Вслед за летучей мышью

      Аремо резкими обрывистыми движениями потёрла кончик носа, с тяжким вздохом истинного мученика подкинула в костёр сучьев и сухую лапу можжевельника. Пламя разразилось звонким треском, плюнуло в тёмное небо снопом искр, пережёвывая подачку, однако путешественница больше не уделяла ему внимания.       Искоса глянув на одного из спутников, молодая женщина, недавно отметившая достижение тридцати лет, но совершенно не соответствовавшая фактическому возрасту внешне, столь юной она казалась, едва заметно покачала головой, хмурясь. Тихий вечер, о котором Аремо так мечтала, был грубо прерван занятием её компаньона, к коему тот подошёл со всем пристрастием. А уж этот звук, сопровождающий каждый нехитрый жест юноши! Равномерно-скрежещущий. Мерзкий. Отдающийся настолько неприятными ощущениями на зубах, что складывалось впечатление, будто они дробятся под разрушительными ударами оборотней.       Точило медленно, с усилием, наверное, в шестой десяток раз прошлось по искривлённому, «ломаному» лезвию с внушительными зазубринами. Дейрв, мальчишка, готовый вот-вот переступить порог совершеннолетия, улыбнулся самыми уголками губ. Он почти сразу заметил отношение наставницы к его хобби, правке оружия, однако от своего не отступился, иногда, вот как сейчас, разыгрывая перед старшей напарницей спектакль под названием «Вредина».       Наконец, лукавые глаза цвета морской волны встретились с холодными изумрудными, девичьими. Всё поняв без слов, юноша с сожалением убрал точильный камень в поясную сумку, аккуратно провёл пальцем по острию косы, переливающемуся тёмным фиолетом — откликом напитавшей того силы, которую Дейрв осторожно вливал в волшебное косило последнюю четверть часа. Эффектом парень остался удовлетворён, а потому перехватил оружие за длинную рукоять.       Энергичный, отточенный взмах; в долю секунды рубящая часть оружия пронеслась рядом с телом вскочившего на ноги заклинателя, обратилась к небосводу, затянутому полотном туч; с лезвия тонкой, отливающей сталью нитью сорвались чары. Послышался надломленный, оборванный визг, и с ближайшего вяза, совершенно голого, умирающего от скверны, упала тушка мутировавшей лисицы-летяги. Мелкого шпиона Бездушных, успевшего лишь тихо приземлиться на искорёженную судорогой ветвь.       Аремо бросила безучастный взгляд на погибшее «животное» и как ни в чём не бывало потянулась к каштановым волосам, поправляя заколку в форме пушистого пера, удерживающую густой «хвост», свёрнутый кольцом у затылка. Движения девушки были ленивыми, расслабленными, но Дейрв знал — наставница уже успела отметить и сосредоточенное выражение на его лице, и крепкий — чересчур крепкий, нервный — хват рук на древке косы, и пробежавшие по её острию юркие молнии — отдачу колдовства.       Привычным жестом откинув верное оружие за спину, приводя оное в положение покоя, лезвием — вниз, «пяткой» — вверх, маг, чьи силы заметно увеличивались под влиянием Луны, стряхнул с бордовой мантии несуществующую пыль. Юноша понимал, он многим обязан Аремо: жизнью, подобием семьи, даже той недешёвой одеждой с магическими свойствами, что Дейрв носил ныне, — а значит, должен оправдать все ожидания покровительницы, не подвести, пусть тело до сих пор пробирает дрожь от вида некоторых Бездушных, а душа заместо поля боя просится в кузню.       «Задал бы мне кто раньше вопрос: «Всё пыжишься обучать жнеца?» — покрутила бы пальцем у виска. А тут вон как получилось, — приметив мимолётную растерянность ученика, отвлечённо рассудила друидка, переведя взор на пляшущее пламя. — А, впрочем, чего теряться. Если ещё хоть один хрен вякнет, мол, чародейка дерева не может наставлять колдуна грома и воды, нашлю на этого изыскателя рой муравьёв. В конце-то концов, способны же зооморфы достать книги о других стихиях!»       Тогда же Дейрв, поправив ворот-стойку, негромко обронил:       — Я посторожу, пока не вернётся... он.       Девушка заторможено кивнула, выныривая из водоворота собственных мыслей. Несколько раздражённо — нашла время раскиснуть! — пошевелила треугольным «навершием» гибкого хвоста, сравнимого в цвете с горьким шоколадом, и подобрала карту, соскользнувшую с колен в пожухлую траву. Удобнее устроившись на своеобразном седалище, замшелом широком пне, Аремо наклонилась ближе к костру, дабы возобновить вдумчивое планирование дальнейшего маршрута. Всё же она намеревалась провести вверенный ей крохотный отряд самыми безопасными тропами, которые только могли предложить путникам Чёрные горы.       Внезапно в стороне от зооморфа да застывшего неподалёку потомка теней послышалось копошение, а затем — полный разочарования стон.       — Не спится? — зачесав к левому виску длинную чёлку, почти по-матерински полюбопытствовала Аремо, чуть разведя и без того оттопыренные маленькие крылышки, ну, точь-в-точь как у летучей мыши, но уместившиеся на макушке.       — Угу, — обиженное сопение.       На лежанке, подбитой тёплым густым мехом, завозилась девочка-сид навскидку лет тринадцати. Богатая одежда пернатой гостьи была изрядно испачкана, помята, местами изорвана. Малышка явно принадлежала к зажиточному, может, даже приближённому к кругам аристократии семейству, и тем не менее помалкивала, предпочитая не поднимать эту тему. В общем, казалась не четой Дейрву — подкидышу, просто-напросто впихнутому друидке в руки жителями деревни Рыбаков, клятвенно заверяющими: или забирай мальца, приносящего беды, или самостоятельно утопят. О каких, правда, несчастьях тогда шла речь, девушка до сих пор не догадалась.       — А ты займись чем-нибудь утомительным.       Эллиала обескураженно похлопала голубыми глазами, устремила взор ко жнецу, всматривающемуся в редкий лес, окружающий выбранную для ночлега поляну. Подражать занятию юноши сидке наскучило быстро — унылый пейзаж совсем не вписывался в её понятие прекрасного: осень уродилась на удивление прожорливой; та быстро слизнула с растительности зелёные краски, не забыв по пути сорвать с деревьев яркие листья. А уж про пагубное влияние сильных Бездушных и говорить не стоило, так явно оно проявлялось, корёжа ранее прочные стволы вязов, сочась чёрным ядом в трещинах коры.       Не найдя другого дела, девчушка вернулась к изучению компаньона-дозорного. Потомок теней, видимо, почувствовав на себе чужой взгляд, обернулся, недоуменно пожал плечами, и его короткий «хвостик» смешно всколыхнулся заметно выделяющимися среди тёмно-коричневых волос фиолетовыми прядями. Сидка хихикнула, припомнив, как перед поздним ужином пыталась плести вяло сопротивляющемуся Дейрву косички, тем самым вызывая у парня скоротечные приступы негодования.       — Какую-то пакость задумала? — голос друидки, куда более строгий, чем нужно, заставил Элли присмиреть. Та побаивалась упомянутую персону, а в особенности — голема-стража «мышки», которого последняя могла призвать в любой момент.       Вытащив из-под руки зажатую ею шевелюру цвета зрелой пшеницы, малышка вновь завертелась, стараясь найти идеальную позу для сна: радость и в то же время горечь сидов, крылья, не позволяющие лежать на спине, доставляли слабый дискомфорт. Тут же зашипев, «дворянка» пробурчала нечто недовольное — золотая заколка, удерживающая постоянно топорщащуюся прядь волос возле одного из тонких перьев, длинными остроконечными копьями торчащими у висков, больно впилась в кожу головы. Пришлось снять аксессуар, оставив драгоценность рядом с новым оружием — луком с хищными, угловатыми очертаниями «плеч». Это оружие взамен её собственного, повреждённого, любезно сделал кузнец из посёлка Надежды, куда смертельно уставшая и порядком потрёпанная малышка еле добралась, сбежав из осаждённого Бездушными Города Клык. Посёлка, где Эллиала впервые встретила приметную парочку — громко спорящих друидку да жнеца.       Откинувшись обратно на лежанку, наконец найдя приемлемое положение тела, девчушка распрямила большие огненно-рыжие крылья, перья которых усыпали сверкающие раскалённой сталью символы, чьё значение оставалось для девочки загадкой. Распрямила и мигом накинула на себя одно, спасаясь от ночной прохлады — к удивлению сидки, у путников не оказалось одеял, лишь подстилки. Аремо и так не поскупилась отдать ей свой лежак, а потому Элли удержала капризы за зубами. В конце концов, зооморфа нельзя было винить за подобную «нерасторопность» — до сих пор «мышка» даже в страшном сне не собиралась обзаводиться дополнительной напарницей, лишней в их со жнецом слаженном дуэте, та самостоятельно увязалась следом, догнав маленький отряд только в сумерках.       «И какой тёмный дух меня дёрнул выскочить за ними...» — вздохнула лучница, закрывая глаза.       — ... абсолютно не подготовленной, — малышка не заметила, как заговорила вслух.       — Да разве это секрет? — прокомментировала сорвавшуюся фразу Аремо, отвлекаясь от карты. — Ты, точно любой ребёнок, всем сердцем любящий родителей, беспокоишься за них. Они ведь остались в Клыке, я правильно поняла?       Пернатая ничего не ответила, лишь нахмурилась.       У зооморфа же возникла совершенно другая причина прекратить разговор. Едва заслышав ритмичные приглушённые удары камня о землю, друидка сразу же потянулась к ножнам на поясе. Когда пальцы девушки коснулись рукояти магического меча, коса Дейрва, среагировавшего чуть позже, угрожающе блеснула в свете костра, приняв боевую позицию. К счастью, тревога оказалась ложной. Признав идущего, — только один из друзей Аремо был способен столь громко топать — «мышка» успокоилась и велела ученику опустить оружие.       Вскоре, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, в круг слабо дрожащего света шагнула огромная фигура Ледяного монаха — стража, питомца, верного товарища девушки, вернувшегося из разведки. Высокий голем, не имеющий собственного имени, не медля, покорно подошёл к хозяйке. Осмотрев, с натяжкой сказать, домашнего любимца, зооморф удовлетворённо заключила, что врагов поблизости нет — об этом говорило отсутствие сколов да трещин на каменном теле Монаха.       — Ну-с, со спокойной душой ложимся спать, ребятки. Давай-давай, Дейрв, занимай лежанку, — распорядилась друидка и, дождавшись момента, когда её питомец-страж опустится наземь, сцепив широченные руки в замок, трансформировалась.       Лучница, привлечённая манипуляциями чародейки древесной стихии, охнула — девчушку всегда поражало умение изменять облик. Не отрываясь, с затаённым трепетом сидка пронаблюдала, как приталенная мантия Аремо превратилась в рыжий мех, загорелая кожа — в чёрную шерсть, а сама зооморф уменьшилась в размерах и встала на четыре... лапы, окружённая быстро тающими в воздухе лепестками нежно-розовых цветов. Спустя несколько секунд довольная жизнью, полноценная лисичка, подобрав пушистый хвост, устроилась клубком в ладонях голема.       Шумно выдохнув, Эллиала поглядела на колдуна воды да грома. У того превращение наставницы особых эмоций не вызвало, оно и понятно — Дейрв тоже мог видоизменять собственное тело, например, отращивать шикарные кривые рога да драконий хвост в придачу. А вот сидка так не могла. Ну никак. Потому-то малышка и не уставала восхищаться указанными способностями.       — Аре, почему именно лиса? У тебя же предрасположенность... Ну, атрибуты летучей мыши, — не утерпела Элли.       — Я каждый раз пищу от ужаса, пробуждаясь вверх ногами да к тому же на дереве. Не очень приятное начало дня, а? — помедлив, не удержала ироничного смешка зооморф, вызвав лукавые улыбки спутников.       Скоротечно пролетело около получаса, а сон всё обходил маленькую лучницу стороной. Жнец, выпустив поверх кожи прочный покров бледно-голубой чешуи, защищаясь от холода, давно задремал на своём лежаке; друидка тоже посапывала. Лишь пернатая девчушка да любимец Аремо не смыкали век.       Бесцельно пролежав ещё некоторое время, Эллиала взялась украдкой рассматривать грозного стража. Монах казался выточенным из тёмно-серой скальной породы, принявшей грубые человеческие формы: неровное, суровое лицо на несимметричном камне-голове; губы — две едва заметных вырубки в осколке камня; ноги — глыбы; руки — валуны с толстыми, отнюдь не гибкими пальцами; покатые, обросшие тонким слоем мха плечи, частично скрытые острыми наростами бирюзовых кристаллов. Но более всего сидку поразили сочленения, скрепляющие меж собой части тела голема: локти, колени, шея, пояс — эти места выглядели, как подвижные осколки льда, вращающиеся беспрерывным круговоротом. Магия, без сомнения.       Наконец, девочка сообразила, что конкретно заставляло её, дрожа от страха, отворачиваться от громоздкого «недочеловека». Глаза. Раскосые, без зрачков, мерно мерцающие в тон безостановочно пляшущим льдинкам. Глаза, по которым невозможно предсказать дальнейшие действия их обладателя. Глаза... словно у Бездушного. От подобной мысли лучнице стало совсем неуютно. Однако ужас не успел накрыть сидку глухим омутом. Благодаря Аремо.       Оказалось, зооморф не спала. Внезапно девушка подняла с лап мордашку, обернулась к равнодушному лицу каменного стража. Тот, в свою очередь, чуть склонился к хозяйке. Безмолвный, ментальный разговор между ними продолжался пару минут, после чего друидка, не слезая с ладоней питомца, встала на «ноги», оперевшись «руками» в грудь голема. И, пошевелив носиком, коснулась им грубой щеки с каким-то привкусом горечи.       Эллиала не выдержала, перевернулась на другой бок, спиной к костру, не мигая уставилась в темноту редкого леса. Уж слишком сильно увиденная ею сцена походила на прощание. В глубине души завозилось нехорошее предчувствие.