Полуночный рассвет

      После долгого блуждания во тьме, которое больше было похоже на вечность, Амелия Кэкл вышла к свету. На мгновение она была ослеплена лучами заходящего солнца. Преодолевая эмоции, директриса бросилась вперед и обняла Имоджен, которая с радостью ответила на ее объятия. Едва сдерживая слезы и сглотнув ком в горле, Амелия повернулась к ученицам.       — Девочки все здесь? Все в порядке?       — Насколько я знаю, да, — ответила Имоджен. — Я проверила. Здесь все, кроме одной.       — Милдред, — вздохнула Амелия. — Бедная девочка. Ее схватила мистрис Метла и наверняка удерживает в заложниках. — Сообщив это, директриса увидела страх, отразившийся в глазах учительницы физкультуры.       — Мы можем что-то сделать? — спросила она, но Амелия покачала головой.       — Вы уже достаточно сделали, Имоджен. — Мисс Кэкл положила руку на плечо коллеги. Имоджен улыбнулась, хотя ее лицо все еще оставалось грустным.       — Мисс Кэкл, — тихо заговорила она, подбирая слова, чтобы спросить о том, о чем побоялась сказать Констанс. — Давина ушла, не так ли?       Амелия вытерла скатившуюся по щеке слезу.       — Да, боюсь, что так.       Имоджен развернулась на каблуках и отошла, оставив директрису с ученицами. Выглядели они не очень хорошо. Кто-то был ранен, у кого-то проступали синяки, и все без исключения были покрыты паутиной после путешествия по туннелям. Глаза девочек смотрели в землю, и было ясно, что они страшно устали.       — Послушайте меня! — громко заговорила мисс Кэкл, отстраненно отметив, как звонко поют на деревьях птицы, не обращая внимания на царящий вокруг хаос. — Последние двадцать четыре часа были очень сложными и тяжелыми, и я хочу от всего сердца поблагодарить вас за то, что вы были сильными и мужественными ведьмами. — Амелия сделала паузу и внимательно оглядела своих учениц, которые теперь смотрели на нее, словно внуки на добрую и мудрую бабушку, рассказывающую интересные истории. — Без вашей слаженной работы мы не смогли бы спастись. Я знаю, что вы устали и ранены, и мы обязательно вернемся в замок, как только убедимся, что там снова безопасно.       Едва директриса закончила свою речь, магический барьер вокруг школы исчез, словно повинуясь какому-то божественному вмешательству сверху, и стоящие на улице люди почувствовали дуновение свежего ветерка. Это продолжалось всего мгновение, но ощутили это все. Девочки сперва заулыбались, а потом и вовсе радостно загомонили. Даже Имоджен отняла руки от лица и вытерла слезы.       И только Энид стояла среди ликующей толпы и размышляла.       «Барьера больше нет, — думала она, — а значит, Метла потерпела поражение. Но… чего стоила эта победа?»       

ХХХ

      Милдред еще ни разу не оказывалась так близко к своей учительнице зелий. Это было устрашающе, но одновременно приносило и странное спокойствие. Сейчас мисс Хардбрум выглядела самым спокойным человеком, которого девочка когда-либо видела.       — Мисс Хардбрум? — позвала Милдред, мягко тряхнув учительницу за плечи. — Мисс Хардбрум, пожалуйста, очнитесь! — Она посмотрела на мистрис Метлу, которая так и лежала на полу. После последнего удара Констанс, ведьма не сдвинулась с места. Милдред была рада, что ее магия вернулась, и что один из самых длинных дней в ее жизни, наконец, подходит к концу.       Положив пальцы на запястье мисс Хардбрум, Милдред нащупала пульс и улыбнулась.       — День, видимо, почти что ваш, и скоро всему конец, — тихо пробормотала она строки из Макбета, и тут дверь слева от нее распахнулась, и в зал вошли мисс Кэкл и Энид. Амелия медленно приблизилась к Хекети. Она опустилась перед ведьмой на колени, которые при этом протестующе заныли, и пощупала ее пульс. Затем, вздохнув с облегчением, директриса направилась к Милдред.       Девочка не поняла, когда успела положить руку на лоб мисс Хардбрум. Это был успокаивающий жест, которым часто пользовалась ее мама, когда Милдред была совсем маленькой.       К ним подошла Энид и положила руку на плечо подруги.       — Милдред? — позвала она. Милдред подняла глаза, из которых градом катились слезы. — Все в порядке, все будет хорошо. — Энид обняла подругу, пытаясь успокоить. — Все закончилось.       Амелия осторожно приподняла Констанс за плечи и, убедившись в том, что ее заместительница жива, облегченно вздохнула.       — С мисс Хардбрум все будет в порядке, — улыбнулась директриса. — Она просто измучена. Я доставлю ее в ее комнату, где она сможет отдохнуть, а потом приведу остальных. Энид, ты можешь отвести Милдред в ученическое общежитие? Ей тоже необходим отдых.       Энид кивнула, помогая подруге подняться на ноги.       

ХХХ

      Одну за другой Имоджен осмотрела девочек, которые получили ранения, и отправляла их в свои комнаты. Некоторые шли с нетерпением, а другие были слишком уставшими, чтобы думать. Единственное, что они хотели — это спать.       

ХХХ

      Милдред лежала в кровати, но сон не шел. Она будто пребывала в трансе, перебирая в уме события этого дня. Энид сидела рядом с ней, не желая уходить. В дверь постучали и в комнату вошли Этель и Друзилла. Но девочки не стали делать своих обычных, острых замечаний, а тихо остановились у порога, сочувственно глядя на одноклассниц.       — Как она? — наконец, спросила Этель.       — В состоянии шока. Милли пока не рассказала мне, что же произошло, но думаю, со временем она успокоится.       — Знаешь… Если тебе или ей что-нибудь понадобится… — Этель сделала паузу, не зная, как лучше выразить свою мысль, — пожалуйста, дайте мне знать.       — И мне тоже, — добавила Друзилла. — Все, что угодно.       — Я скажу, спасибо, — улыбнулась Энид, и прежде чем Этель и Друзилла покинули комнату, подумала, как же сильно изменился их небольшой мир в академии Кэкл всего за один день.       

ХХХ

      Амелия сидела за своим столом, положив голову на руки. Ее мучила мигрень, но в свете последних событий, это было неудивительно. Имоджен была занята оказанием первой помощи наиболее пострадавшим девочкам. Остальные, следуя инструкциям учительницы, разошлись по своим комнатам.       Тело Хекети убрали подальше от любопытных глаз, и теперь мисс Кэкл предстояло связаться с Верховным Волшебником, чтобы тот скоординировал их дальнейшие действия.       Директриса сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Сделав последний, она внезапно услышала… стук. Или это капала вода из-под крана? Амелия не была в этом уверена. Решив, что это был все же стук, Амелия открыла глаза.       — Входите, — устало сказала она, обращаясь к тому, кто скорее всего, стоял за дверью, но… никто не вошел. Внезапно раздался чей-то приглушенный голос. Но звучал он не из-за входной двери, а из… шкафа.       В мгновение ока мисс Кэкл подскочила на месте, бросилась к шкафу и, при помощи заклинания открыв дверь, едва успела подхватить выпавшую оттуда мисс Бэт.       — Давина! — воскликнула Амелия, обнимая коллегу крепче, чем когда-либо.       — М-мисс Кэкл! Немного полегче!       — Извините, — директриса улыбнулась, и ее глаза наполнились слезами радости. — Вы все время прятались там?       — Пряталась? Нет! Эта ужасная женщина, Хекети Метла, заперла меня там и велела молчать.       — Но… — Амелия нахмурилась, пытаясь увязать разрозненные кусочки в общую картину. Она ухватила свою коллегу за плечи, чтобы убедиться, что та действительно живая, а не явившийся с того света дух или призрак. Давина была более бледной, чем обычно, но живой. — Вы действительно здесь! И вы живы!       Мисс Бэт слабо улыбнулась, подумав про себя, что сегодня просидела в шкафу дольше, чем за всю свою жизнь.       — Ну, конечно, жива, как вы могли подумать, что я… — внезапно мисс Бэт замолчала и взглянула директрисе в глаза. — Мисс Кэкл, я так рада, что вы в безопасности. А что насчет девочек? И мисс Хардбрум с мисс Дрилл?       — Мне нужно многое рассказать вам, друг мой, — вздохнула директриса.       

ХХХ

      Констанс проснулась, ощутив щекотку на своем лице. Она открыла глаза и увидела свою верную кошку Моргану, которая обнюхивала ее лоб. Взглянув в зеленые глаза кошки, женщина улыбнулась.       — Как вы себя чувствуете? — раздался рядом голос мисс Дрилл.       Констанс подняла голову и увидела учительницу физкультуры, сидящую рядом с ее кроватью.       — Довольно спокойно, — ответила она. — А вы?       — Измученной, — вздохнула Имоджен. — Девочки пошли отдыхать. Некоторым из них требовалась медицинская помощь, но мисс Кэкл и мисс Бэт здорово помогли.       — Мисс Бэт? — переспросила Констанс и Имоджен широко улыбнулась. Заместительница директрисы кивнула, думая про себя, что это какой-то странный сон. — Но как?       — Она была в шкафу. Мистрис Метла заперла ее там, и поэтому можно сказать, что Давина была в безопасности.       — А где сейчас мистрис Метла?       — Она мертва. Мисс Кэкл связалась с Верховным Волшебником. Завтра он приедет, чтобы поговорить с вами и… расследовать все обстоятельства.       — Понятно, — вздохнула мисс Хардбрум и закрыла глаза.       — Вам больно? Я могу чем-то помочь? — спросила Имоджен.       — Нет, — ответила Констанс, снова открывая глаза, когда головная боль немного улеглась. — Я… — Женщина хотела сказать, что с ней все в порядке, но передумала. В конце концов, после минувших событий бесполезно было скрывать правду. В некотором роде окончательное исчезновение из ее жизни мистрис Метлы было благословением, которое заставляло чувствовать себя свободнее. — Как мисс Кэкл? — спросила она, меняя тему.       Имоджен вздохнула, немного сожалея о том, что мисс Хардбрум так и не может окончательно раскрыться. Хотя, глупо было предполагать, что изменения произойдут так быстро.       — Спит. Также, как и мисс Бэт. А я, прежде чем пойти спать, решила зайти к вам.       — Идите отдыхать, — сказала Констанс, и Имоджен поднялась на ноги. Она уже дошла до двери, когда коллега снова заговорила: — И спасибо вам за все.       

ХХХ

      Следующим утром Давина Бэт вошла в комнату Констанс, неся с собой столько цветов, сколько вмещали ее руки.       — С добрым утром, мисс Хардбрум! — поздоровалась она, распахивая оконные ставни. Констанс села в постели, недовольно поморщившись. Этой ночью она спала лучше, чем за последние несколько лет.       — Утра, — коротко поприветствовала она коллегу, глядя, как та ставит цветы в вазу.       Выглянув в окно, Констанс увидела учениц, которые стояли с упакованными вещами и держали наготове метлы.       — Как они себя чувствуют?       Давина уже собралась было уходить, не желая в такой день беспокоить заместительницу директрисы, но услышав вопрос, обернулась.       — Думаю, они рады перерыву. Кому-то понадобится консультация у специалиста, чтобы принять все это… И Амелия уверена, что после того, как история получит огласку, вернутся к нам далеко не все.       Констанс закрыла глаза, и Давина вернулась к кровати.       — Вы ни в чем не виноваты. Без вашей помощи эти ученицы вообще не смогли бы выйти за ворота.       — Я знаю, — кивнула мисс Хардбрум, садясь на край кровати и спуская ноги на пол. — Не могли бы вы подать мне руку?       Давина улыбнулась и выполнила просьбу коллеги, отметив, что кое-что в ней без сомнения, изменилось.       

ХХХ

      — Это абсолютно необходимо? Если это так, то пусть это будет сделано после того, как ученицы покинут академию. Им не нужно этого видеть! — кричала в своем кабинете мисс Кэкл. Девочки, которые слышали это, были ошеломлены подобной вспышкой гнева своей директрисы. Верховный Волшебник оставался спокойным. Он сидел перед Амелией в кресле, сохраняя на лице самое серьезное выражение, которое та когда-либо видела. — Констанс не сделала ничего плохого!       — Вынужден возразить, мисс Кэкл, — покачал головой Верховный Волшебник, держа руки на коленях. — Смерть другой ведьмы — это очень серьезное дело.       — Вы забыли о тех ужасных вещах, которые совершила мистрис Метла? О смертях, которые произошли под крышей этого замка по ее вине? Об убийстве моей… — Амелия сделала паузу. Ей было странно, что она не может произнести слово «сестра», хотя речь шла об Агате.       — Я не забыл и очень сожалею о вашей потере, мисс Кэкл, но необходимо произвести тщательное расследование и опросить всех свидетелей. Это закон. Так велит Кодекс ведьм. — Верховный Волшебник собрался было покинуть кабинет директрисы, но Амелия не дала ему этого сделать.       — Я не могу… Я не позволю вам забрать Констанс из этой академии! Я хорошо знакома с кодексом и помню его статьи о самозащите. И моя заместительница действовала именно в рамках этих статей, ведь столько жизней было в опасности! Если бы она этого не сделала, то я не стояла бы сегодня перед вами, а эти девочки во дворе никогда бы не увидели своих родителей! А вы скрываетесь за высоким статусом или вычурным дубовым столом, притворяясь, что заботитесь о нашей школе!       — Я проигнорирую этот комментарий, так как понимаю, что вы расстроены.       Слово «расстроена» даже близко не отражало состояние Амелии. Сварливый старый волшебник, который посещал академию только планово, и понятия не имел о том, что тут происходило, и директриса была уверена, что у него бы не хватило ни смелости, ни выдержки сделать то, что сделала Констанс. Она хотела было сказать что-то еще, но тут раздался стук в дверь и на пороге появилась Констанс Хардбрум. Она была как всегда прямая, одетая во все черное, и изо всех сил старалась скрыть мучившую ее боль.       — Констанс?       — Дайте ему пройти, мисс Кэкл. Я поеду с Верховным Волшебником. — Она коротко кивнула мужчине и тот заметно успокоился. — Со мной все будет хорошо. Это скоро закончится.       

ХХХ

      Слова мисс Хардбрум оказались пророческими. Вскоре состоялся судебный процесс по случаю смерти Хекети Метлы. В школе провели расследование, а учителя и ученицы подробно рассказали о событиях, которые произошли в тот роковой день. Их слова были услышаны. Энид оказалась слишком юной, чтобы отвечать за смерть Бетти Вьюнок, к тому же ее действия были признаны необходимой самообороной, как и действия Констанс. Школа была временно закрыта и отремонтирована, хотя на душе ее обитателей остались шрамы, которые вряд ли когда-либо исчезнут.       

ХХХ

      Первого сентября, Констанс стояла у ворот замка, ожидая момента, чтобы открыть их и впустить во двор вернувшихся учениц. Газеты и иные средства массовой информации рассказали эту историю, сообщив, что многие ученицы перейдут в академию Пентангл. Мисс Кэкл пришлось написать множество документов и характеристик девочек, а также обсудить все произошедшее с родителями, но у тех, зачастую, было свое мнение. Репутация академии Кэкл была разнесена в клочья, а потому Констанс знала, что когда начнется новый учебный год, за этими воротами не будет никого.       Амелия, Имоджен и Давина подошли и встали рядом с заместительницей директрисы, думая о том, какое будущее их ожидает. Ведь школа без учеников — это не школа.       — Интересно, много ли девочек вернется к нам? — спросила мисс Кэкл, и мисс Хардбрум приготовилась произнести заклинание и открыть ворота.       — Так давайте узнаем!       Двери открылись, и к удивлению старших ведьм, за ними стояла целая толпа девочек. Все они были одеты в школьную форму, а на лицах читалась решимость продолжить учебу во что бы то ни стало. Впереди стояла Энид Найтшайд. Как только ворота открылись, девочка пошла вперед и остановилась возле учителей.       — Готовы к новому учебному году? — спросила она, и мисс Хардбрум кивнула, а затем протянула руку и вернула девочке камень малахита, который спас школу.       — Я думаю, это принадлежит тебе. Спасибо, что одолжила его.       Энид улыбнулась, вспомнив, как получила этот камень от бабушки. Она осторожно взяла его и сжала в ладони, чувствуя, как он потеплел, будто здороваясь с ней.       — Добро пожаловать в школу Кэкл! Проходите в Большой зал!       Мисс Кэкл улыбнулась, глядя, как поток студентов устремляется мимо нее. И одно она не могла не заметить. Детская невинность в глазах девочек сменилась мудростью и некой зрелостью, некоторые качества исчезли совсем, но кое-что осталось неизменным. Фенелла Фиверфью и Гризельда Блэквуд все еще были подругами, как и Мод, Милдред и Энид. Этель и Друзилла тоже шли вместе, и с их лиц исчезли все следы эгоизма. Но самая большая трансформация произошла с Сибил Хэллоу, которая шла гораздо увереннее, чем раньше, высоко держа голову.       Пропустив учениц вперед, учителя тоже пошли в Большой зал.       — Мисс Хардбрум! — позвал Фрэнк Блоссом, догоняя их. — Вам пришло письмо. И на конверте указано, что оно срочное! — объяснил мужчина, когда заместительница директрисы обернулась, чтобы узнать, почему он решился прервать их собрание.       Констанс взяла конверт в руки и, повернув его, увидела на обороте печать Хекети Метлы. Она благодарно кивнула Фрэнку, а затем обратилась к своим коллегам.       — Я присоединюсь к вам через пару минут. — Ее коллеги пошли в замок, а Констанс сложила на груди руки и перенеслась в свое убежище, в лабораторию зелий. Она села за свой стол и положила конверт перед собой, страшно нервничая. Возможно, ведьма решила-таки закончить свою работу, и бумага пропитана ядом? Или это записки сумасшедшей, объясняющие ее действия? В любом случае, письмо мистрис Метлы необходимо было открыть. Взяв нож для резки бумаги, Констанс вскрыла конверт и принялась читать.       «Дорогая Констанс!       Если ты получила это письмо, то значит, сдала последний экзамен. У меня, без сомнения, много разных качеств, но мне никогда не была присуща глупость. Я знаю, что была ведьмой, которая использовала магию во зло. И я понимаю, что мои методы обучения больше напоминали пытку. Я знаю, что причинила тебе неописуемую боль и муки, но делала я это лишь потому, что ты была лучшей. Если бы не ты, или другая могущественная ведьма, то мое царство террора так и не закончилось бы. Я хотела верить, что однажды мое сознание изменится, и я обнаружу, что трогательно обнимаю котенка, но проблема в том, что подобное никогда не было в моей природе. Прошлая моя версия, которые некоторые знали как Веломину Червякус, умерла в тот самый день, когда отец на моих глазах жестоко убил мать. В один момент прошлые счастливые годы были забыты, будто мой мозг был отравлен ядом. От собственной фамилии меня тошнило, а потому я сменила ее, называя себя в прошлом „эта девочка“. „Эта девочка“ потеряла мать, потому что однажды ее отец вышел из себя. „Эта девочка“ вызывала у своей семьи и друзей лишь жалость, потому как была страшно напугана, и впоследствии сосредоточилась лишь на учебе. Она была весьма одаренной и вскоре получила пропуск в высшие слои магического общества. „Эта девочка“ пыталась спасти жизнь своей матери, но потерпела неудачу, так как была слишком слаба. Впоследствии „эта девочка“, чья мать была убита, каждую ночь терпела побои от своего жестокого мужа, а утром скрывая синяки и раны, выходила к студентам, чтобы поприветствовать их.       И однажды я решила, что больше не буду „той девочкой“. По-настоящему жалости заслуживает тот, кто не просит снисхождения и понимания, вместо этого обращаясь к силе памяти. Память изменила меня, заставив выбрать опасный жизненный путь. И если ты не научишься отпускать ее, то вскоре станешь такой же, как я. И поверь, Констанс, это очень опасно.       У меня никогда не было любящего мужа и семьи. У меня нет ни прошлого, ни будущего, только фамилия „Метла“. Но я не хочу, чтобы это было твоим будущим. Твое будущее должно быть ярким, не омраченным тенями прошлого.       Пожалуйста, подготовь своих учениц к светлому будущему и помни, что меняются не только студенты. Меняются и учителя. Мы тоже должны двигаться вперед.       Никогда не оглядывайся назад, Констанс. Желаю тебе и твоим ученицам всего самого лучшего. Оставляю тебе все мое состояние и недвижимость. Используй это по своему усмотрению, и возможно эта убогая школа, которую ты называешь домом, наконец-то получит новую жизнь.       С уважением, Хекети Кассандра Метла».       У Констанс не нашлось слов, когда она увидела сумму, в которую оценивалось состояние ее бывшей наставницы. Этого было достаточно, чтобы не только отремонтировать школу, но и для того, чтобы содержать ее долгие годы. Достаточно для того, чтобы перестать полагаться на материальную поддержку семейства Хэллоу, обновить лабораторию зелий и восстановить уничтоженное огнем крыло…       Прежде чем Констанс успела как следует обдумать все возможности, в дверь негромко постучали.       — Войдите, — разрешила она, и в лабораторию вошла Милдред Хаббл.       — Я заметила, что вас нет на собрании. Все в порядке?       — Да, Милдред, — кивнула мисс Хардбрум. — Что я могу для тебя сделать?       Милдред протянула ей потрепанный томик Шекспира.       — Я закончила читать, — сказала девочка. — Макбет — очень интересная пьеса.       — Некоторые работы Шекспира не зря называют трагедиями, — объяснила учительница, забирая книгу. — К счастью, после ухода мистрис Метлы, Агаты и остальных, школу Кэкл больше не постигнет никакая трагедия.       — Думаю, наша история, как и история Макбета, не совсем трагична, — заметила Милдред, и заметив, что брови мисс Хардбрум удивленно приподнялись, поспешила объяснить: — Я имею в виду… люди, которые творили зло, в итоге получили по заслугам.       — Это то, что ты вынесла из этой пьесы? В конце концов, все сводится к карме?       — Да, думаю, это так. Макбет и его жена поступили подло и попытались скрыть это. Но в итоге они получили то, что заслужили, и все встало на свои места.       — Думаю, что понимаю твою точку зрения, — согласилась мисс Хардбрум, глядя то на книгу, то на письмо мистрис Метлы. Затем она взяла письмо в левую руку и щелкнула пальцами правой. На бумаге затанцевал огонек, мгновенно уничтожая ее. Когда письмо осыпалось пеплом, Констанс взглянула на Милдред, которая все это время удивленно наблюдала за процессом.       — Мисс, что это было?       — Ничего важного, — ответила мисс Хардбрум. Она понимала, что это ложь, и дала себе обещание, что впредь станет более открытой, но слова мистрис Метлы были предназначены только для ее глаз, и она не хотела этим делиться. — Милдред, ты можешь пообещать мне кое-что?       — Да, мисс. Но что именно?       — Есть один урок, который ты должна вынести в мир за ворота этой школы. — Мисс Хардбрум размяла пальцы и продолжила: — Нашу судьбу предопределяют не звезды, а мы сами.       Милдред улыбнулась, кивнула, а затем вышла из лаборатории, оставив учительницу одну. Но какую бы помощь деньги мистрис Метлы не могли оказать академии, Констанс знала правду. Чтобы действительно двигаться вперед, ей предстояло навсегда избавиться от воспоминаний о Хекети Метле. Настало время определиться с будущим, которое она для себя выбрала.       Глядя на пустые парты, Констанс закрыла глаза и, заслышав удар школьного колокала, позволила себе слегка улыбнуться.       — Прощайте, Хекети, — прошептала она.

END

      

ЭПИЛОГ

      Нет ничего ни плохого, ни хорошего в этом мире. Есть только наше отношение к чему-либо.

© Уильям Шекспир