Боруто. Хроники Листа.

      За окном ярко светило солнце, озаряя всю мрачность помещения, в котором находились кровать, письменный стол, заваленный бумагами, там же стоял компьютер и где-то там же валялась приставка. Вещи были разбросаны по разным сторонам. Если бы это увидела светловолосая женщина с двумя хвостиками, семнадцатилетнему парню очень бы не повезло.       Вчера они с отцом играли в шоги до самой ночи. В детстве он не так уделял времени любимой игре отца: считал её скучной, хотя если они садились играть, то выкладывался по полной. Выиграть у отца в этой игре: шансы один к девяносто девяти. Но он несколько раз выигрывал.       Теперь, когда он вырос, играть в шоги стало куда интереснее, чем в компьютер или приставку. Перед ним сидел реальный противник, самый умный, которого он когда-либо встречал, и выиграть у отца было почти нереальным. Но он не сдастся. Он сын Собаку-но Темари, уже много лет как Нара, а его мать никогда не сдается. Она сильнейшая куноичи Песка.       Зазвенел будильник. Он нехотя заёрзал на кровати, переворачиваясь на бок. Двенадцать утра. Можно поспать еще немного. Совсем чуть-чуть. Все равно делать нечего. С миссии он вернулся только вчера, а следующая — неизвестно когда. Тогда, когда того потребует Хокаге. Ну а сейчас он может отдохнуть как следует, хотя это невозможно сделать, когда мать дома.       — Шикадай!       Дом словно подскочил. Мама умела одним криком заставить всех обитателей дома всполошиться, но так как сейчас из двух её сожителей только один был дома, он знал, что, если не спустится, мать нагрянет в комнату. Она отлупит его веером или сковородой, которая досталась ей от покойной бабули Ёшино, и сделает она это не по шутке. Мать никогда не шутит. Это было первое назидание отца в этой жизни.       Никогда. Не. Зли. Мать.       Шикадай вздохнул, зевнул и блаженно потянулся, развалившись на кровати и распластав ноги и руки. Из комнаты прекрасный вид на облака. Эта черта ему досталась от отца. Мама всегда говорит, что стремлением к победе он пошел в неё, а остальное у него все от отца. В этом она была права.       Облака были далеко, а до них так хотелось дотянуться. Шикадай вытянул руку, в желании сократить расстояние между собой и небом. Интересно, а там его кто-нибудь потревожит или он будет спать столько, сколько захочет?       Наверное да.       Они были голубыми и казались такими легкими и манящими. Ками, как ему хотелось дотянуться до неба. Хотя бы кончиком мизинца. Дотянуться до этой бесконечной голубизны и погрузить туда пальцы, почувствовать всю силу свободы и воли. Он так хотел отречься от этого мира, хотя здесь ему было безумно хорошо. И он думал, что не изменится.       Отец говорил, что изменится.       Обязательно изменится.       Он сам изменился, хотя никогда в это не верил.       Шикамару Нара вставал ровно в семь утра. Ровно в семь! Ни минутой позже, ни минутой раньше. Будильник звенел в шесть пятьдесят девять, и у него была целая секунда, чтобы вскочить с кровати, пока грозная жена не вошла в комнату. Когда-то он осмеивал отца, называя того подкаблучником, но теперь, сам став таковым, он понял, что это не подкаблучничество. Этим он уважал свою жену и волевой дух Темари.       Отец вставал в семь утра. На то, чтобы он умылся, почистил зубы и позавтракал, ему было отведено ровно полчаса, и как и прежде: ни минутой меньше, ни минутой больше. Остальное время, до восьми, когда приходило время идти в резиденцию, он сидел в своем кабинете, рассматривая свитки и документы. Мама в это время готовила ему бенто. В их доме у отца был четкий график каждого утра. Мать ненавидела беспорядок: что в доме, что в жизни.       Шикадай поднялся и спустил ноги с кровати. Если он не встанет, это будет иметь плачевные последствия. Мама хоть его и любит, но ужасно не одобряет того, что он ей перечит. Отец же, наоборот, всегда делает ему поблажки. Говорит, что, смотря на него, вспоминает себя в свои юные годы. Шикадай только фыркал.       Зачем вообще было жениться на женщине, которая не дает тебе свободу воли? Шикадай до умопомрачения любил мать, но никак не мог понять отца. Они ведь такие разные. Отец — пассивный, ленивый, беззаботный, хотя в последнее время его лень приуменьшилось, за что опять же спасибо маме. А вот мама была активной, шустрой, полной энергии и ей нужно было её куда-то вымещать. И она вымещала их на двух своих самых любимых мужчин, помимо братьев.       Шикадай умылся, оделся и спустился вниз. Мама готовила обед, стоя у плиты. На ней был её любимый фартук фиолетового цвета. Ей в последнее время очень нравился фиолетовый. Все потому, что кимоно, подаренное отцом, было фиолетовым. А каждый подарок, который он дарил, она с трепетом всегда берегла и обожала. Такова Темари Нара, думал Шикадай. Вроде и кричит на отца безустанно, но когда он целует её в щеку перед уходом, восклицает о своем приходе или предлагает вместе попить чай, Шикадай видит — мама тает и становится уже не грозной сестрой Кадзекаге, а женой и матерью. Она преображается из Собаку-но Темари в Темари Нара.       Её два смешных хвостика торчали как и всегда. Шикадай, сколько себя помнил, всегда замечал у матери одну и ту же прическу. Отец говорил, что во времена, когда он еще учился в Академии и только стал чуунином, у матери было четыре хвостика, но с момента, когда она вышла замуж только два. Хотя она начала делать два с момента, когда начала понимать, что что-то испытывает к его отцу. Шикадай лишь единожды слышал, как она говорила об отношениях с отцом в молодости, но со временем перестала об этом говорить. Отец списывал всё на то, что мать ужасно стесняется, даже спустя столько лет. Она никогда не была сентиментальной. А вот отец рассказывал, и первое, что услышал Шикадай, когда спросил у отца об возникновении их связи, отец ответил:       — Твоя мать называла меня ленивым клоуном и хотела убить на экзамене чуунина.       Шикадай предпочел больше об отношениях родителей не спрашивать.       Кто знает этих стариков.       Мама грозно обернулась, смотря на него, но потом её лицо смягчилось. Она подозвала его взмахом руки, рассыпав на землю немного муки, в которой были её руки. Она что-то месила.       Интересненько.       — Доброе утро, мам, — проговорил он. Темари поцеловала его в щеку и велела садиться за стол. Скоро будет готов тамагояки.       Шикадай потер глаза и снова сонно зевнул. Он был не против вернуться в постельку. Там ведь так хорошо и уютно. Спишь сколько угодно и никто тебя не трогает. Сомкнув руки на столе, Шикадай положил на них голову и прикрыл глаза. Сонное блаженство в перемешку с маминой готовкой — это просто божественное сочетание.       Папа всегда говорил, что лень сойдет в один миг, когда изменится одна главная вещь. Он приказал Шикадаю самому прийти к ответу. Он долго думал и пришел к самым различным выводам. Когда станет полноценным шиноби, когда миссия будет на грани развала, когда он займет важную должность, когда начнется война, но отец только загадочно повел головой в знак протеста. Над этим вопросом Шикадай думал каждый день и никак не мог прийти к ответу. Что еще помимо жизненной рутины, которая нагоняет лень, позволит её сломить? Ответа он пока не нашел. Отец не спешил. Велел обдумать все тщательно.       — Как прошла миссия? — спросила мама, поджаривая на низком огне первый слой омлета. Шикадай сонно поднял голову и вздохнул.       — Нормально, — ответил он, — всё как всегда безупречно, — усмехнулся, глядя, как мама ехидно смотрит на него. Собственное восхваление — её черта, передавшаяся ему. Темари каждый раз словно расцветала, когда видела в сыне отблески самой себя. Ленивый Нара забрал себе всё. Ему достались только зеленые глаза, желание быть в кураже, хоть и проигрывать иногда во благо будущих побед и, конечно же, не преуменьшения собственных триумфов. — Как у тебя дела, мам? Все хорошо? Как прошло день рождение старухи Цунаде?       — Ками-сама, Шикадай! — воскликнула она, — Имей уважение, она Пятая Хокаге! — Шикадай безразлично кивнул. На дворе уже Седьмой Хокаге. Какое ему дело до Пятой, которую он видит каждый день? Она входит в совет старейшин и вечно устраивает гулянки.       — Дай угадаю, — проговорил Шикадай, — она снова вас споила?       — Ли опять разнес пол бара. Бедный Металл, — проговорила она. — Он растратил все деньги. Из года в год от Рока Ли одни убытки, — хохотнула она. До него донесся запах жаренного яйца, и он облизнулся. Всё-таки вчера он поздно вернулся домой. Поздоровавшись с родителями, сыграв с отцом в партию, Нара-младший без сил завалился спать.       Темари так и стояла у плиты, лавируя перед ней и тумбой. Шикадай вот-вот готовился уснуть, как раздался стук в дверь. Удивленно и настороженно подняв глаза, Шикадай посмотрел на мать. Та также озадаченно смотрела в сторону прихожей, думая, кто бы мог явиться.       Шикадай встал и заметил, как мама метнулась в ту сторону.       — Я открою, — сказал он, перехватив её руку.       Они никого не ждали.       Шикадай прошел через гостиную, отодвинул энгава, обогнул палисадник и пришел к главным дверям.       Подозрительно покосившись, он прикинул на ходу десять всевозможных вариантов действий, если это окажется преступник.       — Ты еще долго будешь стоять у двери, как истукан, Шикадай Нара!       Этот голос он мог узнать из тысячи.       Шикадай вытаращил глаза и, отодвинул засов, щелкнул замок и дверь сдвинулась.       За ней стояли трое ребят.       Черноволосый парень, старше двух своих спутников: лицо его было скрашено фиолетовыми красками — достояние дяди Канкуро. Глаза холодно оценивали окружающее, но было видно, что он рад видеть его. Другой парень был заметно светлее, в маске, чем-то напоминающей маску шиноби АНБУ. Нельзя было сказать, какое у него выражение лица. На него лишь смотрела равнодушная маска. Третьим спутником была светловолосая девушка. Она, уперев руки в бока, смотрела на Шикадая с вызовом и упреком. Все трое были высокопоставленным и квалифицированными джонинами.       Это были Шинки, Йодо и Арая.       Он удивленно смотрел на них, пока Йодо не взъерошила ему волосы, пройдя мимо него. Вела себя как старшая, хотя разница всего год. Другие последовали за ней и почтительно поклонились тёте Темари, передавая ей свитки и подарки от братьев.       — Какими судьбами? — спросил Шикадай, сам проходя в гостиную, куда успели пройти новоприбывшие гости. В ближайшие дни в доме будет на три сожителя больше. Отец никогда не разрешал детям дяди Гаары поселяться в гостинице.       Шинки удивленно посмотрел на него, а Йодо фыркнула. Вела себя как мама, кстати говоря, была очень похожа на неё, даже цвет волос одинаковый, но она не использовала веер, иначе вылитая копия Темари Нара. Новая принцесса Песка.       — А разве ты не в курсе? Через неделю стартует экзамен на чуунина. Я надеюсь, ты участвуешь, братишка. Хотелось бы посмотреть на тебя. Мы будем экзаменаторами. Соберутся все пять Каге.       В глазах матери зажёгся огонёк. Она так давно не видела братьев.       А Шикадай обреченно застонал. Еще большее дерьмо, чем могло случиться.       Как же ему всё лень!