Квинтет семейной жизни (The Domesticity Quintet)

Вторая версия того, как могло быть сделано предложение

…у нее есть стиль, деньги, здравый смысл, самоуверенность и все прочее, чего нет у него, она открыла ему свое сердце, и если ей позволить, она тебя затопит; эта женщина — целый город… В конце концов, лучший способ бороться с осаждающими войсками придумал Анк-Морпорк — надо просто-напросто отворить ворота, впустить завоевателей и сродниться с ними. «Стража! Стража!»

Новое здание Псевдополис-Ярда на самом деле было довольно старым. Оно принадлежало семье Овнецов поколениями и изначально предназначалось для городской резиденции, но теперь особняк на Лепёшечной авеню исполнял эту роль с большим размахом. Кроме того, он был достаточно велик, чтобы держать загон для драконов, поэтому госпожа Сибилла Овнец все еще жила там, а не где-то в деревне. Псевдополис-Ярд стоял пустым дольше, чем вы могли бы сосчитать, но для Ночной Стражи это всё равно был новый дом. В конце концов, старый, на улице Паточной Шахты, был сожжён дотла эгоистичным драконом. Ночной Страже не потребовалось много времени, чтобы сделать Псевдополис-Ярд своим. Ковры были свернуты, картины сняты и сложены на чердаке особняка Овнецов, шикарная мебель заменена рабочими столами и стульями, а люстра из бальной залы завернута в ткань и увезена в Оперный театр, куда её пожертвовали. Псевдополис-Ярд был одновременно и казармами, и столовой, и тренировочным двором, и штаб-квартирой. Здесь имелся даже кабинет капитана Ваймса, хотя для него самого единственное различие между кабинетом и спальней заключалось в том, что в первом были документы, а во второй простыни: Ваймс не был человеком, который много времени проводит в помещении. «Тут так пусто», — иногда думал он, когда стук его башмаков эхом отзывался от деревянных полов. В Ночной Страже работало не так уж много людей. Госпожа Сибилла нанимала больше слуг в дом на Лепёшечной Авеню, а тут были только он, Колон, Шнобби и Моркоу. Хотя Моркоу что-то говорил о том, чтобы завербовать еще нескольких парней. И патриций тоже. Ваймс оставил это им. Сегодня утром у него были более неотложные дела, которым следовало уделить внимание. — Добрый день, сэр! — жизнерадостно сказал младший капрал Моркоу Железобетонссон. Он полировал запасной нагрудник Ваймса, тот, на котором было меньше зарубок и вмятин. Никто так не полировал доспехи, как Моркоу. Ваймс не просил его, но Моркоу вообще редко приходилось просить что-либо сделать. Иногда приходилось просить его остановиться. — Смена была спокойной? Было столь раннее утро, что ещё совсем недавно оно называлось поздней ночью. Рыночные лотки должны были скоро открыться. Большинство здравомыслящих людей все еще спали, но для Ночной Стражи это был конец смены: время пойти домой, поесть горячего и лечь спать. У Фреда Колона был маленький дом и жена, которая готовила для него, а у троих остальных имелись комнаты в Псевдополис-Ярде, и они заботились о себе сами, если хотели чего-нибудь горячего, с чем можно было бы сделать что-то похожее на «поесть». — Не так уж плохо, — ответил Ваймс, повесив пальто. — В Ярде тихо? — Так-точно-сэр! Привет, Шнобби! — поздоровался Моркоу, когда Шнобби Шноббс бочком протиснулся внутрь с остатками карри, покуривая один из своих ужасных окурков. — Утро, — проворчал Шнобби. — Какао? — Свежий чайник на плите, — сказал Моркоу, кивнув на маленькую печь, которую они установили в приемной Ярда. — Я принес то, о чем вы спрашивали, капитан, — сказал Шнобби, наливая себе чашку какао. — Ломбард на Персикопирожной улице. Сделал прям как вы сказали: не стянул его и не присвоил деньги, которые вы мне дали. — Он протянул маленькую, удивительно чистую коробочку из белого камня. Ваймс взял ее, открыл, стряхнул немного пыли с пальцев и снова закрыл. — Отлично. Спасибо, Шнобби! — сказал он рассеянно. — Моркоу, не мог бы ты перестать чистить доспехи? Моркоу выглядел слегка задетым. — Я просто подумал, что будет неплохо, — сказал он. — Никогда не знаешь, когда понадобится хорошо отполированная форма, сэр. Шнобби пошевелил бровями. — Дамам действительно нравятся мужчины в опрятной форме, сэр, — сказал он преданно. — Госпожа Сибилла всегда так говорит. — Полагаю, это ты подговорил его, — мрачно предположил Ваймс. — Может, и подговорил, сэр, — ответил Шнобби. — Ладно. — Ваймс расстегнул нагрудник. — Тогда давай. Моркоу помог ему облачиться в сияющие доспехи, и Ваймсу пришлось приказать ему прекратить сдувать пыль с его плеч. — Это кольчуга, Моркоу, на ней нет пушинок. — Никогда не знаешь, сэр, — упрямо ответил Моркоу. — Что тут за дела? — спросил сержант Колон, заходя внутрь из прохлады раннего утра. — О, отлично начищенный нагрудник, Моркоу, — одобрительно сказал он. — Надо выглядеть нарядно, как на параде, не правда ли, капитан? — Это не парад, это всего лишь завтрак, — запротестовал Ваймс. Остальные обменялись заговорщическими взглядами. — Я завтракаю с госпожой Сибиллой уже несколько месяцев. — О, да, но вы никогда не завтракали с такой вещицей в кармане, правда? Прошу прощения, капитан, — сказал Колон, и Шнобби хихикнул. — Я не знаю, о чем вы говорите, — ответил Ваймс со всем достоинством, какое может быть у человека в сияющем нагруднике. — Да ладно, капитан Ваймс, дайте нам посмотреть, — попросил Моркоу. Он был рослым парнишкой, но все еще парнишкой, и говорил как десятилетка на Страшдество. — Некоторые мужчины справляются с этим без какой-либо помощи, знаете ли, — Ваймс сражался, но слабо. — У Колона, я знаю, не было зрителей. — Нет, но я был просто скромным констеблем, — усмехнулся Колон. — Я не был целым капитаном. — Фред… — Просто взглянуть, капитан, это никому не повредит, — убеждал Шнобби. — Вы — кучка престарелых кумушек, — сказал Ваймс, залезая в карман. — Не нужно было тебе рассказывать, Фред. — Наверное, — простодушно согласился Фред. Оно было в засаленной, сильно выцветшей бархатной коробке. Оно не горело огнем тысячи солнц. Оно даже не блестело. Оно едва мерцало. Они скептически посмотрели на Ваймса. — Это всё, что я мог себе позволить, — запротестовал он. — Я не богатый человек, вы знаете. — Пока еще нет, — лукаво сказал Колон. — Я достал хорошую коробку. Шнобби нашел ее для меня. — И я ни в коем случае её не стянул, — поспешности сказал Шнобби. — Честно куплено и оплачено. — Хорошо, я тебе верю. В сложившихся обстоятельствах я не буду спрашивать, не изменилось ли что-нибудь в твоих показаниях. — Он переложил его в белую каменную коробочку и сунул её в карман пальто, бросив грязный бархат в мусор. — Теперь я прошел инспекцию? Он сказал это в шутку, но внезапно почувствовал себя перед лазероподобными взглядами Моркоу, Шнобби и Колона. Наконец они посмотрели друг на друга и кивнули. Стражник всегда оставался стражником, и если вы заметили у него помятый нагрудник или изношенные сапоги, вам, прежде всего, не следовало околачиваться без дела поблизости. — Купите ей яблоко! — крикнул Моркоу, как только Ваймс вышел за дверь. — Это сыграет вам на руку! Госпожа Сибилла любит яблоки! — И не курите! — добавил Колон. — И не делайте ничего глупого! — сказал Шнобби, подождав, правда, пока дверь закроется. Фред и Моркоу сердито посмотрели на него. — А что? Она может забрать Ярд назад, — сказал он с вызовом.

***

Снаружи было свежее и прохладное весеннее утро. Снаружи всё казалось проще, даже днем, от которого Ваймс обычно отгораживался занавесками и ложился спать. Улицы были все еще тихими, и — можно было почти поверить в это — мирными. Он подумал, что госпожа Сибилла, должно быть, любит его, ну хоть немного, раз встаёт в шесть часов утра в холодный день и выходит из дома на Лепёшечную авеню. Они начали завтракать вместе, когда стало ясно, что во время ужина он чаще всего на работе, и со временем это стало их приятной маленькой привычкой. Они встречались на Саторской площади, славно прогуливались от здания Стражи, и он слушал новости из ее мира*, пока они ели. Несколько раз ему пришлось спасать ее от ненадежных сэндвичей Достабля, потому что госпожа Сибилла была доверчивой душой, но потом она нередко спасала его от порции алкоголя с утра пораньше, когда он был в отвратительном настроении *Новости в основном касались скучных общественных собраний, но были приправлены настоящей страстью Сибиллы — разведением драконов. Так как она разводила болотных драконов, которые часто взрывались без видимых причин, это могло быть довольно захватывающим. Редкий завтрак не включал слов «оркестр» и «радиус взрыва». Она обычно разговаривала с ним, пока он не начинал разделять ее точку зрения, что было похоже на то, как действовал Моркоу: не было никого, с кем ты не мог бы поладить, если ты был славным малым и старался. Это не длилось вечно, но продолжалось весь завтрак, и этого было достаточно. Он обнаружил, что хотел, чтобы завтрак длился дольше. Или, по крайней мере, чтобы в его жизни он стал чем-то постоянным*. *Что некоторые люди назвали бы довольно хорошим определением любви, если бы не были обременены циничным взглядом Ваймса на нежные чувства. — Здравствуй, Сибилла, — сказал он, вступая на площадь и приподнимая свой шлем. — Надеюсь, я не заставил тебя ждать. — Доброе утро, Сэм, — ответила она. — Я сама только что пришла. Пойдем? Он коротко кивнул и встал рядом с ней, на расстоянии шага. — Я подумала, мы можем позавтракать в том маленьком кафе, которое только что открылось на площади, — начала она. — Я слышала, там делают прекрасный Орлейский сюрприз. — Не уверен, что хочу быть удивлен тем, что бывает в Орлее, — сказал он. Она улыбнулась. — А яичницу с картошкой там делают? — Думаю, могут попытаться. Тебе просто угодить в плане готовки, Сэм. Не то чтобы он хотел говорить о яичнице и жареной картошке, просто он так и не подумал, как начать. «К слову о сюрпризах, Сибилла» — или, возможно: «Послушай, я не занимаю много места и…» — Кафе подходит, — сказал он. — Как твой дозор? Было не слишком сыро? — спросила она. Она всегда называла это «его дозором». Ни сменой, ни работой или чем-нибудь таким простым. В Сибилле было благородство, много благородства, и изящество. «Это не сработает, — подумал он отчаянно. — Это никогда бы не сработало! Глупо даже пытаться». — Сэм? Он взглянул на нее. — А, точно. Всё отлично, не так уж и сыро. Слушай, Сибилла… — Да? — Мне интересно… — он замолчал, когда они прошли торговца фруктами и слова Моркоу всплыли у него в голове. — Вот, эти выглядят свежими, хочешь яблоко? — выдал он. Она с недоумением остановилась. — Пожалуй, да… — сказала Сибилла медленно. Он бросил монету торговцу и взял один из пятнистых, пожухлых фруктов, который протер рукавом, перед тем как передать ей. Благородство и изящество. У Сэма Ваймса не было ни того, ни другого. Если бы можно было иметь благородство и изящество со знаком минус, у него были бы именно они. — Ты уверен, что все в порядке, Сэм? — спросила она. — Сегодня ты выглядишь слегка рассеянным. — Просто размышляю, — ответил он. Что у тебя есть, Сэм? Ничего не значащее звание, сапоги с дырками, пустая спальня в здании Стражи и несколько весьма шатких принципов. Нагрудник с вмятинами довольно хорошо блестит, это правда, но ведь это даже не твоя заслуга, не так ли? Отношение к жизни, которое и циники описывают как немного депрессивное, значок и плохое бритье. С чего бы Сибилле Овнец удостаивать тебя хоть взглядом? С другой стороны, — тихо сказал голос, похожий на голос Моркоу, — зачем ей вставать в шесть утра, чтобы позавтракать с тобой? У мужчины должно быть что-то, что можно предложить такой леди, как она. У тебя есть значок. Ты капитан. Когда в последний раз женщина улыбалась твоим шуткам? Когда ты в последний раз шутил? Да ты и есть шутка, сам по себе, если это, по-твоему, то, что нужно. Впереди раздался крик. Сэм остановился и положил руку Сибилле на плечо. Другой крик: — Вор без лицензии! Остановите его! — Стой здесь! — сказал он резко и сорвался с места, на ходу сбросив с себя тяжелое пальто. Он быстро обогнул лоток торговца рыбой и увидел кричащую женщину и человека, который явно тренировался в стометровом забеге с дамской сумочкой. Когда Ваймс ринулся за грабителем, он подумал о Герберте Гаскине, который побежал за вором и за свои труды получил в путешествие в один конец на кладбище Малых Богов. Ты мог быть быстрым копом или старым копом, но ты не мог быть… Да к чертям всё! Нельзя совершить преступление прямо под носом у капитана Стражи, Ночной или какой-либо ещё, и надеяться уйти. Ваймс заскочил в переулок, по диагонали пересекающий улицу, куда только что свернул воришка, и прибыл как раз вовремя, чтобы, тяжело дыша, со злостью обрушить удар на бегущего человека. — Дай-ка взглянуть на твою лицензию, — потребовал он, когда вор упал на мостовую, зажимая кровоточащий нос. — Что? У тебя ее нет? Я думал, ты скажешь, что оставил ее в других штанах. Лучше не пытайся, — посоветовал он, когда человек попытался уползти. Ваймс схватил его за воротник, перевернул и посмотрел на него сверху вниз. Поднял ногу, чтобы пнуть его… …и увидел, как Сибилла, пыхтя, появляется из-за угла, ведя за собой жертву грабителя. «А она набрала хорошую скорость», — подумал он и опустил ногу, немного стыдясь. Однако у владелицы сумочки не было таких угрызений совести. Она не успела вырвать сумку у вора, как начала колотить его ею. Судя по звуку ударов, она, должно быть, носила в сумке носовые платки из свинца. Два офицера из Дневной стражи тоже подбежали на шум, и Ваймс оставил им растаскивать этих двоих и разбираться. — Это было весьма храбро с твоей стороны, — сказала Сибилла, протягивая ему пальто, когда они шли по переулку. В кармане что-то звякнуло. — Прошу прощения, ты уронил его, думаю, там что-то сломалось… Он остановился, залезая в карман, и вытащил горстку белых камней. — Что это бы… — начала она, но затем внезапно остановилась. Вместе с осколками он держал (милосердно безупречное) золотое кольцо с небольшим, очень маленьким, голубым бриллиантом. — Вот мудак, — сказал он, когда ее глаза широко распахнулись. — Я не это… Я имею в виду, я хотел, чтобы это было больше… э-э, меньше… Не в переулке, для начала… — Оно идеально, — сказала она. Его брови поползли вверх. — Разве? Я хотел… — он беспомощно затих. — Я не знал, как спросить, но… ты бы хотела…э-э-э… выйти за меня? Такие дела. — Она уставилась на него. Он смахнул кусочки камня с ладони. — Если ты не согласна, то ничего страшного… Сибилла начала смеяться. Сначала очень тихо, затем громче, и наконец он даже начал беспокоиться. — Конечно, я выйду за тебя, глупый ты человек! — выдохнула она. — «Если я… не согласна…» — повторила она, снова заливаясь смехом. — С тобой все в порядке? — спросил он. Возможно, потрясение довело её до истерики. Она беззвучно кивнула, все еще хихикая. Затем ей удалось взять себя в руки, наклониться и поцеловать его. Поглотить его, на самом-то деле. Сибилла ничего не делала наполовину. Сэм Ваймс не был человеком, привыкшим к поцелуям, особенно публичным, даже если «публика» была лишь тусклой безлюдной аллеей. Когда удивление прошло, он увидел, что она надела кольцо на палец и любуется им. — Оно не особо… — начал он. — Чепуха. Оно чудесно. Мне всегда нравился голубой, — сказала она. Благородство и изящество размером с Анк, — подумал Сэм, когда они вернулись на Саторскую площадь. — Благородство, изящество и сердце, достаточно большое для всего мира. Включая меня.