пока ты спишь .

      Шло время, на федеральных каналах отсчитывали дни до праздника, все суетились, цены на зелёный горошек в баночках и куриные яйца поднимались, кто во что горазд наряжала вся страна хаты свои, а младшему брату Самойлову стало легче. Уже куда-то делись бессонные для обоих ночи, когда над унитазом скривившись, Глеб выблёвывал из себя всё, худел и бледнел с каждым днём. Сейчас же голубоглазый поправился слегка, цвет кожи не сливался с побелкой в коридоре, а руки перестали трястись как под спидами. Но видок до сих пор у него был откровенно говоря больной. Да и болезнь собственной персоной никуда не исчезла. Исчезла только видимость. И то, совсем-совсем слегка.        Глебушка проснулся, унюхав запах еды и со скоростью термоядерной трещётки поспешил на кухню, где Вад, как мама в старые добрые, рубил оливье под «Иронию судьбы». В: –«О, встал уже? Половина двенадцатого, рано как-то.» Старший ехидно усмехнулся. Г: –«Пх, утро доброе, а сам-то куда подскочил?» В: –«Дел вообще невпроворот, решил уж нас без праздника не оставлять.» Глеб почувствовал, как что-то раздирает и щекочет его живот изнутри. И нет, а этот раз это был не рвотный рефлекс, а те самые бабочки, о которых все так романтично талдычат. Впервые за ооочень долгое время. В: –«Ну что встал? Как сирота на пороге. Проходи уже.» Младший сделал три шага на порог кухни и остался так же стоять истуканом. В: –«Блять, Глеб, покормить себя сам, пожалуйста. Я сейчас салат дорублю и…» Старший Самойлов вспомнил, чем эта ситуация окончилась в прошлый раз. В: –«Хотя… Так, возьми из холодильника оладушки и разогрей. ТОЛЬКО АХТУНГ, БЕРЕГИ ТЕХНИКУ, ХРИСТА РАДИ». Глеб медленно открыл холодильник и достал контейнер с оладушками, которые Старшой испёк ему вчера вечером. На удивление осторожно Хлеп смог приготовить себе и даже Впдику еду, хоть и приготовление это заключалось только в разогревании оладушек. В: –«Ядрить тебя через колено, Глебсон, да тебя просто в «Мастер-шеф дети» отдавать можно»–Вадим усмехнулся–«А если ты их ещё и сиропом польёшь, это просто пять звёзд Мишлена». Глеб, кое-как выдавив половину всего сиропа, принялся трапезничать. Он быстро щаглотнул четыре пятых всего содержимого тарелки, оставив немного и Покровитель своему. Вадим улыбнулся. Искренне. И вытер заросшую морду младшего брата мокрым полотенцем, как это делала мама.       «Сукаблятьнахуй, тормоза включи, осёл! Чё встал, придурок, а? Полдороги загородил, итак люди никуда проехать не могут»–Вадик бесился на всех и вся, стоя в заторе в попытке доехать до большого гипермаркета заради оставшейся еды и прибомбасов в виде хлопушек и бенгальских огней–«А ты чего молчишь?». Глеб, отвлечённый на гаркаюших сорок на асфальте, где покоились с миром остатки снега, поднял голову–«Да, Вадь, пидорасы они»–и принялся дальше благополучно разглядывать птичек.       «Так, Глеб, нам нужны только индейка и бенгальские огни»–Вадимушка заверил младшого. «И шоколадки»–с таким же серьёзным лицом, катя тележку, сообщил брату Хлеп. Вад на это лишь закатил глаза.       «Садись в тележку, прокачу»–старшой с усмешкой смотрел на брата, разглядывавшего рыбок в аквариуме. «Что, вот прямо на всей скорости прокатишь?»–удивлённо вытаращился Глебсон. «Вот прямо на всей скорости»…       Братья и не заметили, как несколько минут крудили на тележке вокруг стендов, пока лысый охранник с продавщицей к ним не подошёл. О: «Мужчины, пожалуйста, оставьте вашу тележку в покое…» Не успел он договорить, как увидел в этих людях что-то знакомое. Продавщица тоже решила влезть в этот разговор. П: –«Вы же… Музыканты! Агата Кристи вроде… У меня их дочь слушала, давнооо ещё, и по телеку вас показывали. А что вы здесь-то делаете?» Вадим посмотрел пристально на пожилую женщину. В: –«Как и все нормальные люди. К празднику готовимся. До свидания. С наступающим. Неужели прошло так много времени с того момента, как из каждого тапка доносились культовые их песни, что Самойлов и забыл вовсе–как это, когда на улицу ты не можешь выйти из-за обилия фанаток.