Глава 47.
25 марта 2018 г. в 16:31
— Мне… плохо… — пересохшие грубы от жара едва размыкались. Забытье медленно отступало. — Воды…
— Гарри, — раздался женский голос, — сейчас. Очнулся, наконец…
Из пелены перед глазами четко высветился край стакана с водой. Голову мужчины аккуратно подняли, приложили к губам и Поттер с трудом глотнул. Он едва отошел от наркоза после тяжелой операции на головном мозге.
— Где… я? — срывающимся голосом проговорил он.
— В своей палате, папа. — Раздался мужской молодой голос.
— Шу, — имя своего опекаемого Гарри вспомнил с трудом, язык едва ворочался во рту. Сказывалось действие лекарств. — Подай мой телефон. Там точно пищало…
Руки слушались его так же плохо, как и тело. Но Поттер, усилием воли, смог сесть.
— Тут никого нет постороннего? — спросил мужчина. Перед глазами маячили темные тени вместо силуэтов людей.
— Нет, — мягко сказал Тедди.
— Достань слезы Феникса. Немедленно. Я должен прийти в себя. — Велел ему Гарри, моргая — чтобы зрение сфокусировалось на окружающих предметах, а не показывало все расплывающимися пятнами.
— Какую дозировку? — спросил парень, чем-то шурша. Потом ясно двигая собачку молнии вверх.
— Три капли. — Всплыло в мозгу воспоминание о нужной дозировке. — Так где мой телефон?
— Сейчас, сниму с зарядки. Вот.
Дрожащие руки взяли мобильный телефон. Проморгавшись, Поттер как можно ближе поднес мобильник к самым глазам. Знакомый номер и новый код… Код… Нужно расшифровывать. Шестеренки в мозгу вращались медленно, подбирая нужный шифр.
— Гарри, вот, выпей.
Поттер автоматически глотнул все содержимое из стакана. На миг внутренности скрутило огнем — да так, что из глаз брызнули слезы, но тут же глаза стали видеть все ярче и четче. Отметины на руках от уколов стали бледнеть и исчезать. Синева и синяки перед глазами медленно всосались в кожу, и она снова была нормального оттенка.
Тремор рук прошел, и они успешно, наконец-то крепко сжали аппарат, и мысли в голове прояснились. И тут же пришло резкое озарение.
— Мы немедленно покидаем Германию! Моя женщина и не родившийся сын в опасности! — Поттер откинул одеяло с ног, несмотря на протесты окружающих его людей.
***
Круглов уже хотел было выключил свой компьютер (он сейчас временно исполнял обязанности руководителя ФЭС), как вдруг его рабочий телефон ожил, заливаясь громкой трелью.
— Не к добру, — заметил вслух майор, принимая вызов. — Алло!
— Николай Петрович, — хрипло раздался мужской голос; в трубке было слышно шум двигателей и говор голосов, — это я, Гарри…
— Гарри! Господи! Здравствуй! Как ты? — потрясенный старый опер тут же начал задавать вопросы: о Гарри было не слышно почти семь месяцев! — Где ты?
— Николай Петрович, все вопросы потом. — Перебил его подполковник. — Жизнь Галины Николаевны в опасности… Из Англии мне предоставили информацию, что двое моих родственников вылетели сюда…
— И что?
— Вы не понимаете… Они вылетели, чтобы убить ее! Галина Николаевна беременна! Они хотят устранить ее, чтобы завладеть моим наследством! Они считают, что я мертв!
— Я немедленно высылаю опергруппу! — Круглов поверил ему сразу. — Не знаешь, где сейчас Галина Николаевна?
— Наверняка в женской консультации. Сейчас смс-кой я скину координаты.
***
Рогозина аккуратно спускалась по лестнице больницы. Вопреки советам, она сейчас была одна — отец на такси запаздывал, а Луна уехала с утра по «скорой» — рожать дочь, и, насколько понимала женщина, сейчас уже отдыхала с новорожденной девочкой в палате.
Все прошедшие месяцы она была на почти осадном положении.
Первое время удавалось успешно скрывать свою беременность. Так же помогала и одежда — мешковатые блузки, брюки с завышенной талией и объемные пиджаки, в том числе и форменные. «Интересное положение» женщины никак себя, к счастью, не проявляло: с того момента, как она рухнула в обморок — тогда, в морге, ей не становилось плохо или ее не выворачивало на изнанку; вкусы и пристрастия в еде ее не поменялись. Правда иногда ее шатало, и она быстрее уставала, но она прекрасно понимала, что ей везет с ее беременностью — Валю, как она знала, например, при первой ее беременности, после каждого приема пищи тошнило, да и «шалило» давление.
Она послушно ходила с Луной по врачам, но скоро все-таки ей пришлось официально стать на учет.
Роды близились.
Гуляла она в основном с Луной или с крестником. Сегодня первый раз, за много месяцев, когда она осталась совсем одна. Да и с работы она тоже ушла в декрет, вот первый день как. Все строили предположения, кто «счастливый» отец.
Дул холодный, пронизывающий ветер. Она, плотнее завернувшись в куртку, ожидала приезда машины с отцом, сжимая в руке мобильный телефон.
Неожиданно она спиной почувствовала позади себя движение.
Не успела никак отреагировать. Ей приставили нож к горлу. И шепот, женский шепот, говорящий ей по-английски: «не дергайся, сука» — и ее перехватили за руку. Ей стало страшно не за себя — а за неродившегося ребенка, и она закрыла глаза.
Тут она услышала визг тормозов, и черная машина-лимузин со всей доступной скоростью подкатила к больнице. Из нее выскочил человек в черном плаще, отороченном мехом и, хромая при этом стуча тростью по асфальту и быстро направился к ним.
Потом — Рогозина это различила ясно, она услышал звук затвора пистолета и щелчок курка, свист пули. Нож, который был приставлен к ее горлу, упал со стуком на асфальт; чужая рука, вцепившаяся в ее руку, разжалась, и она услышала высокий женский крик боли.
— Успел, — услышала она мужской, до боли знакомый голос и она с удивлением открыла глаза и подняла голову: на нее смотрел своими зелеными глазами Гарри Поттер. Она, сначала не поверила своим глазам, но видение не желало исчезать.
— Гарри, — выдохнула она, потрясенная до глубины души. — Это… ты?
Тот рванул навстречу к ней, со всей доступной ему сейчас скоростью, и через минуту они уже обнимались…
***
Она рыдала от облегчения, стоя в его объятиях. Будто бы она много-много месяцев спала, а сейчас только проснулась. Гарри шептал ей что-то на ухо, успокаивая и гладя ее по спине, бережно прижимая беременную к себе. Незнакомая женщина перед ними корчилась и стонала от боли на асфальте, зажимая кровавую рану в животе. Все, кто выходил из больницы, быстро ускоряли шаг, испуганно бросаясь прочь.
— Ну все-все, Галь, успокойся. Тебя больше никто-никто не тронет. Обещаю. — Шептал мужчина.
Рогозина вглядывалась в его измученное болезнью лицо. Гарри лишился всей растительности на лице и на голове (был в черной шапке, явно надетой на бритый череп); он сильно похудел, побледнел, осунулся. Былой своей красоты он лишился начисто. Но его глаза остались все таким же — ослепительно зелеными, сияющими.
— Гарри, ты приехал… Все хорошо? — с тревогой глянули любящие серо-голубые глаза в зеленые, испугано ища в них тень смерти.
— Не беспокойся. Я прошел все курсы лечения, мне была проведена операция, и меня отпустили. — Успокоено проговорил мужчина. — Все будет теперь хорошо… А как ты?
Его белые руки аккуратно легли ей на живот, прикрытый курткой. Она положила свои ладони поверх его. Ребенок внутри толкнулся, откликаясь на их общее прикосновение.
— Галя! — к ним подбежал Николай Иванович, только что вылезший из машины такси, — господи! Что тут происходит?! — он потрясенно уставился на женщину, которая валялась в ногах у Гарри и Галины.
— Все хорошо, Николай Иванович, — сказал Гарри, — все теперь будет хорошо.
— Ты приехал!
— Да, Николай Иванович, — сказал мужчина, — вернулся. С того света. Я не мог оставить мою женщину и моего ребенка без защиты.
— Мистер Поттер! — окликнули зеленоглазого мужчину, и Гарри поднял голову, — эту — куда?
Перед ними стояла девушка. Ей никак нельзя было дать характеристику красавицы — брюнетка, серые глаза, обычное, ничем ни примечательное лицо. В ее руках была другая женщина в черной маске. Девушка крепко сжимала ее.
— Да вон, — сказал Поттер, — сдай на руки «мальчикам». Опоздали они… с Николаем Петровичем.
Из грузовичка вылезали экипированные мужчины с оружием и надписью «ОМОН» на куртках.
— Гарри… я не понимаю, кто это? — спросила она у Гарри, показывая на двух незнакомок.
— Знакомься, — сказал Поттер, подходя к лежащей на асфальте, в крови, женщине в маске-балаклаве, — это у нас… о, невестка Дадли, Салли. А это, — он сдернул со второй дамы маску, — тетя Петунья, так?
Немолодая дама оскалилась на него. Рогозиной она больше всего показалась похожей на стервятника. Отвратительная дама. Мерзкая на вид. А более молодая выглядела как… потасканная проститутка. Яркий макияж, обесцвеченные волосы.
— Ладно. Обеих — в машину. — Велел Гарри военным. — Я расскажу вам в ФЭС, что случилось. А этих двух — в камеры, одной — врача, и вызовите посла из консульства. Я с ним наедине поговорю. Надо пару ласковых сказать.
Судя по тону, послу грозил далеко не простой разговор. Поттер был фигурой видной, авторитетной. И его слово было весомо.
***
— Итак, — на этом разговоре присутствовали лишь Круглов и Рогозина, поглаживающая свой большой живот, да Николай Иванович. — Я вкратце вам расскажу все, что знаю. Я проходил курсы химиотерапии, и буквально накануне операции на мозге мне сделали… дурной прогноз. Анализы были скверными. Но я не отказался от операции, вопреки словам.
— Рискнул, — проговорил Николай Петрович.
— Да. Но прогноз молнией понесся на мой бывший родной континент, и две этих идиотки — тетя и невестка кузена, воспряли духом. Последнее время они обе жили как содержанки. Тетя и дядя — на свои мизерные пенсии, а невестка — на попечении Дадли, ставшего боксером. Но тут случился казус. После того, как моего кузена превратили в отбивную на одном из боев, и отбили обе почки, понадобилось лечение, стоившее больших денег. Но их не было — дядя давно продал свой бизнес дрелей, и прогулял деньги вместе с теткой (и своими любовницами), а невестка не желала идти работать. Вот так они вспомнили обо мне и о наследстве. А тут все так удачно — я при смерти, наследников вроде нет. Завещание не составлено (как они думали).
Потирали руки, а тут им донесли (видно, в больнице узнали мое имя и пробили по интернету), что от меня беременна Галина Николаевна, и они пришли в ярость. Наследство уплывало из рук. Прямой наследник — денег не будет. И решили с ней и с ребенком разобраться…
— Приехали сюда, — сказал Круглов, продолжая. — Но как ты узнал?
— У меня добрых осведомителей больше, чем вы думаете. Донесли, что эти две твари- родственницы пересекли границу. Я едва очухался от операции и, едва дождавшись результатов анализов, рванул сюда. Успел, к счастью, — Гарри сжал руку Рогозиной. Та ему улыбнулась. — Все хорошо.
— А что будет с этими? — спросил Николай Иванович.
— Я коллегам уже позвонил, — сказал Гарри, — с ними разберутся, как только их депортируют на родину. Я обещаю, что без наказания они не останутся. К нам они больше не подойдут. Я, кстати, кое-что принес.
Через минуту Рогозина, приоткрыв рот, наблюдала, как Гарри открывает бархатную коробочку, где находились обручальные кольца. Таких колец она прежде не видела — у обоих были вставки из крупных изумрудов, в оплетении бриллиантов. Даже это были не обручальные кольца, а скорее перстни. Круглов и Николай Иванович переглянулись с друг с другом улыбками.
— Думаю, Галина Николаевна, не откажется примерить одно из них? И носить одно из них всегда? Я хочу, чтобы наш общий малыш родился в законном браке.
— Гарри! — через секунду она крепко-крепко обняла мужчину. — конечно! И я скажу да!
***
Они расписались рано утром — Галина Николаевна вместе с Гарри и своим отцом почти не ложились целую ночь. И были не в московской квартире, а у Гарри дома. Поттер поднял всех телефонными звонками, и к утру столичный ЗАГС был полон разного народа.
Рогозина была в скромном, сером платье и, тем более, она была в положении и к тому же на большом сроке. Не хотелось ни ей, ни ему (Гарри дурно себя чувствовал, недолечившись и не отлежавшись после операции) большого торжества — и поэтому просто обошлись банальной росписью. Она, конечно, очень устала, но раз все так удачно складывается и малыш мог появиться в законном браке, а не вне его, то она предпочла быть замужней дамой.
Она познакомилась и двумя новыми людьми, прибывшими из Англии. Аннет — была постоянным личным охранником Гарри, прибывшим из Англии, и Сэм, про которого она и раньше слышала от него, но только сегодня имела удовольствие познакомиться — водитель Гарри еще с тех времен, когда он ездил вместе с ним на его работу. Сэм хорошо говорил по-русски, и теперь водил машину Гарри, так как сам мужчина не мог сидеть за рулем. Он стал, как и прежде, его личным водителем.
***
Люди все прибывали и прибывали. Гарри познакомил полковника с другими людьми, но регистратор вскоре призвала всех к спокойствию. Вообще ей было не по себе от такого большого количества народа — как со стороны жениха, так и со стороны беременной невесты. Да еще и с одной стороны слышалась русская речь, а с другой — исключительно английская.
Расписались жених и невеста под аплодисменты многоязычной толпы.
***
— Гарри?
— Это теперь наш общий дом, — сказал Гарри, проходя на кухню, — будем жить здесь. Так что можешь освобождать служебное жилье, и пусть перевезут все вещи сюда. И у меня есть еще один подарок.
— Какой?
— Пойдемте наверх, — сказал Поттер. — Я покажу.
Гарри толкнул дверь рядом со своей (теперь уже общей) спальней. И перед женщиной предстала… детская.
— Как красиво! — восхитилась она, смотря на колыбель, на стены, расписанные в морской тематике. На полках и в шкафу стояло все, что нужно новорожденному младенцу.
— Галь, смотри наверх! Настоящее звездное небо, — проговорил старший Рогозин, смотря с восхищением наверх. — Как тут красиво!
— Теперь, — проговорила женщина, дотрагиваясь до своего живота, — нам остается ждать лишь рождения нашего с тобой ребенка…
Гарри подошел к ней со спины, и обнял ее пополневшую фигуру. Рогозин-старший вытер счастливую слезу: никогда еще его дочь не выглядела такой счастливой. Он всегда боялся за нее: то, что она останется одна по жизни, то, что ее могут убить или покалечить… А теперь он был за нее полностью спокоен. Никого лучше, чем Гарри в качестве мужа для своей дочери, он просто не видел.
***
— Гарри? Куда ты меня ведешь? — спросила женщина.
— Поговорить с тобой хочу и показать кое-что.
В этом месте стояла мертвая тишина. Не шелохнулась ни одна веточка с дерева, ни малейшее дуновение ветерка не беспокоило это место. Оно было странным — посреди озера возвышались шесть столбов, причем сейчас на улице был «минус», а оно не замерзло. А между ними был помост, чуть скрывавшийся под водой.
— Это место я использую для того, чтобы расслабляться. Это самое тихое место на земле.
— Необычно.
— Я хочу кое-что рассказать тебе… Если, ты конечно, примешь и осознаешь это.
— Что?
Гарри вместо ответа достал деревянную палочку и взмахнул ей, отломав веточку от рядом стоявшего дерева. Прямо на ее глазах, веточка преобразилась в розу, которая открыла свои лепестки. Она неосознанно взяла у него цветок в руке.
— Роза. Но как? — у нее даже сел голос.
— Я, Галь, волшебник. Маг. Как и Полумна. Как и Тедди, Шу, Андромеда, Сэм и Аннет…
— Но как это возможно? В двадцать первом веке? — полковник все еще не могла поверить в увиденное.
— Мы живем по международному статусу Секретности. В основном — мы обычные люди. Но если о нас кто-нибудь узнает, то нам конец.
— Так вы — волшебники… Вот оно что! — Рогозина сложила два и два — повышенная работоспособность, иногда скрытность и тому подробное.
— Я больше предпочел бы быть человеком. Поверь мне. Но то, что случилось в Англии, могло привести всех нас к краху. К большой войне между вами и нами — а он уже намеревался сделать заявление о том, что вы и мы должны сдаться. Мне закрыли рот медалями и прочем, что подвластно статусу «гражданина номер» один.
— Я поверить в это не могу до сих пор. Но…
Гарри еще раз взмахнул волшебной палочкой, и в воздухе зависли ослепительно голубые звезды, а потом распались на яркие, разноцветные искры. Она коснулась его руки, сжимающей, как теперь она поняла, волшебную палочку.
— А наш ребенок? — она коснулась живота. — Он будет как… ты?
— Не знаю. Но думаю, что да. — Гарри отвернулся. — Я больше не могу нести этот секрет в себе. Да и я хочу жить жизнью обычного человека. А не волшебника. Я ради этого оставил страну.
— А ты мне расскажешь… больше?
— Конечно, — сказал мужчина, аккуратно обнимая ее, — о школе магии, о волшебстве, о магических существах, о дружбе, о борьбе… У меня столько историй — нам хватит их на всю совместную жизнь…
— Я рада… что ты такой особенный, муж мой, любимый… Я люблю тебя.
— Я тоже. Очень люблю тебя… Галя…