Солнце в волосах

ㅤ• [ Энн 13-15 лет ] • ㅤРыжая. Отважно смотрит широко распахнутыми глазами, брови упрямо изгибает в показной жесткости, и никто не знает, что смотреть нужно вовсе не на лицо. Никто, кроме Гилберта, который мгновенно подмечает чуть дрожащие колени и интуитивно улавливает, как надолго замирает дыхание. Сам задерживает дыхание. Смотрит на рыжую и думает, что, должно быть, ее характер не уступает яркому огню волос. Думает, насколько этот огонь может быть опасным, а потом бросает случайный взгляд на острые коленки и понимает, что огонь еще даже не подозревает, как может обжигать: то затухает почти полностью, то вспыхивает вновь, гнется под неосторожным дыханием таких, как Билли, надеющихся погасить его. ㅤОдноклассники удивляются, хлопают глазами, давятся смешками — видят только повод поглумиться. Сосед по парте тычет Гилберта в бок, и столько непонимания в его взгляде не обнаруживается даже на математике, а Гилберту хочется только отмахнуться, как от назойливой мухи. Они все — назойливые мухи: перешептываются, шумят, смотрят на нее, как на непонятную формулу, на угловатый радикал. За своей суетой не слышат музыку стихов, которые сгорают вместе с ней в ее воображении. Все смеются: рыжая чудачка. Рыжая. ㅤГилберт не хочет, чтобы ее внутренний огонек гас. Он почти уверен, что ему нужно это тепло. Теперь для него жизнь — экспериментальная лаборатория по выяснению, от чего же Энн Ширли вспыхнет ярче. Еще ярче. Больнее. Рука зависает над свечой: тепло ластится, лижет испещренную линиями жизни, судьбы, еще-очень-важными-линиями ладонь. В ту краткую секунду, когда перестаешь чувствовать жар огня, нужно успеть отдернуть руку. ㅤНаверное, совершенно неправильно так спокойно сидеть и смотреть на потрескивающие поленья в камине. Сидеть, задумчиво давить подушечками замерзших пальцев на потенциальную гематому в районе скулы и не сдерживать улыбку. Ры-жа-я. ㅤㅤㅤ• • • ㅤРуби в своей лучшей шляпке с розовой лентой, тугие пружинки кудряшек аккуратно спадают с плеч. Гилберт не знает, сколько еще преград нужно возвести между ними, чтобы стало понятно, какой рубеж ей не по силам, сколько бы кудряшек она ни сделала и какая бы лента ни была на ее шляпке. Ему вовсе не сложно проводить девушку до дома, хотя солнце лишь собирается скрыться за горизонтом, но разве пугливым откажешь. "Настоящий джентльмен", — завистливо вздыхает за спиной толпа девчонок. Только не одна, Гилберт знает. Ему немного совестно пользоваться ситуацией, лишь бы подлить масло, но об этом он предпочитает не думать. ㅤВлажные пальцы робко цепляются за его ладонь, соскальзывают. Сколько отдал бы любой его одноклассник за то, чтобы Руби Гиллис наряжалась для него, а не для Гилберта? Оба знают, что сейчас хочет услышать Руби, и Гилберту нужно сказать, что он не может дать того, что она желает. Ему хочется сказать, что пятнадцать — неподходящий возраст, чтобы тратить время на того, кому все равно. Вместо этого вспоминает равнодушный взгляд, исчезнувший за всполохом рыжих волос, когда он любезно согласился проводить Руби. Кашляет в кулак, прячет руки в карманы, говорит, что похолодало и нужно поторопиться. Вот же рыжая. ㅤㅤㅤ• • • ㅤСколько отдал бы Гилберт за то, чтобы Энн Ширли хотя бы раз нарядилась для него? ㅤПоследний день уходящего учебного года кажется волшебным. Вечерняя прохлада совсем не спасает, и Гилберт мысленно бежит, утопая каблуками вычищенных ботинок во влажном песке, бросается в непрогретую воду с головой, набрав в легкие столько воздуха, сколько может. Он прикован к земле. Задыхаясь, словно и правда несется к реке, вдыхает больно и глубоко — мало. Музыка и разговоры почти не слышны под толщей воды. Гилберт жадно смотрит на белеющие в сумерках складки легкого подола летнего платья Энн и на стройные ноги. Энн подходит к нему, когда тонкие пальцы тонут в волосах, поправляя спутанные локоны и слабый узел кипенной ленты, грозящей развязаться. ㅤ Январский лес пылает. ㅤГилберт мысленно силится повторить заученные слова: "Надеюсь, этот вечер можно считать знаком примирения в нашем маленьком противостоянии?" Но видит бесстрастное лицо — все слова превращаются в бессмыслицу. Энн не смотрит на него, молча принимает приглашение потанцевать, и молча Гилберт прикасается к очерченной белым талии, кружит Энн в самом центре толпы, безнадежно пытается поймать хотя бы взгляд. Боится обжечься холодом. Совсем немного бесится от бессилия и подходит непозволительно близко в таком танце. Во рту пересыхает, в голове — ни мысли. ㅤРыжая. ㅤЭнн облизывает пересохшие губы, набирает побольше воздуха в легкие и наконец поднимает взгляд. Гилберт уверен, что ее колени сейчас дрожат. Слишком близко. ㅤ— И почему же ты пригласил не Руби? ㅤСлишком очевидно. Как он был невнимателен, видя в когда-то холодных глазах безразличие. Победить, но оказаться на мушке. Теперь, на расстоянии обжигающего огнeм дыхания, он парадоксально чувствует холод дула. И Гилберт с нахальным удовольствием встречает ее взгляд. ㅤревность. ㅤцелится. ㅤпрямо. ㅤв голову.