I need a break.

В этот раз Итан заставил себя проснуться пораньше. Порой, когда он не засиживался за редактированием видео до пяти утра, то как-то контролировал своё время подъёма, чтобы провести день как можно продуктивнее. И сейчас он сидел на раскладушке, сложив ноги по-турецки и потирая глаза. Рассвет только начинал брезжить сквозь шторы, так что комната окрасилась в розовые и персиковые тона. Потянувшись, Нестор быстренько переоделся во вчерашнюю одежду, в которой гулял, надел кроссовки и как можно тише выскользнул из дома, сразу переходя на медленный бег. После гонки побаливали бёдра: он никогда не позволял себе так сильно разгоняться с первых же секунд. Но здесь стоял вопрос о том, что его могли припахать к готовке, а это превратилось бы в катастрофу. Сложно жить одному, когда не умеешь готовить. Ещё сложнее угодить двум своим старшим друзьям, которые точно не привыкли к макаронам с сыром из коробки. Поскольку телефоны остались у Марка дома, шатену пришлось бежать без музыки и отвлекать себя от мысли о тяжести в ногах утренними трелями птиц. Обычно Крэнки уходил в свой мир, соответствовавший игравшей композиции. Ему нравилось представлять, что он действующее лицо какого-то клипа, и прокручивать в голове миленькие идеи для сценария. Та скудная природа парка в ЛА не особо отличалась чем-то выдающимся. Да, деревья, тропинки из гравия, трава, цветочки. Но этого мало. Когда Итан жил в Новой Англии и у него выдавался выходной, он тоже бегал. Местный лес радовал его своими красотами круглогодично. Случалось так, что тогда ещё голубоволосый (он бездумно провёл рукой по волосам) парнишка вынимал наушники, переходил на шаг, восстанавливал дыхание и просто бродил, перелезал через поваленные стволы, пытался залезть на дерево, смотрел в небо через смыкавшиеся над головой кроны. Под ногами хрустели опавшие листья. Воздух словно наполнился прохладой с красноватым оттенком, стоило войти в лес. Из-за цвета листвы здесь казалось темнее, чем в любом другом месте, но при этом достаточно уютно, до той степени, когда интимность атмосферы зашкаливает и заставляет нутро приятно ныть и наливаться тяжестью. Приятно для глаз, но немного клонит в сон. Он включил бы сейчас какой-нибудь «ночной» джаз, чтобы расслабиться окончательно, облокотился на шершавый ствол и смотрел в небо за алой пеленой, представляя её всего лишь плотной занавеской. За ней скрывался бы вид на город с высоты пятнадцатого этажа — не выше и не ниже — этого вполне достаточно. Приглушённый свет, тихая музыка, чашка кофе на столе… И вот ноги вынесли его в золотистую часть леса. Жёлтый разбудил Итана после интимного красного. Вокруг — сияние. Даже стало как-то теплее, солнечнее. Нестор улыбнулся. Он не так и сильно любил этот цвет, но здесь мило. Для этого места подошёл бы тот энергичный джаз, который включают в кафе. Когда сидишь у окна и видишь через него ряд аккуратных жёлтых деревьев, неторопливые машины, гуляющих людей; может, пару собак, гордо и задорно держащих в зубах свой поводок. Крэнки тихо усмехнулся последней мысли. Он незаметно миновал лес и вышел к озеру. Утренняя туманная дымка ещё не спала и пока накрывала водную гладь, окрашиваясь в цвета плававших по ней листьев. Шатен сбавил темп до шага и начал тянуться вверх, чтобы восстановить дыхание, даже наклонился влево и вправо пару раз, разгоняя кровь по телу. Если вчера этот крошечный лесной царь выглядел величественно, то сейчас, скорее, загадочно, как девушка в шляпке с вуалью. На этом месте Крэнки бы точно выключил плеер. Что может сравниться с едва различимым бульканием, стоило листочку приземлиться на поверхность? Или со ставшим далёким пением птиц? Итан потянулся ещё несколько раз, вставая на мысочки, и снова побежал трусцой, но теперь к тому месту, откуда они накануне кидали камни. С озера тянуло холодом; влажность чувствовалась настолько, что одежда и волосы казались влажными. Нестору стало прохладно в толстовке, и он слегка поёжился. Добравшись до склона, шатен спустился на берег и перепрыгнул с него на камни, при этом стараясь балансировать как можно увереннее. И вот его ноги оказались на небольшом плоском камешке. Крэнки присел на корточки и посмотрел куда-то в центр озера. Не видно ничего, кроме тумана и пробивающихся сквозь него лучей солнца. Каждая крошечная капелька играла на свету радугой. Так прекрасно и неожиданно видеть нечто подобное. У Итана на секунду спёрло дыхание от красоты происходящего. Он задрал рукав до локтя и опустил ладонь в воду. Руку стегнуло холодом, но Нестор не собирался её отдёргивать. Попытался достать до дна и нащупал гладкую крупную гальку, затем выудил её из песка и ила. Пальцы сначала побледнели, а потом начали краснеть, стоило руке снова оказаться на поверхности. Шатен не собирался метать снаряды, как накануне, а взял в другую ладонь и перебирал два камня, так что они издавали приятный трескучий звук. Ладонь вернулась в холодную воду, но она не просто висела плетью, а плескалась и выводила узоры в толще, так что по поверхности пошла лёгкая рябь. Туман начинал рассеиваться, и становилось всё прохладнее. Через некоторое время руку начало сводить, и Крэнки пришлось вытащить её из воды. Он поднялся на ноги, уронил гальку обратно и, потирая покрасневшую коловшую ладонь, попрыгал обратно, в сторону берега. Снова измазавшись о траву и землю склона, Итан вылез на поверхность, отряхнулся и перешёл на бег трусцой, делая круг вдоль озера. Для него это было своеобразной терапией. Да, с друзьями легче, с ними можно поделиться, а после вчерашнего швыряния гальки стало ещё лучше, но осадок так и плавал на его сердце. Захотелось хоть немного побыть наедине с природой, почувствовать себя одним целым с ней. Для этих деревьев не существует суеты и проблем. Эта вода не знает ничего о грусти и смерти. Здесь спокойно, не хочется торопиться. Любоваться, может. И он любовался, пусть одну руку и покалывало от холода. Пробежав круг, Итан решил, что с него хватит, и направился обратно чуть быстрее. Сейчас ему больше всего хотелось кофе, ополоснуться (потому что от вещей пахло потом после вчерашнего), завернуться в плед и проспать ещё пару часов. Если он разбудит Марка и Джека, то можно об этом забыть, но попытка не пытка. В мечтах о скором приземлении на чуть скрипучий матрас раскладушки, Нестор ускорился. Ветер свистел в ушах, капли пота на висках слетали с кожи и впитывались в волосы. Мимо пролетело и озеро, и жёлтый, и красный лес. Выдохшийся, он перешёл на шаг и снова начал тянуться, восстанавливая сбитое дыхание. Что ж, могло быть и хуже. Но теперь он точно устал и проспит больше двух часов. Шатен тихонько вздохнул и открыл дверь в дом. Судя по звукам, его друзья ещё не проснулись, на что Крэнки облегчённо выдохнул. Как можно аккуратнее он поднялся на второй этаж, снял грязные вещи, запихнул их в рюкзак, достал чистую одежду и спустился в ванную, снова посмотрев на остальных в надежде, что не разбудил их. Горизонт чист, можно привести себя в порядок. Нестор встал под чуть тёплые струи и закрыл глаза. Пока он любовался водой и отмораживал руку, в голове утих водоворот слов, мыслей, диалогов с родными и близкими. Всё это время фразы повторялись вновь и вновь, делая ему ещё больнее, чем обычно, и не давая нормально поспать, но стоило отвлечься недолгим созерцанием природы и коротенькой вспышкой физического дискомфорта в виде ледяных игл от воды, как они прекратились. И даже сейчас, когда он вернулся обратно в коттедж, это кровотечение разговорами остановилось. Тишину в голове заполнила убаюкивающая музыка. Итан искренне улыбнулся — впервые за последние несколько недель. Он не изменит происходящее, но из-за этого не стоит убивать свои нервы. Его жизнь продолжается. Марк вытащил его из дома и хандры на природу. Ему скоро 21. Ведь это… Прекрасно. Смыв пену от геля и шампуня, Нестор выключил воду и вылез из душа, затем сразу вытирая влагу с тела полотенцем, потому что как-то «неожиданно» стало холодно, и надевая прихваченную с собой одежду. Ещё раз пройдясь по волосам махровой тканью и уложив чёлку пальцами, шатен почистил зубы и вышел из ванной. Как ни странно, ребята всё ещё спали. Марк развалился на весь диван, нелепо положив голову на подушку, так что у него приоткрылся рот и по подбородку стекала тонкая прозрачная ниточка слюны. Шон лежал на боку, а его колени и пятки встали в распор между подлокотников кресла. Итан покачал головой и слегка улыбнулся, опускаясь на раскладушку и заворачиваясь в плед до макушки. Как же холодно после душа — кто бы только знал! Мягкая ткань коснулась замёрзшей кожи, так что показалось, что плед стал ещё мягче, чем раньше. Затем кокон с ютюбером переместился под одеяло. Крэнки лёг как можно ровнее, чтобы согреться равномерно, без мёрзнущих пальцев на ногах или руках. Приятная усталость после пробежки давала о себе знать. Музыка в голове замедлялась. Как же замечательно снова стать собой. Как будто он окончательно проснулся после ночного кошмара. Глаза всё сужались и сужались, пока веки не сомкнулись окончательно, а грудь не опала во вздохе облегчения. Марк удивлённо открыл глаза, когда капелька слюны потекла по его руке. Её собралось настолько много, что на тыльной стороне ладони собралась небольшая лужа, наконец-то вышедшая из берегов и превратившаяся в водопад. Фишбах тихо выругался и выразил своё отвращение к подобному, поднялся с дивана и убежал в ванную, смывая затем с лица и руки слюну. Щека изнутри пересохла, так что брюнет подставил ладонь под кран и набрал немного воды, чтобы смягчить неприятное ощущение. Зевнув и потянувшись, он сонно вернулся обратно, потёр поясницу и присел на диван, опуская затем тело и раскидывая руки. Судя по всему, время снова близилось к полудню. Хорошо всё-таки жить вне города и бывать каждый день на свежем воздухе: помогает забыть о времени и усталости, потому что дрыхнешь без задних ног. Маркиплаер сложил руки на животе и закинул ногу на ногу. В следующий раз он поедет куда-нибудь в похожее место с Эми и Чикой: хотелось просыпаться в чьих-то объятиях или под пристальным взглядом щенячьих глаз; гулять, взявшись за руки и поводок. Марк усмехнулся и подложил руку под голову, пропуская беспорядочно завившиеся волосы через пальцы. С кресла послышалось покашливание, затем бормотание на языке, близком к сатанинскому. Фишбаху пришлось приподнять голову, чтобы увидеть, чем занят МакЛафлин. Тот, видимо, не до конца проснулся, потому что он полулежал, завернувшись в одеяло, и тщетно пытался вытянуть ноги, не разгибая их. -Джек! — шикнул на него брюнет. Зеленоволосый приоткрыл один глаз пошире. -Ты так никогда не вылезешь. Ещё и останешься спать со мной. Потому что сломаешь кресло, естественно. Шон ещё раз смачно выругался и перевернулся на спину. Марк опустил голову на руку. Наконец ирландец смог освободиться и вытянуться на всё кресло. -А у Итана хорошая идея… — пробормотал МакЛафлин, шурша пледом и одеялом и пытаясь завернуться в них с головой в подобие буррито. Конечно, в полусонном состоянии, когда всё ещё видишь китайских драконов и радужных носорогов, трудно координировать свои движения… И оба слоя приземлились на Джека плашмя, вдобавок он запутался в пододеяльнике ногами и лениво пытался из него высвободиться. Послышались приглушённые ругательства. Брюнету пришлось подняться с дивана, подойти к креслу и распутать своего непутёвого друга. -Дай сюда… Прохладно. — пробубнил Шон, хватая себя за плечи и потирая их. -Что ж, я пытался. — Марк выпустил постельные принадлежности, и они упали на зеленоволосого, снова завернувшегося в них. -Они остыли. Чёрт! — заныл Джек. -Может, пора вставать? — предложил Фишбах, окончательно проснувшись и посмотрев на свои часы: время близилось к одиннадцати, как ни странно. -Может, не пора? — вздохнул ирландец. — У меня тело ноет после вчерашней гонки по лесу. Я физически не готов начинать сегодняшний день. -Как девчонка, ей-богу. -Я бы обиделся, но мне физически трудно. Поэтому запиши это куда-нибудь, чтобы я обиделся попозже. -Мы хотели покататься на том велике. -Нет. Уже не хотели. Оставь меня в покое. — на этом, кряхтя, Шон перевернулся на живот и стиснул подушку в страстных объятиях. Маркиплаер хотел уже пристать к Итану, но тот настолько уютно выглядел в своём коконе из одеяла и пледа, что у Фишбаха не осталось никакого желания его будить. Он лишь развёл руками и направился в ванную, чтобы тоже помыться. Когда он вернулся, Джек уже отключился окончательно. Марк нашёл книгу, которую хотел почитать накануне вечером, натянул кроссовки и вышел на улицу. Обойдя дом, брюнет дошёл до гамака, смахнул с него листья, посыпавшиеся на землю, как град, и прилёг. Если уж лениться, то на улице и с книгой. Но чтение не заладилось: Шон был прав, сказав, что стало прохладно, потому что в толстовке ощущался холодный ветер, и плечи покрылись мурашками. Но потом с деревьев начала осыпаться новая листва, приземляясь не только на тело, но и на лицо и книгу Марка. Он недовольно зафырчал, смахивая их с очков, а потом поймал один за стебель пальцами. Это был кленовый — зелёный снизу и с переходом в малиновый и розоватый к краям. Маркиплаер сел по-турецки, вертя стебелёк между пальцами и рассматривая необычную окраску листа. Такой странный: вроде бы ещё живой, обыкновенный, но уже не другого цвета. Это напоминало Фишбаху его самого: вроде бы всё ещё он, тот парень, игравший в «Амнезию» и делавший гоупые скетчи, а вроде бы уже и не он, а нечто другое, «окрашенное», с другими стремлениями и желаниями в жизни. Что его «окрасило»? Слава ли, тщеславие? Хотелось бы верить, что нет. Скорее, разочарования, жертвы, друзья, победы… Если бы он не остался без первой команды, то вряд ли бы встретил Итана — этого талантливого мальчишку — и не услышал столько идей и не получил такую отдачу. Если бы первый канал не заблокировали, то он не понял бы, чем хотел заниматься в жизни, а, наверное, однажды разочаровался бы в Ютюбе. Если бы не каждый пройденный этап, когда ему приходилось возвращаться, подобно фениксу, то он никогда бы не познал, что значит «быть в руинах», не стал бы крепче. Если бы не Тайлер и его философия того, что во всём стоит искать свои положительные стороны и «всегда улыбаться», то он был бы из тех клоунов, грустных за своей маской. Этот листок — символ его победы и поражения, стараний и потерь. Он ещё зелёный, но уже такой необычный. Марк сморгнул непрошенные слёзы от слишком уж эмоциональных ассоциаций и раскрыл книгу на случайной странице, затем бережно вкладывая туда пойманный кленовый листок и обводя пальцев его прожилки, прежде чем закрыть её и положить рядом. Фишбах поднял глаза и увидел тот самый клён, с которого, возможно, прилетел этот лист. Его листва казалась малиновой, но виднелись проблески тёмно-зелёного. В природе всё так… жизненно. Это дерево, оно, как сообщество — все чем-то похожи, но тем не менее отличаются. А каждый отдельный лист — это каждый человек со своими целями и историей. И Марк не был стволом или корнями, вовсе нет. Сообщество строилось, но не на нём, а на общей идее. А он сам — такой же малиновый лист. Он связан сообществом с остальными. Например, вон тот лист можно считать Итаном, или Тайлером, или Эми, или кем-либо другим. Они тоже часть этого дерева, поэтому между ними и есть эта связь — одна идея на всех. Они разные, но они одно целое. Нахмурившись и хмыкнув, Маркиплаер слез с гамака, схватил книгу и побрёл обратно, обдумывая своё вроде бы очевидное открытие. Он машинально разулся и зашёл в общую комнату, где всё ещё царило сонное царство. Фишбаху хотелось просто так обнять ребят, просто за то, что они есть в его жизни. Но он лишь ограничился заботливой улыбкой, положил книгу на диван и пошёл на кухню готовить завтрак, всё ещё обмозговывая своё открытие. Вскоре на звук шипящей сковородки, полной хрустящего бекона, поднялся Итан, завёрнутый в плед, как в плащ. Он тихо сел за стол и подставил ладонь под подбородок. -Как спалось? — поинтересовался Марк. -Я ходил на пробежку. — тихо произнёс Нестор. -Тебе вчера не хватило? — улыбнулся Фишбах, выключая сковородку. -Мне просто… Надо было. — его голос казался совсем мягким и детским, как и этот плед на его плечах. -Помогло? — брюнету не нужно было лишних слов, чтобы понять, что хотел сказать шатен. -Даже не представляешь себе насколько. Я снова чувствую себя собой, а не тенью. Немного грустно, но, разве, мы все не немного грустные? — Крэнки скинул импровизированный капюшон из пледа с головы и пропустил через пальцы взъерошенные волосы, особенно чёлку, попытавшуюся встать, а не лечь. -Я тоже кое-что понял. Очевидное, но невероятное. Итан вопросительно посмотрел на Марка. Расстроенная голубизна его глаз покрылась приятным зеленоватым налётом, означавшим душевное спокойствие. -Без плохого не бывает хорошего. Из этого строится наша жизнь. -Как…? -Лист на лету поймал. Красивый такой, малиново-зелёный. — ухмыльнулся он вполне искренне и поставил блюдо с беконом и овощами на стол, затем приобнимая Нестора за плечи. Небольшие руки Крэнки легли на его ладони, словно не хотели отпускать. -Эй, Джеки-Заражённый-Глаз, завтрак на столе! — крикнул брюнет, покрепче обняв шатена на секунду, так что тот тихо засмеялся. -Доброго утречка, дамы, с вами снова ваш Главный Босс! — прокукарекал он с кресла, выпутываясь из одеяла и бодро шлёпая босыми ногами по полу. — Что у нас? Бекон? Бекон! Прекрасно! Просто чудесно! -Что-то ты больно радостный. — удивлённо заметил Марк. — Ты не заболел? -Пф-ф-ф, дурак! Я в полном порядке! Мне просто нужен был обильный сон — часов, этак, -дцать. Теперь я готов идти копать картошку, избивать кнопку «Нравится», как ненормальный… Ну, и прочее. Но сначала бекон! В этот день решено было хорошенько полениться в честь того, что с ютюберов спала хандра. Они провели время за чтением, не особо глубокомысленными разговорами, шутками и очень-очень отвратительными шутками. Почему последние две категории идут отдельно? Потому что первое — это нормальные приколы из жизни, а второе — идиотская игра слов, которая по какой-то причине вызывает истерию и желание заползти в угол и исчезнуть. Таков тонкий английский юмор.