***
Антонии было откровенно скучно. Папа и дядя Уолден вместе с лордами с самого утра были в библиотеке, куда ее не пускали, аргументируя это обидной фразой: «Мелкая еще». Леди Снейп, миссис Мальсибер и ее мать пропадали в оранжерее. Звали с собой и ее, но туда не хотелось уже самой девочке. Поэтому на нее несправедливо, как ей казалось, повесили пятилетнего Огрона Мальсибера. Более бестолкового и противного ребенка ей еще видеть не приходилось. Не то, чтобы она вообще много общалась с детьми, но этот почему-то казался ей особенно вредным. Он постоянно ныл и требовал, чтобы она с ним играла, но, получая отказ, начинал выть, как оборотень на полную луну. Спустя час такой красотищи Антония с самым решительным видом направилась в оранжерею, справедливо рассудив, что лучше уж она угробит ухоженные ногти в цветочной земле, чем и дальше будет сидеть с маленьким монстром, желание убить которого увеличивалось просто в геометрической прогрессии. «Маленький монстр», между тем, по пятам следовал за ней, с упоением болтая о чем-то без остановки. Откуда у него только брались на то силы, для нее было загадкой. В оранжерее было душно. В воздухе витали цветочные запахи, которые при смешении соединялись в просто тошнотворный на вкус девочки аромат. Женщины весело переговариваясь, копались в земле. Они, кажется, чувствовали себя здесь абсолютно свободно, в то время как Антонию приводила в ужас сама мысль о том, что она должна будет здесь работать. — Мисс Макнейр, вы решили помочь нам? — с добродушной улыбкой поинтересовалась леди Снейп, первая из трех дам заметившая ее. — Да, — ангельски улыбнувшись, ответила девочка. — Тебе следует переодеться, — бросила мама, проходя мимо с лейкой, полной водой. От этой картины брови Антонии стремительно поползли вверх — она в жизни не видела, чтобы мама добровольно поднимала что-то тяжелее пакетов со своими покупками. Леди Макнейр тем временем продолжила как ни в чем не бывало: — Будет досадно, если ты испачкаешь столь чудесное платьице. — Конечно, мама! В ее голове уже созрел коварный план — она уйдет, чтобы переодеться, но возвращаться ни за что не будет. — Я мигом, — проворковала она, разворачиваясь по направлению к выходу. И в этот самый момент Огрон, который уже несколько минут что-то увлеченно делал, пользуясь тем, что никто не обращает на него внимания, запустил прямо в нее большущий ком грязи… Белоснежное атласное платье мигом поменяло свою окраску, а мальчик радостно засмеялся, хлопая в ладоши. Воцарилась гробовая тишина. Глаза девочки наполнялись слезами, в то время как Огрон, кажется, испытывал невозможную радость и гордость за свою пакость. Немая сцена длилась около минуты. Желание отомстить было настолько неконтролируемым, что Антония, переборов брезгливость, схватила ком грязи и запустила им в гримасничающего мальчишку… Тот уклонился, а запущенный девочкой снаряд реализовался на платье леди Снейп — на той его части, которую не закрывал фартук.***
На мгновение ей вдруг показалось, что внизу хлопнула входная дверь, но в замке было абсолютно тихо, поэтому девушка продолжила подниматься по узкой винтовой лестнице, которая вела в библиотеку, освещая себе путь тускло горящей свечей. Разжигать факелы она не решилась — слишком велика была вероятность того, что лорд Макнейр, которого с поместьем связывали родовые чары, почувствует присутствие незваных гостей. Почти все Пожиратели сегодня были отправлены на рейд (первый за последние пару недель), поэтому Уолдена Макнейра в поместье не было. И Дамблдор решил, что это подходящий момент для того, чтобы «немного разорить их семейную библиотеку». В сравнении с библиотеками в замках Блэков, Принцев или Мраксов, она была прямо-таки детской. Но в ней было то, чего не было ни у кого. Во всем мире. Общепринято, что семья Макнейров — одна из самых древних и чистокровных во всей Великобритании. Тем не менее, мало кто знал, что их корни шли из Италии, из которой они мигрировали только в конце XIX века. Дед Уолдена и Гастинга был одаренным окклюментом, и он, не пренебрегая своим талантом, практически утроил семейное состояние. Благодаря приобретенным деньгам он заимел связи в высших кругах общества, и его стали допускать до решения важнейших вопросов едва ли не всей Итальянской империи. Роберт Фокосо был хитер, лицемерен и ставил интересы своего рода выше интересов страны. Он был редкостным выскочкой, и это качество отнюдь не приносило ему популярности. Дворцу Ватикана, который после окончания в тысяча восемьсот семидесятом году франко-прусской войны должен был вновь восстанавливать пошатнувшийся в волшебном мире авторитет, было невыгодно сотрудничать с ним, а это означало только одно — лорда Фокосо было необходимо устранить. Он имел слишком большое влияние в обществе, которое могло поставить под сомнение положение Папы и самого Ватикана. Тем не менее, Роберт проявил недюжинную прыткость и смекалку и, сменив итальянскую фамилию Фокосо на английскую — Макнейр, вместе с семьей перебрался в Великобританию, куда дворцу Ватикана путь был заказан по политическим причинам. Произошло это в тысяча восемьсот семьдесят девятом году — примерно в это же время в Англии в лучах славы купались Принцы, Блэки, Мальсиберы и Паркинсоны. Более подходящего момента для эффектного появления было не найти. Отменно подвешенный язык и деньги новоявленного лорда Макнейра сделали свое дело — его семья заняла высокое положение в обществе, а сам он заимел крепкую дружбу и поддержку большей части влиятельного дворянства Великобритании. Пожалуй, только своенравные и бессердечные Блэки отказались пасть жертвой его природного обаяния. Дворец Ватикана был отличным местом для людей, любивших книги и знания. Библиотека, которой было несколько тысяч лет, содержала в себе редчайшие тома, считавшиеся давно утерянными, и лорд Макнейр не мог не воспользоваться этим. Он был необычайно умен. А еще он был, как он сам это называл, «потомственным клептоманом». Вместе с ним Италию покинули десятки ценных книг и, что стало по-настоящему огромной трагедией — старинные рукописи, описывающие обряды дриудов, особенности их магии и жизнь в целом. Попав в плохие руки, эти пергаменты могли бы привести к непоправимым последствиям — заклинания и ритуалы, описанные там, были сродни магии, подвластной дьяволу. Именно за этими свитками и направили Антонию. Для чего они вдруг понадобились Дамблдору, было не ясно, но пришлось согласиться, что, находясь в руках сторонника Волан-де-Морта, они могли натворить бед. По особняку носился откуда-то появившийся сквозняк, и ей то и дело чудились чьи-то шаги за спиной, поэтому девушка уже не один раз пожалела, что настояла на том, что пойдет без сопровождения. В библиотеке было темно. Только в камине тлели, догорая, угольки. Поднявшийся за окном ветер с силой бил в стекла. Антония поставила свечу, от которой здесь не было никакого проку, на стол и огляделась. Внезапный сильный порыв ветра чуть не сбил ее с ног, но она в последнюю секунду успела схватиться за стол, свалив с него при этом какую-то книгу. В это же мгновение под потолком ярко загорелась люстра, в камине вспыхнул огонь. Девушка выругалась сквозь зубы. Едва ли это происшествие сулило что-то хорошее. Она наклонилась, чтобы поднять книгу, да так и замерла. — Переживи всех Переживи вновь, словно они — снег, пляшущий снег снов. Переживи углы. Переживи углом. Перевяжи узлы между добром и злом. Но переживи миг. И переживи век. Переживи крик. Переживи смех. Переживи стих. Переживи всех, * — продекламировал хриплый голос за ее спиной. В этот же момент к ее виску прижали волшебную палочку. — Поэзией увлеклись, дядя? — с непонятно откуда взявшейся смелостью спросила она. — Русской поэзией, дорогая племянница, — в тон ей ответил тот. Палочка у виска исчезла, и Антония подняла книгу, отмечая, что та раскрыта на странице со стихотворением, которое она только что услышала. Лорд Макнейр держал ее под прицелом волшебной палочки и улыбался — его, кажется, забавляла эта ситуация. Самой же Антонии было не по себе — несмотря на темные искусства, дуэль с дядей была ей не по зубам — он слишком хорошо знал ее и все ее фокусы, и они оба это понимали. — С чем пожаловала? Что-то в его тоне показалось ведьме странным. В нем не было ни враждебности, ни злости, ни угрозы. В его глазах плясали смешинки, и это наводило на странные мысли. — Обворовать вас решила, — как можно беспечнее сообщила девушка. — Каюсь, поступила плохо. — Ужасно, — закивал тот. — Тебе денег, может, не хватает — вещи из дома стала выносить? — Что поделаешь, такие времена. С минуту они буравили друг друга взглядами, поочередно практикуясь в ментальной магии. — Ты либо очень смелая, либо просто идиотка, раз решила прийти сюда. — Одно другому не мешает, — заметила Антония. — В твоем случае — определенно, — покладисто согласился мужчина, невербально посылая в нее заклинание. — Жалящее заклятье? — почти возмущенно воскликнула ведьма, с легкостью отражая оное. — Да за кого вы меня принимаете?! Последовала минутная пауза, после чего лорд Макнейр тоном, не терпящим возражений, бросил: — Бери то, что тебе нужно, и убирайся.***
— Еще раз большое спасибо, лорд Снейп, за то, что позволили мне пожить некоторое время у вас. — Не стоит, мисс Кендал, — Снейп придержал дверь, пропуская девушку вперед себя. — Ваш отец — мой хороший друг, я был рад помочь ему. Ведьмочка очаровательно улыбнулась в ответ. — На самом деле, он никак не объяснил мне свое столь внезапное решение вернуться в Шотландию… Северус с усмешкой покосился на нее — хитро блестящую карими глазищами. — Уверен, мисс, он все сообщит вам, когда придет время. От него не укрылось разочарование девушки. Он снова усмехнулся — она была очень похожа на отца. Гермиона с его матерью, как он и ожидал, нашлись в столовой: они завтракали, о чем-то негромко переговариваясь. — Доброе утро, Северус, — Эйлин даже не обернулась. — Доброго утра, мама, — Снейп кивнул Гермионе, которая в его присутствии будто бы теряла дар речи, чем необычайно его нервировала. — Я позволю себе украсть тебя у мисс Снейп. На минуточку. От него не укрылось, как после этих слов обе юные ведьмы, которые до этого смотрели прямо перед собой, вскинули головы и уставились друг на друга. Эйлин, наконец, обернулась в его сторону, и тут же расцвела в очаровательной улыбке, увидев девушку, стоящую рядом с сыном. — Мисс Кендал, я полагаю? — скорее утвердительно воскликнула она. — Мы разве знакомы? — девушка сделала книксен, и это получилось у нее так естественно, что Гермионе оставалось только завидовать — сама-то она не была и в половину такой грациозной. — В этом нет нужды — вы необычайно похожи на своего отца. Девушка расплылась в польщенной улыбке. — Мисс Флосси Кендал, — сообщил Северус, кажется, одной Гермионе. — А это — мисс Гермиона Снейп… Моя дочь. На несколько секунд повисла звенящая тишина. Гермиона снова опустила глаза в свою тарелку, отчаянно покраснев при этом. Северус фыркнул, заметив это. Что же она собирается делать, когда об этом станет известно всем? Они с леди Снейп вышли, предоставляя девушкам возможность разбираться самим.***
POV Гермионы Между нами повисла неловкая пауза, прервать которую мне лично не представлялось возможным. Я ощущала на себе ее внимательный изучающий взгляд и от этого чувствовала себя еще более неловко. Я мысленно прокляла Снейпа, который каждый раз одним своим присутствием умудрялся выбить меня из колеи. У меня снова и снова появлялось неприятное чувство, словно я навязываю ему свое общество. — Очень рада познакомиться, — прервала наконец молчание Флосси. Я исподлобья покосилась на нее. — Взаимно. Судя по всему, мне следовало как-то продолжить эту плохо клеящуюся беседу, но найти нужных слов у меня не получалось. Поэтому мисс Кендал сделала это за меня. — Я заранее прошу прощения за свое неуместное любопытство, — и она послала мне извиняющуюся улыбку, — но мне казалось, что у лорда Снейпа нет семьи… Помимо миссис Снейп, разумеется. — О, это — очень любопытная история, — отозвалась я неохотно. — Я у маглов воспитывалась, и о моем существовании мистер Снейп узнал совсем недавно. Флосси удивленно распахнула свои и без того большие глаза. Она, видимо, не знала, как стоит реагировать в подобных ситуациях. — Ты внебрачная, стало быть? Я кивнула. Продолжать разговор на эту тему мне не особенно хотелось, просто потому, что я сама не знала почти ничего. Она, судя по всему, поняла мое настроение — дальнейших расспросов не последовало. — Мой отец — хороший друг лорда Снейпа, — нашлась она. — Они со школы дружили, а потом мы переехали в Южную Георгию, но сейчас нам пришлось вернуться. И пока мой отец улаживает какие-то вопросы с нашим особняком, лорд Снейп позволил мне пожить здесь. — Это… Отлично. Я подумала немного и добавила, чтобы хоть как-то поддержать разговор: — Ты учишься в Хогвартсе? Мне кажется, я не видела тебя раньше. — Не видела, верно, — кивнула она. — Я все это время обучалась дома… Окруженная гувернантками и камеристками, — она состроила недовольную мину. — Но теперь буду учиться в Хогвартсе, на пятом курсе. Я на мгновение представила себе, какого это — жить, окружаемой только толпой слуг, без общения со сверстниками и без возможности сделать с этим что-то. Жить, как принцесса в башне из моих детских сказок. Мне стало немного жаль ее, хотя, кажется, сама девушка не придавала этому большого значения. В целом, мисс Кендал производила положительное впечатление, хоть и казалась мне какой-то слишком… Живой и любопытной, что ли. Вернулись Эйлин с мистером Снейпом. Я снова ощутила то неприятное и ничем необоснованное чувство тревоги, которое грызло меня изнутри. Что-то должно было вот-вот случиться. Хорошее или плохое, со мной или с кем-то из этих людей… Этого я сказать не могла, хотя для себя решила, что лучше бы со мной — совсем не хотелось, чтобы с кем-то из них произошло несчастье.