Темное наследие

Гермиона не могла утверждать, что Драко был в восторге от идеи с палочкой Реддла, но всё-таки торчал с Грейнджер в библиотеке после занятий, позволяя натаскивать себя в защитной магии. Энтузиазмом, увы, не горел и как робот повторял заклинания. Он не шутил, не пошлил, не отпускал колкости в сторону Рона или Гарри. И он не приставал к Гермионе… Никак. Ни мельком, ни между прочим, ни нарочно. Вручив ей рог, он отказывался от банальных прогулок, притворяясь уставшим, переевшим, спешащим куда-то, и явно испытывал гриффиндорское терпение. До самой пятницы он слушал её наставления, не обвинял в занудстве, бездумно поддакивал, увиливал от свиданий и сводил с ума такими переменами в поведении. Вот когда ему что-то нужно — так сама любезность, а как что мучает — так ни-ни. К выходным Гермиона решила: Хватит с неё недосказанности! После ужина, дождавшись, когда Драко встанет из-за стола, она тут же последовала за ним. Но Малфой, даже не замечая её, топал к Подземелью, и Гермиона ускорила шаг, пытаясь догнать его в холле. — Малфой, стой! — не выдержав, громко окликнула она. Тот замер и повернулся. — А почему не ляг? И почему не Драко? — нервно спросил он, избегая её рассерженного взгляда. — Куда торопимся? — Гермиона сдула с лица свои непослушные пряди. От мини-погони те пушистыми ручейками нависали надо лбом и уменьшали видимость до ниже ожидаемого. — Опять какие-то дела? — Блейз там… — выкручивался Малфой. — Попросил помочь с… Травологией! (Что он несёт?!) Гермиона не купилась: — Блейз, значит… А, может, Гойл? По-моему, ты водишь меня за нос, и я хочу знать почему! — У тебя паранойя? — Малфой плутовато озирался. — Давай без неё, хорошо? Я плохо спал, и у меня нет желания спорить. Я найду тебя позже, потому что помню: сегодня пятница. Пора подвигов, — стараясь вызвать сочувствие, он изобразил измождённый вид. — Если честно, мне надоели твои увёртки. Нам надо поговорить. — Ты за четыре дня не наговорилась? — Драко скривился. — Злишь меня? Так у тебя получается. Она схватила его за руку и потащила за собой, к выходу из замка. Малфой отметил, что проблема невинных прикосновений теперь не кажется такой ощутимой. Она есть, конечно, но метка, похоже, обленилась. За последние дни болевой порог, видимо, изменился, и его тело пропускает лишь сильную боль, стремясь то ли отдохнуть от мучений, то ли защититься. Хотя Драко не исключал, что предстоящий поход поумерил аппетит тёмной метки, и она, будто падальщик, наблюдает за прощальными потугами. Ждёт-жаждет его смертельной агонии. — Куда мы идём? — протянул Драко и аккуратно попытался высвободиться. Но тщетно. — Поговорить, обаятельный мерзавец! Не заставляй меня применять к тебе легилименцию, — Грейнджер направила на него свою палочку. — Рискни, — не спасовал Драко. — Это будет по-гриффиндорски… — он выдернул руку и достал из пиджака знакомый кинжал, ухватил за эфес, что-то шепнул и тот побежал голубыми искрами, — глупо. Ты вынуждаешь меня ускорить события. — Даже не мечтай, — разгадав его намерения, закачала головой Гермиона, — никуда я с тобой не аппарирую. Мы всё выясним здесь! Нам придётся начать поиски с Хогвартса, и для тебя это не новость. — Тогда вот тебе новость: сегодня мы никуда не пойдём! Не в ночь же, ей-Мерлин… Несколько часов погоды не сделают. Отложим самоубийство на завтра. Как и допрос. Допрос? — Ты не в суде, — она пятилась от портала, сжимая палочку, — а я не обвинитель! Драко, если что-то случилось, что-то не так, скажи мне об этом, — мягко требовала Гермиона. Она рассчитывала хоть на какую-то искренность. — Доставать меня с этим обязательно? — оборонялся он. — Драко, мы вроде как вместе… А ты ведёшь себя так, словно нет никаких «нас». Ты закрываешься от меня, ничем не делишься, ты заставляешь чувствовать себя чужой! Либо мы поговорим здесь и сейчас, — Гермиона решила проявить опасную настойчивость, — либо между нами всё кончено. — Примитивный шантаж? Никаких «кончено»! — воскликнул он, добавил «Примум!» и резко притянул её к себе, схватив за руку. Поймал за талию налетевшую на него Грейнджер и разозлено добавил: — Здесь только я ставлю условия! Всё вокруг закружилось, и её едва не стошнило. Внутренности завязало узлом, но затем отпустило, и в следующую секунду перед глазами возникла знакомая столовая. — У тебя теперь замашки тирана? — она освободилась от его хватки не без труда. — Зачем ты притащил меня сюда? — Ставить условия! — огрызнулся он, возвращая кинжал в карман. — Мне же мало недавних лекций, бесконечных книг, уймы заклинаний, которые скоро из ушей полезут, и для счастья не хватает сущей безделицы: выяснения отношений, — желчно кусался Драко. Он язвит? Уже прогресс. — Да, куда лучше отгородиться от меня стеной! — Гермиона тоже медленно закипала, но палочку убрала. — Отношения, Драко, это не постель. Не поцелуи, хотя и они тоже… Отношения подразумевают больше, чем телесную близость. Тебя что-то мучает, я давно замечаю, но кое-кому легче распускать руки, а не открыться. — Вообще-то, Грейнджер, болтовня по душам — дело добровольное. А если я не привык? Готов поспорить, Поттер тоже не всё тебе рассказывает. — Но он и не целует меня туда, куда другим не позволено! — разошлась она и чуть не поперхнулась. — Железный аргумент, — Драко изобразил жест одобрения. — Давай перенесём баталии на потом, — внушал он, сбрасывая тесный пиджак на стол. — Ничем хорошим они не заканчиваются! Даже секс сейчас не казался хорошей идеей. — Потом легче не станет! — настойчиво добивала Грейнджер. — Знаю, выходит, я давлю на тебя, но я предпочитаю не прятаться от проблем, спросить, может быть, даже накричать, а не делать вид, что ничего не происходит. Не беги от меня, — почти взвыла она. — Ты не такой… — Думаешь, в глубине души я чуткий и добрый? — сорвался он, обходя комнату. — Так вот, эта сказка не про меня. Я хитрый, грубый и злой. Озабоченный и расчётливый. Да, я научился сдерживаться, особенно когда мне что-нибудь нужно, но храбрости, благородства во мне на полсикля! — Я в курсе, ты не подарок… Но никто не идеален. Одним поступать правильно очень легко, а для других это — постоянная борьба с собой. Ты далеко не глуп и умеешь проявить настойчивость, ты изворотлив и не скован моралью, но ты не последняя сволочь, а я — крепкий орешек, меня на мякине не проведёшь, — Грейнджер едва улыбнулась. — Уже провёл, — брякнул он. И когда? Но Гермиона пропустила его реплику мимо ушей: — Ты не плохой человек, плохого я бы не выбрала. И если ты мой, так будь моим! Пожалуйста, Драко… Скажи, что с тобой? Тогда он, сломленный, не удержал правду: — Мерлин, да я боюсь! — внутри будто что-то взорвалось. — Дико боюсь. Одно дело — тот же единорог, другое — палочка Реддла. И чем дольше я думаю об этом, тем меньше хочу приближаться к ней! — Так ты… передумал? — (и поэтому так себя вёл?) — Ничего, если передумал, — шатко вторила Гермиона, — но тогда тебе придётся поговорить с Га… — Нет! — перебил Драко. После фиаско с чашей стоит рискнуть. — Я должен идти — ради отца — завтра, послезавтра, неважно! Но я боюсь не вернуться. Боюсь за себя. За тебя! Боюсь, что ничего у нас не получится. Что мы где-то ошиблись. Что мы не успеем. Да я в своих страхах погряз! Малфой походил на загнанного зверя. — Бояться — это нормально, — успокаивала его Гермиона. — Поверь, все боятся. Я не исключение. — Да? И когда это было последний раз? — Хм… только что! Я боялась, ты решишь, проще порвать со мной, чем поделиться сомненьями. Конечно, ты не обязан искать эту палочку… Но я верю, ты справишься со страхом. Как справился с акромантулом! — громче заявила Гермиона. — Тёмный Лорд — не акромантул! И не мне тебе объяснять, на что он способен. Малфой резко развернулся, глаза его блеснули отчаянием: — Гермиона, ты даже не представляешь, насколько всё сложно. И даже если бы я хотел тебе объяснить, я не могу. Нам ещё чёртову палку искать! — Какая тут связь, не понимаю… — Конечно, не понимаешь! Я же всё делаю для этого, — Драко развёл руками. — Между нами так много всего… Включая тайны. И, как моя девушка, ты имеешь право злиться! Но я не имею права быть честным с тобой. Я даже касаться тебя не имею права, потому что должен отдохнуть перед поисками. Ведь поход за злосчастной палкой — не проверка на вшивость, не награда за труды, а ужасная приманка. И в конце пути нас ждёт Тёмный Лорд! Драко резко рванул рукав, обнажая метку, в первый раз не пряча её, а намеренно демонстрируя своё клеймо: — Волдеморт ни за что не стал бы делить власть и влияние с такими, как я. Он бы манипулировал нами, как куклами. Он сделал бы нас рабами. А недовольным — смерть! Она бродит за ним по пятам. А сейчас она ближе, чем хотелось. — Но у него ничего не вышло. И ты не его жертва. Не теперь! — Гермиона наступала. — Он не убьёт тебя. Я. Не позволю. — Как не позволила с Дамблдором? Или с Грюмом? — Драко мрачнел. — Не всё зависит он нас. Бесспорно, не всё. Гермиона подошла почти вплотную и попыталась взять его за руку, но он отвернулся и уставился в окно. Наверно, надо отвлечься от тягостных мыслей. Но как? И хотя убежище Малфоя походило на охотничий домик, вряд ли прогулка в тёмном лесу их развеет. — Драко, — робко и ласково позвала она. — А почему ты не можешь касаться меня? — эти слова уже невольно «коснулись» её, приподняв тонкие волоски. Похоже, он сболтнул лишнее. И Малфой напрягся, уходя от ответа: — Это не значит, что не хочу. Он держался на расстоянии, перенёс вес с ноги на ногу и не сводил взгляда с вечерних сумерек. Вены на бледной шее немного вздулись, грудь тяжело вздымалась, а скрещённые руки сминали рукава с нехорошим предчувствием. — Тогда прикоснись, — шепнула Гермиона. Она слишком долго была вдали от его тепла. От его желаний. — Прошу тебя. Прошу? Он тут же обернулся. Такие просьбы Грейнджер в его планы никак не входили. Они вообще жутко не вовремя! Потому что Малфой и без того полон терзаний. Особенно когда она обволакивает его своей девственной чистотой. Драко едва-едва качнул головой. — Плохая… — борясь с собой, он прикусил язык, — это очень плохая затея, — упирался Драко, чуть склоняясь к её просящим губам. — Если ты, конечно, не нацепила пояс верности. — Вот теперь-то ты прежний, — с облегчением подметила она. — Нет, не нацепила. Если только кружевной, — слукавила Гермиона. — Ушам не верю… — Малфой на секунду застыл. — Ты что, меня соблазняешь? — Нет, конечно, — Гермиона чувствовала странную жёсткость его дыхания, но черту не пересекала. — Я нагло хитрю. Хочу пойти на примитивные меры и выведать все твои тайны. — И как? В воздухе повисло молчание. Грейнджер водила Драко по самому краю, едва не касаясь губ губами, и он без труда прочёл её намерения, далёкие от невинных. «О, чёрт…» — и отстранился, сунул руки в карманы и зашагал по коридору с единственной мыслью: «Нам нельзя…» А если и давать задний ход, то точно не как в прошлый раз. Не в постели. К ней лучше вообще не приближаться. Не с Грейнджер. Он же обещал себе… «Блин, не сегодня». Вряд ли разумно заниматься сексом накануне казни. Может, это и жизнеутверждающе, но если завтра Волдеморт победит, и Драко умрёт… …Грейнджер будет больнее. Наверное, впервые в жизни Малфой думал не о себе. — Ты куда? — недоумённо произнесла она. — В душ. Охладиться! Она услышала, как громко хлопнула дверь в ванную комнату.

* * *

Драко долго стоял под душем, отгоняя искушающие мысли. Он чувствовал, как вода струйками сбегает по волосам, по лицу, по обнажённому телу, и не хотел выходить. Дело было даже не в Грейнджер, не в тех соблазнах, что она несла, а в затишье… Метка почти всегда умолкала в такие моменты, словно боялась воды — её живительной влаги. Именно этот факт вселял в Драко уверенность, что забытое зелье — её волшебный аналог, и оно смоет с Малфоя любое проклятье. Очистит собой от тёмного прошлого, ведь вода — символ жизни с давних времён. С тех, когда магии, наверно, и не было. А затишье — конечно, хорошо… Но не торчать же под душем вечно! Драко не амфибия. Привычным жестом он смахнул ладонями капли воды с лица, провёл по волосам, открыл глаза… и замер на мгновение. В пяти футах от него стояла Грейнджер: в гриффиндорской форме, с босыми ногами, нежным румянцем на щеках и вызывающим блеском в глазах. «Приехали…» — за звуком воды он её не услышал. Драко не смутился, но и не обрадовался. Даже если забыть о метке — о её выкрутасах, о «не сегодня», вряд ли лишиться невинности с идущим на смерть так почётно. Наверняка не трагедия, но и романтики мало. — Давно ты подглядываешь за обнажёнными парнями? — съехидничал Малфой, не сходя с места. — Что-то новое надеялась увидеть? Смотрю, ты прям осмелела. Гермиона не отводила взгляд от его лица, так легче бросаться в омут: — Ты сам сказал, что я храбрая. Скорее, безрассудная. — Решила допытать меня здесь? — и только он понимал всю полноту этой фразы. — Ничего я не решила, — Гермиона просто шла за своими желаниями. — Ты, похоже, не понимаешь, как рискуешь, придя сюда. — Без согласия мне же ничего не грозит, так? — она приближалась, шлёпая ступнями по мокрому полу. — Ты меня на прочность проверяешь? — он уже ощущал, что тело начинает заглушать разум. И то, куда его потянуло, трудно назвать приличными словами. — А если мне нравится на тебя смотреть? На такого — особенно, — но взгляд её, тёмный и кроткий, дальше губ не спускался. Драко улыбнулся: — А я-то думал, что это парни любят глазами… — Враньё! — резко выпалила Гермиона. — Но ты не туда смотришь, — поддел он, — самое интересное — ниже. Что, здесь твоя храбрость заканчивается? — его-то намечающаяся эрекция ничуть не пугает. А в «героине» взыграла слабость к дуэлям: Она испытывающе уставилась на предмет обсуждения. На пару секунд. Ого… Малфой в один момент оказался рядом, огладил её плечи мокрыми руками — рукава блузки напитались влагой, и Гермиона почувствовала холодок на коже. Сердце зачастило, и томление разлилось по венам, но ведь этого она и хотела… Немного сумасшествия, немного ласки и немного горячих губ. Улыбаясь лишь краешком рта, Драко склонился к её лицу, скользнул руками ниже — обнял за талию, поймал немое согласие и по-новому властный взгляд, проклял все оттенки карего цвета, поднял Гермиону над полом и, резко развернувшись, отправил прямо под душ: — Вот теперь мы на равных… — Ты считаешь? — расплескала она, ощущая струи воды, бегущие по волосам, щекам и шее, рукам и спине, ногам и бёдрам, внимая их теплу и нежности касаний. Она почти ругала себя за смелость и таяла от предвкушения. — Угу, — наслаждался содеянным Драко. — Кроме того, мне никогда не нравилась твоя форма, а эти цвета тебе просто не идут! — они липли к её коже, очерчивая изгибы. — По-моему, — Гермиона отвела тяжёлые влажные пряди от лица и коснулась обнажённого Драко, обводя пальцем сосок, — тебе просто нравится, когда я мокрая. Вся. От головы до… нижнего белья. Малфой лишь представил себе последнее… Всю эту полупрозрачность. Линии. Полуцвет. И его «хочу» победило. — Чёрт с ним, с нельзя! — он почти сразу впился губами в её губы, донося до Грейнджер свои требования: ближе, глубже, острее. Гермиона с жаром ответила, объяв его руками за шею, прижалась к влажному телу и подхватила: — Чёрт с ним!.. Потому что скучала. По тому, как дрожат два дыхания и бьются два сердца. Как их губы, не проронив толком ни звука, твердят лишь одно: «мало», сцеловывая пылкое, напористое молчание. Как их слабости говорят за них. Руки Драко бесцеремонно заблуждали по тонкому телу: груди и бёдрам, вырисовывая на ткани страстные узоры; они, как крепкие хищные змеи, оплетали её, не оставляя и шанса на спасение; они жалили кончиками пальцев, от нерва к нерву, но Гермиона впервые встречала их близость без возражений. Зеркальная вода ласкала её, распаляла, иногда попадала в рот, и оторваться от Малфоя… она не могла. Потому что не хотела. Гермиона стащила с себя блузку, а Драко втирал и слизывал капли с её бархатной шеи, отрезая от реальности мысли. Он стянул подлый лифчик, подставляя языкам воды обнажённую грудь. Он вжался членом в стройные бёдра, если и не озвучивая «угрозу», то донося до разума её неизбежность: Малфой в этот раз не сбежит. Только не от её разведённых ног. В плену воды, от крайнего возбуждения он практически забыл о боли, ловя благословение Гермионы, как её губы — снова и снова. — Это плохо кончится, — предупредил он. Её стон смешался с дыханием, а трепетные девичьи руки спустились по спине к ягодицам и крепче прижали к себе, отирая промокшей тканью тугой член — о, боже! — отдалили его, дразня, и Драко, тихо рыча, в отместку прикусил её губы. Мягко, но верно сжал её соски, наслаждаясь этим властным движением, впитывая всей кожей безмолвное «да-а». Он судорожно сглотнул, когда дерзкая ладонь Гермионы скользнула по бедру, без стеснений обхватила член и оголила-охладила его возбуждение. Вниз. И вверх. — Сме-ело, — чуть осипше протянул он. — Очень смело. Но ты торопишься. «И мучаешь меня». Потому что метка проснулась. Приоткрыла змеиный глаз — пока только один, — и напомнила о себе, пустив по плечу слабую судорогу. Вместо споров Гермиона лишь прибавила темп, повинуясь собственному порыву и сладкому туману в голове. Потому что хотела. — Не торопись, — напомнил он, обхватив руками милое веснушчатое лицо и лаская губами приоткрытые губы. — Я же кончу… А что скрывать? Он из плоти и крови. — И пусть, — выдала себя Гермиона. Почему нет? Не только же ей получать удовольствие. Драко смял грудь цепкими пальцами: — Только в тебе, — внушал он, чувствуя как от кайфа боль отступает. Не исчезает, но кажется меньше. Совсем слегка, но заводит. — Может быть, и во мне… — она ускорилась. Вперёд-назад. Воруя у Драко натужные стоны. Она не смотрела ему в лицо, пряча от пепельных глаз свои пошлые мысли, но чувствовала всем сердцем его наслаждение, налитые мышцы и жажду развязных движений — секунду за секундой. Которые исчезали, теряясь за её огненным пульсом. Вверх-вниз. Ещё. И ещё. — Ты пожалеешь, — спутано и негрубо пригрозил он, обещая ей безумные мгновения. — Ничуть. Он даже целовать её перестал — сжал клещами атласные плечи. Зажмурился, задышал шумно и драно, вытянулся, расслабился, содрогнулся, напрягся снова, пропустил, наверно, тысячу вдохов, пару раз сам толкнулся и, кончая, разозлено, но с облегчением притянул Гермиону к себе. Целуя глубже, чем прежде. Вода смывала с них отблески удовлетворения, но не лишала древнего как мир искушения. Никак. Драко целовал её, осторожно подталкивая к выходу. — Ты же понимаешь, что я отомщу? — вышептал он, обхватив вновь занывшей рукой её талию, а другой — пытаясь нащупать на стеклянной полке волшебную палочку. — Отомстишь? — взволнованно спросила Гермиона. — Но за что?.. — За то, — чётко и ясно. А в серых глазах, казалось, резвились черти. — Ну и пусть, — согласилась она, отдаваясь его желаниям. И своим. Бам… Дверь открылась. Стукнулась о деревянную стену. И снова бам-м… Новая дверь. И новое откровение: всполох пламени в камине и звук слетевшего покрывала. Маленькое безумие накануне неизведанного. Гермиона подчинялась ему, Драко, зову сердца и, почувствовав спиной прохладную простынь, прикрыла глаза. — Ты сама напросилась, — услышала она шипящий голос. — Сначала взгляни… Малфой взмахнул палочкой, и потолок стал прозрачным: прекрасное звёздное полотно растеклось перед ней сказочным морем. Пока Драко колдовал, огни ночного неба притягивали и ворожили, следили за её обнажением, горели ярче, и тут она ощутила, как нечто небольшое и влажное, холодя распалённую кожу, скользит от шеи ниже и ниже — это Драко подталкивал пальцами зачарованный из капель воды шарик. — Что ты задумал? — не удержалась Гермиона. — Помучить тебя, — не стал скрывать он. Поиграть и помучить. Дать себе время не столько для очередной попытки дойти до конца, сколько для смелости. Ведь метка наверняка включит свою злость на полную. Пока Гермиона отпускает прошлые «нет». Шарик замер в ложбинке её живота возле пупка. — Он будет здесь, — плавным голосом объяснял Драко, — а я буду ласкать тебя… всю… но если скатится, мне придётся прерваться и вернуть его на место. — И знать не хочу, где ты это прочёл, — изнемогая, бросила Гермиона. А с кем уже пробовал — и подавно. Но прежде чем ревность затопила собой, он склонился к её уху: — Раздвинь ножки, — ласково приказал он. — Только медленно… Её живот дрогнул, как только она представила себе его «пытки», и орудие мести скатилось на простыню. — Я даже не начал, а ты так не сдержана, — Драко коснулся руками коленей. — Я же сказал: медленно… — он слегка развёл их. Сам. Шарик вернулся на прежнее место, а его губы — не к губам — к налитой груди. Гермиона насилу не вскрикнула, с трудом сохранив неподвижность. Такая пытка уж точно не пытка — нескончаемая милость. А такие поцелуи не поцелуи — чёртовы сети. Опираясь на локти, Драко держал смутную дистанцию между ними, пока её тело страдало без его живой соблазняющей тяжести. Он запретил своими условиями всякие всхлипы, позволив лишь полустоны, а наглый язык, не спеша, вкушал оттенки её удовольствия. Замерев под ним, не в силах прогнуться, Гермиона почувствовала, как Драко отстранился и его пальцы, огладив бёдра, скользнули меж ног. — А если так? — с придыханием спросил он, почти невесомо исследуя влагу. Сдержаться было невозможно. Хотя Гермиона и пыталась. — Нет, ты всё-таки сволочь, — съязвила она, ощутив, что интимную ласку прервали. Совсем ненадолго, но… Так возбуждающе. Драко смотрел на неё напряжённо долго, нежась в манящем шёлке. Следил, как она борется с нечаянной дрожью. И сдаётся от наслаждения. Раз за разом. А боль блуждала по его телу, украдкой, но, главное, избегала паха. Барабанила в висок, скреблась в спину, пересчитывала крупные кости, но вены не трогала. — Хочешь меня? — еле слышно спросил он. — Если только помучить… — бездумно подстёгивала его Гермиона. И когда движения пальцев стали смелее, порочней, настойчивей, Гермиона уже кляла себя за подобные игры. Чем ближе она подступала к разрядке, тем чаще треклятый шарик скатывался с разгорячённого тела. И чем отчаяннее она хотела большего, тем неизбежнее казался оргазм. Гермиона почти выла, неслышно вымаливая: «Боже мой, хватит», когда Драко внял её невысказанным словам. Он закружил по клитору и припал к её алым припухшим губам, выхватывая их трепет. Спустился к шее, чуть прикусывая порозовевшую кожу. Гермиона комкала простынь и, казалось, медленно плавилась, пока в его укусах сквозило что-то животное, а в касаниях — нечто волшебное. И Драко не мучил её — он забыл о нелепых правилах и позволил выстонать сдавленный крик. Изогнуться. Открыться. Сжать до боли его руку своими ногами. Услышать, как он глухо выругался. Невнятно, но так понятно… Словно, мучитель, этого ждал. И он навис над Гермионой ещё одной неизбежностью. — Хочешь? — с надеждой повторил он, разводя ослабшие ноги. Он устраивался на её бёдрах, откровенно шепча: — Я осторожно… И нужно быть полной дурой, чтобы не догадаться… время пришло. А она хотела. Хотела его. Потому что влюбилась. Не в его глаза, хотя и в них тоже. Не в его губы, но не без этого. Не в его разум, ведь он не дурак… а в нечто неуловимое. В его тайну? В его выходки? В неидеальную душу. Которая влюбилась в неё? Гермиона не знала. Оттого и сорвалось: — Пожалуйста, нет… Он будто не верил, тихо двигаясь к цели и целуя упрямые губы: — Но почему? — он странно поморщился. Гермиона ощутила — ещё крошечный дюйм, и с невинностью будет покончено. С тем, кто хочет её… Только этого мало. Ей — мало. И, наверное, поэтому испытала внезапный страх: от самой неизбежности. Страх перед болью, перед Драко — перед его тайнами, перед последствиями, перед самим страхом… И не стала скрывать: — Я просто боюсь. — Ты? — Малфой замер. — Теперь? — (когда боль не лишает его мужской силы?) Метка, похоже, предчувствовала его поражение. Вот такое — в последний момент. И сейчас въедливо потирала щупальца, злобно резвясь. Но Драко, словно отрицая признание, потянулся к непослушным губам. Прижался к ним, требуя передумать. А Гермиона зажмурилась: — Прости. — Ты уверена? — всё слишком далеко зашло. Она накрыла рукой его губы и кивнула. — Чё-ёрт… — беззлобно выстенал он и рухнул на постель рядом с Гермионой. — Не ожидал, — сболтнул Драко. — Я тоже, — она погладила его по скошенному плечу. — Прости, но не сегодня… Разве не этого он хотел? Но её дерзость многое изменила. Малфой подцепил покрывало и накрыл их обоих: — Ладно, проехали… Надо поспать. Лучше уж так, чем лелеять обиду.