Забытая студия Sillyvision

      Незаметно пролетел ноябрь, и дело шло уже к середине декабря. Начиналась пора подготовки к Рождеству. Центр Нью-Йорка постепенно преображался, становился более ярким и волшебным. Магазины и забегаловки устраивали негласные соревнования, украшая свои витрины блестящей мишурой, яркими гирляндами, оленями, Санта Клаусами и прочей атрибутикой. Увы, студия Джоуи Дрю не могла похвастаться подобным. Праздником здесь и не веяло. Все продолжали работать, потому что рождественская серия должна была быть закончена на следующей неделе. — Надо же, год минул, — задумчиво сказал Джек, когда за столом воцарилось молчание. — Разве не чудо? — Мистер Дрю явно может этим гордиться, — отозвался Шон из-за соседнего стола, где он расположился с Грантом и Томасом — Да, но он об этом и не помнит, — осуждающе покачал головой Норман. — Даже сюда не явился. — Он совсем со своей работой пропал, — подхватил Уолли. — Его не видно, не слышно. Зато когда я осторожно намекнул, что хочу украсить студию к Рождеству, он так на меня зыркнул…       Что ж, это было вполне в духе Джоуи. Он был настолько сосредоточен на производстве рождественской серии, что не замечал ничего вокруг. Казалось, будто с каждым новым эпизодом директор всё больше и больше погружается в мир своего же мультфильма. «Гении все такие», — решил Норман и больше не возвращался к раздумьям об этом. Киномеханика просто радовало то, что Джоуи перестал пытаться контролировать каждый его шаг. Он снова обрёл свободу. Кажется, они с Дрю прекрасно поняли друг друга без всяких слов. Директор отступил, но, судя по тому, что уцепиться отныне было просто не за что, тщательно заметал все следы. По крайней мере, ни пентаграмм, ни сомнительных книг, ни ещё чего-то подобного Норман больше не встречал. Что ж, Джоуи был не глуп. Но это не значило, что Полк собирался отступить. — Ах, но это же такое значимое событие! — вздохнула Сьюзи. — И ему всё равно. Поверить не могу. — Да, мог бы по этому поводу и пораньше нас отпустить, — пробурчал Уолли.       Жующий бутерброд Шон пробормотал что-то неразборчивое, явно соглашаясь с уборщиком. Уолли торжествующе улыбнулся, ободрённый такой, пусть сомнительной, но поддержкой. — А я позже сюда пришёл, — заявил он. — И вот когда будет ровно год с тех пор, как здесь оказался я, я точно уйду пораньше. — Ты точно уйдёшь пораньше, — не стал спорить Норман. — Это же суббота будет.       Уолли фыркнул. — Ты вообще бы молчал. Вообще испортил мне желание работать в первый же день. — Мне до сих пор портит, — не остался в стороне всё-таки вышедший на работу неделю назад Сэмми.       Норман ухмыльнулся и пристально посмотрел на музыканта, мол, бойся меня. Видя всех вокруг насквозь, киномеханик уже понял, что Сэмми не стоит особо опасаться. Этого же мнения с некоторых пор придерживался и Уолли. Оба сошлись на том, что Сэмми может срываться на кого угодно из-за ерунды, кричать, язвить, но всё равно не пойдёт жаловаться Дрю. У этого человека крайне странная позиция по отношению к сотрудникам. Вроде не уважает, а на деле признаёт. — Как так-то? — удивилась Сьюзи, смотря то на Уолли, то на Нормана. — Вот ни за что не поверю, что у вас были какие-то стычки.       Норман пожал плечами. Пусть Уолли расскажет. Да и вообще, обвинение было крайне несправедливым! Он был не виноват, что Уолли оказался таким впечатлительным. — Вообще-то стычек не было, — внёс уточнение уборщик. — Дело было так…

***

      Получивший швабру Уолли растерянно стоял посреди длинного коридора. Это был его первый день в студии Джоуи Дрю. Его просили подмести здесь, а потом спуститься в зал звукозаписи и убраться там. Но мистер Дрю даже не сказал, где находится этот зал. Мистер Дрю вообще был каким-то немного странным и при разговоре, кажется, даже не очень прислушивался к Фрэнксу. Поэтому уборщик просто надеялся, что кто-то пойдёт мимо и подскажет, где находится зал звукозаписи. Но, как назло, коридор был пуст. А ведь пока не нужно было, тут куча народу прошла. Вот не додумался же вовремя спросить! Уолли раздражённо стукнул шваброй о пол. Он уже заблудился. Хорошо же начал первый рабочий день, ничего не скажешь. — Я бы не советовал так делать, — внезапно, раздался сзади мужской хриплый голос, и уборщик, ойкнув, обернулся.       Это был молодой сотрудник, хотя голос его был сиплым и больше подошёл бы старику. На секунду Уолли даже подумал, что к нему обратился какой-то другой человек. Но нет.       Работник был гораздо выше Уолли и смотрел сверху вниз на него так внимательно, что Фрэнксу стало не по себе. Незнакомец будто пытался увидеть что-то во внешности Уолли, будто считывал с неё какую-то информацию, и от этого возникало неприятное чувство.       «И чего уставился», — нервно подумал Уолли, пытаясь смотреть куда угодно, но не в зелёные глаза работника, а вслух лишь сказал: — Извините, сэр. — В этом месте постоянно что-то падает и проваливается, — продолжил парень со странным голосом. — Добро пожаловать в студию Джоуи Дрю, место, где нужно очень хорошо подумать, прежде чем наступить на доску.       Нет, Уолли явно не нравился этот человек. Что он на него как смотрит? — Тебе ведь семнадцать? — последовал вопрос.       Вот это уже было интересно. Откуда этот тип узнал? Уолли пожал плечами и ответил: — Да, сэр. А откуда вы знаете? — Десять лет назад тебе было семь, — это не звучало, как вопрос. Странный сотрудник откуда-то знал это. Но откуда? Уолли же никогда его раньше не видел!       Фрэнкс медленно начинал сомневаться в том, что с этим человеком всё хорошо. Он говорил какие-то непонятные вещи и при том продолжал удерживать взгляд исключительно на уборщике. Какая разница, сколько ему, Уолли, было десять лет назад? Какое это вообще имеет отношение к доскам? — Да, сэр.       Честно говоря, Уолли очень хотелось, чтобы этот сотрудник оставил его в покое. Уборщику не нравился ни его взгляд, ни его манера общения. — Как же тебя зовут? — полюбопытствовал парень.       «Пожалуйста, прекрати свои расспросы, я спрошу, как пройти в зал, и мы разойдёмся», — взмолился Уолли, очень надеясь, что судьба не будет особо сталкивать его с этим работником. — Я Уолли Фрэнкс. Э… Просто Уолли. — Уолли Фрэнкс, — повторил незнакомец с теплотой. Будто он обращался не к новому работнику, а к близкому другу или родственнику. От этого становилось ещё более не по себе. — Я Норман Полк. Работаю киномехаником. Так вот, Уолли. Меня просили передать: Сэмми Лоуренс, наш замечательный музыкальный директор, срочно требует, чтобы ты явился убирать зал. Знаешь, приятель, на твоём месте я не стал бы задерживаться. Этот тип не любит ждать.       Пересилив себя, Уолли выдавил: — Вы не покажете, где это, мистер Полк? — Норман, — поправил киномеханик и улыбнулся. — Пойдём, Уолли.       Идя немного позади, Уолли всё пытался избавиться от неприятного осадка после разговора с Норманом. Ладно, Полк хоть прекратил задавать свои странные вопросы. И на этом спасибо.

***

— Это было примерно так, — закончил Уолли. — Ещё мне не нравилось, что он в любой момент может наблюдать. Это раздражало. Пока я не привык. Теперь мне кажется, что это классно. Тоже так хочу!       Что ж, для Нормана это не стало неожиданностью. Почти год назад он прекрасно видел, что Уолли напрягает его общество. Но не сейчас. — Нет, а что вы на меня смотрите? — возмутился киномеханик, заметив, что присутствующие, все, как один, уставились на него. — Если вы не умеете определять с первого взгляда, сколько человеку лет, то это ваши проблемы.       Джек понимающе усмехнулся, поправив шляпу. Он никогда ни о чём не расспрашивал, вот и сейчас ничего не стал уточнять. А вот Сьюзи не собиралась так просто сдаваться. Актриса будто чувствовала, что за этим таится какая-то история, и теперь была намерена её узнать. — И всё же, что это было, Норман? — с любопытством спросила она, пристально глядя на сотрудника.       Но Норман не собирался ничего говорить. Он расслабленно улыбнулся, откинулся на спинку стула и медленно произнёс, растягивая некоторые слова: — Сьюзи, милый наивный ребёнок, ты правда думаешь, что у меня не может быть никаких своих тайн? Если мне придётся вам рассказать, то я ненароком могу обмолвиться ещё о паре вещей, которые вы предпочли бы скрыть.       Аргумент сработал. Сьюзи всё-таки отстала, хотя пообещала, что своего добьётся, а некоторые даже не на шутку встревожились. Конечно, ведь никто не мог представить, что знает о них Норман. И никому не хотелось, чтобы киномеханик их выдал. А о том, что до такого Норман не опустится, никто, кажется, не подумал. В любом случае, Полку это было только на руку. Хотелось увести разговор. Из него могли вылезти не самые лучшие подробности. — А у тебя какой самый запомнившийся день в студии? — спросила Сьюзи, снова обращаясь к Норману.        Не готовый к подобному вопросу киномеханик задумался. Не то что он не знал ответа, просто не хотел распространяться. — Когда я понял, что мне придётся работать с этим замечательным человеком рядом со мной, — наконец сказал он, указывая на Сэмми, пусть это и было, скорее, первым, что взбрело в голову.       Действительно, не станет же он сейчас в красках описывать всё то, от чего его пытался отстранить Дрю. А что может быть более запоминающимся, чем день, когда узнаешь, что твой начальник — сатанист? Или когда находишь пентаграмму на одном из этажей? Лишний раз лучше не вякать. Тут ведь и Сьюзи, и Генри, и Шон — которые скорее всего примут сторону Джоуи и в лучшем случае не поверят. А в худшем — передадут. Вот тогда действительно начнутся проблемы. — Норман, помолчи, — взмолился Сэмми, тем не менее всё ещё улыбаясь. — Я не виноват, что ты не смог найти работу лучше. Я и сейчас тебе скажу: «Мне не очень хотелось бы лишний раз связываться с такими, как ты. От некоторых слоёв общества совершенно нет пользы».       Норман кивнул и торжествующе посмотрел на остальных. — Вот это он мне и сказал, когда узнал, кем я пришёл работать. Слово в слово. И как к нему относиться после этого?       Томас неодобрительно покачал головой, переведя взгляд на Сэмми. Эти двое друг с другом не ладили от слова совсем. Томас всегда становился ещё более ворчливым и хмурым, когда на горизонте появлялся музыкальный директор, а тот, в свою очередь, не отставал и не скупился на ехидные комментарии и крайне пренебрежительное отношение. Однако, оба могли недолюбливать друг друга сколько угодно, только без толку. Джоуи не прислушивался к жалобам своих сотрудников и уж тем более не пытался разобраться. Поэтому Сэмми и Томас продолжали друг друга терпеть. Механику не нравилось дерзкое отношение композитора к работникам, а тот, в свою очередь, кажется, никак не мог простить ситуацию с лифтом. — Лично мне больше всего запомнился день, когда мы полгода назад ходили в ресторан, — поделилась Сьюзи, почувствовав, что надо спасать ситуацию. — Это было здорово. — Это когда меня наняли? — радостно уточнил Шон. — Это был лучший день в моей жизни! Я вообще не представляю, что было бы, не возьми меня мистер Дрю к себе.       Разговор опять вернулся к обсуждению студии. За время перерыва только Генри ни разу не подал голос. Бедный аниматор работал в последнее время, не покладая рук, и даже сейчас делал какие-то наброски карандашом. Его даже было жалко. Генри Штейн был на удивление добрым и вежливым сотрудником, который никогда не отказывал в помощи. Он никогда не пытался уменьшить свой объём работы и перебросить его на других. А Джоуи всё сваливал и сваливал на Генри какие-то дела. Кроме того, именно Генри являлся тем несчастным, кто мог хоть немного сдерживать порывы Дрю. К такому человеку нельзя было не проникнуться уважением и сочувствием. — Я знаете, что решил? — заявил Уолли. — Я пойду к Дрю и буду требовать рождественский корпоратив. А то это ни в какие ворота не лезет. — Это он переживает, что его здесь не кормят, — доверительно шепнул Шон со знанием дела.       Уолли решил промолчать и только глаза закатил, мол, что за клевета.       Постепенно столовая пустела, сотрудники расходились по рабочим местам, остались только Уолли и Шон, спешно доедающие свои бутерброды. Норман же выскользнул из-за стола, стоило Сэмми подняться по лестнице. Ох, киномеханику явно было, что сказать музыканту. — Тебе чего? — спросил Сэмми, услышав шаги сотрудника за спиной.       Норман догнал Лоуренса и пошёл рядом с ним. — Я раскрыл твой секрет, — объявил он. — Должен признать, это было трудно.       Сэмми остановился, на миг смятение мелькнуло в его глазах. Но затем композитор снова ухмыльнулся и скрестил руки на груди. — О чём ты говоришь? — нагло спросил он, притворяясь, что не понимает, о чём речь. — Ты опять надумываешь себе какую-то чертовщину? — Ну как же, — Норман чувствовал себя героем. — А мой проектор? Мелодия, которую ты постоянно играешь, когда запираешься? Закрытый туалет, в котором много разбросанных нот и тексты, написанные, по какой-то случайности, твоим почерком? Ты не имеешь об этом никакого понятия? Жаль. Тогда, полагаю, заберу это место себе. Всё равно никто о нём не знает.       Отрицать очевидное было глупо, и Сэмми сдался. Смотрел на Нормана он с таким неприкрытым раздражением, что более впечатлительный человек на месте киномеханика провалился бы сквозь землю. Но Норман уже давно к подобному привык, как и ко всему, чего вообще от Сэмми можно ждать. — Ты когда-нибудь прекратишь лезть не в свои дела? — процедил музыкант. — Почему ты не можешь просто заниматься работой?       В этот момент они уже вошли в музыкальный департамент и шли по коридору к кабинету Сэмми. — У меня есть вопрос получше, — уклончиво отозвался Норман. — Зачем ты в этом замечательном месте отсиживаешься?       Сэмми остановился и горделиво посмотрел на сотрудника. Будто директора музыкального отдела спросили о самой гениальной идее в его жизни. — Каждый творческий человек нуждается в святилище, — доверительно сообщил Лоуренс, а Норман только смотрел на него скептически. — У Джоуи Дрю своё, а у меня своё. Чтобы войти, нужно знать мою любимую песню. Спой её, и моё убежище откроется.       Киномеханик нахмурился. Он, кажется, о чём-то не знает. Что это за святилище у Дрю? Норман никогда не находил ничего подобного в студии. Конечно, не считая того кабинета с пентаграммой на шестом этаже. И почему Сэмми об этом святилище знает, а он, Норман, слышит впервые? Похоже, у Полка появились новые планы на ближайшее время. — Как ты вообще догадался? — буркнул музыкант. — Знаешь, вариант, что ты свихнулся и поэтому бегаешь туда-сюда, включаешь мой проектор и затихаешь, быстро отпал, хотя мне нравился. Во всем остальном-то ты был нормальным. Одна и та же мелодия, которую я уже давно запомнил. И дальше остаётся чистая логика. Раз тебе нужен включенный проектор, то надо его просто включить. Я гений.       Сэмми готов был признать поражение. Он вообще не знал, как на это надо реагировать. Ну не рассчитывал человек, что его секрет так раскроют, что поделать. Кажется, ему хотелось так много всего сказать Норману — в основном, конечно же, высказать всё своё возмущение -, но вместо этого он только спросил: — Ну и кто ещё знает?       Это звучало, как оскорбление. Никогда Норман ничьи тайны никому не раскрывает! Если бы он этим грешил, это и раньше проявлялось бы. Но нет же! Он ничего никому не рассказывает. Так, хранит в памяти. Чисто потому, что это же интересно, так что почему бы и нет. А чтобы, как последний урод, докладывать всем обо всём — нет уж. До такого Норман не опустится. — Никто, — заверил киномеханик. — Никто, только я.       Сэмми ответил на это лишь недоверчивым взглядом. Потом повернулся и скрылся в своём кабинете. Норман фыркнул. Замечательный способ прервать разговор. И всё-таки Сэмми такой идиот.       Поняв, что здесь больше ничего не добьётся, и что для разговора об убежище Дрю нужно найти другое время, Норман решил вернуться в проекторную. Пока эпизод готов не был и кадры соединять не было необходимости, киномеханик располагал достаточным количеством свободного времени, а это значило, что есть возможность посмотреть по схеме этажей, где находится святилище Джоуи. Однако в проекторной, куда Полк зашёл за схемой, оказалось нечто интересное.       Лист-уведомление, лежащий рядом с проектором, обычно, ничего хорошего никому не сулил. Как правило, провинившиеся сотрудники именно так и оповещались о том, что должны подойти к руководителю. Норман решил, что ему бояться нечего, потому что свои обязанности он выполняет, но неприятное чувство всё равно закралось.

«Кому: персоналу Хороших праздников от Студии Джоуи Дрю! Год в Студии Джоуи Дрю несомненно сплотил нас! Никто и предположить не мог всех тех радостей и трудностей, с которыми нам пришлось столкнуться, но ясно одно: мы преодолеем все препятствия и отпразднуем все победы вместе. Я прошу каждого из вас пожертвовать какую-нибудь вещь с ваших рабочих мест; что-то, что важно для вас и показывает, кем вы являетесь; то, что делает вас собой. Оставьте её в комнате отдыха, где для этой цели возведены пьедесталы. Если повезёт, мы задобрим богов и будем благословлены ещё одним успешным годом. Желаю вам и вашим близким счастливых праздников.»

      Если честно, Норман сначала подумал, что это шутка. Что за ерунда? Какие вещи? Какие пьедесталы? Какие боги? Но, проглядев написанное ещё пару раз, киномеханик пришёл к выводу, что это слишком странно для того, чтобы быть шуткой. Джоуи Дрю вообще особо не шутил.       Нет, Норман всё больше и больше убеждался, что директор студии тот ещё сомнительный тип. Конечно, в его странностях Полк никогда не сомневался, но состояние Дрю прогрессировало. Киномеханик критично осмотрел проекторную и задумался. И что он, по мнению Джоуи, может принести со своего рабочего места? Причём, чтобы это «что-то» было важно Норману. Была здесь, конечно, одна вещь… Но не мог же Норман отдать карты этажей, которые так трепетно составлял. Не для Дрю и его «богов» они делались. Всё остальное… Разве что-то из этого может быть важно? Да и отдавать что-то, в чём, как говорится, есть «часть души» как-то не хотелось. Не то что бы Норман был суеверным, но связываться с оккультизмом не собирался. Ну мало ли что.       Ещё меньше хотелось связываться с Джоуи, поэтому Норман решил, что что-нибудь, да притащит, лишь бы претензий не возникло. Сначала взгляд его упал на отвёртку, но потом киномеханик увидел кое-что более подходящее.       Недавно Томас заглянул в проекторную, чтобы о чём-то спросить, и оставил здесь шестерёнку. Поскольку за полторы недели механик за ней так и не соизволил вернуться, значит, она была не так уж ему и нужна. Как и Норману. А отвёртка пригодиться может.       «Какая ему разница, — решил Норман, поднимая прислонённую к стене шестерёнку. — Из моей проекторной, значит моё.»       Только он собрался выйти из проекторной, как к нему поднялся Джек. Вид у лирика был растерянный. Увидев шестерёнку в руках киномеханика, он кивнул и что-то пробормотал себе под нос. — Так ты тоже это получил, — констатировал лирик, махнув своим листом. — Что это такое?       Если бы Норман сам знал. Но у него не было ни малейшего представления о происходящем. Он знал только то, что Дрю свихнулся окончательно со своими богами. — Я не понимаю, — продолжал Джек. — Как это связано с работой? — Отдай ему смычок и забудь, — посоветовал киномеханик. — Я давно вас всех предупреждал, только вы меня не слушаете.       Джек это проигнорировал. Как и большинство сотрудников, он упорно отрицал, что с Дрю что-то не так. Впрочем, тут разделял мнение Нормана только Сэмми. Сэмми… Интересно, как он к этому отнёсся. Зная этого человека, Норман не удивился бы, проигнорируй тот данное объявление.

***

      Некоторые пьедесталы были уже заняты. Норман водрузил на один из них томасовскую шестерёнку — которая оказалась на удивление тяжелой — и отметил, что многие из сотрудников тоже отозвались на это странное требование. Тут он столкнулся с Генри, который как раз принёс чернильницу. Может, лучший друг Джоуи хоть немного прояснит ситуацию?       Но Генри оказался не помощником. — Прости, я сам не знаю, в чём дело, — виновато улыбнулся аниматор. — Он мне толком ничего не объяснил. Но знаешь, не суди его. Он же немного требует.       Генри всегда пытается оправдать своего друга. Не то что это плохо, но Дрю творит откровенную чепуху. Разве нормальному человеку придёт в голову что-то подобное? «Пока немного, — подумал Норман, но решил не провоцировать. Конфликтов с Генри ему не хотелось. Да ему вообще ни с кем конфликтов не хотелось. Норман человек мирный. — А потом людей в жертву потребует». — У нас у всех свои заскоки, — по-своему расценил молчание сотрудника Генри. — Он ведь ничего серьёзного не делает. «Да, всего лишь философские трактаты о бессмертии, — продолжил мысленно отвечать Полк. — Пентаграммы, жертвы богам. А в остальном всё, как у других людей. Все начальники такими и должны быть». — Допустим, — осторожно отозвался Норман, не желая дальше развивать этот разговор. — А забрать-то потом позволят? Мне, может, эта штука нужна.       Генри покачал головой. Пользы от мультипликатора явно не было. А Норман хотел узнать, что сделает Джоуи со всеми этими вещами дальше.

***

      Ближе к концу рабочего дня Нормана разыскал Уолли. Уборщик устало помахал рукой и улыбнулся. — Я тебя по всему зданию ищу, а ты тут прохлаждаешься. Я такое обнаружил! Пойдём покажу!       Фрэнкс схватил друга за руку и потащил по коридору, продолжая при этом быстро и неразборчиво рассказывать: — Я пошёл пыль вытирать, смотрю — а моего гаечного ключа нет. А потом Сэмми идёт. Он, оказывается, нужную пластинку отдал и хотел поменять на ненужную. А её тоже нет! И чернильницы Генри нет! Я Сэмми там оставил, а тебя решил позвать, потому что твоя шестеренка тоже пропала!       Этот поток слов прервать было невозможно. Но Норману и сказать было нечего.       В комнате отдыха действительно стоял Сэмми, хмуро разглядывающий предметы на пьедесталах. — Ещё игрушка Флинна, — сообщил он, кивнув Норману, а Уолли покачал головой, не соглашаясь с музыкантом. — Шон нитки от сердца оторвал, — сказал уборщик. — Игрушку Сьюзи принесла. Она её чуть ли не из мусорки вытащила, когда Шон выкинул. И с тех пор держала в зале звукозаписи.       Сэмми ещё раз скользнул взглядом по оставшимся предметам. — Я, ты, — протянул он, посмотрев Норману в глаза. — Уолли, Генри и Сьюзи. Что думаешь?       Киномеханик покачал головой. — Не знаю. Ничего не думаю. — Ты считаешь, он их для чего-то забрал?       В диалог встрял Уолли. — Сэмми, только не говори, что ты тоже думаешь, что Джоуи у нас сатанист.       Не успел Сэмми ответить, как Уолли радостно выдал: — Нас пятерых отметили. Как будто мы какие-то избранные. Как герои в комиксах!       Норман и Сэмми скептически переглянулись. Они точно не разделяли его радости. — Да, — шепнул Сэмми, чтобы Уолли не услышал. — Избранные. Хотелось бы только знать, для чего.