4
Не знаю, сколько прошло времени, час, сутки или может быть месяц, но я нескончаемо продолжала верить, что смогу отсюда выбраться. Верить в Бога недостаточно, чтобы осознать, что он действительно существует. На этот раз я слышала только свой собственный голос, холодный и рассудительный. Мне вспомнились слова священника Иоанна, который каждый день в шесть утра вел передачу под названием «Путь к Богу». Не то, чтобы я намеренно сидела и смотрела эту передачу. Нет, просто в тот момент я мыла голову, а по телевизору шла как раз именно она. Я вообще сейчас могла вспомнить абсолютно всё, что со мной когда-либо происходило. — Да, но я уже столько времени пытаюсь, а Бога всё нет, — захныкала я, произнося это вслух. Многие не понимают, что значит вера — говорил священник в моей голове, — Они считают, что достаточно просто думать, что веришь, но это не так. — Я верю каждой клеточкой своей души! Я верю! Ты думаешь, что веришь, но ты не доверяешь, пронеслось в моей голове. Я начала плакать, но слёз всё равно не было. Глаза просто неприятно защипало. Если вы думаете, что в этом странном мире, где я сейчас находилась, нет боли, то вы ошибаетесь. Здесь боль чувствуется куда острее. Ты должна решить, на чьей ты стороне. — Что значит, на чьей стороне? Я на стороне добра. И я хочу жить. Я перестала плакать. Меня трясло, но это не имело никакого значения. У меня всё равно ничего не получалось. В какой-то момент я осознала, что больше не чувствую своего тела. Его больше не было. В голове всё перемешалось. Слова песни, слова молитвы, внутренний голос всё продолжает что-то твердить. Я знала, что нужно делать. Просто не хотела этого делать. Они хотят, чтобы я отреклась от Саши. Ведь это в нём живёт зло. Первородное зло. Эта сущность и есть Саша, и Вова это тоже Саша. И это Саша убил мою гувернантку и порубил её тело на куски. Это сделал мой Саша, которого я любила больше жизни. Я закрыла глаза, стараясь прекратить этот ужасный поток мыслей. Мы ничего никому не должны и нам никто ничего не должен. Мы должны только своим родителям и детям. И вдруг я поняла, что не люблю Сашу. Если он перешёл на сторону зла. Это его решение. То что происходило потом, как в принципе типично для этого местечка, напоминало сон. Я превратилось в нечто, похожее на перо птицы и меня бросало то в одну сторону, то в другую, будто при порывах сильного ветра. Вокруг становилось то светло, то снова темно, то жарко, то холодно. И я даже смогла разглядеть мир Эго, о котором рассказывала Алиса. Вы спросите, откуда я догадалась, что это мир Эго. Просто я это знала и всё. И уж поверьте, в этом месте хочется оказаться меньше всего. Там не было ужасных клыкастых монстров из ада, ни огня, ни чертей с рогами. Только чёрные тучи, уплывающие в бордовый горизонт. Тучи эти были живые. Они то вытягивались, то расширялись, то словно сдувались. Они будто дышали. И я точно знала — внутри них что-то есть. Это были коконы, внутри которых жило настоящее зло. Такое, какое нам и не снилось. Слава Богу, что этот мир — Эго пронёсся передо мной (или я перед ним) за считанные мгновения. И мне не пришлось лицезреть, как из этих живых туч вылезают существа подобные, тому которое живёт в подвале. Но с этим существом мне придётся встретиться ещё раз.5
Я открыла глаза. Способность видеть вернулась не сразу. Голова оказалась настолько тяжёлой, что её невозможно было поднять. Но я всё равно была рада. Похоже, я вернулась обратно. У меня получилось. Вернулась и боль. Я повернула, точнее сказать старалась повернуть, голову, сначала влево, потом вправо, надеясь хотя бы немного размять затёкшие мышцы. Растрепанные волосы, мешали хоть что-нибудь разглядеть, и я впервые пожалела, что не отдавала предпочтение коротким стрижкам. И почему женщины настолько уязвимы? Что за несправедливость? У нас слабые руки, по сравнению с мужчинами, тяжелые груди и широкие бедра. Вместо того, чтобы научиться обороне, мы паримся о макияже и маникюре. — Эй… — собственный голос напомнил скрежет не смазанных петель. — Как вы? — прозвучал тихий неуверенный голос Светы. — Вроде нормально… А ты как? Ты что-нибудь видела? Света ответила не сразу. А я всё пыталась задрать голову вверх, чтобы хотя бы одним глазком на неё взглянуть. — О чём вы? — Когда потух свет, здесь что-то произошло… Ты даже кричала. Света, разве ты не помнишь? — Это что-то ваш муж. Вот что здесь произошло. Это всё он делает… — Но ты сама говорила, о… — Это всё он делает! — взвизгнула Света. — Что делает?! — никак не могла я понять. Света замолчала. Её молчание меня начало раздражать, но я напомнила себе, что нахожусь не в том положении, чтобы с ней ссориться. — Долго я была в отключке? — спокойно спросила я. — Часов пять, наверное. Хотя время тут тянется ужасно долго. А потом мы молчали. Я старалась шевелить руками и ногами, тем самым создавая звук бренчания цепями. — Это похоже на наркотики, — неожиданно снова заговорила Света. — Наркотики? — я перестала бренчать и поглядела на неё. — Ну да, я так думала, сначала. — Ты об этих видениях? — Да, о галлюцинациях. Я помнила всё, кроме названия миров, о которых упоминала… моя дочь Алиса. Как это странно. На самом деле у наших душ и душ наших детей приблизительно одинаковый возраст. А может выйти и так, что души наших детей даже старше. — Но если это были наркотики, то, как он их в нас ввёл? — с сомнением высказалась я. — Это мог быть газ… — предположила Света, — Но скорее всего это не так. Я знаю, что это. — Что? Снова повисла гнетущая тишина. Когда-нибудь это закончится? Лучше сдохнуть, чем висеть, словно муха на липкой ленте. — Это смерть… — тихо произнесла Света. Я попыталась снова посмотреть на неё, слишком резко вскинув голову. За это перенапряжённые затёкшие мышцы наградили меня порцией боли. На мгновение я всё же увидела Свету и на её лице застыла гримаса страха и отчаяния. — Если не верите, посмотрите на свои волосы, — добавила она. К этому времени я уже опустила голову и больше не пыталась её снова поднять. — А что с ними? — мне видны были лишь кончики волос. — Они… — тяжёлый вздох, — Они у вас посидели. — Посидели? — я нервно хихикнула. — Что прям всё? — Нет. Не целиком. Только один локон. — Чёрт, — мне опять захотелось плакать, но сил никаких не осталось. Седина в двадцать три года. Зашибись вообще. — Извините меня. — Что? Нет, ты ни в чём не виновата. Плевать на волосы. Главное выбраться отсюда. А потом я словно с цепи сорвалась, начала кричать и из-за всех сил трясти цепями. Я надеялась, что он услышит мои матерки, услышит, как я его проклинаю. Пусть этот чёртов ублюдок услышит меня и придёт. Но чёртов ублюдок не пришёл. Итог, я продолжаю висеть скованная по рукам и ногам полностью обессиленная. И я, наверное, только сейчас осознала, что всё, что случилось ни где-то там, а здесь со мной. И никто не придёт и не спасёт нас. Достаточно взглянуть на Свету и всё станет понятно. Он проделывал это всё у меня под носом. Скорее всего, вход в подвал идёт через сарай. Неспроста же он проводил в нём столько времени. И когда я выгнала его прочь, он просто переждал это время здесь, истязая несчастных женщин. — Ещё я знаю, что моя мама мертва. И Катя тоже, — Светин голос прозвучал в тишине, как приговор на суде. — Откуда? — Они сами мне сказали. Сначала мама, через день после того как она сбежала. Потом и Катя, после того, как он увёл её. Катю ещё не нашли. И она лежит недалеко от того места, где нашли маму. Там ещё растёт старый дуб, — практически без эмоций проговорила она. — Мне так жаль, — все, что я смогла выдавить. Больше Света ничего не говорила. Через какое-то время мне начало казаться, будто я нахожусь в помещении совсем одна. И чтобы отделаться от этого чувства, я чуть поднимала голову и видела Светины обнажённые ноги.