То, что останется

      Следующее утро прошло в тумане. После бессонной ночи Яко слегка подташнивало, и на еду она смотрела с нескрываемым отвращением, чем немало перепугала свою подругу — Канаэ Кагохару.       — С тобой точно-точно все в порядке? — с энтузиазмом инквизитора-допросчика поинтересовалась она, поставив перед Яко тарелочку жареных мидий. От их запаха, за который прежде Яко могла бы и душу продать, ее замутило еще сильнее.       — Убери эту гадость, — простонала она, зажимая рот ладонью. — Чай. Крепкий, горячий, черный чай. Или кофе. Но в столовой кофе тоже гадость, так что — чай!       — Яко, ты извини, — Канаэ, собравшись с духом, выпалила мучавший ее вопрос: — Ты что, беременная?!       Яко, вытаращившись на подругу в немом изумлении, все-таки нашла в себе силы рассмеяться.       — Нет, ты что? Просто… ох, у меня вчера такое дома творилось, — Она помолчала, собираясь с мыслями. — Меня вчера ограбить хотели. А у одного из воров на руке был браслет — такой же, как у мамы. А ее долго нет, и ни писем, ни звонков — ничего. Вот я и…       — Ох, солнце! — Канаэ, перегнувшись через стол, обняла Яко за плечи и чмокнула в макушку. — Все будет хорошо. Что я могу для тебя сделать?       Яко слабо улыбнулась и кивнула в сторону мидий:       — Для начала — убрать это подальше. Да, я знаю, что все будет в порядке. Мне, главное, выпускной класс пережить и не свихнуться.       Канаэ вздохнула и подвинула подруге собственную чашку с чаем. Иногда непрошибаемый оптимизм Яко ее пугал, но это было лучше, чем такой же непрошибаемый пессимизм. Сама она бы в такой ситуации скорее всего уже билась в истерике и сидела на антидепрессантах, а Яко совершенно искренне волновалась за результаты выпускных экзаменов, до которых оставался почти целый год.       После окончания уроков у Яко оставалось совсем немного времени, чтобы заглянуть домой, бросить там сумку с тетрадями и взять форму горничной. После вчерашнего фиаско с туфлями, сегодня она твердо решила прийти пораньше — чем больше времени она проведет в костюме горничной с приклеенной к лицу приторной улыбкой, тем больше у нее будет денег, а поесть можно и на работе. На худой конец — после работы.       «Стройнее буду» — пробормотала Яко, как раз проходя мимо магазинчика, и краем глаза увидев свое отражение. Нет, на самом деле, грех жаловаться, с фигурой все не так уж и плохо, хотя, грудь могла быть и больше, лицо — изящнее, а ноги длиннее… Она даже не поняла, откуда взялся этот автомобиль, и люди, которые ее легко и быстро затащили внутрь. Раньше Яко думала, что похищение — это что-то из области старых фильмов и книг, и ее они никогда не коснутся, однако, жизнь не переставала удивлять — и жаль, что не в хорошем смысле.       Несмотря на просторный салон машины, в нем было откровенно тесно. По обе стороны от Яко сидели двое мужчин — у одного была темная кожа и неожиданно светлые курчавые волосы, а вот другой прятал лицо под линялой бейсболкой. К сожалению, запах никакая бейсболка скрыть не могла — от крепкой смеси дыма, табака и бензина у Яко засвербело в носу, и она из последних сил сдерживалась, чтобы не начать чихать. Странно, Сасадзука-сан тоже курил, но либо сигареты у него были другой марки, либо Яко просто привыкла — от их запаха чихать не хотелось. Ну, разве что иногда. Напротив Яко, заняв все сиденье, расположилась роскошная рыжеволосая женщина, глядящая на нее с каким-то плотоядным интересом.       — Здравствуй, милая, — промурлыкала она, подавшись вперед. — Не против, если мы поговорим?       — А я если я скажу, что против, что-то изменится? — с тоскливой обреченностью поинтересовалась Яко, и тут же почувствовала, как ее руки сжали, словно в тисках. Женщина гортанно рассмеялась, играя с тонкой бретелькой алого платья.       — Зенджиро, Даниэль! Спокойно, мальчики, не надо причинять лишнюю боль нашей гостье. Ты права, — обратилась она уже к Яко. — Ничего не изменится, но мы можем поговорить мирно, почирикать, словно две милые маленькие пташки на веточке. Или же я могу использовать… другие методы, — Женщина облизнула губы, глядя ей в глаза, и Яко поняла, что не может даже моргнуть — ее словно парализовало. — Так что, почирикаем?       Яко почувствовала, что власть над собственным телом вернулась и поспешно закивала.       — Вот и славно! — женщина радостно захлопала в ладоши. В следующий миг, однако, выражение ее лица полностью изменилось — вместо милой приветливой улыбки проступило что-то холодное и жесткое. — Если ты снова хочешь увидеть свою мамочку живой и целой, то завтра же ты заберешь заявление из полиции.       — Что? — Яко подпрыгнула на сидении, и тут же зашипела от боли — ее руки опять сжали. Женщина кивнула.       — Да. Не было никакого ограбления. Те милые парнишки — грузчики, которые перепутали адреса. А ты всего лишь забыла запереть свою квартиру, ужас, какая беспечность в твоем-то возрасте! А браслета ты просто не видела.       — Но… — Яко прикусила язык — одним легким, змеиным движением женщина скользнула к ней, и теперь нависала, положив холодную ладонь на коленку, забираясь пальцами под край юбки.       — Не было. Никакого. Браслета. И ограбления тоже не было, — повторила женщина и, улыбнувшись, подалась вперед, лизнув губы Яко. — Сладкий вкус молодости… Выбирай, милая. Либо борешься за правду и остаешься сироткой, либо живешь с мамочкой, у которой руки и ноги на месте.       Ладонь женщины неспешно поглаживала Яко по ноге, продвигаясь выше, и та с трудом сдерживалась, чтобы не отдернуться — прикосновение напоминало о мокрицах и многоножках, обо всех мерзких насекомых, которых Яко знала.       — Я заберу… заберу заявление, — с трудом выговорила она, пытаясь отвести глаза от лица женщины. — Я все сделаю, только отпустите мою маму.       Ответом ей был низкий смех и еще одно касание языка — уже за ухом.       — Жалею, что не завела детей в свое время. Они такие милые, — мурлыкнула женщина и повернулась к водителю. — Позвони нашему парнишке.       — Сама позвони, Дженин. Я за дорогой слежу, — недовольно буркнули ей в ответ, и Яко отметила, что голос звучал очень молодо — вряд ли этот человек старше, чем она сама. Дженин вздохнула с притворной печалью.       — Вот все должна сама, бедная я женщина.       — Хватит паясничать, — отозвался темнокожий мужчина справа от Яко. — На нас твои штучки не действуют.       Дженин недовольно скривилась, но послушно достала телефон из сумочки. Набрав номер, они с мечтательным видом уставилась в окно, одной рукой поглаживая Яко по голове.       — Эйши! — воскликнула она, когда трубка в ее руке, наконец, ожила. — Наконец-то мы можем поговорить!       Яко не слышала, что именно ей ответили, но Дженин слегка покраснела, а ее рука переползла с головы Яко на горло.       — Ох, гадкий мальчишка, твой язык бы, да в мирных целях… Выгляни в окно, милый. Нет, не ври, я знаю, что ты дома. Тебе понравится зрелище, я обещаю. Я еще перезвоню.       Не глядя она резко дернула рукой, и Яко вскрикнула — одним движением Дженин разорвала ее блузку, случайно ли, намеренно задев при этом — так, что на груди налилась кровью узкая, словно от кошачьего когтя, царапина. В следующий миг Яко выбросили из машины, и она, ударившись об асфальт, пару раз перекатилась, стесывая кожу. В голове гудело, левый бок продирало болью, и Яко, с трудом встав на четвереньки, не могла сообразить, где она и что теперь делать.       — Тихо, Яко-тян, тихо, — кто-то уже был рядом, на ободранную спину опустилась ткань, и Яко зашипела от саднящей боли. — Идем. Встать сможешь, или мне тебя понести?       Яко подняла голову, с трудом сфокусировавшись на человеке рядом с ней. Это Сасадзука… Она что, рядом с домом? А если соседи ее увидят, в таком-то виде?.. Вспомнив про разорванную блузку, Кацураги поспешно стянула ее на груди, переживая не столько из-за Сасадзуки, сколько из-за старушки с первого этажа, чье слегка подпорченное зрение с лихвой компенсировалось богатым и не в меру живым воображением. Еще начнет распускать слухи, что Яко заявилась домой голая, пьяная и с ватагой якудза… Тем временем, Сасадзука, поняв, что от нее вразумительного ответа не добиться, подхватил Яко на руки и понес в дом.       — Ч-что п-происх-ходит? — теперь ее начало трясти — от шока, отвращения и страха. Прикосновения Дженин словно оставили клеймо на коже, и Яко остервенело потерла губы тыльной стороной ладони.       — Потом, — Сасадзука толкнул дверь своей квартиры и занес туда Яко. — Здесь ванная. Сейчас принесу чистые полотенца и… Да, халат будет великоват, но сойдет на первое время.       Яко машинально кивала, желая забраться под воду и содрать с себя кожу там, где ее касались руки и… не только руки, похитителей. Она послушно зашла в ванную комнату и задумчиво уставилась на царапину. Нужна будет перекись водорода. Сасадзука, едва приоткрыв дверь, сунул ей полотенце и махровый халат.       — Перекись… — вяло пробормотала Яко в дверь, сжимая в руках банные принадлежности, после чего, скривившись, сбросила на пол остатки блузки и порванную во время падения юбку. Ничего. Обеззараживанием она займется позже — для начала нужно смыть с себя даже воспоминания о Дженин и тех двоих. Забравшись под горячие струи, Яко с остервенением принялась тереть себя. Сквозь шум воды она слышала неразборчивый голос Сасадзуки, но приглушать напор и вслушиваться не хотелось. Хотелось остаться вот здесь — в тепле, под надежной защитой воды и душевой кабины, стать маленькой и незаметной, чтобы уже никто не увидел, не схватил, не… Дверца кабинки с шумом отодвинулась, и Яко, очнувшись от своих мыслей, поняла, что уже где-то с час просто стоит и водит ногтями по шее, разодрав ее почти до крови.       — А? Что… Извините! — она растерянно огляделась и сморгнула, приходя в себя. — Извините, Сасадзука-сан, я просто…       Сасадзука замотал ее в полотенце и, подхватив за локти, вытащил из ванной. Яко, пошатнувшись, схватила его за руки, испугавшись, что сейчас позорно грохнется в обморок.       — Приведи себя в порядок и приходи в комнату. Надо поговорить.       Яко кивнула, слабо представляя, о чем пойдет разговор. Описание похитителей или марка автомобиля? Вряд ли она тут будет полезна. Вытерев волосы, она надела халат Сасадзуки и вздохнула, разглядев себя в зеркале. Пришлось придерживать его полы, словно мантию — вот только особой императорского рода Яко себя не ощущала. Сасадзука уже сидел за журнальным столиком, постукивая карандашом в раскрытом блокноте.       — Твой отец был архитектором, так? — спросил он, поднимая голову. Яко молча кивнула и замялась, не зная куда сесть. Эйши похлопал ладонью по дивану рядом с собой. — Ты не помнишь, над чем он работал незадолго до своей смерти?       Яко, усевшись, тут же попыталась справиться с халатом, который норовил распахнуться и сползти с плеч.       — Помню. Ни над чем не работал, еще шутил, что… — она замолчала, чувствуя комок в горле. Два года прошло, а боль все еще осталась, все еще грызла ее, словно голодный пес — кость. — Шутил, что наконец-то отпуск выдался.       Она, наконец, справилась и с халатом, и с собой, и прямо посмотрела на Сасадзуку:       — Но за полгода до его убийства, был какой-то проект. Папа ничего нам не рассказывал, хотя обычно с радостью делился идеями и зарисовками. Он еще говорил, что-то вроде, мол, деньги не пахнут, но лицо у него было какое-то… Не такое.       Сасадзука молчал, внимательно глядя ей в глаза.       — Кто занимался этим делом? — негромко спросил он, и Яко нахмурилась, пытаясь вспомнить имя того детектива.       — Такеда… Такеда Кейтаро! Он, кажется, ушел на пенсию…       — Верно, — Сасадзука резко встал и подошел к окну, вытащив неизменную пачку сигарет из кармана. — И дело так и остается нераскрытым. Как это удобно, — он затянулся, глядя в окно. — У вас остались его рабочие материалы?       — Папа все хранил в своем ноутбуке, — Яко, забывшись, попыталась закинуть ногу на ногу, но тут же, ойкнув, села прямо, запахивая халат и затягивая пояс еще туже. — Вот только ноутбук куда-то делся, его так и не нашли… Сасадзука-сан! — спохватилась она. — Вы думаете, что те двое искали папин ноутбук?       — Умница, — он кивнул, выдыхая дым. — Мне понадобится твоя помощь, Яко. Так получилось, что я очень заинтересован в раскрытии этого дела.       — Такеда-сан тоже говорил, что раскроет преступление, — не удержалась Яко. Сасадзука медленно покачал головой.       — Возможно есть связь между убийством твоего отца и… еще одним старым делом, которое уже давно списали в архив. Так что? Поможешь?       — Что от меня потребуется? — Яко подняла голову, заправляя пряди волос за уши.       — Завтра мы заберем твое заявление. Дело закроют, все правильно. А потом… — Сасадзука взглянул на календарь, подсчитывая дни. — Завтра пятница. Значит, до понедельника ты будешь жить у меня. Завтра делай вид, что ты заболела — притворись, что у тебя насморк, чихай и кашляй. Скажи подругам, что ты простыла, и предупреди, что будешь спать целый день, чтобы поскорее поправиться. Когда вернешься домой из школы, выключи все приборы из сети, закрой окна и задерни шторы, и сразу приходи ко мне. Я… уйду кое-куда, надеюсь, четырех дней мне хватит. Не бери телефон, даже если он будет трезвонить сутки напролет, не включай свет вечером и ни в коем случае не подходи к окнам.       Яко молча кивнула. Это, конечно, смахивало на паранойю, вот только спорить с Сасадзукой совершенно не хотелось.       — Я найду убийцу твоего отца, — пообещал Эйши, подойдя ближе и дотронувшись до еще мокрых волос кончиками пальцев. — Я отомщу.       От этого голоса мороз шел по коже.