День сурка

      Микеланджело с криком подскочил на своей кровати, стараясь отдышаться и успокоить бешено колотящееся сердце. Ниндзя не помнил, как он оказался у себя в комнате. Последнее, что отпечаталось в памяти, это как они дрались на стройке и Раф… Рафаэль умер, спасая его. Всхлипнув, Майки уткнулся лицом в подушку, но голоса, раздавшиеся из коридора, заставили его вскочить и распахнуть дверь.       Леонардо распекал Рафа за его ночную прогулку, а Рафаэль огрызался на нудного старшего братца. Выскочивший, как чёртик из коробочки, Микеланджело, накинувшийся на брата с объятиями, был полной неожиданностью для обоих. — Раф! Рафи! Братик мой любимый, ты жив! Жив! Рафи, братик! Ты живой! — вопил не своим голосом младшенький, повиснув на Рафаэле всем телом и сжав его в объятиях так, что самому Рафу было никак не освободиться. Все старания мастера сай отпихнуть от себя ополоумевшего братишку привели к тому, что оба завалились на пол. Но и тогда Майки не разжал объятий. — Отстань от меня, олух! Отвали, а то я тебе так врежу! — рычал и без того раздражённый ниндзя. Лео смотрел на это представление выпучив глаза и открыв рот. Нет, младший, конечно, всегда был эмоциональным и любил пообниматься, но не до такой же степени! Лидер даже глаза протёр, на тот случай, если всё это ему просто примерещилось. Картинка меняться не желала. Микеланджело по прежнему висел на Рафаэле, вопя что-то непонятное. — Братик, ты живой! Ты не умер! — Майки даже попытался чмокнуть брата в щёку, что стало последней каплей для Рафа. — Если не уберёшь от меня свои лапы, сам умрёшь! Медленной и мучительной смертью, — прошипел Рафаэль, и Леонардо, спохватившись, оттащил младшенького от злющего Рафа. — Что это сейчас было?! Ты головой окончательно двинулся?! — вскочивший на ноги Рафаэль набычился, явно горя желанием задать братишке хорошую трёпку. — Понимаешь, Раф, мы были на стройке. Там Футы! И я упал, а ты сорвался вниз… Я видел, как ты умер. Донни ничего не мог сделать, а я был виноват, и я… — на глаза Микеланджело навернулись слёзы и голос сорвался. Взгляд Рафаэля потеплел. — Не разводи сырость. Вот он я, живой и здоровый. Тебе просто кошмар приснился, — ниндзя всё ещё хмурился, но злости в голосе уже не было. — Да, наверное, только всё было так реалистично, — Майки вздрогнул. — Успокойся, пошли, я тебе чай успокаивающий сделаю, — Лео увлёк младшего брата на кухню.       Решив, что это и правда ему просто приснилось (Раф же был живой), Микеланджело почувствовал небывалый прилив счастья и веселья. После того ужаса, который он пережил утром, приняв сон за реальность, ему просто необходимо было развлечься.       Весь день Майки посвятил шуткам и розыгрышам, правда, его не покидало чувство, что все свои приколы он уже приводил в исполнение и иногда даже мог предсказать точную реакцию парней, которые и стали объектами шуточек братца. Вот только Микеланджело не задумывался над этим. День напролёт он изводил ребят своими приколами, пока лидер не вывел их всех на поверхность. Даже и тогда ниндзя не обратил внимания на дежавю, так и не покинувшее его.       Напрягся Майки только тогда, когда увидел знакомую стройку. Идти туда ему отчаянно не хотелось. От одного взгляда на недостроенную высотку бросало в дрожь. — Лео, а может, не туда?.. — начал было говорить порастерявший всё своё веселье Микеланджело. — Нет, именно туда! — твёрдо сказал Леонардо и первым побежал вперёд. Братья последовали за ним, и Майки ничего не оставалось, как поспешить вслед за удаляющимися парнями.       Как и во сне, на стройке на них напали Футы. Микеланджело с нарастающей паникой наблюдал, как его сон повторяется до мелочей. Дон, не столько сражающийся, сколько погружённый в сложные вычисления и расчёты; Лео, вертящийся ужом, стараясь прикрыть задумавшегося гения; Раф, ринувшийся в гущу врагов, чтобы сорвать свою злость на них.       Только сам Майки не играл, не дразнил Футов. Он сосредоточенно сражался, зная наперёд, от какого противника что надо ожидать. Ему снова встретился тот враг, не уступавший ни в ловкости, ни в скорости. Микеланджело бился на пределе возможностей, старательно не приближаясь к тому краю крыши, с которого свалился во сне Рафаэль. При каждом удобном случае младший из братьев посматривал в ту сторону, где дрался Раф, твёрдо намеренный не допустить, чтоб его сон сбылся.       Противник теснил Майки, едва успевающего блокировать удары катаной. Микеланджело вынужден был отступать всё дальше, в толпу вражеских ниндзя. Но его больше беспокоило то, что Рафаэль заметил, что братишке приходится туго и начал пробиваться к нему. Вздрогнув от вставшего перед глазами видения умирающего брата, Майки неудачно поставил блок и лезвие меча скользнуло по руке, оставляя кровоточащий порез.       Увидев, что младший ранен, к нему на помощь рванул и Леонардо. Лидер понимал, что отбиваться одной рукой от такого сильного противника Микеланджело не сможет. Раф был слишком далеко, в самой толпе Футов, ему было не успеть к Майки. Оставлять Донателло тоже не хотелось, но гений не был ранен и мог неплохо сражаться. Лео разрывался между двумя младшими, которых нужно было прикрыть, но Микеланджело помощь была явно нужнее.       К тому времени, как старший добрался к нему, Майки выронил нунчаки и упал на крышу, получив рану в незащищённом боку. Леонардо разделался с врагом, заодно прикрывая младшенького от других Футов, когда над крышей пронёсся отчаянный крик Рафаэля.       Проследив за сумасшедшим взглядом брата, Лео и Микеланджело обернулись. На секунду время для них остановилось. Дон, покачиваясь стоял, схватившись руками за лезвие меча, пробившего на его груди пластрон. Алая кровь струйками стекала по пластрону и рукам, капая на крышу. Расширившиеся от боли глаза смотрели на братьев.       Леонардо одним прыжком оказался рядом с гением, понимая, что безнадёжно опоздал, но всё же надеясь, что всё поправимо. Отбросив Фута от Донни, лидер отбивался от наседавших врагов. Майки забыл о своих ранах и подковылял к Донателло. Подхватив оседающего гения и бережно опустив его на крышу, Микеланджело попытался зажать рану на груди рукой, чтобы остановить кровотечение и найти в аптечке бинт.       Младший был на грани истерики. Все уроки Дона вылетели из головы, когда на руках оказался истекающий кровью брат. Он прижимал найденные в аптечке марлевые салфетки к ране, но кровь не останавливалась. — Донни, что мне делать?.. Как тебе помочь?! — Майки поймал взгляд тускнеющих глаз Донателло и запаниковал ещё сильнее. Такие глаза он уже видел во сне, у Рафа. Тогда брат умирал. Сон ли это был? Но размышлять времени не было. Нужно было попытаться спасти гения. Дон пытался что-то сказать, но пузырящаяся кровь хлынула у него изо рта. Захрипев, гений конвульсивно дёрнулся и затих, уронив голову на грудь.       Рафаэль и Леонардо вдвоём дрались с Футами, напрочь забыв о щадящих ударах, которые только выводили из строя, а не убивали. Теперь враги падали на крышу бездыханные. А Лео не уступал в ярости и жестокости Рафу. Кровь залила всё вокруг, но разве кровь всех Футов могла искупить для ребят кровь их брата? Парни дрались ожесточённо, не давая уйти ни одному противнику.       Микеланджело всего этого не видел, он не обращал никакого внимания на футовцев, совершенно не думая, что его легко могут убить. Ему было плевать на всё. Единственное, что Майки видел — это тело погибшего Донателло. Стекленеющие глаза смотрели куда-то в пустоту, а выражение лица было такое, словно гений продолжал производить одному ему ведомые расчёты.       Майки едва мог дышать от боли. Он думал, что может погибнуть Рафаэль и старался этого избежать всеми силами. Раф остался цел, но вместо него погиб Дон. Донни, который всегда был рядом, готов был выслушать и дать совет. Донни, чьи изобретения им всем не раз помогали. Донни, который, случалось, вытаскивал их чуть не с того света, творя медицинские чудеса. А сегодня Донателло не стало. По его, Майки, вине. Он совершенно забыл, что опасность может угрожать и другим братьям. Из-за того, что он не смог справиться с противником, Леонардо оставил Дона без защиты.       Когда старшие расправились со всеми врагами, они увидели неподвижное тело Донателло на руках у рыдающего взахлёб Микеланджело. — Майки… — Лео несмело дотронулся до его плеча. Младший вздрогнул, как от удара. — Донни умер. Я виноват, — почти простонал Микеланджело. — Нет, Майки, это моя вина. Я оставил его одного… — Леонардо как всегда обвинял во всём себя. — Лео, ты сделал неверный выбор. Нужно было остаться с Доном. От меня всё равно никакого толка… — глухо выдавил Микеланджело, уткнувшись лбом в уже холодеющий пластрон гения. — Хватит, — не выдержал Рафаэль. — Прекратите оба, сейчас же! Какого дьявола вы несёте?!       Раф не в состоянии был описать то, что он чувствовал. Едкая смесь боли, ярости, вины, отчаяния, безысходности — всё это жгло изнутри и требовало выхода. Ниндзя предпочёл бы отправиться в штаб-квартиру Футов и отомстить им за брата, разгромив там всё и уничтожив как можно больше врагов, но оставлять Майки и Леонардо в таком состоянии он боялся. Лидер всерьёз возомнил себя виноватым, что и неудивительно, старший всегда и во всём винил себя, но теперь и младший пошёл по его стопам. Осталось только коллективное харакири устроить! Ведь в том, что случилось с Донни, Рафаэль винил себя. Он самый сильный, должен был присматривать за младшими, а не бросать их на одного Лео.       Молча, Раф подошёл ближе и сжал братьев в объятиях, плюнув на то, что ещё утром готов был прибить Микеланджело за эти телячьи нежности. Он интуитивно чувствовал, что сейчас это необходимо всем им. Младший невольно охнул, когда Рафаэль схватился за его раненую руку. Только тогда Леонардо вспомнил, что Майки ранен.       Вот тут Раф от души обругал обоих, суетясь возле безучастного Микеланджело с бинтами, холодея от понимания того, что мелкий чуть не истёк кровью у них на глазах. Свою боль пришлось засунуть подальше. Рафаэлю хотелось крушить и убивать, но он слишком боялся потерять и оставшихся братьев. Поэтому, Раф перевязал Майки и принялся приводить в чувство старшего, напоминая, что он вообще-то — лидер. Рафаэль не был слишком терпелив, да и беседы не были его коньком, но после пары чувствительных оплеух в глазах Леонардо появилось осмысленное выражение.       Лео понёс мелкого, так и не сказавшего больше ни слова, а Раф осторожно поднял на руки Дона. Рафаэль шёл позади, пряча мокрые глаза от братьев и прижимая к себе безжизненное тело. Теперь, с закрытыми глазами, Донни словно спал. Глядя на него, Раф нечеловеческим усилием душил в себе крики, и сквозь сжатые зубы вырывался только жалкий, почти неслышный скулёж.