Оторва для семьянина

Человек склонен полагать, что с его уходом все проблемы решаются сами собой, по щелчку. На самом же деле они рассыпаются как карточный домик вместе со всем прочим, что уже удалось построить. Теперь госпожа Ли могла совершенно точно это сказать. Она никогда не считала свою дочь примером для подражания, но потеряв одного ребёнка, научилась закрывать глаза на подобные недостатки. Ей было достаточно и того, что каждый год, в её день рождения, приходило на мобильный сообщение со скупыми и сухими поздравлениями. Так она узнавала, что дочь жива и с ней всё в порядке. И, пусть, этого было недостаточно для счастья, но хватало для более-менее спокойной жизни. Вот почему она не слишком обрадовалась возвращению Хери в город. Она знала, что им обоим лучше быть на расстоянии, чтобы не указывать на ошибки друг друга и понапрасну не терзать сердце. Самой девушке, разумеется, было не до подобных мыслей. Она вернулась не к родителям и, похоже, не считала нужным посвящать их в подробности собственной жизни. Даже такие страшные, которые спустя пару недель забрали её жизнь. Молча. Без предупреждения. И, пожалуй, если бы не пришедшее по почте письмо, отправленное из того же города, но днём ранее, вряд ли бы госпожа Ли поверила бы, что Хери вернулась, уже зная о своём недуге. И всё же, она знала. И даже не пыталась лечиться. В какой-то момент женщина поймала себя на мысли, что её дочери слишком похожи, и даже ушли одинаково. Наверное, таким было её проклятие: потерять самое дорогое, без шанса хоть что-то исправить. Ведь если бы только Хери сказала, она свернула бы горы, чтобы ей помочь. А оказалось, что самой девушке такие старания не были нужны. Она не хотела бороться. — Прости меня, Хери, — женщина плакала, не обращая внимания на сочувствующие взгляды и тихие перешёптывания. Изредка доносились обрывки жалостливых фраз: «обеих потеряла», «никого не осталось». Она слышала их и больше всего на свете мечтала каждому сказать в лицо, что она не будет одинока, пока есть хоть частичка её дочери рядом. И эта частичка — Сыльги. Живое напоминание о её ребёнке. — Мне так жаль, — она шептала одними губами слова извинений, хоть для них и не находилось причин. Глотала слёзы и молила до тех пор, пока её под руки не подняли с колен и не усадили на стул, пытаясь успокоить. Только сейчас она поняла, что всё ещё сжимает в руках письмо, полученное накануне вечером за пару часов до смерти дочери. До сей поры ей не хватало сил заглянуть внутрь и прочесть его. Теперь вдруг захотелось. Развернув лист, она увидела всего пару слов, нацарапанных кривой строкой. «Я не жалею, мама. Прости. Не говори ему». Даже свои последние слова она превратила в ложь, женщина была в этом уверена. Если бы Хери не жалела, она бы не вернулась. Сложив письмо в несколько раз, она засунула его в карман свободного чёрного платья, чтобы однажды, когда образ дочери станет совсем размытым, а горе медленно отойдёт на второй план, достать и ещё раз прочесть, мечтая поверить в эти слова.

***

Чонгук был вымотан не только физически. Усталость и некое беспокойство тревожили его сердце, но задумываться над этим было некогда. Он мечтал поскорее принять душ и уложить в кроватку Сыльги, чтобы, наконец, остаться наедине с самим собой и немного отдохнуть. Первый рабочий день, проблемы в личной жизни и даже возвращение Хери — всё это вызывало в нём нервную дрожь, и Чонгук с нетерпением ждал того дня, когда сможет спокойно вздохнуть, избавившись хоть от части проблем. Он мечтал проснуться однажды утром и понять, что ребёнка можно отвести в садик, а сам он отправиться на любимую работу. После заглянет к старому другу Намджуну, и они вместе отправятся за малышкой. Вечер проведут втроём и в своё удовольствие, как это случалось прежде. Такие мысли посещали его головы, но с некоторых пор они стали казаться несбыточными иллюзиями. Работа, доставшаяся ему без особого труда, пока не вдохновляла, коллектив воспринял не самым лучшим образом, а малышка, пока так и оставалась на его попечение днём. И всё складывалось бы куда хуже, узнай Чонгук, почему у позвонившей ему пару минут назад госпожи Ли был такой измученный голос. Он считал, что она расстроена отъездом Хери, мол, переживает, что дочь её опять бросила. Что же, так и было, только в этот раз она покинула мать не по своей воле. Об этом Чонгуку и, уж тем более Сыльги, знать не следовало. Для них — девушка навсегда покинула Сеул, чтобы продолжить весёлое времяпрепровождение за пределами Южной Кореи. В тот момент, когда Чон об этом узнал, он поймал себя на мысли, что даже немного расстроен и, возможно, спустя пару лет захочет узнать, как сложилась её жизнь и сумела ли Хери найти счастье, о котором всё время твердила. Чтобы не грузить этим бедную женщину, он ответил, что рад за Ли, но слышать о ней больше не желает. — Больше и не услышишь, обещаю, — последние слова госпожи перед тем, как закончить разговор. Она вложила в них иной смысл, непонятный пока Чонгуку. Впрочем, ему самому стало немного легче дышать, зная о том, что Хери находится за несколько сотен миль и уж точно не постучит в их двери. Так он был спокоен за Сыльги. Малышка и так измотана в последние дни. Даже уснула раньше, чем они вернулись домой, и парню оставалось только осторожно положить её в кроватку и отправиться на балкон. Устроившись на небольшом стульчике с бутылкой пива в руках (что было огромной редкостью для него), парень задумался о произошедшем. Возвращение в его жизнь Хери и появление в ней Химавари, болезнь дочери и проблемы с финансами. Казалось, от такого количества проблем можно сойти с ума, но он держался. Стойко переносил все трудности и вот теперь, кажется, получил награду. Хери оставила его в покое, а работа нашлась очень просто. Возможно, и остальные проблемы разрешатся в скором времени? Так ли это, он не знал, но очень верил, что наступит утро, когда он будет переживать только о том, вкусной ли получилась каша для дочери, а не ломать голову над тем, как прожить ещё один день и не отчаяться окончательно. Находясь в глубоких раздумьях, он и не заметил, как завибрировал мобильный и, оповещая о входящем сообщении. Словно прочитав его мысли, писал Намджун — ему всё же удалось найти уютное местечко для малышки в саду и, более того, уже завтра Чонгуку необходимо появиться там с документами и дочерью. Он был очень рад подобному, ведь в субботу у него был выходной, а, значит, и торопиться не нужно будет. Хорошие новости наполнили сегодняшний вечер, но, отчего-то, Чонгуку всё ещё было не по себе. Отправляя «Спасибо, друг» в ответ на сообщение Намджуна он даже не улыбнулся. Медленно отложил телефон и, уставившись в небо, вдруг подумал, что очень скучает по той, которая без сомнений вычеркнула его из своей жизни.

***

Химавари могла бы назвать тысячу вещей в этой квартире, которые способны вызвать у неё улыбку: старый торшер с деревянной ножкой, уютное кресло в самом углу, гитару, одиноко стоящую возле комода. Каждый из этих предметов нёс за собой увлекательную историю и, кажется, пришла пора создать ещё одну. Говорят, что художники обладают талантом оживлять предметы. Они способны подарить им жизнь, просто перенеся те на холст, и сейчас девушка искренне верила, что это так. Разместившаяся возле входа в мастерскую и накрытая куском ткани картина была лучшей из её работ. Пожалуй, даже лучшей из всего, что она сделает в будущем, лишь потому, что была частью её самой. Это был прощальный подарок для Чонгука. Об этом она знала ещё несколько дней назад, когда, увидев парня, в очередной раз прогоняющего Хери, вдруг поняла, что его взгляд пропитан болью. Возможно, он и сам этого не понимал, может, не замечала и Ли, но Химавари всё видела. Он любит её. Любит так сильно, что даже спустя три года всё ещё можно увидеть тоску в его глазах. И, по правде говоря, симпатия к Химавари не сможет идти вровень с такими чувствами. Это и стало первым шагом к новому пути. Поняв такую простую истину, девушка сделала первый мазок на холсте, обозначив ярко-голубым цветом небо. В тот вечер она проревела несколько часов, сидя в своей мастерской при блеклом свете напольного торшера. Из-за плохого освещения она почти не видела того, что получилось на холсте, но почему-то не торопилась исправить это. В темноте ей было не так больно. Весь следующий день она провела в смятении, даже не приближаясь к начатой вчера работе. Пару раз, правда, порывалась уничтожить её, но вовремя поняла, что не стоит этого делать. Вторым толчком для вдохновения стала мимолётная встреча с Чонгуком. Она собиралась немного прогуляться, когда услышала хлопок двери, а через приоткрытую щель увидела уходящего парня. Он держал дочь за руку и о чём-то весело с ней переговаривался. В это же мгновение, проследив их взглядом, Сато медленно осела на пол и закрыла руками лицо. Какими словами она могла описать ту боль, что захлестнула её сердце? Как передать то, что она чувствовала, понимая, что никогда не сможет стать частью этой семьи? Ответ она нашла в нежно-зелёном цвете, ставшем на картине травой. Следом появилось заходящее солнце и две фигуры, оставляющие тень на пейзаже. Чонгук, совсем как в жизни, держал за руку свою дочь, словно бы просто прогуливаясь по какому-то парку. Так казалось со стороны, но только Химавари знала, что они не просто двигаются — они идут вперёд. И, как бы сильно она не пыталась, догнать их и встать рядом не сможет. Несколько часов за написанием картины вымотали её и, приведя в порядок холст и накрыв его тканью, девушка покинула комнату. Она прошлась по своей квартире, отмечая беспорядок, заглянула в холодильник и с неким удивлением отметила, что уже давно не занималась домашними делами. Даже продукты закончились, а она не заметила. Пришлось собираться и идти в ближайший супермаркет, а после долго бродить между рядами, не сумев собрать в кучу мысли. Так и не придумав ничего лучше, девушка взяла пару пачек рамёна и упаковку яиц, а после, подумав, добавила бутылку пива. Она не так часто прибегала к алкоголю, но сейчас очень хотелось отвлечься от тяжёлых мыслей. Словно на автопилоте она расплатилась за покупки и вышла из помещения, отметив спустившуюся на город прохладу. Плотнее укутавшись в лёгкую куртку, девушка ускорила шаг, глядя себе под ноги. Наверное, так и прошла бы до самого дома, если бы вдруг не услышала знакомое имя. Женский голос окликал Чонгука и, пусть это мог быть кто-нибудь другой, Химавари всё равно подняла взгляд. Впереди неё шла красивая девушка, держа в руках бутылку и изредка спотыкаясь. В ней, пусть и не сразу, Сато узнала Хери. Та что-то бормотала себе под нос и даже пыталась перейти на бег, зовя кого-то впереди. С волнением вглядевшись вдаль, Химавари ожидала увидеть Чонгука, но дорожка была пустой. Редкие прохожие никак не смахивали на её соседа, поэтому даже появились мысли, что Хери бредит от алкоголя. Лучшим вариантом было бы не вмешиваться, так она и решила поступить и потому ускорила шаг. Почти поравнявшись с соперницей, она услышала тихие всхлипы и невольно повернула голову. Хери вдруг застыла на месте, а затем медленно осела наземь, роняя бутылку с алкоголем и тем самым разбивая её. — Постой, Чонгук, — последнее, что она произнесла, прежде чем закрыть глаза. Это Химавари услышала слишком отчётливо, будто бы сама произнесла те же слова. Нерешительно приблизившись, Химавари присела на корточки рядом с упавшей девушкой, решив, что та просто пьяна. Но вот парик немного сдвинулся в сторону, открывая абсолютно лысый череп. Сато нерешительно протянула руку к чужой шее, пытаясь нащупать пульс, и с ужасом поняла, что его нет. Словно в тумане она поднялась на ноги и сделала пару шагов назад и, только оказавшись на некотором расстоянии, заставила себя достать мобильный и вызвать «911». Прошло несколько мучительно долгих минут, прежде чем они приехали, и всё это время ей пришлось стоять рядом и смотреть на девушку, которая встала между ней и Чонгуком. Это были самые тяжёлые минуты в её жизни. И последние мгновения в жизни Хери. Она умерла в погоне за человеком, которого сама предпочла покинуть. Эти мысли ещё долго будоражили сердце Химавари. Ведь в самые последние минуты, Хери так сильно хотела увидеть Чонгука, что сама его выдумала. Не имея сил выкинуть такие предположения из головы, Сато бежала до самого дома, а, когда оказалась в квартире, отправилась в мастерскую, чтобы внести последние штрихи в картину, которую уже считала законченной.

***

Чонгук с самой первой минуты после пробуждения был уверен, что в этот день случится нечто судьбоносное. С тревогой он пошёл будить Сыльги и готовить ей завтрак, беспокойно оборачивался по сторонам, когда они направлялись в сад и, даже с успехом пройдя небольшое собеседование и договорившись о всевозможных деталях в новом саду Сыльги, никак не мог успокоиться. Его терзало волнение, и кололи кончики пальцев. Сегодня в его жизни произойдёт нечто тяжёлое, но, наверное, правильное. Так всегда случается в жизни, когда кажется, что выхода нет. Просто наступает переломный момент и, сделав правильный выбор, ты заканчиваешь свои страдания. Пришло время это сделать и Чонгуку. И, проведя весь день в догадках и раздумьях, он понял, что должно случится. Осознал это в тот момент, когда обнаружил невысокую пожилую женщину рядом с квартирой, в которой ещё пару часов назад жила Химавари. Она сокрушалась по поводу пары капель краски на стене и то и дело выходила на лестничную клетку, чтобы кому-то позвонить. Невольно вслушавшись в разговор, Чонгук понял, что она ищет нового квартиросъёмщика и теперь пытается уговорить кого-то из друзей ей в этом помочь. Химавари уехала, даже не попрощавшись. И Чонгук был этому рад. Он просто не нашёл бы в себе сил заглянуть ей в глаза и сказать «прощай», ведь, как бы не отрицал, она нравилась ему. Сато заставляла его чувствовать себя подростком и вернула те чувства, которые он испытывал в юности, до появления Сыльги. И, пусть навсегда он не готов был такое принять, всё же счастливо улыбался от мысли, что эта девушка была в его жизни. Хоть и на недолгое время, но она заставила его вернуться к образу прежнего Чонгука, который сутками мог проводить с друзьями, не беспокоясь о бытовых глупостях, и который любил. По-юношески отчаянно и свободно. — Здравствуйте, — первой поздоровалась Сыльги, когда они подошли к своей квартире. Чонгук также поклонился и даже сумел улыбнуться женщине, с которой был немного знаком. Та ответила радостной улыбкой и даже погладила малышку по голове, отмечая, что та стала совсем взрослой и очень похожей на отца. Парень поблагодарил её и, только попрощавшись, заметил у двери своей квартиры небольшую картину, накрытую белой тканью. На тихий вопрос Сыльги ответил невольным «не знаю», но всё же взял подарок, оставленный без подписи. Дрожащими руками он открыл дверь квартиры и, только оказавшись внутри, позволил себе развернуть презент. На небольшом холсте масляными красками был выведен пейзаж и две чёткие фигуры, двигающиеся следом за солнцем. Там была и третья, разглядеть которую, можно было только хорошо присмотревшись. Она находилась в нескольких шагах позади главных персонажей и протягивала к ним руку. Бледная тень, пытающаяся догнать их, но так и не сумевшая это сделать. Закрыв руками лицо и осев на пол, Чонгук разрыдался. Без своего желания он разглядел в этой тени Хери. Так хотела Химавари, так желал и он сам. Глупая девчонка, она всё поняла лучше него самого. Чонгук тихо глотал безвольно скатившиеся слёзы, закрываясь широкими ладонями от яркого освещения. Он и не заметил, как рядом присела дочь и, также оглядев картину, тихо спросила: — Мама больше не вернётся? — осторожно обеими ручками она коснулась шеи отца и медленно к нему прижалась. — Это она оставила подарок, да? Чонгук не нашёл ответа и просто прижал дочь к себе, впервые ощущая себя беззащитным и таким уязвимым. Сейчас его легко можно было бы ранить, не будь у него защитника-Сыльги, что так крепко обнимала и дарила спокойствие.

***

Чонгуку безумно повезло — так считает он сам. Есть работа и уютная квартира в районе Мёндон. Дочь, что в юном трёхлетнем возрасте так похожа на отца. Была и любимая девушка, что бросила его после полугода отношений. Она исчезла, оставив на пороге его квартиры трёхмесячного ребёнка, от которого Чонгук так и не нашёл в себе сил отказаться. Люди, не знающие всей правды, могут его пожалеть. Посочувствовать потраченной на воспитание ребёнка молодости, но, если спросить у него самого, готов ли парень повернуть время вспять, вряд ли вы услышите положительный ответ. Чонгук счастлив, пусть и пришлось от много отказаться и испытать столько боли. Он горд тем, что у него есть дочь и, пожалуй, если вдруг вы увидите в парке в районе Мёндон весело смеющихся дочь и отца, гуляющих за руку, знайте — это самая счастливая семья на свете, пусть и только из двух человек.