***
Ирина.
«Утро вечера мудренее». Ведь так обычно утешают тех, чьи нервы в преддверии наступления тёмного времени суток, становятся как струнка по каким-либо причинам? Несомненно, это должно быть хорошим советом, ведь «время лечит», да и на утро голова не одурманенная эмоциями будет здраво мыслить. Но Ирина никогда не думала, что эта пословица, которую считают аксиомой, не придаст ей хотя бы немного сил и уверенности в том, что… — Всё будет хорошо… — как мантру теперь шептала женщина три заветных слова, сидя подле Карасумы, подключённого к кардиомонитору, издающего ритмичное «пик» Растрёпанные смоляные волосы лежали на белой перьевой подушке, кожа сомкнутых век слегка заплыла и мешки под глазами от бессонных ночей и переживаний, теперь нельзя было сокрыть. Синяки и неестественно бледный оттенок кожи свидетельствовали о том, какую боль переносил и переносит сейчас их обладатель. Сильные руки лежали по швам, как у оловянного солдатика, исколотые иглами бесчисленных капельниц и устройств забора крови. На среднем пальце левой руки была белая прищепка, от которой струился длинный шнур, подсоединённый к кардиомонитору. В вену правой руки лились дозы какого-то вещества из капельницы. Ирина боялась даже дышать в сторону своего возлюбленного, а ведь ей так хотелось взять его за руку, прижаться к ней своими алыми губами, нежной щекой, провести ухоженными пальцами по линиям на его ладони… Но это равновесие было так хрупко… Его слабый пульс, дыхание, все ловил не только аппарат под боком, но и сама женщина. Она так боялась услышать этот противный звук последнего акта борьбы, звук прекратившейся жизнедеятельности сердца Карасумы. — Я знаю, что ты сильный… Так почему же ты ещё не со мною! — придушенный крик ворвавшийся в эти стены, словно даже не принадлежал блондинке. Испуганно тряхнув головой, она перешла на обычный шёпот надтреснутого голоса. — Мне надо сказать тебе кое-что очень важное… Для нас двоих. Он появился внезапно, выдав себя лишь шелестом белого больничного халата. Поджав губы, Он несколько секунд наблюдал за ними из-за ширмы, но поняв что им с Ириной пора идти, прервал идиллию.***
Окуда.
События страшной ночи не выходили из головы каждого убийцы, вот только направлены они были по-разному. Девушки охали и ахали собравшись небольшими группами, пересказывая по сто раз на дню кому что известно. Однако, слушая их, Манами удалось сложить полную картину произошедшего, что было не только полезно для собственного понимания, но и пригодится для предстоящего собрания. Парни были менее эмоциональны и пребывали в прострации, которую именовали задумчивостью. Впрочем, делиться тем, о чём конкретно они думали, судя по выражениям лиц, совершенно не было желания. Их единственный стоящий на ногах сенсей — ничем не отличалась от приведения, молчаливо скользя из отведённого им небольшого отсека в больничное крыло, или кафетерий, в котором девушки всеми силами старались затолкать в неё хотя-бы бутерброд. И так по кругу. Второй же, лежал без сознания, и даже высококвалифицированные врачи что здесь были, не могли с уверенностью сказать, что он не отправится в мир иной в следующее мгновенье. У Рицу по этому поводу, прогноз был более оптимистичный — она дала Карасуме несколько дней, оценив сопротивляемость его организма в 49,0098% Лаборатории, в которых теперь безвылазно работали Окуда и Такебаяши, были оснащены на высшем уровне. Здесь было всё необходимое: современное оборудование, реактивы, штат хорошо обученных сотрудников. Последний пункт убийцы попросту исключили — Такебаяши не без скепсиса относился ко всей ситуации и доверял исследования, а собственно и жизнь Карасумы, только себе и Манами. Изготовить противоядие из собственной крови сенсея — оказалось той ещё задачкой. Окуда рассчитывала выделить вирус и плясать исходя из данных, которые им удастся получить уже через несколько часов после забора, но на деле они возились целую ночь. Вирус вёл себя очень странно и такое на опыте учёных — впервые. Окуду и Такебаяши ввело в ступор то, что лейкоциты вдруг ни стого ни с сего начинали борьбу между собой, а то и атаковали клетки собратьев по жилью. Это и послужило поводом предположить, что зараза могла как хамелеон подражать внешнему виду эритроцитов, лейкоцитов, и даже тромбоцитов, постепенно поражая настоящие клетки крови. Всё действо по их меркам, происходило с катастрофической скоростью. Однако долго играть с «муляжами» в прятки не хотелось никому, поэтому Такебаяши предложил проводить эксперименты путём изменения состава самой крови, не теряя времени на получение сыворотки или извлечения «чистого» вируса. Как и предположил парень, свойства истинных клеток, вирус копировать не может, поэтому увеличение концентрации некоего вещества привело к гибели клеток естественных, но вирусы чувствовали себя отнюдь не плохо. Это была маленькая победа. — Осталось только понять, как убить сам вирус. — Нам ли не под силу провернуть ещё одно убийство? — отозвался бодрым голосом Котаро***
Мечеслав Моро.
Хозяин бетонки выделялся на общем фоне тех, кто находился здесь. Этот харизматичный человек мог расположить к себе любое лицо, не прилагая особых усилий. Небезосновательно создаётся впечатление, что мужчина владеет магией, которая помогает ему анализировать каждого и находить к нему свой подход. Эффектная внешность, нетипичная даже для японцев, дополняла картину. Высокая, худощавая фигура и гибкий стан, говорили о его возможной принадлежности к далёким графским родам. Легкая, бесшумная походка закрепляла этот образ. Задумчивые, выразительные, небесные очи, большую часть времени смотрели в душу собеседнику, остальную часть — на какой-либо предмет, взглядом мадмуазель Укьер, сошедшей с картины Жана-Батиста Перроно. На плоском лбу ни единой складки или морщинки, впрочем, как и на всей коже его бледного, прекрасного лица. Аккуратный нос также не содержал «несовершенств»: не был ни горбатым, ни крупным, ни вздёрнутым. Волосы были как отдельный вид искусства. Мужчина никогда не укладывал их, оно и не требовалось. Локоны, белые и искрящиеся на свету как снег, всегда были разбросаны в хаотичном порядке, что придавало Мечеславу особый шарм. У корней власы отливали графитовым чёрным. Рациональная часть нашего сознания сразу подскажет, что эта красота отнюдь не только природная. Но в кипе всё выглядело настолько естественно, что об этом никто и не думал. Несмотря на всё это, у мужчины не было ни пассии, ни даже дамы сердца. И в прошлом тоже. Почему? На этот вопрос Мечеслав ехидно ухмыльнётся и обножит жемчужно-белые, ровные ряды зубов, слегка выставив очаровательные клыки. После этого, вопрос собеседника останется висеть в воздухе, и разговор сменит русло. Сейчас, мужчина с хозяйским видом сидел во главе серого овального стола в небольшом зале, вокруг которого расположились и убийцы, а также — Ирина. Девушки, впервые встретившись сегодня с Мечеславом, возбуждённо перешёптывались, бросая на него томные взгляды. Они даже не догадывались, что тому, кому они бы не дали больше 18 лет, на самом деле немного за 30. Некоторые парни недовольно шушукались: такие перемены в девушках им явно пришлись не по душе. В любое другое время, Ирина бы своим властным тоном вмиг прекратила эти «волнения», но на данный момент, она была бледной как полотно, и не обращала никакого внимания на всё происходящее. Мечеслав подался вперёд и что-то тихо прошептал на ушко блондинке. Она молча кивнула и выпрямившись, сделала серьёзное выражение лица. Хозяин бетонки поднялся с места и собрание началось.***
Нагиса.
За 3 часа до собрания.
На часах было около 7 часов, но Нагиса был более чем уверен, что Каэдэ не спит. Тем более, времени у него было не так много, учитывая то, насколько затянется разговор. Не придти он не мог, потому что дал обещание, прежде всего, самому себе, а придти позже — значило заставить даму мучительно долго ждать. Музыка в коридорах по прежнему не смолкала. Парень даже предположил, что она играет здесь на протяжении всего дня до самого отбоя. Местные музыкальные предпочтения откровенно раздражали Шиоту, и он ускорил шаг, лишь бы быстрее добраться до звукоизолированной палаты Каэдэ. Мысленно, он молился всем богам, чтобы она не была занята утренними процедурами. Нагиса облегчённо вздохнул, когда после стука, приоткрыв дверь, чтобы расслышать ответ, он услышал только оживившийся голосок напарницы. — Ну наконец-то! Я давно тебя жду между прочим. — Каэдэ взглядом проводила парня до стула, который он взял у противоположной стены и перенёс к постели — Неужели? — притворное удивление, отражённое на его лице, выглядело довольно комично Девушка состроив гримасу недовольного нетерпения, воззрилась на парня. Нагиса посуровев, начал свой рассказ. Он начал с того момента, где две группы последний раз виделись — на наставлении перед операцией, рассевшись в полукруге на полу. Плавно переходя от одного эпизода к другому, они мысленно выстраивали цепочку событий. — Так значит… Никакой сыворотки и не было? — тихо спросила Каэдэ — Возможно. Группа не стала обследовать всю лабораторию. Это было слишком рискованно. Поэтому, мы никогда не узнаем всей правды. А что произошло у вас в зале? Карма мне так и не поведал. Каэдэ попыталась глубоко вздохнуть, но поморщившись, издала лишь неровный выдох, чем насторожила Нагису. Отмахнувшись от парня, она сказала: — После кадрили, мы с Кармой просто вели беседу в непринуждённом тоне. О чём мы говорили, точно не припомню. Его кто-то окрикнул из толпы… Он вопросительно посмотрел на меня, как бы приглашая вместе с ним, но я отказалась. Тут то ко мне и пристал какой-то вдрызг пьяный мужчина… — и без того медленно рассказывающая Каэдэ, сделала паузу, чтобы перевести дыхание — Я пыталась тактично уйти от разговора с ним и всё это время искала глазами Карму. Ведь согласись, было бы странно, если бы девушка хрупкой, аристократической наружности, уложила его на лопатки? — Каяно нервно усмехнулась, но в тот же миг пожалела об этом — Не найдя Акабане поблизости, я решила проигнорировать его и просто пойти куда глаза глядят… Но он схватил меня за руку. — в этот момент Каэдэ презрительно скривилась — На автомате, я резко рванула предплечьем, и его нестриженные ногти, порвали перчатку и оцарапали кожу. Через мгновенье подоспел и мой спаситель… Выслушав немного бранных слов, летящих в мою сторону, я поторопилась в сторону туалета, чтобы… — она запнулась, решив умолчать о том, что позволила себе расплакаться -…поправить своё положение… Я даже не заметила, как забрела в мужской туалет. Где-то недалеко от меня беседовали двое мужчин. Уловить основную нить их разговора — мне не удалось, и когда они оба появились за моей спиной, я осознала, что нахожусь не там где мне нужно находиться… — Они напали? — в воцарившуюся паузу спросил Нагиса Девушка кивнула насколько это было возможно в лежачем положении. — Я защищалась как могла: в платье и на жутко неудобных каблучищах… И я бы справилась, если бы не подоспел ещё один… Он то и вколол мне какую-то дрянь, от которой я заблудилась в трёх соснах… Всё было как в тумане, когда меня тащили на второй этаж… Я не понимала что происходит… Повисло молчание. Каэдэ тяжело дышала. Нагиса понял, что большего она рассказать не сможет. — А что было после…? — всё же выдавила из себя она — Мне пришлось стрелять. — В кого? — настороженно, нарочито медленно спросила та — Скорее, во что. В руках Акиры был шприц с подозрительным веществом, как раз в тот момент, когда напротив него стоял Карасума и тебя выволокли из кабинета. — Акира? — не скрывая своего изумления и ужаса переспросила брюнетка — Да. Он скрывался за личиной Мсье Бланшера. Ей понадобилось некоторое время чтобы переварить всё услышанное. Когда она не спеша вновь вернула себе дар речи, Нагиса оторвал глаза от идеально отдраенного пола. — Так значит, то что Карасума оказался на больничной койке, произошло не без твоего участия? — осторожно подбирая слова, не вкладывая в них скрытого смысла, без осуждения, изрекла Каэдэ — Да, я виноват что не исполнил наказа Карасумы иначе. Пусть он и говорил, что ставит на кон выполнения свою жизнь. — Я не… — начала было оправдываться Каяно поняв что сказала — Каэдэ. Я виновен, и не оправдываю своего опрометчивого поступка. На собрании наверняка поднимут этот вопрос, и меня будут судить по всей строгости. — поглядев на настенные часы, синеволосый поднялся со своего места и понёс стул обратно к стене — Даже если весь мир будет против тебя — я всегда приму твою сторону. Просто… Помни об этом, когда будешь рассказывать им тоже, что и мне. Нагиса захлопнул дверь палаты, запечатлев в своей памяти слова девушки.***
Канзаки.
Был уже поздний вечер. Отбой, если считать по распорядку дня действующему в бетонке. Однако, никто из убийц ещё не сомкнул глаз. И парни, и девушки, устроили массовые посиделки в некоторых жилых отсеках. Темы для разговоров менялись со скоростью света, по крайней мере у девушек. И если тема с которой началось их «заседание» ещё хоть как-то волновала Канзаки (а именно, обработка информации полученной на собрании убийц), то последняя тема (школьная влюблённость) была ни капельки не интересна ей. Яда аргументировала выбор столь странной сподвижки тем, что в ночь в лагере, поговорить им не дал Коро-сенсей. Тогда и выяснилась информация, которая приятно удивила всех девушек — Ринка вышла замуж за Чибу. Конечно, не без негодования типажа «И чего было скрывать?!». Но, через некоторое время, стрелки были опытно переведены Рио, и «перемывали косточки» теперь преимущественно только Каэдэ. Девушки не сомневались, что между актрисой и учителем по-прежнему есть какая-то «странная, космическая связь». Однако, были также выдвинуты теории по поводу нового образования — Карма/Каэдэ. Ни от кого не укрылись странные разговоры «святой троицы». Канзаки было откровенно неприятно выслушивать всё то, о чём говорят девушки и она решила куда-нибудь уйти. Проблемой было следующее обстоятельство: «заседание» проводилось в их с Рио жилом отсеке. Тогда Юкико смекнула, что больше всего ей сейчас хочется навестить старую подругу, и в кои то веке, поговорить по душам.***
Каэдэ.
Девушка больше не ждала сегодня гостей, но это не означает, что она не была рада приходу Канзаки. Как-никак 2-й близкий друг после Нагисы в школьное время. Общение с Юкико всегда вносило нотку позитива в жизнь Каяно, поэтому, даже сейчас, на больничной койке, она как бы начинала чувствовать себя лучше. Говорили о всякой ерунде: вспоминали анекдотические случаи из их учебной практики, вспоминали Коро-сенсея и его уроки жизни, вспоминали свои тренировки и приключения. Канзаки даже противореча самой себе, пересказала весь услышанный ею разговор девушек о школьной влюблённости, заставив Каэдэ сначала радоваться за Ринку и Чибу, а позже заливаться румянцем. Но Каяно мысленно отметила кое-что: Юкико ни разу не обмолвилась о собрании. Девушка решила спросить напрямик даже не догадываясь, что ещё пожалеет о своём решении. Канзаки закусила нижнюю губу, сплела пальцы и устремила свой взгляд на руку Каэдэ, которую та прятала под одеялом. Девушка знала, что подруга просто не хочет, чтобы она видела исколотую поверхность тела. — Канзаки? — Ты только не переживай… — Что случилось? — Каэдэ нахмурилась и сердце её издало неровный, сбившийся с ритма стук — На собрании кое-что произошло… Когда все рассказывали о том, как проходила операция… Нагиса… Его рассказ настолько задел Ирину, что она поначалу просто стала мало чем отличаться от приведения… Потом, вскочила с места и начала вопить на весь зал… Мы и не думали, что она так умеет… По большей части, никто не мог разобрать ни слова — гортанные рыки и слёзы трудно назвать словами… Но одно могу сказать точно, все чётко расслышали слово «ребёнок». — О боже… — возглас Каяно был больше похож на стон умирающего, нежели на удивлённый выкрик — Поднялся такой гул… Девушки пытались успокоить и удержать на месте Ирину, парни защищали стоящего как вкопанного Нагису… Все, кроме самой Ирины понимали, что вины Нагисы в произошедшем нет… » — Каэдэ. Я виновен, и не оправдываю своего опрометчивого поступка. На собрании наверняка поднимут этот вопрос, и меня будут судить по всей строгости.» — Через некоторое время, внутрь вломились несколько верзил. Они растолкали толпу и схватив Нагису, выволокли его наружу. А он… Даже не пикнул… Он мог бы раскидать их на раз-два…! — Канзаки нервно усмехнулась » — Даже если весь мир будет против тебя — я всегда приму твою сторону. Просто… Помни об этом, когда будешь рассказывать им тоже, что и мне.» — Где. Он? — загробный голос часто дышащей Каэдэ не на шутку встревожил Юкико — Его дддержат в индивидуальном з-закрытом отсеке… — заикаясь произнесла Канзаки и вскочила с места, опрокинув стул — Н-нам… на-а-а-до в-вытащить ег-о… — задыхаясь и выпучив глаза как рыба, выброшенная на берег, криком-шёпотом вторила Каяно — Каэдэ! — девушка бросилась к двери и закричала что есть мочи — Врача! Срочно врача! Нам надо вытащить его. Он невиновен!