Сублимация

      По вечерам все собираются в гостиной для семейного вечера. Джон придумал эту традицию к четырехлетию Розамунд, которая не видела в этом всем смысла уже тогда.       Сейчас ей четырнадцать, и все происходящее она считает дешевой комедией, где вставлен закулисный смех, чтобы знать, где смеяться. Розамунд хмуро смотрит в чашку травяного чая и надеется, что Джон не слишком затянет в этот раз эту неуместную карикатуру. Иногда она думает, что виновна здесь больше она, чем он.       Джон искусственно смеется, рассказывая какую-то историю с работы, что произошла сегодня. Смех почти неотличим от настоящего, за десять лет можно научиться многому. Розамунд натянуто улыбается и даже выдавливает из себя пару слов реакции. Шерлок смотрит на нее с такой жалостью, что ей хочется расплакаться.       Дальше очередь Шерлока. Он говорит немного, пара слов о новом преступлении и возмущение прессой. Розамунд улыбается чуть более искреннее и делает глоток чая, остывшего за время истории Джона (не отца и, не дай бог, папы).       Настроение Розамунд падает, когда Шерлок заканчивает свою речь, и все смотрят на нее.       — Все в порядке, — жмет она плечами, как и все разы до этого. Она ставит кружку на стол и переплетает руки, избегая смотреть на Джона.       — А что в школе? — спрашивает тот, надеясь что-то узнать.       — Нормально, — говорит Розамунд, не упоминая что ее там не было и что он бы это знал, если бы просматривал те сообщения, что шлет ему ее учительница.       — Хорошо, — привычно говорит Джон. Если бы Розамунд могла бы, то уничтожила эту традицию насовсем. Но Джон тянется к пульту, и она почти смеется от абсурда этого вечера.       На телевизоре появляется Мэри, и Розамунд хочет зажать уши, чтобы вновь не слышать въевшиеся в память слова. Мэри — говорит о Джоне и Шерлоке, и ни слова о Розамунд. Розамунд вообще игнорирует ее.       Шерлок старается не смотреть на каменную Розамунд, которой все равно.