Лучший друг любого ассассина

- Ну и сколько уже прошло времени с тех пор? – хмыкнул Макиавелли, возможно намекая на то, что история Эцио не больно-то интересна для него. - Двадцать лет, - пожал плечами я, в общем-то, не надеясь на понимание. Ла Вольпе, прищурившись, осмотрел меня и вдруг поднялся, с грохотом отодвинув стул. - Я, пожалуй, пойду. Попрошу еще принести вам выпивки, - хмуро отозвался он. Я с сожалением взглянул на него, не решаясь ничего сказать. Ла Вольпе, естественно, понял. Понял все. Понял, о ком я. Все-таки называть имена в своих рассказах – не лучшая затея, каюсь. Со вздохом оглядев оставшихся друзей, я не решался продолжать. Молодые девушки продолжали бегать туда-сюда, Ла Вольпе, видимо, не собирался возвращаться в ближайшее время, а пауза затянулась. - Ну, а дальше-то что? – уже подвыпивший Бартоломео внезапно подмигнул мне, будто намекая на какие-то ужасно неприличные подробности моего последующего рассказа. - Да ничего такого, если ты об этом. В первую очередь она была для меня другом. А во вторую – девушкой, вором, представительницей знатного рода. В первую очередь – другом, - повторил я, но уже намного тише. - Ну, не стоит, не стоит, - начал было Макиавелли, но Бартоломео его довольно-таки невежливо перебил, стукнув кружкой с выпивкой по столу. - Давай рассказывай, что было дальше, а то аппетит раздразнил, а еды не дает, - выдохнул он, после чего тут же зычно рассмеялся, словно радуясь своей отличной шутке. Я тоскливо улыбнулся. - Ладно, так уж и быть. Не буду пересказывать все те события, что произошли до убийства половины моей семьи. В то время мы общались изредка, так как я бегал к Кристине, а Мартина бегала по крышам. Зато после того, как случилось самое большое горе в моей жизни, Марти стала единственной моей поддержкой. Не только на первое, но и на последующее время.