***
Боруто открыл дверь в просторный кабинет Седьмого Хокаге — Узумаки Наруто — его отца. Из настежь открытого окна веяло прохладным, осенним ветерком, приятно остужающим кожу и ласкающим ее. Боруто даже на секунду захотелось, блаженно прикрыв глаза, стоять на пороге прямо напротив отца и наслаждаться этой минутой спокойствия, но его взгляд привлекла другая фигура, расположившаяся на диване отца, закинув одну-единственную руку на ее спинку. — И ты тут? — удивленно спросил Боруто, замечая на себе заинтересованный взгляд сенсея. Тот кивнул, вдруг нахмурившись. Вопрос за него задал старичок. — Где тебя носило, Боруто? — вымученно улыбнувшись, спросил отец. Отодвинув стул от родительского стола, ставя его в удобное положение, чтобы видеть их обоих, Боруто сел, закинув одну ногу на другую. — Вчера я прождал тебя час. Считай это своеобразной местью, старичок. — Он принялся рассматривать фотографии бывших Хокаге, висящие как раз напротив него. Он помнил, как написал черным маркером на лбу у Хаширамы Сенджу — «Пьяница», за что схлопотал от бабки Цунаде. Потом пририсовал Тобираме усы, а над головой бабки написал, что внешность обманчива, а старухе за восемьдесят. Рамки пришлось менять. — Ты готов к миссии? — спросил отец. — В этот раз все будет серьезно… — Все и так серьезно, папа. Не вижу тут шутников. Не беспокойся, — отмахнулся он, заглядываясь на конфеты, которые лежали в вазе на столе отца. Подойдя, он забрал всю вазу, на этот раз приземлившись рядом с сенсеем, который обреченно покачал головой. — Ты не растешь, Узумаки. Все тот же олух, — проговорил Саске. — А ты все стареешь. Желаешь нагнать старичка? Становишься таким же ворчливым, сенсей. Наруто приподнял бровь, смотря на своего отпрыска, как на восьмое чудо света. У них важная миссия сегодня ночью, а он сидит, закинув ноги на кофейный столик, зажав между руками хрустальную вазу, и ест как ни в чем не бывало конфеты. — Так зачем ты меня вызвал? Я хотел собрать вещи… — проговорил Боруто, сжимая в руке фантик от съеденной конфеты. — За тебя всегда собирает мама, Боруто, — уточнил Хокаге, смотря, как сын, сведя брови, вдруг замолк и его челюсть начала двигаться. Кажется, ел. — Так что тебе от меня надо, старичок? И почему вы так смотрите на меня, словно я какой-то антиквариат? — неудоменно спросил он. Наруто покачал головой, понимая, что серьезности от Боруто не добиться, поэтому он встал с места, подходя к встроенному в сервант шкафу, смотря на свое отражение в зеркале, и распахнул дверцы. На него смотрела красиво пошитая из дорогой красной ткани одежда, а точнее плащ или накидка. Рядом на гвозде также висел протектор. Железная дощечка, совсем новая, блестящая, была пришита к черной длинной ткани. Боруто, заметив, как отец загородил собой шкаф, поинтересовался: — Чего ты там застыл, пап? Тот снял с вешалки подарок для сына и забрал также протектор, поворачиваясь к Боруто, который недоуменно смотрел на отца. — Подойди сюда, — попросил он. Отложив вазу, Боруто прожевал, а потом проглотил шоколадный шарик по рту и приблизился к отцу, который держал в руках какую-то материю. В другой его руке был, как ни странно, протектор. — Надень. Он протянул Боруто плащ и, стряхнув в последний раз с плеч невидимую осевшую пыль, Боруто надел отцовский презент, и теперь, когда он принял обновки, также обвязав лоб протектором, в глазах отца вдруг мелькнула влага. Боруто уставился на отца, словно тот голышом решил пройтись по дому. Положив руку ему на плечо, он приблизился. — Эй, старик. Ты что, плачешь? Наруто мгновенно стер блеснувшую на солнце слезинку, заслышав презренный хмык Саске. — Будь осторожен на миссии, Боруто. Она не из легких, — посоветовал он сыну. Боруто кивнул, вдруг обняв отца от всей души. Если уж отец заказывал ему одежду, значит старик потратил на него свое время. Повернувшись к оставленной вазе, он заметил, как сенсей странно рассматривает свою катану. Та была отполирована и казалась Боруто более новой, но что удивило его больше всего, так это то, что секунду спустя она была протянута ему. — Пора бы вам уже заменять нас, — проговорил он, взмахнув катаной в воздухе, намекая ученику, чтобы забирал. — Ты уверен? — шокированно пролепетал Боруто. — Это же… это… это Кусанаги, сенсей. Твоя катана… — Теперь твоя. Боруто не знал, что сказать. Он лишь переводил взгляд с одного мужчины на другого, недоумевая, почему они так поступили. В душе возникло тяжелое чувство ответственности, и Боруто выпрямился, смотря на отца и учителя. — Я не подведу вас, — пообещал он. На телефон пришло сообщение. Боруто быстро просмотрел его, мысленно стукнув себя по лбу. — Черт, я забыл, что Мицуки назначил сбор на три часа, даттебаса! Он только хотел выйти, попрощавшись со своими старичками, как крепкая рука сенсея схватила его за плечо. Боруто недоуменно смотрел на невозмутимого учителя, никогда ранее не замечая за ним такого. Удивленно смотря на него, он облизал пересохшие от волнения губы и нервно улыбнулся. — У меня только одна дочь, Боруто. Наконец, спустя долгих три минуты, оцепеневший Боруто пришел в себя, уже не ощущая тяжести руки у себя на плече. Посмотрев на сенсея, он уверенно проговорил прежде, чем выйти: — Не волнуйся. Я обещал защищать Сараду — я свое обещание выполню. Будь уверен в этом. Все будет хорошо. Я ручаюсь. — Добе, ты ведь специально это сделал? — Что именно? — Назначил Сараду, Боруто и Мицуки главными в своих отрядах. — Конечно. Они заварили все это. Пусть теперь и расхлебывают, как раз убивая двух зайцев одним выстрелом.Доверие.
1 апреля 2018 г. в 01:06
Примечания:
Перепроверено бетой 18.08.24
— Мама, оно жмет!
Сарада вновь вскрикнула, когда мать, потуже затянув корсет, заставила дочь заскулить. Она горестно вздохнула, опираясь рукой на свой шкаф, которого ей было жаль. Бедной деревяшке нехило досталось. На гладкой, отполированной поверхности деревянного покрытия виднелись длинные борозды чьих-то ногтей и вмятины. Слева, в углу, валялись сломанная лампа, которая пострадала от рук химе клана, и несчастная фарфоровая кукла, подаренная бабушкой Мёбуки на ее восьмилетие. От той остались лишь осколки.
— Великая Сарада Учиха не может вынести испытания в виде корсета. Как ты будешь тогда носить кимоно? — усмехнувшись, спросила Сакура, завязав ленту бантиком и позволяя дочери вздохнуть, что получилось у той нелегко. Черноволосой казалось, что кто-то крепко обхватил ее за талию и сжимает… сжимает… сжимает......... и так до бесконечности. Хотелось сорвать с себя эту часть всего ее мундира, но завидев, как мать тащит из своего арсенала еще что-то неописуемо длинное, которое заставило Сараду от одного своего вида забиться в угол, не желая высовываться.
— Мама, почему я не могу надеть юкату? Почему вы решили одеть меня по всем канонам традиционной одежды? — Сарада лепечила, не желая тащить на себе такой груз. Из-под обвала у шкафа, в виде многочисленной пошитой материи, выглядывали самые разные наряды. Откуда мать нашла их, одному Ками и известно, но видит он же, что Сарада была готова отказаться от миссии только ради того, чтобы не носить на себе груз, который будет тяжелее нее самой.
— Для юкаты уже слишком холодно, Сарада. Дайкири не просто мальчик с улицы, а племянник даймё страны Ветра. Наруто говорил, что Гаара в своем письме упомянул о том, что перед тем, как тебя впустят в особняк, тебя тщательно осмотрят и обыщут. Если ты пойдешь туда в своей повседневной одежде, тебя вышвырнут за дверь, хотя бы из-за того, что ты не в состоянии прилично одеться. Таковы уставы в старомодном светском мире. Когда я выходила замуж, то надевала наряд в сто крат тяжелее твоего, Сарада. Он был пошит из тяжелой ткани, а знак нашего клана на спине — выделан самоцветами. Поверь, я вздохнула спокойно лишь тогда, когда твой отец снял с меня.....
— Мама! — смущенно проговорила Сарада. — Прошу без подробностей ваших дальнейших действий.
Сакура хихикнула, вытащив из аккуратно уложенной у нее на руке материи легкую шелковую маечку, такую прозрачную, что Сарада была уверена — ее черное нижнее белье они тоже заставят снять.
— Это что такое? — ее черные глаза, которые были просто огромными, уставились на ткань, которую мать, не раздумывая, натянула на голову опешившей дочери, ловко затянув ленточками передние открытые части. Сарада застонала от отчаяния, лишь после задохнувшись от возмущения, ощущая в районе груди необычную легкость и свободу.
— Мама..... — она сглотнула ком, подступивший к горлу, смотря, как грудь высвечивается из-под прозрачной материи. Мысленно приложившись об стену, Сарада, зажав руками свои округлости, с ужасом посмотрела на мать. — Я, конечно, все понимаю, госпожа Учиха, но не до такой же степени! Если ты заставишь надеть меня вот это все, — она очертила пальцем левой руки пространство вокруг себя, прикрывая пока правой свою грудь, которая колыхалась при каждом ее движении, — на голую грудь, мама, видит Ками, я не надену ничего из всего, что здесь есть!
Для наглядности шибко упрямая и злая Учиха топнула голой ногой по дощатому полу, но звук не послышался из-за мягкого вороса ковра.
— Да погоди же ты! — успокоила ее Сакура, поднимая вверх ее новенькую сорочку, вызывая тем самым у Сарады чувство собственного презрения, причем именно к самой себе, и она поморщилась, отвернувшись, когда мать продела ее руки в лямки новенького беленького бюстгальтера. Она ловко ухватилась за застежки и сама успела закончить со столь неловкой для себя ситуацией, что зарделась, усевшись на свою кровать и пыхтя себе под нос проклятия на тех, кто вообще придумал такую одежду.
— Как ее вообще носят… — бормотала она, смотря на мать из-под опущенных темных глаз и ресниц. Сакура усмехнулась и повернулась к ней спиной, хмыкнув.
— Ты вся в отца, Сарада. Пытаешься найти свою зону комфорта, не взирая ни на что, — Сарада насупилась еще больше и ее глаза щурясь посмотрели на мать. Сакура удивленно смотрела на дочь, смеясь под нос и складывая ее вещи в дорожную сумку, как и велел Наруто. — И не смотри на меня этим своим фирменным Учиховским взглядом. За годы, проведенные с твоим отцом, у меня к нему выработался иммунитет.
«Что же», — подумала Сарада. «Предупрежден — значит вооружен».
В следующие несколько минут Сарада лишь неотрывно следила, как медленно стрелка часов, которые она успела покрыть матом, лениво и слишком уж замедленно делала один полный круг. Этот круг казался Сараде просто бесконечным. Она просто стояла ровно, держа руки разведенными и изредка ими двигая в разные стороны, чтобы маме было легче надеть на нее все кимоно. В следующую минуту, полностью одетая Сарада уже сидела перед зеркалом, смотря на свое бледное отражение и потрескавшиеся от вечного покусывания губы. Мама отошла, бережно беря в руки шкатулку, ранее принесенную из своей комнаты, пока Сарада в задумчивости накручивала на палец черный, как самая безлунная ночь, локон. Волосы прямыми прядями ниспадали с ее покатых плеч, и, когда мама занесла расческу, доставая шпильки, Сарада ее остановила, вытянув вперед руку.
— Можно они останутся распущенными? — спросила она. Сакура, улыбнувшись, кивнула дочери, повязывая на ее голове белую ленту, так гармонирующую с ее черными, искристыми волосами.
— Для кого это ты так прихорашиваешься? — подколола ее мать.
Сарада залилась краской и ничего не ответила, в глубине своей души думая, как он примет ее новый образ глупой дочери богатенького папочки.