Белый мотылёк

      Адриан долго изучал его черты, будто видел впервые. Перебирал и приглаживал волосы отца, временами переводя взгляд на медицинские приборы. Хотелось просто молчать и прикасаться к другому живому существу, слушать его ровное дыхание и радоваться, что смерть отступила и они снова вместе, но уже чуточку иные, с частицей мудрости, которую в них вложила жизнь. Хотелось верить, что все испытания позади, но оба понимали, что это не конец. Предстоял серьёзный разговор, от которого ни отец, ни сын не могли уйти при всём желании.       Присев на стул у изголовья, Адриан с неохотой отпустил руки отца. Чуть более минуты назад Габриель впервые так крепко прижал его к себе, а сейчас отчего-то избегал смотреть в глаза. И, кажется, Адриан понимал, почему.       - Ты, наверное, знаешь, что со мной случилось и зачем я здесь, - начал юноша. Нууру устроился на спинке койки рядом с головой Габриеля и с кажущейся беззаботностью болтал ножками.       - Чтобы я и думать забыл о желании вернуть тебе мать, а себе – жену, - несколько отстранённо произнёс отец, глядя на противоположную стену. – Прости, сынок, но ты должен понять, что с тех пор, как я стал Бражником…       - …Я стал Котом Нуаром, - прервал его сын, наблюдая за реакцией отца. Её не последовало.       Габриель повернул голову и спокойно взглянул на Адриана.       - Знаю. Догадался.       - Тогда мне следует… попросить прощения, да? – будто спрашивая разрешения, нервно спросил юноша.       Габриель усмехнулся.       - Ну если хочешь – попроси. Да только это МНЕ надо прощения просить. Я вижу, ты боишься меня, боишься, что сейчас я впаду в ярость или сделаю вид, что тебя здесь нет. Но к чему это? Пусть ты едва меня не убил, зато сейчас я понимаю, ЧТО ты тогда чувствовал и каким ужасным существом был в твоих глазах – и как Бражник, и как отец. Я заслужил это, а ты и Нууру правы. Бражник должен навсегда кануть в прошлое. Должен исчезнуть, умереть в памяти парижан. Но только после того, как я загадаю желание.       - Папа, как ты не понимаешь, этого делать нельзя! – взмолился Адриан. – Ты не послушал Нууру, так выслушай хотя бы меня! Ты избегал смотреть мне в глаза – не потому ли, что я взрослее тебя, что рассуждаю здраво, а ты отказываешься это признавать? Так узнай же: я давно смирился с потерей матери, главным образом потому, что у меня остался ты. Камни Чудес погубят тебя, а ты всё надеешься на авось. Поверь, эти ожидания не оправдаются – так сказал мне тот, кто знает о талисманах больше, чем мы с тобой и Леди Баг, вместе взятые!       - Да? И кто же он? Тот Хранитель, о котором мне рассказывал Нууру? – спросил Габриель, и его взгляд говорил Адриану о том, что отец не собирается отступать.       - Именно. Если у меня не получится уговорить тебя покончить с этим, тебе придётся встретиться с ним и отречься от своего квами, а также отдать брошь Павлина. Ты ДОЛЖЕН смириться, отец, как смирился я. Маму уже не вернёшь, и рисковать собой ради этого – последнее дело. Мне совсем не хочется вслед за ней потерять и тебя.       Габриель как будто не слышал. Ему на ум пришло кое-что.       - А Леди Баг тоже отдаст свой талисман этому китайцу?       Адриан кивнул.       - Ну тогда я готов с ним встретиться.       Что именно замыслил отец, нетрудно было догадаться, и Адриан от возмущения даже встал со стула.       - Даже не думай схватить оба Камня и загадать желание прямо там! – пригрозил он. – Второй Катаклизм ты не переживёшь, я это гарантирую!       Впервые он видел сына таким решительным, таким серьёзным, таким… взрослым? Да, его Адриан действительно вёл себя иначе, сейчас он более всего походил на мать. Даже не зажившие до конца раны не заставили его вести себя смирно.       - Остынь, сынок, ничего такого я делать не буду, - взмахнул он руками. – Просто, как ты и хотел, поговорю с тем стариком. Я должен только напоследок снова стать Бражником, чтобы проверить, действительно ли Нууру говорит правду, и бабочки больше не станут акумами.       - Ну конечно я сказал правду, - недовольно произнёс квами. – Вы в этом убедитесь, как только выйдете отсюда.       - Пап, всё-таки давай ты пообещаешь мне… - начал было Адриан, но отец его перебил.       - Не считай, что в костюме Бражника я не так ужасен, как без него. Знаю, ты сейчас думаешь именно так. Я уже сказал, что поговорю с Хранителем, и если его доводы убедят меня, я сделаю так, как вы с ним хотите. Не думай обо мне плохо, сынок, я веду себя так потому, что ты всё, что у меня есть. Поэтому-то я так опекаю тебя и берегу, контролирую всё, чем ты занимаешься. Это называется любовью, а не тиранией, как считают почти все подростки. Моей жене это не нравилось, но я всё равно любил её, и когда она пропала, я… я словно потерял половину себя. Даже не часть – половину. Представляешь, сынок, как мне было больно? Тем сильнее я начал оберегать тебя, чтобы и ты не исчез, ведь ты единственный, кого я люблю на этом свете. Она оставила мне тебя, как напоминание о себе и о том, что я должен сделать. Неспроста Камни Чудес попали ко мне – это шанс вернуть всё, как было. Я не переживу, если с тобой что-то случится, сынок.       На Адриана его речь не произвела впечатления.       - Ну тогда и ты знай, что я тоже не переживу твоё… желание, отец.       - Я изменюсь, сынок, ради тебя, обещаю, - с напряжением в голосе говорил Габриель. – Мне есть чему у тебя поучиться.       - Да, вот только ты не спешишь начинать обучение, - парировал Адриан.       Это заставило Габриеля умолкнуть. Адриан непроходимый упрямец и будто бы нарочно намекал, что никакая мать ему не нужна. Но где-то в глубине души Габриеля сидел страх. Он вспомнил, как поначалу боялся волшебных свойств броши, не верил Нууру, и едва не заработал инфаркт при первой трансформации. Впрочем, весьма скоро страх улёгся, а едва он понял, о чём говорится в книге, и вовсе стал играть с огнём. В его голове пугающие доселе силы талисмана приравнялись к обыденным вещам. Он не видел разницы между чудесным превращением в Бражника и, скажем, кипящим чайником, а квами был его домашним питомцем. Габриель привык к чудесам в лишённом этих чудес мире, воспринимал как обыденность ловлю Чудесных, разве что приходилось скрывать двойную жизнь от сына. Теперь же расхождение между обыденностью и странными, неизученными силами возникло вновь, а с ним вернулся и страх. Адриан, по его словам, видел этого Хранителя и говорил с ним. Все Камни Чудес принадлежали этому китайцу, он их искал, чтобы… сохранить? Передать кому-то другому? Неужели они и вправду настолько опасны, что их объединение могло повлечь катастрофу?       - Пап, Леди Баг тоже должна узнать, кем является Бражник. Мастер Фу обещал сказать ей.       - Меня не волнует эта пятнистая дрянь, что очищает моих акум, - отмахнулся Габриель. – Я, честно говоря, устал за ней гоняться.       - Пап, полегче. Она мне нравится, - обиделся Адриан.       Габриель едва не рассмеялся.       - Тебе что, одноклассниц мало? Маринетт, например. Очень хорошая девочка. Помню, так мило со мной беседовала, имеет талант к созданию красивых вещей. В модельном бизнесе ей самое место.       - Маринетт не в моём вкусе, пап, - покачал головой Адриан. – И вообще, не уходи от темы. Как только ты поправишься, обещай, что мы сходим к мастеру Фу. Просто я устал разубеждать тебя. Становись снова Бражником, когда хочешь, но при Хранителе изволь отречься от Нууру, раз он и вправду теперь бесполезен.       - Да, я бесполезен, - хихикнув, пропел Мотылёк.       Закрыв глаза, Габриель попытался собраться с мыслями. Неужели всё-таки придётся забыть о том, к чему он стремился эти полтора года? Забыть Эмили, забыть пьянящее чувство торжества, когда сын и его напарница загнаны в угол, - и горькое чувство поражения, когда связь с жертвой прервана и город спасён? Он был готов расстаться с альтер эго, но не с той, которую так любил. Даже неважно, жива она, или нет – чудесных сил талисманов хватит, чтобы её вернуть. По крайней мере, так было написано в книге о супергероях.       Кажется, он действительно знает недостаточно. Значит, встреча с Хранителем послужит ключом к этим знаниям, и он либо получит их, либо…       Острая боль пронзила его где-то в районе одной из самых серьёзных ран. Она так медленно заживала, да ещё и болела до сих пор, едва двинешься. Гримаса боли исказила лицо, он скорчился и спешно попытался сползти ниже подушек, чтобы найти удобную позу. Встревоженный сын вскочил со стула.       - Пап, я сейчас, не плачь. Найду медсестру и попрошу сделать укол.       Он быстро выбежал за дверь, кажется, забыв, что находится не в своей палате и сейчас за это получит. И какие ещё слёзы?       С трудом оторвав руку от перевязанного бока, Габриель, сжимая зубы от боли, поднёс ладонь к глазам. Надо же, он плачет. Адриан, наверно, подумал Бог весть что, - хотя, наверное, нет. Вряд ли он счёл его слабаком, плачущим от боли и не заметившим собственных слёз.       Мужчины не плачут. Хотя какой он мужчина?       Адриана выбранили за шастанье по ночам в таком состоянии, но когда до медсестры дошло, почему они однофамильцы, та виновато улыбнулась и сделала Габриелю укол. Сыну разрешили остаться, и пока раствор не подействовал, Адриан не отходил от отца, то ли по преданности сыновней, то ли из чувства вины. Ему казалось, что отцу гораздо лучше и он готов к разговорам, а вышло, что он перенапрягся, а собственный сын чуть не наорал на него.       Подавив робость, Адриан нежно прислонился виском к голове отца и держал его за руку. Сосредоточенный на боли, Габриель не реагировал, не видел, что сын безмолвно плачет, пытаясь сдерживаться и содрогаясь всем телом.       - Ну вот, уже почти не больно, - услышал Адриан сонное бормотание отца. Вместе с обезболивающим вкололи и снотворное. И пока отец не уснул, Адриан гладил его по ладоням и волосам – остальное тело почти сплошь было перебинтовано. Зашла медсестра, объявив, что «ночной беглец» сейчас поможет ей сменить повязки и переодеть пациента.       В полном молчании Адриан принялся за дело, и в таком же молчании ужасался тому, что натворил с телом отца. Позже, бережно усаживая его в инвалидное кресло, чтобы везти на процедуры, Адриан как никогда сильно понимал, как ему дорог отец, и как он хотел бы, чтобы тот поправился и изменился. И почти ненавидел эти Камни Чудес, из-за которых в голову отца пришла та самая идея.       Как и ожидалось, сына выписали раньше, но Адриан остался в госпитале, ухаживать за отцом. Почти без помощи врача менял ему повязки, одевал и перекладывал с койки в коляску и обратно, а позже – помогал передвигаться по палате и коридору. Почти три месяца ушло на то, чтобы Габриель мог дойти до другого крыла госпиталя без посторонней помощи – но это всё, что он мог после таких травм. Полное восстановление должно было занять ещё полгода, и отца переели в реабилитационный центр, откуда он мог ненадолго отлучаться домой.       Впервые за долгое время Габриель оказался дома. Адриан придерживал отца под руку, когда они поднимались по парадной лестнице. И первое, что сделал Агрест-старший – уволил Натали. Та не стала скандалить, но ушла по-английски. Адриан тут же заставил отца проверить, на месте ли брошь Павлина. Брошь была на месте, и Габриель заявил, что самое время проверить силы Бражника на обиженной секретарше.       Адриан воспротивился, опасаясь, что трансформация может нанести вред ещё не восстановившемуся здоровью отца, но Габриель лишь отмахнулся.       Они поднялись в логово, где с момента нападения Нуара почти ничего не изменилось. Часть бабочек, правда, улетела через починенное теперь окно, и погибла на морозе.       Адриан впервые в жизни увидел, как Бражник создаёт акум. Сперва Габриель не увидел изменений: заключив насекомое в ладони, он почувствовал, как его силы перетекают в неё. Фиолетово-чёрная субстанция впиталась в нежные крылышки и… испарилась.       Не выпуская бабочку, он напрягся, пытаясь усилить поток, - он не только не усилился, но и снова исчез. Бабочка на его ладони складывала и расправляла белые крылья без единого пятнышка.       - Ну что ж, ты не обманул меня, Нууру, - вздохнул Бражник. – А посему… обратная трансформация!       - Так ты передумал сражаться с Леди Баг без акум? – спросил Адриан.       - Я стараюсь держать обещания, - ответил отец. – Без той силы, что была у меня, я чувствую себя неуверенно, и, пожалуй, не стану испытывать судьбу. К тому же ты говорил, Леди Баг должна отдать Хранителю серьги, и, должно быть, уже это сделала, пока я валялся в больнице. Через пару недель я буду готов посетить его, а пока пусть меня ещё немного подлечат.       На самом же деле Габриель оттягивал время, весь в сомнениях, стоит ли идти к Хранителю и отдавать талисман. Навсегда расстаться с Нууру, который спас ему жизнь, он совсем не желал.       Спустя пару дней Адриан решил навестить мастера Фу в одиночку и передать ему решение отца. Каково же было его удивление, когда Хранитель рассказал о Леди Баг.       - Она просто убежала, - улыбнулся китаец. – И с тех пор не приходила, хотя я посылал за ней Вайзза. Но не волнуйся, теперь настал твой черёд действовать.       - Мой? Но я же не знаю, кто такая Леди Баг и где она живёт, - напомнил Адриан.       - Ничего, сейчас узнаешь.       Сев в позу лотоса, юноша недоверчиво покосился на мастера.       - Вы знали? Всё это время вы знали, кто такая Леди Баг, и не сказали мне?       Китаец пожал плечами.       - В этом не было необходимости. Только давай сперва насчёт твоего отца. Он сказал, что придёт, но помимо своей броши должен принести и брошь Павлина. Я почти уверен в том, что она у него, раз и книга тоже.       - Да, она у нас, - кивнул Адриан.       - Прекрасно, - сказал старик. – Эта история постепенно подходит к своему логическому завершению.       - Так кто скрывается под маской Леди Баг? – в нетерпении спросил Адриан.