Темное наследие

Открыв глаза, Гермиона поймала себя на мысли, что ей определённо нравится просыпаться в этой постели. Но абсолютно не нравится просыпаться в ней без Драко. Пусть они, как два остолопа, полночи отползали друг от друга, это не даёт ему повод сбегать! Быть может, так он наказывал её за запоздалое «нет», а, быть может… отправился в опасный поход в гордом одиночестве. Гермиона ужаснулась догадке и вскочила с кровати. Но тут же со скоростью и изяществом мау*, прячась, как школьница, прижала к груди простыню, когда заметила в углу сидящего в кресле Малфоя, уже одетого и с палочкой в руке. Явно удобно устроившись, хозяин дома и не думал дезертировать: — Всё-таки вы, девушки, странные. Под звёздами ну совсем не против раздеться, а при солнечном свете, — он с досадой развёл руками, — увы… И доброе утро, соня. Та взглянула в окно, стараясь прикинуть время своего пробуждения. Тщетно. Густой лиственный лес спрятал от неё весеннее солнце. — Обычно я так долго не сплю, — спешно оправдывалась она. — И почему ты меня не разбудил? — лучшая защита — нападение. Невдалеке, на комоде, была заботливо разложена сухая одежда Гермионы, а поверх неё красовалась волшебная палочка. Кхм… Мило. — Были кое-какие дела, — признался Малфой. — Какие такие дела? — с подозрением спросила она. Потом перекатилась с пятки на носок, привстала на цыпочки и, стараясь одной рукой скрыть за тканью молочные бёдра, замерла. Потому что заметила на среднем пальце до боли знакомое кольцо. Оно никак не вязалось… ни с чем. От негодования Гермиона приоткрыла рот и грозно выпалила: — Это что? — забыв о стеснении, она вытянула руку в сторону Малфоя. — По-моему, наши невинные игры — (невинные?!) — идут тебе не на пользу: и спишь долго, и с памятью что-то. Это кольцо, разве нет? — его голос искрился сарказмом, а рука вертела волшебную палочку. — Издеваешься? Зачем оно здесь? Гермиона перехватила простыню, уцепилась за драгоценность и попыталась снять её. Рывок. Ещё один. И — ничего. Будто примёрзла. Щёки вспыхнули возмущением, отвечая на строптивое цоканье Драко. — Осторожно, а то одеяние своё растеряешь, — с усмешкой предупредил он. — И кстати, на кольце заклятие Незримых оков. Только я смогу его снять, но, сдаётся, ты и без меня это знаешь. — Допустим, — кивнула Гермиона. — Но это сложная магия, за утро её не освоить, — в карих глазах мелькнуло озарение. — Как же я не поняла, что ты опять что-то задумал!.. Долго тренировался? — она буркнула «Фините» и вновь дёрнула за кольцо. А что? Чем гриндилоу не шутит. — Тебе это лучше не знать, уж поверь, — Малфой возвёл глаза к потолку. — Подробности не доставят удовольствия, — он улыбнулся собственным воспоминаниям. В голове ясно всплыла картина: Забини в нежно голубом, ненавистном для него бюстгальтере, и он, Драко, стремящийся удержать кружевную тряпку на торсе приятеля не один день… Зрелище комичное. Когда всё-таки получилось, им помешали, и Блейзу пришлось проходить в дамском шмотьё часа два, пока они, опять же, два извращенца, не заперлись в туалете, и Малфой, игнорируя матерящегося страдальца, с плохо сдерживаемыми смешками стянул злополучный лифчик. После такого помочь ему Блейз больше не согласится. Надо будет презентовать сей предмет гардероба ему на день рождения. «Хоть поржем». Драко поневоле прыснул. — И кто ж тебя надоумил? — услышал он голос Гермионы. — Этого заклинания в Хогвартсе не проходят! — Нам много чего не преподают, а читать не только ты умеешь. Обожаю контрабанду! — Малфой явно наслаждался и двусмысленностью фразы, и самой ситуацией. — Подобные заклинания не этичны как минимум! — без стеснения отчитывала она. — Они отвергают свободу выбора. Драко повёл плечами: — Посмотри на это с хорошей стороны: зато не потеряешь. Бунтующая Гермиона, не обращая внимания на его наставления, завернулась в простынь и приблизилась к Малфою с решительным выражением лица: — Я не могу его принять. Сними, — полупросила-полутребовала она. — Не-а, — Драко постукивал по колену кончиком палочки, — и не подумаю. — Или снимешь кольцо, или тебе не поздоровится! Гермиона перебирала в уме ответные мелкие пакости. В прошлый раз она ведь хотела наколдовать ему рожки… Так почему нет? В походе те не помешают, а с таким украшением легче торговаться. — Мне сейчас угрожает прелестная обнажённая девушка в одной простыне? — Драко встал и поводил в воздухе волшебной палочкой. — Я правильно понимаю? — Абсолютно, — Гермиона чуть вздёрнула подбородок и гордо вытянулась. — Будь с этим поосторожнее, — Драко попытался ухватить её за талию, но Грейнджер ловко вывернулась. — И что мне грозит? — он вскинул бровь. — Пожалуешься на меня? Представляю себе заявленьице: «Уважаемая комиссия! Прошу Вас принять дисциплинарные меры к студенту седьмого курса, Драко Малфою, с которым я, Гермиона Грейнджер, состою в интимных отношениях. Этот наглец посмел подарить мне кольцо с бриллиантом тогда, когда мы собрались отправиться на поиски палочки Волдеморта! Кстати, необходимой для получения Живой воды, в создании которой, Уважаемая комиссия, я принимала активное участие и…» — Это какая-то ловушка или что? — не видя причины для коварных подарков, перебила Гермиона. Для мести чересчур дорого, для обиды — нелепо, а для благодарности за помощь слишком вульгарно. Так ради чего? «Это предложение?» Ну… нет. Кольцо на среднем пальце, а значит, не обручальное. — Что бы ты там ни вообразила, всё не то, — осадил Малфой. — Это просто подарок. — Просто подарок? В сотню тысяч галлеонов? — Гермиона насторожилась. — Мало того, что кольцо стоит целое состояние, это явно фамильная вещь. Драко, так нельзя! — Кому нельзя? Как и мой отец, я могу распоряжаться имуществом на собственное усмотрение, — заявил он с завидным упрямством и отступил. Вместе с оглашением завещания ему вручили часть привилегий. Хотя наследник богатства не сомневался: за галлеоны здоровье не купишь. Отец, наверное, счёл, что деньги откроют новые двери, избавят от неведомых обещаний и облегчат его запоздалую совесть — за тень Волдеморта на левой руке. И неведомое проклятье. Если и умирать, то с королевским размахом. А Гермиона, бледнея, вдруг догадалась… — Драко, — негромко позвала она.— Так кольцо — твоя последняя воля? — повысила тон: — И слышать не желаю! Ты не умрёшь. — Пока я не держу перо феникса, ты не можешь этого утверждать. Мы теряем время на бесполезные споры, — Малфой, сложив руки на груди, качал головой, и не собираясь ей уступать. — Одевайся! Нам пора. На тот свет? Гермиона ощутила мурашки, бегущие по спине, словно Тёмный — так его! — Лорд прокрался в комнату. Скорбный туманный призрак… уже неспособный им навредить. Или она не Грейнджер. — Ты хоть понимаешь, как я себя сейчас чувствую? — ведь палочка Реддла — её идея. — Если я оставлю кольцо, значит, согласна с тем, что это возможно! Драко, прошу тебя. Я не могу… — она почти взмолилась. Малфой разомкнул скрещённые руки и, приблизившись, произнёс: — Давай так. Обещаю, если вернусь… — Никаких «если»! — перебила его Гермиона. — Если вернусь, — не обращая внимания на наивные протесты, сказал он, — я сделаю то, о чём ты просишь. А если погибну, магия рассыплется, и тогда ты сама снимешь кольцо, без проблем. Можешь вернуть его моей матери. — Со словами: «Простите, я убила вашего сына»? Ты в своём уме? Драко пресёк опасения: — Она не станет винить тебя. Всё совсем не так, как кажется. — Конечно, не станет, — язвила Гермиона, — если не заавадит, то всего лишь отправит в Азкабан. Мечта!.. — Хорошая мотивация вернуть меня живым, не считаешь? — и тут же получил хлёсткий удар в грудь. — Ты специально напрашиваешься? Не нужна мне никакая мотивация. Мне нужен ты, дурак! Снимай с меня это адское прощание! — полыхала она. — Попробуй шантаж, — игриво предложил Драко. — Ты так намекаешь, что за «спасибо, но нет» кольца не снимешь? — прищурившись, спросила Гермиона. — Естественно! — Тогда что я должна сделать? — как назло, ничего приличного в голову не шло. И не только Грейнджер. Малфой медленно обвёл её взглядом и ответил: — Хочу снова увидеть тебя голой. Простынь скинь… Она на мгновенье прониклась надеждой: — И тогда ты снимешь его? Правда? — будто оценивая предстоящую жертву, она отдалила прижатую руку и мельком заглянула под ткань, не заметив, как блеснули голодные огоньки в глазах Драко. — Даю слово, — заявил он, чуть потирая рукою бедро. Гермиона всмотрелась в подозрительно честную физиономию. «Прям не Малфой…» Сама невинность, блин! Понимание пришло довольно быстро. Толкнув хитреца в плечо, она выпалила: — Ты бессовестный враль! — она безотчётно улыбнулась. — Ты меня разводишь. — Вне всяких сомнений, — моргнув, согласился он. — Но я должен был попытаться, ты же понимаешь, — он рассмеялся. — В любом случае, у меня хорошее воображение и прекрасная память. — Идиот! — Продолжай… — Обормот! — Гермиона, к удивлению для себя, не прятала улыбку. — Ещё… — Полный осёл! — А ты, между прочим, с ним спишь! — поддевал он. — Напоминаю, теряем время. Прошу в столовую, Мисс Как-же-не-спорить! Завтрак — вторая важная часть моей жизни. Неизвестно, когда ещё смогу поесть и смогу ли вообще… — Чёрный юмор? — Гермиона невольно вздохнула. — Я сейчас опять тебя стукну! — она приложила свободную руку ко лбу и на пару секунд закрыла глаза. — Лучше помолчи… — А ты поцелуй меня, иногда помогает, — голос Драко стал вкрадчивым. — Не дождёшься! Я зла на тебя. Он снова уселся в кресло и откинулся на спинку: — Одевайся, злюка, — он предвкушал эротическое действо. — Только медленно… Гермиона метнулась и подцепила с комода свою палочку. Ещё полмига, «Экспеллиармус» — и палочка Драко оказалась у неё в руке. Но он взирал на девичьи метания с щеголеватой улыбкой. Ещё взмах — и на глазах Малфоя появилась магическая повязка. — Это такая месть или приступ вредности? — он попытался сорвать волшебный клочок ткани. Бесполезно. — Это зарядка для твоего воображения, — Гермиона наслаждалась содеянным и вполне серьёзнее произнесла: — А если желаешь увидеть меня голой, тебе придётся снять кольцо. Как никак, ты дал слово! — И что? — тот развёл руками. — Я же Малфой. — Ничего не знаю, — второпях одеваясь, Гермиона продолжала диктовать свои условия. — Решай: кольцо или нагота? Драко издевательски отгибал пальцы, перечисляя: — Нагота, ласки Гебы, а лучше амур круазе, — шифровался он, отчаянно надеясь, что эта книголюбка не в курсе подобных названий, а то ему по-взрослому прилетит, — плюс поза со страницы двадцать шесть, — он нахально повышал ставку, — и договоримся! — Ты неисправим, — она уловила неприличный подтекст и запустила в кресло Малфоя заклинанием. Оно превратилось в большую резиновую утку и запищало под его весом, а распущенный шантажист, скривившись, сполз на пол: — Я так и до вечера не дотяну, — вслепую отряхивая колени, съёрничал он. — Что это было? — недошутник выпрямился. — Твоя резиновая кукла для позы со страницы двадцать шесть, — неожиданно для него Гермиона поцеловала Драко. Он ответил на поцелуй, но Грейнджер быстро отстранилась: — Из-за своих выходок большего не жди. — Взмах палочки — и повязка спала с его лица. — Завтракаем, и — в Хогвартс, — скомандовала она. — Подождёшь меня у Белой Гробницы. — Верни мне кресло! — Драко пялился на возмутительную жёлтую утку, — а то я буду вынужден скрутить тебя и помучить, — вчерашние «пытки» невозможно забыть. — Кто знает, может, мой язык окажется убедительнее пальцев, — не без обиды предположил он. Гермиона судорожно сглотнула. Разговаривать об этом не легче, чем о кознях Тёмного Лорда. Больное самолюбие парня могло нарисовать бог знает что!.. Ведь гормоны — недобрый подсказчик. Именно они прошлой ночью отдаляли их друг от друга. И если Гермиона влюблённой дурой боялась сломаться, то Малфой избегал лишних прикосновений. — Ты до сих пор сердишься? — теряясь, она крепче сжала палочки. — Драко, я не шла на принцип или что-то такое, — она перевела дыхание. — Я хотела тебя, поверь, просто нам некуда спешить… — Возможно. Но, придя в душ, ты так, наверно, не думала, — голос Драко всего на миг дрогнул. — Потеря невинности начинается в голове, а ты в свою что-то вбила. Придётся выбивать это оттуда, только времени у меня нет… — он потёр пальцами переносицу. Малфой опять в своих «нет» как в шелках. Они снова обступили его, толкая на глупые подвиги. — Реддл, наверное, рад… Оттого метка под кожей тихо резвится. Драко снова захотел открыть Грейнджер правду. Всего на секунду. Тупое желание! Проболтаешься — и окажешься не в Хогвартсе, а в больничной палате. От боли. Уж Волдеморт об этом позаботится. Гермиона отвлекла от тяжёлых мыслей ласковым голосом: — Я знаю, ты боишься. И я, представь себе, тоже. Но когда мы вернёмся — а мы вернёмся, я поцелую тебя так, что ты забудешь обо всём. Она протянула ему волшебную палочку и, загасив камин, потащила Драко в столовую. — Определённо, твоя мотивация нравится мне больше, — блеск в его глазах стал подтверждением. — Ловлю на слове! А слово Грейнджер чего-то да стоит.

* * *

Драко торчал в назначенном месте уже с полчаса, вглядывался в небо с серыми кучевыми облаками, довольно непривычными для этой весны, и про себя отчитывал Грейнджер за задержку, лишь бы не думать о палочке Реддла. Мглистое солнце скудно освещало гробницу, Чёрное озеро будто заснуло, и, казалось, сама природа предупреждает, что впереди тяжёлое испытание. Противный ветер дул в шею, холодил кожу, и Драко уже жалел, что не накинул пиджак. Только Малфой решил отправиться к гриффиндорской гостиной, на горизонте показалась Грейнджер: в клетчатой рубашке, типично магловских джинсах и с собранными в хвост волосами. Он не смог удержаться: — Ты что там, весь гардероб перемерила? — с раздражением спросил он. — И Поттера тоже! Гермиона не стала особо реагировать на колкость, у Малфоя свои методы снятия напряжения, и остроты — один из них. — У меня были дела, представляешь? — Она машинально нащупала в кармане зачарованный сикль. Лучшего способа связаться с Гарри как-то не придумала. — И знаешь что? Плоха та дружба, над которой не тянет пошутить. — Не верю я в дружбу между восемнадцатилетним парнем и красивой девушкой, — пробурчал он, испытывая старую добрую ревность. — Ладно, что будем делать? Гермиона задумчиво оглядела белое мраморное сооружение: — То, что и планировалось. Тебе придётся встать на плиту, — жёстко заявила она. — Думаешь, такой вандализм сработает? — Малфой явно сомневался. Но Грейнджер не уступала: — Лезь. Это вполне в духе Реддла, никакого уважения к уже ушедшим. — Что ещё прикажешь? — зло сыронизировал Драко, послушно забираясь на мавзолей Дамблдора. — Станцевать на его костях? — он скривился. — Для начала проверим догадку, а там посмотрим. Он, нервничая, осмотрелся. Ветер здесь казался ещё противнее, пробирал до костей. Но не холодом — осуждением. — Не по себе мне от всего этого, — Драко непозволительно долго мялся на месте, но ничего не происходило. — Сейчас какой-нибудь урод нас заметит, стукнет Макгонагалл и придётся ей врать о благих намерениях. Гермиона взмахнула палочкой, и Малфой, ощутив на себе волшебные струи, исчез. — Невидимым проще? — поинтересовалась она. — Учти, ты должен сосредоточиться. — Ещё бы знать на чём… — протянул он. — Я же не могу стать Реддлом. Драко невольно потёр метку. Злобная змея «встрепенулась»: обвила руку незримым кольцом, как добычу, и застыла, будто чего-то ждала. Что Малфой зашипит? — Этого и не нужно, — если принять во внимание жуткие планы Реддла, понять, в чём загвоздка, несложно. — Ты должен хотеть найти его палочку, вот что! — с уверенностью бросила она в пустоту. — А я не хочу? — услышала Гермиона въедливый голос и уловила не только решимость — страх. — Значит, недостаточно! Попробуй посмеяться над своим страхом, — каким-то шестым чувством предложила она. — Тогда то, что так пугает, уйдёт… — Логика — обхохочешься! — отвергая нелепую идею, подтрунивал Драко. — Стою тут на плите, как бесплатный памятник, и ищу способ очутиться на фамильном кладбище Малфоев, угорая от смеха — гениально, Грейнджер! — Всё лучше, чем бояться того, что ещё не случилось! — она его намеренно злила. — Сказала та, кто боится потерять не жизнь, а невинность! — уколол он. Темы «ниже пояса» всегда его отвлекали. — Нам бы, парням, ваши заботы… Драко прикрыл глаза. Вопреки всякой логике, он не топил себя в мыслях о палочке, а наполнял мозг более светлыми картинками. Удивительно, но чем яснее он представлял себе то, что может произойти, получи он перо феникса, тем дальше отступал страх. Блеск Живой воды, обнажённая Гермиона, здоровый отец, счастливая мать, беззаботный он сам — всё рождало лишь одно жгучее желание: Надрать Реддлу зад. Растоптать то, чем он дорожил. И если нельзя отнять его жизнь, то хотя бы… …мерзкую палочку! Ведь именно она заклеймила его. Он мысленно взял её в руки, отирая древнее дерево, ощутил, как его почти вечная кора трескается, с глухим хрустом ломается, острыми краями царапая ладони и, умирая, испускает последний вздох. Вот она — истинная справедливость. Даже кровь стала горячее. Драко как-то не заметил, что стал поворачиваться на одном месте, и в какой-то момент почувствовал в метке не жжение или боль, а что-то по-человечески тёплое, будто нежная девичья ладонь огладила его кожу. А кто сказал, что смерть — костлявая баба? Может, для одних она страшная старуха с косой, а для других — невинная красивая девушка. Ведь именно такая смерть способна притупить его бдительность, завлечь, заворожить… Сейчас она его союзник — не враг. Драко тут же открыл глаза. — Ничего? — переживая из-за затянувшейся тишины, спросила Гермиона. Она уже решила: «Всё бесполезно», и они с Гарри ошиблись насчёт Белой гробницы, но грубый Малфой развеял подозрения: — Я — чёртов компас, вот что! — Драко спрыгнул вниз и отбросил чары. — Ты когда-нибудь бываешь не права? Похоже, Реддл заманивает меня, — его голос мятежно дрогнул. — Как именно? — поинтересовалась Гермиона, и этот вопрос привёл Драко в замешательство. Объяснить свои ощущения трудно. — У меня тут маленькая прелюдия со смертью, — хмурясь, объяснял он. — Вроде бального менуэта. И ведёт в этом танце не Малфой. Он повернулся в сторону Запретного леса. Казалось, ноги вросли в землю, но ласковое тепло в руке никуда не исчезло — наоборот, стало настойчивее. — Нам туда? — в замешательстве спросила Грейнджер. — Ты не ошибся? Драко кивнул. — Но ведь раньше ты не чувствовал, где палочка, — разум пытался разобраться, почему Малфоя тянет именно в этом направлении. — Мало того, что Волдеморт и его последователи провели там не один час, мы уже были в Запретном лесу! Как и ты во время прогулок, между прочим… Но никто из Пожирателей как-то не рванул в пляс, — поддержала аллегорию Гермиона. — Не рванул. А знаешь почему? — Драко отмёл всякие сомнения: — Это похоже на волшебный клубок, где ниточка берёт начало от Белой гробницы. — Умно, — не без восхищения она отметила его правоту. Знала ведь, Малфой не дурак! — Надо было взять метлу, — по-прежнему не сходя с места, судорожно сглотнув, упрекнул он. — Наверняка пригодилась бы. — А вот это лишнее, — оспорила Гермиона. — Любой хищник стремится измотать свою добычу. Твой компас банально мог не сработать! У Реддла свои правила. Так что, Драко, только пешком… И придётся идти довольно долго. — Тогда у нас нет выбора, — он вновь нарисовал себе свободное от метки будущее, а искусная девушка-смерть сжала бледные пальцы. — Ты уверен, что готов? — пока есть шанс остановиться. — Торча тут, как памятник, я точно не буду готов, — Драко махнул рукой и решил: — Будь, что будет. И он, приподняв ворот рубашки, побрёл в нужном направлении. — Не торопись, — предупредила Гермиона, — и дыхание собьёшь, и быстрее устанешь. Малфой послушался, сбавил шаг, и она без труда догнала его, успев незаметно черкнуть заклинанием глубокую борозду на земле: «Мы справимся, Гарри».

* * *

Драко и Грейнджер петляли по Запретному лесу уже часа три, почти не разговаривая. Даже при свете ленивого солнца Запретный лес не казался более гостеприимным, а постоянное напряжение, действительно, выматывало. Приходилось оглядываться, прислушиваться, двигаться со скоростью то рыси, то черепахи, и хруст сучьев под ногами нервов не прибавлял. Неожиданные шорохи, беспорядочные звуки пугали не меньше, чем наступающая вдруг зловещая тишина. Редкие взмахи крыльев, нечастый топот копыт разносились по лесу, наверно, на сотню миль, оттого местные обитатели так и не попадались им на глаза. Жуки и жабы — не в счёт. Создавалось впечатление, что древний лес по-зловещему оживал только ночью. Когда волшебная нечисть, стрекоча, шурша, клацая зубами, отправлялась на охоту. Гермиона и Малфой держались поближе друг другу, и не пытаясь взяться за руки. Она, и не будучи компасом, понимала, что это не её битва, Драко нельзя отвлекать. Иногда он терял направление, замирал, кружил, мял левое предплечье, всматривался неизвестно куда, и ни разу не просил повернуть обратно. Хотя в свалившейся вдруг на них тишине Гермионе казалось: она слышит гулкий стук его сердца. Не самого храброго — но устремлённого. Вероятно, впервые в жизни она видела, как много для Драко значит семья. Ведь страх перед Тёмным Лордом уступал место сыновним чувствам. И это… ранило её сердце. Потому что ставило под сомнение их будущее. Вряд ли Люциус или Нарцисса одобрят связь с грязнокровкой. Происхождение Грейнджер — её повод для гордости, но для них — повод для отвращения. Внезапно по лесу пронеслось птичье пение, прекрасное в своей полноте, и Малфой предсказуемо отвлёкся. Трель разливалась-растекалась дивной рекой, ласкала слух, проникала под кожу, будила внутри божественное смирение и звала-звала за собой, словно плач лесных нимф. — Это Феникс, — сквозь дурман расслышала Гермиона, а Драко был явно взволнован. И в следующую секунду он, ломая ветки, понёсся в сторону чарующих звуков, когда бедняжка сообразила, в чём дело. Если верить Хагриду, то и с волшебными птицами у девушек свои преимущества: им легче противостоять подобным соблазнам при условии, что это — зов самки. — Драко! — громко окликнула она. — Стой! Это не Феникс, — Гермиона бросилась за ним, уже улавливая ангельскую мелодию с нарастающим раздражением. Под назойливый шум в ушах. — Ты что, не слышишь? Это Фоукс, — Малфой замедлился, но не собирался отступать, словно забыл о намеченной цели. — И он может послушаться тебя, ты же с Гриффиндора, — в его голосе Гермиона уловила надежду. И лёгкое безумие. — Нет-нет-нет, — стараясь ухватить Драко за руку, спеша наперерез, убеждала она. — Ты ошибаешься, Фоукс улетел, — она перебирала в уме заклинания. А если: «Оглохни?» Но ведь его можно наложить только на птицу. — Это не Феникс, Драко, это Ревун! Но тот, зачарованный, будто не слышал её. Безумие в его взгляде усиливалось, и глаза почти не моргали. Похоже, он грезил прекрасным созданием. — Заткни уши, прошу! — отчаянно взывала Гермиона и вдруг, споткнувшись, растянулась на траве, и палочка, вылетев, затерялась среди зелени. — Ревун сводит людей с ума, — её руки лихорадочно шарили по земле в поисках палочки, пока Драко раболепно шёл к своей гибели. Вероятно, под чарами Реддла он был особенно восприимчив. Поэтому Малфой, не сворачивая, ковылял дальше, сбивал ноги и гипнотизировал возникшую будто из ниоткуда сказочную птицу. Между деревьями блистало её розово-оранжевое оперенье, порхало маревым облаком, манило переливами, пульсировало и «просило» коснуться её волнующей магии. Он, вытянув руку, шёл и шёл навстречу судьбе, надеясь завладеть пером, но Гермиона уже вскочила на ноги и выстрелила в Ревуна заклятием. — Отстань от нас! — чуть задыхаясь, выкрикнула она. Драко застыл. Потёр виски. Сунул руки в карманы. Под скрип и шёпот Запретного леса он достаточно быстро осознал, что едва не стал жертвой не Реддла — когтистой птички. Не кровожадной, конечно, но не жаждущей чьих-то прикосновений. Ревун, как и Феникс, раздаёт перья, повинуясь собственной воле и воле природы, а не наглости своих хозяев. — Надо будет сказать Хагриду, что у кого-то сбежала подобная прелесть, — Малфой услышал не только голос спасительницы, но и вздох облегчения. — Спасибо, — буркнул Драко и закрыл глаза в поисках направления. Он не желал встречаться с её укоряюще-назидательным и — не дай Мерлин! — самодовольным взглядом. Попался ведь, как мальчишка. Гермиона хотела ответить «Не за что», но предпочла не болтать, а наблюдать за Драко с большим вниманием. Очевидно, что чем ближе они к палочке Реддла, тем уязвимее охотник за нею. На Запретный лес опускалась тьма, кусты, как живые, закопошились, колючий рыхлый туман пополз по земле, облака растянулись в сизые ленты, и в сумрачном небе луна проступала всё чётче. Девушка-смерть клещами сжимала руку Малфоя, облизывала его шею горячим языком, шептала что-то на ухо, и приговорённый знал: Палочка совсем близко. Он стал кружить вокруг цели, стараясь отсрочить смертельное свидание. Он внимал жару в ногах и мышцах, сглатывая вязкую слюну, и повторял защитные заклинания. Спустя где-то с час тревожных блужданий Драко понял, что Гермиона явно отстала от него. — Ты устала? — обернувшись, спросил он. Их разделяло приличное расстояние, и Малфой озирался, предусмотрительно вытянув палочку. Грейнджер сгорбилась, потирая гудящие ноги, и прошелестела: — Да, устала. Нам пора возвращаться, честно… Хватит носиться с дурацкой идеей. У нас ничего не выйдет. По-моему, Реддл решил превратить лес в бесконечный лабиринт. — Он не смог бы, — не соглашался Драко. — И, по правде, это я виноват… — Ты? В чём? — оборвав признание, качала головой Гермиона, изучая зловещий туман под ногами. — Разворачивайся, меня всё достало! Да и Гарри, вероятно, сторожит нас у кромки Запретного леса, — она лениво вытащила из кармана монету, — я давно не давала о себе знать. — Ты что, докладываешь ему о каждом нашем шаге? — взбеленился Малфой. — Какого хрена?! Не спаси она его с час назад, он бы её искусал. — Потому что я обещала, — бубнила Гермиона, выводя на монете какие-то письмена. — Не рычи, ради бога… Я всего лишь пишу, что «мы в порядке». Пускай и обречены, — печально прибавила она. — Нам не справиться с Тёмным Лордом. Грейнджер. Вроде. Никогда. Его. Так. Не называла. Не так… обречённо. Она — не Драко. — Ты белены, что ль, объелась? — он всматривался в непривычно осунувшееся лицо и засеменил в её направлении. — Тебе плохо или как? — он едва расслышал печальное шуршание. Лес опять встрепенулся. — Грейнджер, чёрт, да что с тобой?! — прикрикнул Драко. Вместо ответа она присела, обхватила колени, и тут что-то волосатое запрыгнуло ей на спину, вцепилось в одежду и распахнуло свою адскую пасть. Гермиона даже не сопротивлялась, роняя сквозь зубы: — Всё зря, Малфой, зря… Мы погибнем здесь. Но он уже узнал существо. Видимо, оно учуяло их и кралось за жертвой, прячась в лесной тени. Оно бесновалось, зверея от голода, и притворялось безжизненным камнем, стоило направить на него взгляд. Перед нападением подлая тварь специально лишала добычу сопротивления, раздувая, как пламя, её отчаяние. «Импедимента!» — Драко среагировал мгновенно. И был точен: существо застыло, задержав острые зубы у самого горла Гермионы. Тогда он разбежался и со всей силы пнул ногой хищного мохнатого демона. Тот отлетел, ударился о дерево и упал к торчащим из земли корням. — Что произошло? — выпрямляясь, всё ещё упавшим голосом спросила Грейнджер. — На нас напал погребин, — Гермиона невольно обернулась. — А значит, хватит ходить вокруг до около. И он зашагал вперёд, ведомый неизвестной магией. — Ты молодец, правда, — услышал он за спиной голос Грейнджер. — Спасибо, что спас мне жизнь. — В расчёте! — отбрыкнулся он. Не до церемоний. — Будь начеку. Погребин вряд ли вернётся, но всё-таки… До палочки рукою подать. — Ты уверен? — насторожилась Гермиона, и былую безысходность как рукой сняло. Драко громко выдохнул. — Я не просто уверен, — сознался он. — Кажется, я её вижу. — Но где? — Грейнджер металась глазами по Запретному лесу. И — ничего. Ничего похожего на алтарь или ловушку. — Это подозрительно, Драко, — засуетилась она. — Не может быть, чтобы её видел только ты. Вокруг лишь деревья! Не совсем так. Один неровный ствол одет в сизо-алую кору, шелушащуюся в густом лунном свете. Тонкие ветви почти никнут к земле, а мягкая тёмно-зелёная хвоя вьётся по ним блестящей спиралью. Сине-изумрудные хвоинки напоминают маленькие мечи, а на конце каждой будто светится ядовитое жало. Вековой тис больше не наследие древнего леса… Он — вечнозелёный капкан. Под которым уже коварно нежится его беспощадная краса-девица. С пустыми, как у скелета, глазницами. Она больше не гладит его руку — метка говорит за неё. Шипит. И не нужно быть змееустом, чтобы понять смысл. — Я не сумасшедший, — Драко ненадолго задумался. — Не более чем ты. Должно быть, для тебя это обычное дерево. Как и множество других. Но здесь я и только я — Пожиратель смерти, и, наверное, поэтому способен увидеть палочку, — он со страхом нашёл живые и тёплые глаза Грейнджер, не торопясь приближаться к опасной приманке. — Держись на расстоянии, это важно. Гермиона приоткрыла рот в слепом протесте, но Драко добавил: — Я точно знаю, что она намерена меня убить. ___________________________________ * Мау — (египетская мау) самая быстрая порода домашних кошек. ** Ласки Гебы — можно, конечно, погуглить, а можно поверить автору, что это фелляция, но более поэтично. А вот с «амур круазе», наверно, как и Гермионе, гугл в помощь).