Боруто. Хроники Листа.

      Мицуки не спал вот уже несколько минут, продолжая все смотреть на спокойное, умиротворенное лицо Гуми, которая прижималась к его боку и тихо посапывала. Во сне она поежилась и нахмурила лоб, и он улыбнулся, поцеловав ее именно туда. Это утро было для него необычным. Обычно он вставал слишком рано, но несмотря на то, что явно не выспался, сегодня был полон сил и энергии. Он перебирал ее шелковистые волосы, вспоминая прошлую ночь, и был словно не от мира сего. Он продолжал смотреть на нее долгое время. Осторожно отпустил прядку и, едва касаясь, провел линию от скул до подбородка, а потом прикоснулся к ее нежным мягким губам. Мегуми улыбнулась, вздохнув, и он словил пальцами ее вздох.       Он был счастлив, и она была причиной его счастья.       Стук в дверь мгновенно отвлек его. Занятый разглядыванием возлюбленной Мицуки и не заметил переполоха, что начался за окном. Он подозрительно посмотрел на дверь и, встав с места, в два счета натянул на себя штаны, на ходу пытаясь облачиться в верхнюю часть кимоно. За дверью послышался голос Денки. Мицуки открыл дверь, стараясь в проеме закрыть своей спиной от чужого взора Гуми, что спала на его кровати.       — Мицуки! — взволнованно проговорил Денки. Тот выглядел напряженно и взволнованно, глаза его бегали из стороны в сторону. — Джуморами узнал о пропаже русалки! Немедленно собирайся! Отряд АНБУ во главе с Ибики-саном уже здесь!       Мицуки опешил от полученной информации. Он быстро кивнул, вдруг заметив растерянный взгляд Денки, направленный ему за спину. Тот глядел на красные волосы, что шлейфом тянулись из-под одеяла, и недоуменно посмотрел на Мицуки. Его взгляд так и говорил о том, что он не хочет, чтобы об этом знали другие.       — Это Гуми? — едва слышно спросил он. Мицуки не ответил, только отвел взгляд и впервые в жизни покраснел, что чуть ли не убило бедного Денки от шока. Его змееподобный друг, которого невозможно было хоть чем-то смутить, впервые смутился, чем немало его удивил. Так еще и их общая подруга в его постели. Сложить два и два для него не было трудным делом и он сразу понял, чем они занимались. Он не настолько туп, чтобы не понять очевидных вещей.       Мицуки вдруг нахмурился и взгляд его стал напряженным. Он завязал узел на кимоно и взял со стола протектор. Напоследок он кинул взгляд на девушку, что мирно посапывала на его кровати, и Денки мог поклясться, что за годы, которые он знал Мицуки, друг не смотрел с такой лаской и любовью ни на кого, даже на ту же Васаби, которая по слухам ему нравилась. Но теперь он и не знал, что думать. Мегуми и Мицуки зачастую друг друга терпеть не могли, всегда начинали перепалку, взять хотя бы случай в кафе в день праздника. Они словно соревновались за внимание Боруто и не могли его поделить. Но они отлично гармонировали друг с другом. Денки знал: Седьмой, отправляя их на миссии, был уверен, что отбросив личную неприязнь, они профессионально выполнят возложенную на них работу. Эта миссия не была исключением, разве что они относились более терпимее друг к другу и проводили больше времени вместе. Но то, что Денки был в шоке, это было фактом. Хотя он и подозревал, что между ними что-то назревало. И как бы шокирован не был, он был рад за своих друзей.

***

      Мегуми проснулась от легкого ветерка, что щекотал ей нос. Она сонно протянула руку, желая найти рядом родное и любимое тело, но натолкнулась в пустоту. Всю прошлую ночь она то и дело могла наткнуться на него, но теперь другая часть кровати была свободна - она моментально открыла глаза. Постель остыла и от воспоминания о былой страсти послужило лишь красное пятно на белой простыне и вмятина на подушка, подтверждающая, что она была не одна здесь прошлой ночью.       Она вскочила, осматривая комнату. Страх закрался к ней в душу. В комнате не было вещей, принадлежащих Молодому Змею. Она понятия не имела, что сумка была спрятана в маленькое отверстие в стене, которое Мицуки сделал специально, чтобы укрыть там свои личные вещи. В этой проклятой комнате было пусто и резко стало так холодно. Мегуми ощутила этот животный ужас и отчаяние, что затопили ее всю. В комнате, где прошлой ночью было настолько жарко, что невозможно было вздохнуть, сейчас стоял мертвенный холод, такой, что пробирал ее до костей. И она не смогла смахнуть слезы, что градом полились по ее щекам. Неужели он просто использовал ее?       Мегуми вспоминала про Васаби. Про девушку, которую, по словам парней, Мицуки любил. Она понятия не имела, что и думать. Она просто рыдала, сидя на кровати и проклиная себя за идиотизм, за такую наивность и доверчивость. Как она могла довериться человеку, который не видел в ней девушку? Как она могла довериться просто никчемной жалости? Не было в нем ничего теплого по отношению к ней, не любил он ее, лишь пригрел на груди, когда стало ей совсем невмоготу. Ей было больно, сердце разрывалось в груди. Было десять часов утра. Она чувствовала каждой своей клеточкой, что была брошена здесь. Что найти в себе силы, чтобы посмотреть на нее утром, он не нашел и просто ушел, решив дождаться, пока она сама покинет его комнату. Она сжала клочок волос и попыталась вырвать их.       Проклятые волосы, снова все из-за них. Снова они испортили ей жизнь. Заставили повестись на его напускную ласку.       Как она могла так оплошать?       Она просидела час, думая, что он вернется, елозя на кровати. Она думала, что появились, возможно, какие-то важные дела. Возможно поэтому он ушел, поэтому оставил ее здесь одну. Она всхлипывала, плакала, пыталась взять себя в руки, но все тщетно. Было ужасно больно в груди. Грудная клетка разрывалась на части. Ей хотелось вырвать все, что там было, вырвать то, над чем так бессовестно надругались. Она ждала его. Она ждала его полтора часа. Ждала, отсчитывая секунду, пытаясь все еще верить, что он придет, что не бросил. Но Мицуки все не появлялся.       Мегуми вцепилась в клочок в районе груди, в разодранном кимоно, накинутом на голое тело. Там ныло. Было больно. Она не знала, что делать. Неужели все, что было вчера, было лишь минутной слабостью, развлечением на одну ночь? Как она может пережить нечто подобное, как она сможет? Мегуми не знала. Он ведь целовал ее с такой нежность и лаской. Он ведь любил ее прошлой ночью. Так как он мог играть все эти чувства? И играл ли вообще? Как она могла сейчас себя уверить в нем, если уже больше двух часов он не появлялся в комнате?       Она вспоминал каждое его прикосновение, каждый поцелуй, которым он наградил ее тело. Она всхлипнула еще сильнее и зарыдала, упав на пол на колени, ощутив холод деревянных досок под собой. Ждать его больше не имело смысла. Нужно было немедленно уходить отсюда, иначе она еще больше унизится перед ним, если он, вернувшись, увидит ее снова здесь, словно дворовую собаку, которая не может уйти от господина, который подал единственный и маленький кусок хлеба голодному существу.       Вот и она чувствовала себя такой же. Словно ей дали крупицу счастья, а она уже придумала себе всю ту иллюзия, которую желало ее сердце. Не было никакой любви и никакого счастья. Бред.       Она утерла слезы, собрала ненавистные волосы в пучок на макушке и прикрепила шпилькой, валявшейся на полу. Она обвязала кимоно вокруг себя так плотно, чтобы разодранные клочки не открывали виду ее тело, покрытое маленькими синяками - доказательством вчерашнего грехопадения и наслаждения.       Слышался шум в другом конце дома, но она целиком и полностью была поглощена своим отчаянием.       Мегуми вышла, оглядываясь по сторонам, чтобы не попасться на глаза кому-либо. Она сгорит от позора, ведь любой дурак по ее виду смог бы понять, чем она занималась. Девушка прошмыгнула за угол, стараясь выровнять дыхание. Слезы снова подступили к глазам, ком стоял в горле. Она проскользнула в ванную, которая находилась неподалеку от комнаты Мицуки, в том же южном крыле, и затворила за собой дверь. Она съехала по ней вниз, зарыдав в голос и отдаленно слыша, как эхо ее завываний проносится по огромному помещению. Ей было больно, но она ничего не могла поделать. Она давно должна была понять, что нет на свете человека, кто бы полюбил ее, - сироту на попечении суровой жизни. И он не был исключением, каким бы любимым он бы ей не был.       Она приняла ванную, стараясь расслабить свое тело и унять боль, что отзывалась у нее между ног. Там саднило, и она ощущала, что на ней слишком много воспоминаний, после чего с остервенением принявшись тереть себя мочалкой. Хотелось стереть с себя его следы, его поцелуи, его прикосновения.       Пусть все исчезнет.       Мегуми Узумаки позорно сбежала, собрав в одночасье свои вещи, надев боевую экипировку и даже не попрощавшись с матерью. Она понимала, что поступает глупо, что она должна хотя бы увидеть его, убедиться, что он правда ее бросил, но сил причинять себе боль просто не осталось. Она хотела домой, в Коноху, уткнуться в свою любимую подушку и просто выплакать из себя всю горечь.       Неужели любить кого-то настолько сложно?       В то утро она чувствовала, что он засел в ней слишком глубоко, и как бы глубоко она не рыла, чтобы достать до тех чувств, добраться до них и уничтожить у нее сил не хватило.       Знала бы она, что спустя десять минут после того как она покинула деревню, он появился в комнате, весь запыхавшийся, предвкушающий, как вновь прижмет ее к себе, но застал лишь пустую холодную кровать.       Она бы не поступила столь опрометчиво, знай, что он бросился искать ее, но так и не нашел. Они сделали выводы.       Каждый свои.