая гадость! - Начало января. Тебе так захотелось искупаться в начале января? - Малфой придвинулся к её лицу и шипел ей в лицо, подобно змее. - Ты хотя бы поняла, что сделала? Бромлей... что мне нужно сказать или сделать, чтобы твоим поступкам нашлось хоть какое-то объяснение? Ты можешь понять, что чудом выжила? - Всё дело в расслаблении, - ответила Блисс. - Смотри! Блисс подставила ладони так, как будто это было само собой разумеющимся. Шар света аккуратно опустился в её руки, замерцал, закружился, прошел сквозь её пальцы. Рассыпался золотой пылью. И преобразовался в кремовый конверт. - А вот и письмо. Можем возвращаться. - Нет. Читай сейчас. Должен же я знать, ради чего все это было. - Я не буду читать его сейчас. Прочитаю - и сразу свалюсь в очередной обморочное воспоминание, а ты наделаешь глупостей. - Откуда ты можешь знать? - Предчувствие, - ответила Блисс, отвечая на всё сразу. - Малфой, бери меня за руки и аппарируй. Мне ещё нужно успеть в душ. *** Оказавшись в поместье Маррей, Блисс первым делом переоделась в пижаму. Она посмотрела в зеркало, хотела было растрепать волосы - но этого не требовалась. Вся она была растрепанная, бледная, да ещё и синяки, будь они неладны, снова образовались под глазами. Блисс пришла к выводу, что вполне походит на девушку, которая встала среди ночи и решила выпить воды. Медленно ступая в темноте коридора, она спустила в главную гостиную. Единственное место, где горел свет. - И тогда я говорю ему «Адольф, дружище, ты ничего не смыслишь в красивом слоге, в попытке держать читателя хоть в каком-то напряжении. Зачем держать читателя в напряжении, если ты пишешь об ингредиентах? А зачем держать читателя в напряжении, если ты пишешь о зельях, а, Адольф? А вот зачем, скажу я тебе - чтобы он не уснул на первой же странице. А он обязательно уснёт, потому что ты, дружище, пишешь о самых скучных вещах в мире». И знаете, что ответил Адольф? Я расскажу вам немного позже, что ответил человек, которого родители назвали Адольфом, имея фамилию Гилмор. А сейчас мы поговорим о тридцати трех способах сварить перцовую настойку... - Серьёзно? - сонным голосом спросила Блисс, стараясь не засмеяться. - Четыре часа ночи, что вы тут устроили? Вас даже из моей комнаты слышно. Где здесь вода? Моя закончилась. - Мисс Бромлей, - после секундного молчания сказала Изабель Маррей, осматривая её цепким взглядом. - Мигрень больше вас не тревожит? Киллиан закашлялся, а Кэтрин, стоявшая поодаль от всех, панически замахала руками, показывая крест. - Мигрень? - осторожно переспросила Блисс. - Но меня не волнует мигрень. Серьёзно, где... о, вода! Блисс подошла к графину и, взяв одну из прозрачных кружек, начала медленно наливать себе воду. - Так чем же вы занимались весь день? Кэтрин указала на вазу с орхидеями, после чего достала одну из них, очертив в воздухе круг. - Навёрстывала простейшие заклинания... Кэтрин снова показала руками крест, достала из вазы все цветы и разбросала вокруг себя. Затем показала два пальца, после чего растопырила их все. - Но, в основном, занималась подготовкой к балу Двенадцати Сотен Весны, - уверенно закончила Блисс. - Не бал, а сущий кошмар. - Да ещё и раньше, чем мы думали, - с явным намеком сказала Изабель. - Знаете, вряд ли у нашей семьи получится посетить ваш бал. - Вот как? - равнодушно сказала Блисс. Как же сильно ей хотелось спать. А ещё смеяться - рассказ Киллиана Маррея по-прежнему казался ей самым веселым, что произошло за этот день. - Мистер Маррей, Кэтрин, вы сможете посетить Бал? - Непременно. - Разумеется! Кэтрин, заметившая, как мать поворачивается к ней, легким движением руки уронила вазу. - Кэтрин! - воскликнула Изабель. - Следи за собой. - Конечно, мама, такого больше не повторится. Изабель вздохнула, направляя палочку сначала на вазу, а потом - на орхидеи. - Я рада этому, - ответила Блисс. - Повторные приглашения будут отправлены совсем скоро. Миссис Маррей, вам и вашему мужу они нужны? - Не нужны, - ответил мистер Маррей, рассеяно листая газету. - Освальд! - воскликнула Изабель. - Мы идём на этот бал. - Значит, нужны, - всё так же рассеяно сказал мистер Маррей, потерев глаза под очками. Блисс стало нестерпимо стыдно. Вместо того, чтобы гулять по торговому центру, она могла бы вернуться, показаться родителям Кэтрин, а потом снова уйти. Но это был риск, а рисковать она не хотела. А теперь она смотрела на всех этих людей, - сонных, уставших, раздраженных в чем-то, - и ей хотелось извиниться, спрятаться, сказать, что она не хотела их так обременять. - Дядя пропустил конференцию, и теперь мучает нас своей подготовленной речью, - вздохнула Кэтрин, видимо, уловив перемену настроения Блисс. - Кэтрин, дело не столько даже в конференции, сколько в характере моего брата, когда у него начинаются головные боли, - сказал мистер Маррей, вставая с дивана и потягиваясь. - С удовольствием послушал бы о тридцати способах сварить перцовую настойку... - Тридцати трех, попрошу не забывать. - Вот об этом я и говорю, - вздохнул мистер Маррей. - В любом случае, я устал, а подъём будет ранним. Всем остальным тоже советую отправлять в кровати. Мисс Бромлей, прошу прощения за потревоженный сон. - Какое там, - машинально сказала Блисс. - Я всё ещё уставшая, так что... всем спокойной ночи. - Мисс Бромлей, а что с мистером Малфоем? - спросила Изабель, прищурившись. - Неужели всё настолько плохо? Кэтрин схватилась за голову, указала на Блисс, потом на себя, стянула волосы на затылке, изобразила поцелуй и в очередной раз показала крест. - Боюсь, мы с ним сегодня не виделись. Миссис Маррей, у него, в отличие от меня, как раз таки мигрень. И, поверьте мне, по сравнению с Малфоем, мистер Маррей во время своих головных болей просто добрейшей души человек. Помахав всем присутствующим, Блисс опрометью бросилась в свою комнату и укуталась в одеяло. В тот момент, когда она начала проваливаться в сон, послышался стук в дверь. Блисс включила торшер, страдальчески вздохнув. - Войдите. На пороге её комнаты показался Малфой. Блисс протестующе застонала. - Нет. - Что - нет? - поднял брови Малфой. - Всё - нет, - категорично сказала Блисс. - Спать я хочу одна, а на «не спать» у меня нету физических и моральных сил. Уйди. - Успокойся, Бромлей, - сказал Малфой, присаживаясь на край её кровати. - Я на счет фотографии. - И что с ней? Это может подождать до утра? - Может, - неожиданно легко согласился Малфой. - Тогда я пойду. - Стой! Блисс села в изголовье кровати, заправив волосы за уши. - Что не так с фотографией? - Теперь с ней всё в порядке, - ответил Малфой, показывая черно-белый снимок. Эти двое... кажется, они были счастливы. Девушка, по крайней мере, точно была. Блисс смотрела на её волосы, и неожиданно поняла, какого они цвета. Рыжего. Светло-светло рыжего, такого, что когда солнце садилось за горизонт, они приобретали оттенок клубники. « - Они красивые, правда? Да и сама она - очень красивая». - Меня тревожило кое-что, когда я смотрел на фото, но я не мог понять, что именно. Сначала я даже думал, что откуда-то знаю их, видел раньше, или... как ты вообще живешь с этим постоянных чувством? - Всё дело в привыкании. «- Не стоит тебе так сильно меня травить. - Всё дело в привыкании». - А сегодня я снова на неё посмотрел, и что-то изменилось. Может, у меня глаза под конец дня замыленные, но я перестал их видеть. Зато увидел другое. Малфой закрыл рукой их фигуры. - Смотри на фон. Когда Блисс поняла, о чем говорит Малфой, она едва не порвала фотографию, до того быстро выдернула её из рук. Мужчина, мнимо веселый, неожиданно зло глядит на того, кто их снимает. Девушка, которая не обращает внимания ни на что, просто радостная, смешливая. А за ними - каменная стена и большое полукруглое окно. Если посмотреть внимательнее - за ним можно было увидеть какие-то мелкие детали. Деревья. Вроде-бы солнечный день. И тёмное пятно, похожее на пропасть. Только вот это было вовсе не пропастью. - Чёрное озеро, - сказала Блисс, чувствуя, как нестерпимо сосет под ложечкой. - Да. А даже если бы его не было видно, какая разница? Стены и окна школы, в которой я проучился семь лет, невозможно не узнать. Если только поначалу. Блисс спрятала фотографию под подушку, и, снова посмотрев на Малфоя, улыбнулась ему. - Знаешь, что это означает? Мы возвращаемся в Хогвартс. - С учетом того, что до окончания каникул осталось два дня, то да, возвращаемся. Блисс покачала головой, по-прежнему улыбаясь, пытаясь подобрать слова так, чтобы он понял. - Я не об этом. Мы возвращаемся в Хогвартс. Как на счет того, чтобы бежать и там?