Ноябрь и май.

      Нудл вошла в комнату, принеся с собой порцию свежего морозного воздуха. 2-D с наслаждением втянул его носом: ему было жарко.  — Ты пахнешь ветром. — Вокалист улыбнулся, чуть приподнимаясь на постели.  — Возможно, — отвечала девушка. Она подошла ближе. 2-D глубоко вдохнул, чувствуя, как лёгкие в его груди расправляются, точно два сжавшихся лепестка.  — Как ты себя чувствуешь? — Нудл спорхнула на край его кровати бесшумно и легко, подобно первой выпавшей снежинке, и озабоченно дотронулась до щеки вокалиста.  — Лучше… — слабо проговорил 2-D, смежив веки. Её прикосновение приятно холодило лоб.  — Какое лучше! — Нудл нахмурилась. — У тебя температура. Надеюсь, ты никуда сегодня не ходил?       2-D открыл глаза и мягко поглядел на неё.  — Нет, я был дома, — заверил он, — лежал.  — И правильно делал, — отметила девушка, поднимаясь. — Сейчас я принесу градусник и лекарство, а ты тем временем продолжай вести себя так же правильно.  — Хорошо… — вокалист кивнул и положил голову на подушку. Виски сжимала неприятная боль. От жара было трудно дышать. 2-D сдёрнул с себя одеяло и снова в изнеможении сомкнул глаза, часто выдыхая.       Вокалист догадался, что Нудл вернулась в комнату, каким-то интуитивным чутьём. Она всегда ходила неслышно, точно кошка, так, что, не видя девушки, уловить её передвижения представлялось совершенно немыслимым, — но сейчас даже с закрытыми глазами 2-D отчётливо ощутил, как в воздухе завитало что-то кристально-прохладное, и почему-то сразу понял, что она здесь… тут же стало легче дышать.  — Мёрдок, небось, сегодня бушевал. — Вокалист повернулся к девушке, с трудом разлепляя глаза.  — Он переживёт, — отозвалась Нудл, мягко опускаясь возле него. — Ты должен как следует прийти в себя. — Она аккуратно оттянула ворот рубашки 2-D, чтобы положить градусник. От прикосновения её прохладных пальцев вокалист испытал какое-то странное блаженство, граничащее с наркотическим опьянением. Он чуть выдохнул, чувствуя пронизывающую дрожь.  — Ой… прости, — Нудл чутко отреагировала на его ощущения. — У меня, как всегда, холодные руки.  — Ничего, — прошептал 2-D, — наоборот приятно…       Девушка сдвинула брови, критически оглядывая его.  — Ты чего раскрылся? — она дёрнула за край одеяла. — Ты же простужен, тебе надо в тепло.  — Мне жарко, — сказал 2-D и хрипло закашлял.       Нудл вскипела.  — Конечно, тебе жарко! — воскликнула она. — Твой организм борется со всякой инородной дрянью. Давай-ка, не дури. — Девушка снова со всей тщательностью закутала его.  — Да уж, — проговорил вокалист севшим голосом, — сегодня я могу петь только басом… Не думаю, что Мёрдоку нравится Луи Армстронг.  — Никаких песен! — предостерегла Нудл. — Дай сюда градусник…       2-D умилённо наблюдал, как она хмурит лобик, изучая показания термометра. Нудл выглядела сейчас такой серьёзной… в её природе будто изначально было заложено всё всегда делать досконально. Она любила притворяться сорвиголовой и изображать легкомысленную беспечность, как бы играя на публике, на самом же деле, — под всеми этими масками, — являя собой воплощение сосредоточенности и рассудительности.       Заботясь о нём, она бы никогда не упустила и детали. Внимательная, точная, предупредительная… всё это о ней.  — Мёрдок со своим рабочим энтузиазмом явно подождёт ещё несколько дней, — проговорила Нудл, складывая градусник обратно в коробочку. — Тебе сейчас надо хорошо пропотеть, не вылезай из-под одеяла. Я мигом. — Она снова легко соскочила с места и метнулась к выходу. 2-D проводил девушку взглядом, покорно не шевелясь, хотя, как только она вышла из комнаты, одеяло снова начало душить его своей тяжестью.       2-D скосил глаза в сторону. В углу лежал шарф, который Нудл впопыхах, видимо, бросила. Нудл не была заядлым шопоголиком, но уж очень любила разные шарфы и при удобном случае не могла отказать себе в том, чтобы приобрести очередной экземпляр для своей коллекции. Не тяготея к излишеству, девушка, однако, знала толк в том, что покупать, — она всегда выбирала какие-то очень необычные, но, вместе с тем, не противоречащие здоровому вкусу вещицы. Шарф представлял собой смесь удивительных, каких-то почти сияющих оттенков: змеящиеся лиловые и пурпурные линии были размыты на ярко-голубом фоне. Эти рисунки почему-то напомнили 2-D о голубовато-лиловом, расцвеченном лучами заката и полутонами теней снеге в горах.       Лондонские зимы снегом небогаты, но в прошлом декабре музыканты вдвоём ездили в горы в Японию, на родину Нудл.       2-D погрузился в воспоминания. Та поездка была волшебной. Если закрыть глаза, перед ними сразу же начинают всплывать картинки, — так чётко, словно всё это до сих пор окружает его в действительности…       От горной высоты захватывает дух. Краски пейзажей, открывающихся с вышины, вызывают в груди необычайный трепет. Равнины внизу, сокрытые полупрозрачной и нежной белой поволокой, кажутся чем-то призрачно-эфемерным, словно неверный мираж, а по сторонам разливаются целые воздушные моря из синеватых облаков. Лучи заката золотят их контуры и кромку туманного озера вдали, в которое погружается до середины величавая и невозмутимая гора Фудзи.       Но всего необычнее здесь воздух. Свежий и морозный, дрожащий от чистоты и почти осязаемый. Он застыл мириадами невидимых кристаллов, которые будто звенят, ударяясь друг о друга, при каждом твоём движении сквозь этот воздух. Холодный и чистый, чистый до того, что кажется неземным — инопланетным.       Нудл чуть сжимает руку вокалиста своими пальчиками.  — Не страшно? — спрашивает она, улыбаясь.  — Нет, — выдыхает 2-D. Он ощущает себя скорее в каком-то трансе от созерцания всего этого потрясающего мира. От того, что ему просто позволили находиться здесь, приподняли перед ним занавес удивительного таинства… Это скорее он здесь пришелец, турист из далёкой страны, которому всё это чуждо, непонятно и удивительно. Вокалист переводит взгляд на Нудл. Она, в отличие от него, не кажется здесь чужачкой. Напротив, она словно неотъемлемая часть этой восхитительной картины.       Её лиловые волосы того же оттенка, что иссиня-фиолетовые очертания гор впереди, мраморная кожа напоминает о шапках безупречно белого снега. Даже шарф девушки гармонирует с окружающей гаммой… А её изящные пальчики будто сотворены из того же тонкого льда, что и этот потрясающе чистый воздух.  — Здесь изумительно красиво, — тихо, боясь потревожить сокровенное безмолвье здешних мест, произносит 2-D и глядит Нудл в глаза.       Глаза Нудл — горный хрусталь. Они сияют таким же чистым, прозрачным блеском. В них отражаются рубиновые солнечные лучи и розовато-лавандовый снег.       Прохлада её рук — как прохлада инопланетной земли.       Нудл здесь кажется своей, горы принимают её… но ведь так и есть, это её родина.  — Скажи что-нибудь по-японски, — неожиданно просит 2-D. Ему хочется ощутить полноту инопланетной атмосферы.  — Что сказать? — удивляется девушка.  — Не знаю… что угодно, — шепчет вокалист, вдыхая воздух. Ему кажется, что он уже пьян этими горными потоками, но хочется ещё и ещё.       Нудл задумчиво смотрит за горизонт, затем изрекает несколько фраз, — тихо и серьёзно, почти нараспев. От торжественности красок заката, священной горной тишины и звучания голоса девушки, произносящего непонятные, похожие на музыку слова, 2-D кажется, словно она проговаривает какое-то древнее заклинание.  — Что это значит?.. — спрашивает он, затаив дыхание. — Хотя нет, не говори… так будет неинтересно.       Нудл оборачивается к нему и смеётся.  — Да ладно, — говорит она, — это просто хокку. Стихотворение. Я могу перевести, но так и быть, не стану портить тебе магию момента. — Улыбаясь, девушка снова глядит вдаль.       2-D прикрывает глаза, блаженно ощущая, как грудь переполняется лёгкими воздушными кристалликами. От них не может быть передозировки… как не может её быть от Нудл. Он наклоняется к гитаристке и целует. Вкус её губ — кисло-сладкий, как вишня. Японская вишня…       2-D всегда казалось, что горы — это что-то очень японское… Нудл похожа на эти горы. Такая же стойкая, незыблемая, невозмутимая, — точно сама земля. Но попробуй испытать на себе гнев горы: и тогда твердь под твоими ногами содрогнётся…       Нудл сильная, как японские горы, и такая же лёгкая, как здешний запредельный воздух. Горы соединяют земную твердь и небесную бесконечность… Так же, как для 2-D в образе Нудл соединяются спокойная, твёрдая непоколебимость и ускользающее невесомое изящество. Она грациозна, как эти танцующие пушинки снега, вплетённые в крылья морозных ветров.       Она — загадка вечной земли и лёгкость горного воздуха. Лёгкость лепестка сакуры.       Лучи заката наливают снежные шапки вишнёвым соком.       Нудл — истинная японка. Сильная и несгибаемая, полная чарующих загадок, как природа японских гор, и такая же непостижимая.       Рядом с ней хорошо. Нет, ему совсем не страшно… Кто-то может опасаться горных вершин, да и гнева Фудзи. Вокалиста же они не пугают. На вершине горы — самый чистый и самый пьянящий в мире воздух. Сладкий, как аромат вишни. Переливающийся всеми красками…       Краски гор — холодные ультрамариновые, вишнёвые и цвета фиолетовой фуксии.       Фиалковые волосы Нудл становятся почти синими, когда закат догорает.       2-D не пугает холод… Не пугает обитель вечных снегов, пусть даже на родине он привык к другому. Холод дарует свежесть и бодрость, живой красный румянец на щеках, приятно будоражит до мурашек. Холод мягко успокаивает, унимает пылающий огонь внутри, нормализует сбивающийся пульс…       Рядом с Нудл легко дышится, хотя и немного кружится голова, — словно на горной высоте.       Её прохлада — как желанное облегчение после зноя. Как глоток студёной воды в жаркий день.       Бояться снега — значит никогда не достичь края горных вершин. Бояться замёрзнуть — значит не открыть для себя удивительный новый мир. Ведь идти по новой дороге — это всё равно что погружаться в холодную пучину глубокого космоса. Там тоже холодно и загадочно, чуждо и всё как-то совсем иначе, чем ты привык. Но… чураться нового, страшиться изменений — значит не развиваться. А не развиваться — значит не жить по-настоящему.       Приятная прохлада дарует новую жизнь… Прохладный ветер увлекает в новое путешествие.       Нудл — его ветер странствий. Это она открыла вокалисту новый мир… она его проводник. Она — его глоток свежего горного воздуха…       До чего легко дышать, когда она рядом.  — Стю… ты как? — прохладная ладонь касается щеки 2-D, и он пробуждается от забытья. Вокалист открывает глаза и видит перед собой внимательное лицо Нудл.  — Совсем плохо? — девушка обеспокоенно глядит на него. — Тебе нужно выпить жаропонижающее… ты можешь пить?  — Да. — 2-D чуть приподнялся. — Не переживай, я ничего… просто… очень жарко. — Он тяжело дышит, перед глазами всё расплывается.  — Ложись обратно, — велит Нудл. Вокалист покоряется и чувствует, как что-то холодное и влажное опускается на его лоб: Нудл повязала ему компресс. Как же хорошо… ему хочется застонать от удовольствия.  — Ну и перекосило тебя, — качает головой Нудл. — Ничего… сейчас собьём температуру, и полегчает, вот увидишь.  — Всё в порядке, — шепчет 2-D, — только… только ты не уходи… с тобой рядом не так жарко.  — Ты чего, бредишь? — удивилась Нудл. — Вроде бы до сорока градусов пока далеко. Так… ты всё-таки должен выпить это. — Она подносит к его губам чашку. 2-D делает глоток — жидкость сладковатая с кислинкой.       Ему вспоминается, как одной зимой они решили вволю наесться мороженого. «Раз снега не будет, мы купим его в магазине!» — весело приговаривает Нудл. Они покупают мороженое и фрукты, а потом устраивают себе сладкий праздник.       Белые кристаллики подтаивают на дне чашки. Сладкий ванильный вкус перемешивается с контрастным кисловатым от клубники и вишни.  — У тебя горло не заболит? — 2-D подозрительно смотрит на Нудл, жизнерадостно поглощающую уже третью порцию.       Девушка недовольно косится на него.  — Тебе что, жалко? — осведомляется она.  — Нисколько, — возражает вокалист, — просто мне известно о твоей феноменальной сопротивляемости холоду.       Нудл крайне легко простужается, стоит ей неосторожно промокнуть под дождём или не закрыть форточку холодной ночью. Сама она, правда, относится к этому откровенно беспечно, подчас игнорируя сигналы собственного организма. 2-D уже привык время от времени напоминать ей о том, что нужно обращать внимание на здоровье.  — Я не заболею, — Нудл сурово хмурится. — Ты хочешь сказать, что я такая размазня, чтобы простудиться от мороженого?!  — Ты не размазня, — отвечает 2-D, — но простыть вполне можешь. Так что хватит тебе на сегодня. — Он щёлкает её по носу и отбирает чашку с десертом.  — А ну отдай обратно! — вопит Нудл. — Это что ещё за наглёж?! — Она бросается отнимать у вокалиста своё мороженое.  — А вот и не отдам, — противится 2-D, вытянув руку с чашкой так высоко, чтобы Нудл не могла достать, — я не собираюсь опять тебя лечить. У нас тур на носу!  — Ну и что? Я же не пою, выходит, над горлом трястись мне без надобности, — пожимает плечами Нудл. — И вообще, это не я тут… faceache! — Она показывает 2-D язык и снова накидывается на него.  — Ах так, значит? — приподнимает брови вокалист. — Ну всё, ты напросилась. — Ткнув пальцем в чашку, он рисует Нудл на лице молочные усы. Нудл поражённо хлопает глазами, очевидно, никак не предусмотрев подобной дерзости, а затем отдаётся праведному негодованию.  — Ты ещё и своими руками лезешь в моё мороженое! — кричит она. — Сейчас сам напросишься!.. — девушка вдруг резко надвигается на 2-D, а затем сталкивает его на кровать. Тот неуклюже взмахивает руками в воздухе, роняя чашку из рук. Кажется, она разбилась… Нудл же теперь восседает на вокалисте, угрожающе хмуря брови.  — Я даже не знаю, что с тобой сейчас сделаю, — заявляет она.  — Я хоть в живых после этого останусь? — со смехом интересуется 2-D.  — Не знаю-не знаю, — Нудл прищуривается, качая головой. — Если только впредь будешь вести себя хорошо… тогда я ещё подумаю. — Она принимается щекотать вокалиста под мышками. 2-D извивается и хохочет. В конце концов ему удаётся поймать девушку за запястья и пригвоздить к кровати.  — Попалась, — шепчет он, наклонившись к её лицу.       Прохладные руки Нудл скользят по спине вокалиста, забираясь под рубашку, отчего его тело пронизывает приятная дрожь.       Холодная и сладкая… как мороженое.       Заболеть Нудл всё же умудрилась.  — А я тебе говорил. — 2-D озабоченно глядит на то, как она дрожит под пледом. — Может, тебе ещё одно одеяло принести?..  — Не надо, — Нудл кашляет. — Вот чёрт, я не смогу так играть. Мне суставы сводит от этого х… холода. — Она съёживается и сильнее натягивает на себя плед.       2-D качает головой и садится рядом.  — Какое уж там играть, — произносит вокалист, — сиди сегодня дома, грейся. Мёрдок, конечно, сейчас проведёт на мне вивисекцию за то, что я опять недоглядел, но что поделать. — Он вздыхает, театрально закатывая глаза.       Нудл опять заходится удушливым кашлем.  — Дай сюда телефон, я сама разберусь, — хрипло требует она.  — Ты лучше поменьше говори, — советует вокалист. — Я всё-таки принесу ещё одно одеяло…  — Да не надо. — Нудл стискивает стучащие от озноба зубы. — Дай телефон, говорю… я сейчас Мёрдоку такое скажу, что он сам себе вивисекцию сделает.  — Ну хорошо, — сдаётся 2-D и протягивает ей трубку.       Он улыбается, созерцая то, как Нудл ходит по комнате, препираясь по телефону с Мёрдоком, отчаянно жестикулируя и кашляя. Под конец разговора у неё совсем садится голос, она злобно обзывает басиста каким-то очень причудливым ругательством и вешает трубку, обессиленно опускаясь на край кровати.  — Ну что, харакири ожидается? — спрашивает 2-D. Нудл раздражённо хмурится, неопределённо махнув рукой, видимо, уже не в состоянии ответить. Вокалист вздыхает и отправляется к шкафу. Вытащив оттуда тёплое стёганое одеяло, он подходит к Нудл и заворачивает в него.  — Вот и получился ролл из Нудл, — подытоживает он. — Так теплее?       Девушка кивает и устало прикрывает глаза. 2-D видит, что она дышит прерывисто. Температура у Нудл невысокая, но её всю лихорадит. Вокалист обнимает её.  — А вот так совсем тепло, — заявляет девушка, разжимая веки и глядя на него.  — Значит, я твоё лучшее лекарство, — 2-D улыбается.       Кажется, так было всегда… Ей холодно, а ему жарко.       2-D допил лекарство и поставил чашку на столик рядом с кроватью.  — Вот так, — Нудл поправила компресс у вокалиста на голове. 2-D закрыл глаза. Ему было хорошо. Жар постепенно уходил — то ли от выпитых медикаментов, то ли от того, что Нудл удалось снять его одним прикосновением… Ей надо лечить наложением рук. У неё бы получилось зарабатывать на этом деньги.  — Лучше? — спросила Нудл.  — Ага, — 2-D кивнул. — Ты прогнала мою болезнь… она испугалась тебя, как Мёрдок.  — Да нет, я просто зашла в аптеку и купила жаропонижающее, которое мне порекомендовали, — фыркнула девушка. — Хорошая штука, её недавно стали выпускать. — Она опять потрогала его лоб. — Вот, ты уже не такой горячий. Скоро будешь снова в строю.  — Конечно, буду, — подтвердил 2-D. — Только… я… — он крепко зажмурил веки: перед глазами опять поплыло.  — Что? Что такое? — мягко подтолкнула Нудл. — Тебе, может, пить хочется?  — Да, — произнёс вокалист. — Если тебе несложно…       От вновь накатившей слабости и сонливости сделалось трудно говорить. Впрочем, Нудл всегда с поразительной точностью удавалось угадывать все его состояния и желания. Ей не требовались слова, чтобы понять, жарко ли ему, хочется ли пить или есть, да вдобавок она каким-то непостижимым образом знала лучше него самого, чего же именно ему хочется. Эта странная магия была неподвластна пониманию 2-D и делала Нудл в его глазах ещё более неземным существом… Иногда ему казалось, будто она читает его мысли. — Держи, — Нудл плюхнулась рядом с ним на кровать и протянула чашку. — Я знаю, после этого лекарства хочется пить… Но это хорошо, тебе сейчас как раз надо. Вот попробуй этот чай, он вкусный.  — Спасибо, — проговорил 2-D. Чашка в руках была не горячей, а успокаивающе тёплой. Вокалист сделал глоток: напиток действительно имел приятный, чуть освежающий вкус. Как Нудл опять удалось угадать, что ему нужно?  — Не сочти за бред, Нудс, — произнёс вокалист, — но ты сейчас прямо вытащила меня со сковородки, где жарят гриль… — Он чуть усмехнулся.  — Скажешь тоже, — Нудл хмыкнула, забрав у вокалиста пустую чашку. Девушка легла животом на его одеяло, подкладывая локти под голову, и уставилась на 2-D. В её изумрудных глазах мешались нежность и лёгкая ухмылка.  — Нет, ну правда, — попытался доказать вокалист. — Я сейчас чуть с ума не сошёл от этого жара… — Он выдохнул и прикрыл глаза. Хотелось спать.       Нудл по-прежнему лежала на нём, и ему казалось, что от неё пахнет вишнёвым снегом и ванильным мороженым.  — Ты какой-то странный, — констатировала девушка. — Вечно тебе жарко, когда болеешь. Меня вот наоборот всегда знобит…  — Это я тебе нужен для баланса такой, — немного хрипло отвечал 2-D. — Для того, чтобы был равный теплообмен.  — Ну вот, теперь ещё и законы физики пошли, — усмехнулась девушка. — Тебе надо отдохнуть… ты поспи. Когда проснёшься, уже всё пройдёт.  — Я знаю, — едва слышно произнёс 2-D, — пройдёт… ведь ты здесь.       Нудл засмеялась.  — Нечего плагиатить Мёдса, — заявила она, — это он написал данные поэтичные строки. ‘Cause you are my medicine when you’re close to me… — тихонько пропела девушка.  — И не думал даже, — возразил 2-D, — это были просто строчки в песне… а то, что сейчас — реально. — Он поглядел на гитаристку с любовью.       В самом деле, иногда ему казалось, что витающий вокруг него живительный кислород — это не что иное, как Нудл. Она настолько стала его частицей, что исчезни она — и ему сделалось бы нечем дышать.       Нудл вскоре уснула, лёжа на груди у вокалиста. Видимо, репетиция сегодня была утомительной.       2-D гладил девушку по спине, дыша глубоко. Жар отпустил, и даже кашель, беспрестанно мучивший его последние дни, как будто трусливо ретировался с поля боя.       Потому что на горной высоте гибнет всё нечистое. Оно просто не выдерживает этой кристально-космической запредельности.       2-D вдыхает свежий и прохладный, целебный горный воздух — и ему становится легче. По горной тропинке иду. Вдруг стало мне отчего-то легко. Фиалки в густой траве. Мацуо Басё