Боруто. Хроники Листа.

      Хибики Судзуки смотрел на нее, как на приведение. И правда. Разглядывал каждую черточку, вглядывался в каждую черту. Это было так странно, так, словно он никогда прежде не сталкивался с подобным. Так и было.       Касуми смотрела на него в упор. Сталкиваясь своими светло-зелеными глазами с отцовскими серыми. Странно было наблюдать за его взволнованным выражением лица. Он словно не верил, не хотел верить в то, что девушка напротив — его маленькая Хотару.       Хо-та-ру.       Он оглядел ее с головы до пят: такие же светлые волосы, только немного темнее. Глаза светло-зеленые, доставшиеся в наследство от жены. И руки. Руки представителя кровавого клана.       Вкрапления чакр были насыщенно темного цвета. Множество поползновений до самих локтей. Она развила такую систему чакры уже в семнадцатилетнем возрасте, тогда как он достиг этого с годами, только после усиленных и напряженных тренировок. Еще он чувствовал особую чакру внутри девочки, чакру более интенсивную, иного рода, чем ее природная чакра. Неужели в его маленькую дочь вселили этого ужасного песчаного демона?       И почему он так быстро согласился, что она его дочь?       Его измученное болью и страданием сердце готово было верить в это. Но и не верить было нельзя. Результат на лицо.       И как он сразу не догадался? Как у него вообще хватило ума не приглядеться к девчонке?       Ведь это абсолютно точно она. Его маленькая, любимая Хотару.       Сколько он себя помнил после того, как жизнь раскололась на до и после, он всегда хранил эти хрупкие воспоминания в своем сердце. Он помнил каждую черточку, каждую родинку любимой жены и родной дочери. Для Хибики Судзуки не было ничего более важного на всем белом свете, чем они. Но судьба — штука несправедливая и до крайности жестокая. Она забрала у него и их. Болезнью сморила его бедную жену, а маленького ребенка выбросила на съедение волкам жизни. Это было несправедливо, хотелось выть от обиды.       Но вот она вновь, та истина, что он искал, к которой он стремился. Его давно, по его мнению, умершая дочка стоит жива, здорова и смотрит на него таким ненавистным взглядом, что ему сразу становится ясно. Он уж точно не тот человек, к кому она в сию же секунду кинется на шею.       Хотару смотрит обиженно, злостно, ненавистно. Он бы и сам себя ненавидел, если была бы подобная ситуация. Однако додумать и гадать ему не удалось. Болван Рюджи до крови избил темноволосую девчонку и теперь стоял рядом с ним как ни в чем не бывало. Он оглядел Хотару с ног до головы. А потом как-то гадко и мерзко усмехнулся.       Хибики подался в Икусагами — ныне набирающую власть и силу организацию, просто чтобы выместить в этом мире всю боль, что накопилась в его душе. Он и подумать не мог, что эти ненавистные миссии сведут его с давно потерянной дочерью. Но теперь, когда стоял выбор между Икусагами и Хотару, он не задумываясь выбрал второе. Единственное исключение — нужно было кое в чем убедиться воочию, хотя руки девочки — самое весомое доказательство, что можно только найти.       — Хотару? — произнес он загробным, могильным шепотом, с надеждой в голосе и тоской. Взгляд его передавал отчаяние. Однако девушка яростно откинула порванный плащ и, съежившись, словно яд, выбросила в него ответ.       — Ее больше нет. Меня зовут Касуми. Хотару Судзуки умерла далекие десять лет тому назад!       Однако, похоже, Рюджи не намерен был уделять их потасовкам свое драгоценное внимание и время. Его мало интересовал Хибики, являющийся напарником в данной миссии. Нужно было всего лишь проверить, как продвигается работа одного чертового человечишки из богом забытого городка. А тут еще и Хибики странно начал себя вести.       Рюджи отошел немного назад и усмехнулся. Единственная польза от Хибики — это то, что он отвлек девушку. Темноволосая малявка лежала израненной на земле. Рюджи со злорадством думал, что она точно не оклемается. Парень вырубился после первого удара. Измотанный, раненый и побитый. Жалкие щенки, бросившие вызов тиграм.       Он смотрел на девчонку в упор. Странное схожество было у девчонки с Хибики. Словно женская копия его напарника. Впрочем, самому Рюджи до этого не было никакого дела. Он развернулся и с размаху бросил кунаи.       Девчонка, не ожидавшая этого, не смогла вовремя увернуться. Три куная врезались в руку, один — в плечо, другой — в бедро. Тем не менее она оказалась стойкой, не такой, как те два отброса.       Она отскочила. Схватилась за рукоятки кунаев и, зашипев от боли и обиды на весь этот мир, выдернула их. Ей хотелось вырвать этому монстру, что сотворил подобное с Хару и Варго, его хребет и затолкать ему в рот. Места ранений постепенно затягивались. Кажется, пришло самое время выпустить Шукаку на свободу. Хотя бы его малую долю песка.       Отец стоял поодаль и все еще ничего не предпринимал. Касуми списала все на шок и решила, что пока избавится от его сумасшедшего дружка, ненависть к которому била через края краев. Она сделала пируэт в воздухе и, зажав в руках сенбоны, запустила ими в него. Он увернулся, однако отвлекся на них, что позволило ей заработать лишние секунды.       — Песчаный гроб!       Песок, вырвавшийся из-под ее безрукавки, хлынул горой. Призыв состоялся на славу. Песок в этот холод согревал и дарил тепло. Это было незабываемое чувство, просто любимое сердцу.       Песок обвил его руку, и он закричал от боли. Однако в следующий миг ему удалось все же вырваться. Он замахнулся кунаем, но промахнулся из-за раны. Она замедляла прежде быстрого Рюджи хоть немного, и Касуми, ловко увернувшись, выбила кунай у него из рук.       — Ах ты дрянь! — закричал он. — Кислотный Туман!       Туман, созданный его техникой, овеял все вокруг, заполонил до каждой частички. Касуми быстро прикрыла нос рукой и затаила дыхание. Рюджи нигде видно не было.       Кислотный Туман врезался в руки, заставляя шипеть от боли, но терпеть. Она зажала нос и попыталась сконцентрироваться. Ничего не выходило. Нужно было во что бы то ни стало развеять этот туман.       — Стихия Ветра! — проговорила она с трудом. — Волна ветров!       Туман начал потихоньку развеиваться. Касуми правильно подгадала с техникой. Ее ум и сегодня не подвел ее. Но удара со стороны Рюджи в следующую минуту из-за спины она не ожидала и не предвидела.       Она зажмурилась. Только хотела отскочить, как заметила, что удара не последовало. Она обернулась, заметив, как отец стоял, зажав лезвие катаны рукой, и пытался вытащить ее из своей плоти.       — Ты предатель, Хибики!       Теперь ярости Рюджи не было предела. Но Хибики не боялся и не переживал. Его дочь того стоила.       Рюджи отошел, выкинул неизвестно откуда найденную катану прочь и оскалился. Оскал его не предвещал ничего хорошего, и Касуми переводила взгляд с отца на него. Рюджи казался слабым по сравнению с отцом, что являлось самой настоящей правдой.       — Если девчонка тебе дорога, значит я ее убью! — захохотал он.       Не успел он и шага сделать, как Касуми уже активировала технику клана. Руки были в боевой готовности, хотя чакры было катастрофично мало. Ее не хватило бы на то, чтобы вложить в технику всю силу, но для атаки годилась вполне. Но он не дошел до нее. Темная нить чакры ее отца обвила его глотку, руки, ноги и все тело. В следующий миг Рюджи уже лежал мертвый от удушения. Хибики Судзуки не мог позволить, чтобы его дочь пострадала по его вине.       Но со своей раной, нанесенной этим мерзавцем, он ничего такого уже поделать не мог.       Она подхватила его на руки в тот самый момент, когда он был готов вот-вот упасть. Рана была огромная. Она пронзила его насквозь, и все ее руки были в крови. Она смотрела и отчего-то не могла остановить побежавшие по щекам слезы. Но он по-доброму усмехнулся и улыбнулся, впервые за эти десять лет, той же ласковой и доброй улыбкой. Протянул руку, пропуская сквозь пальцы ее светлые волосы.       — Почему? — проговорила она, всхлипнув. — Почему ты нас бросил?       Он отблевал кровь и закашлялся. Чертов Рюджи, попал по тому же месту, где его ранили десять лет назад, и если в прошлый раз он чудом выжил, то в этот раз он явственно ощущал, что умирает. Но не жалел об этом.       — Я не бросал, — он вновь закашлялся. — Я ушел заработать денег, а когда вернулся, застал лишь могилу твоей матери. Прости меня, Хотару.       Но Касуми заплакала. Неужели и правда вся ненависть, что она таила к отцу столько лет, была лишь ложью, была недостоверной. Почему она не встретила его раньше, почему при таких обстоятельствах? За что судьба ее наказывала?       — Послушай, Хотару. Там в стороне границы страны Огня найди человека. Икусагами. Икусагами собирает войско. Этот человек, Джуморами, ответственен за создание оружия для будущего бунта. Для войны.       Касуми мало его слушала. Слезы душили ее. Она зарыдала в голос и склонилась над ним, обняв его. Было больно глубоко в груди. В той области, которую она уже долго заносила песчаной броней.       — Прости меня за всё, Хотару. Прости, что я так быстро бросил твои поиски, не увидев прежде своими глазами твое мертвое тельце, — его голос охрип и глаза были полузакрыты.       Слезы капали на его щеки, но Касуми не могла остановиться. Словно сейчас она вновь позволила себе быть маленькой, плаксивой девочкой.       — Я прощаю, папа. Правда, прощаю. И мама тоже простила. Она верила. До самой смерти верила, что ты вернешься к нам. Но так тебя и не дождалась.       Понять смысл ее слов сквозь рыдания было трудно, но он был рад и благодарен дочери, что она успокоила его душу. Единственное, чего теперь хотелось, — это только одного.       — Спой мне, Хотару.       Касуми замолкла, уставившись на него. Она не пела вот уже десять лет, хотя у нее был прекрасный голос. Но раз уж это была последняя воля отца, то она не могла отказать.       И она запела. Запела старую мамину колыбельную. Про духи ветра и огня, про горы снов и вечный мир, про день и ночь, свет и тьму. Он заснул вечным сном, и она, осторожно опустив его голову на холодную землю, поднялась и посмотрела с высоты своего места на дальние просторы.       Здесь, в этом самом месте, где Хотару Судзуки и родилась, сегодня она умерла. Теперь существовала только Касуми Ишикава.       Ее сердце наконец освободилось от оков.