Сохрани этот миг для меня

Утро оказалось штукой настолько неприятной, что глаза пришлось разлеплять буквально силой, чем Зоэ и поспешила заняться. Приложив уже подчиняющиеся ей пальцы рук к векам правого и левого глаза, Ханджи предприняла попытку открыть глаза. К счастью, она увенчалась успехом, однако результата столь поспешного действия ждать не пришлось: её ослепил яркий солнечный свет, и Ханджи, пребывая в уверенности, что, ничего не предпринимая, она рискует лишиться зрачков, которые попросту превратятся в одну маленькую точку, отвернулась на правый бок, недовольно пробурчав что-то про ненормальных, открывающих окна нараспашку с самого утра.       В голове сразу возникли отрывки вчерашнего вечера, не дававшие Зоэ покоя даже во сне. Осторожные прикосновения к разгорячённому телу Ривая, его сильные руки, вдавливающие женщину в кровать, её собственные стоны, звоном отдававшиеся в ушах, одно воспоминание о которых заставляло всё тело покрываться мурашками, утопая в сладкой неге удовольствия. Наблюдая за тем, как, кончая, Леви запрокидывает голову назад, и с его губ срывается прерывистый звук, как через минуту нависает вновь, опаляя ключицы горячим дыханием, но не касаясь — мучая, заставляя изнывать от желания, просить, умолять, — невероятно трудно сфокусировать взгляд на чём-то конкретном — все образы размываются, давая лишь в общих чертах понять происходящее, но и этого было достаточно для того, чтобы воображение сделало это чем-то невероятно прекрасным. Хватая одними губами раскалённый воздух, нельзя было не обжечься, но обоих это устраивало. Ханджи всегда была немного узка для Ривая, и она это чувствовала очень остро, когда тот с силой толкался в неё, пытаясь войти в свой собственный ритм. Это играло на руку обоим, делая моменты их близости очень яркими во всех отношениях. Зоэ, расплываясь в мечтательной улыбке, потянулась и тотчас получила самые достоверные доказательства того, что всё произошедшее ночью не невероятно детализированный сон — её тело пронзила острая боль, током пробежавшая по всем нервным окончаниям. Съёжившись, Ханджи чуть не вскрикнула, но она не была бы одним из самых лучших бойцов Разведкорпуса, если б не сдержалась. Только когда боль немного поутихла, женщина уняла своё от чего-то прерывистое дыхание и быстрое биение сердца, разгоняющего кровь по всему пронзённому, словно ядовитой стрелой, телу и открыла глаза. Взгляд сразу упал на стоящую задом фигуру. Фигуру хорошо знакомого майору человека. Ривай, судя по движениям рук, завязывал шейный платок. Аккуратно и терпеливо, как делал это всегда. Он уже надел рубашку и штаны, но ремни пока ещё не опоясывали накаченное тело, которое каждый внимательный человек счёл бы невероятно сексуальным. Ханджи как раз относилась к тем людям, которых тело Ривая влекло едва ли меньше, чем сама загадочность и ласковая грубость мужчины, хорошо умеющего заставлять опускать глаза под его строгим взглядом, работать из последних сил, если того требовали обстоятельства и на цыпочках проходить по вычищенному полу, конечно, не без страха получить дополнительный наряд, а потому не могла не попробовать воспользоваться открывшейся возможностью в «лице» так чётко расположившейся перед ней на расстоянии вытянутой руки задницы капрала. Игриво улыбнувшись, припоминая, в какие позы тот заворачивал её каждый раз, когда ей удавалось его как следует вывести из себя, Зоэ, перебарывая всё так же не прекратившуюся боль, протянула руку вперед с намерением хлопнуть по сейчас уязвимому участку тела сильнейшего воина человечества. — Не смей, очкастая, — Леви, каким-то образом догадавшись о намерениях Ханджи, схватил её за руку и обернулся, с удовлетворением наблюдая в её глазах сожаление о крахе операции. — Ты проснулась уже достаточно давно, я понял это потому, что ты перестала судорожно сжимать одеяло и шептать моё имя, — глаза Ханджи округлились; она не помнила, чтобы кто-то упоминал, что она разговаривает во сне. — и предвидел, что ты предпримешь попытку и начнёшь домогаться до меня. Запомни: ещё раз такое повториться, и я за себя не отвечаю. Скормлю твоим любимым титанам, — глаза капрала гневно сверкнули, и он развернулся спиной к оскорблённой Зоэ, продолжая прерванные сборы, предварительно отойдя на более безопасное расстояние во избежание повторных покушений на его пятую точку. Ханджи, поднимая запястье схваченной Риваем руки на уровень глаз, разглядела там едва заметные полосы — следы его пальцев, и ей в голову сразу пришла мысль, что, если кто обратит внимание на такое количество отметин на коже майора, нельзя уже будет свалить всё на эксперимент. В лучшем случае к ней приставят Моблита с тем, чтобы тот контролировал все её передвижения, оберегая от такой призрачной опасности, а в худшем Эрвин вообще запретит ей проводить какие-либо опыты. Однако просить Леви быть чуточку мягче и осторожнее не было смысла. Тяжко вздохнув, Зоэ опустила руку, с усилием ложась на спину. — Между прочим, из-за тебя у меня всё тело болит, — упрекнула она капрала, закрывая глаза. — А ведь у меня сегодня тренировка. — О каких тренировках идёт речь? Сегодня ни у меня, ни у тебя их нет. Мы едем вместе с Эрвином к Стене Роза, — хмуро отозвался тот, в последний раз приглаживая волосы, щуря глаза. — Всё равно, — страдальческим тоном ответила Ханджи. — Я даже нормально рукой двинуть не могу, не то, чтобы на лошадь сесть. — Сама виновата, — отрезал Ривай, направляясь к выходу. — Меньше глупостей совершать будешь. Дверь захлопнулась с глухим стуком, и Зоэ обессиленно простонала, понимая, какой трудный день ждёт её впереди. *** На завтрак Ханджи вплыла унылой амёбой, совершенно не в состоянии контролировать своё тело. Ей только спустя пятнадцать минут после ухода Ривая удалось собрать силы и подняться на кровати, уже вовсю проклиная сильнейшего воина человечества. Сквозь плохо сдерживаемые слёзы женщина, оглядываясь в поисках одежды, нашла ту аккуратно сложенной на своём столе, мысленно приписывая Риваю несколько хороших слов, которые сразу же затонули в последующем восклицании, вызванном всё той же тупой болью, хаотично отзывающейся по всему телу в самые неожиданные моменты. С полчаса майор пыталась как-нибудь собрать амуницию и собственную волю в кулак, однако после сильных спазм всё же сочла попытки не соотносимыми со своими возможностями, и направилась в столовую, прикрыв наготу обыкновенной серой блузкой и нацепив первые попавшиеся под руку штаны. Ничего удивительного нет в том, что Ханджи снова вызвала бурю эмоций среди новобранцев и недоумение среди бывалых солдатов. К примеру, отряд Леви синхронно развернулся к ней, отдавая честь и, только заметив, в каком состоянии находится вышестоящая, осведомился о её самочувствии, однако вразумительного ответа солдаты так и не получили. Ханджи устало плюхнулась на близстоящую скамью, где, по счастливой случайности, уже заканчивал каждодневную расправу над завтраком Эрвин Смит. Одетый с иголочки, он представлял собой резкий контраст с теперешним видом Зоэ, на которую без ужаса взглянуть было невозможно: волосы, растрепавшиеся ещё больше обычного, слегка прикрывали стеснённые плотной тканью груди, едва доходя до лопаток, сейчас выглядели так, словно из обладательницу ударило током по крайней мере пять раз, причём систематически. Бесцеремонно поставив локти на стол и опустив на них голову, женщина попыталась прийти в себя, пока озадаченный командор осматривал её, не зная, с чего лучше начать разговор: с совета прикрыть срамоту или же с щедрого предложения целой коробки успокоительного. — Неважно выглядишь, Ханджи, — только и смог выдавить он из себя. — Спасибо, — раздался приглушённый голос откуда-то из-под копны каштановых волос. — Это как раз то, что я хотела услышать с утра пораньше. — Что хоть случилось? — забеспокоился Эрвин, уже не принимая происходящее за розыгрыш: действительно, от чего это вечно весёлая, задорная майор ходит как в воду опущенная? — Ничего, — Ханджи подняла голову и с усилием подняла руки, дабы прикрыть глаза: солнечный блик попадал ей как раз в глаз. — Да вижу, что ничего, — Эрвин с умным видом уткнулся в тарелку, с неприятным звуком соскребая остатки завтрака по краям алюминиевой тарелки. — Леви постарался, да? — Скорей уж перестарался, — буркнула Зоэ, предпринимая бесплодную попытку размять шею. — Стоп, а с чего ты это взял? — встрепенулась она. — Думаешь, я не замечаю очевидных вещей? — деловито покачал головой командор Разведкорпуса. — Я имел честь вчера наблюдать ваши ужимки в столовой после всеобщего отбоя. Я искал Петру, обещающую мне доставить одну важную информацию, — уточнил тот, отвечая на недоумённый взгляд собеседницы, которая всё же решила не интересоваться, почему Эрвин искал Рал после отбоя, да ещё и в столовой, — Да и Леви… Последний раз я его таким видел, когда дал разрешение на распоряжение личным временем провинившихся солдат, — Эрвин как бы невзначай указал ложкой в сторону одиноко сидящего Ривая, от чего-то игнорирующего небольшую перепалку на другом конце столовой. Он, откинувшись на спинку стула, приставленного кем-то из служащих, с чувством явного самоудовлетворения потягивал капральский чаёк, разглядывая макушку Армина перед собой. Ворот его рубашки был слегка оттянут и обнажал шею — свидетельство небольшой небрежности к своему внешнему виду. Но, несмотря на это, его аура теперь не излучала убийственный негатив, а это было колоссальным изменением. — Да. Как кот, сметаны объевшийся, — неохотно прокомментировала ситуацию Зоэ, подпирая подбородок рукой. — Даже бить его по этой физиономии расхотелось. — Ну, насчёт «бить» вряд ли, — серьёзно возразил Эрвин, бросая на женщину ещё один обеспокоенный взгляд. — Ты завязывай со своей диетой, слышишь? Здесь тебе не конкурсы всякие, а военное подразделение, — Смит со вздохом поднял поднос и покинул Зоэ, бросив на прощание сухое «бывай». Видимо, решил драку разнять. И даже промолчал про экспедицию. Неужели Ривай что-то перепутал? Видимо, мысли Ханджи имели свойство каким-то образом материализоваться, ибо сразу после ухода Смита к ней присоединился Леви, чьё умиротворённое выражение лица успело сползти. Явился, голубчик. — Четырёхглазая, сегодня ты своим внешним видом раздражаешь меня как никогда, — кисло сообщил капрал. Ещё один. — Если ты не являешься моим отражением, то всё хорошо, — язвительно выдала майор, растирая занывшую коленку. — С чего это столько комплиментов? Ривай фыркнул и в ответ легонько шлёпнул майора по затылку, сохраняя всё тот отрешённый вид. Ханджи резко развернулась в его сторону, но Леви уже испарился. Так же незаметно и резко, как и изволил пожаловать. Зоэ покрутила в руках столовый прибор, подпирая щёку левой рукой, раскидав распущенные всклокоченные волосы по всему столу. Завтрака, пусть даже лёгкого, у неё в планах не наблюдалось вопреки указаниям практически каждого здравомыслящего товарища, и Эрвина в том числе. Поэтому, придя к заключению, что больше тут ей делать нечего, женщина решила вернуться в комнату, дабы приготовиться к уже почти нагрянувшей экспедиции. *** В её комнате, по мнению самой хозяйки, всегда царил свойственный гениям и создающий благодатную почву для размышлений творческий беспорядок. Не было никакого смысла пытаться сотворить невозможное — заставить Зоэ его устранить. Женщина всегда ссылалась на то, что, разбирая и рассортировывая вещи, лежащие в больших бесформенных кучах по всей комнате, «ненормальные чистоплюи» разрушают её маленький мирок, вне которого её исследования станут бесплодными и для достижения целей будут использованы ещё более рискованные методы. Первый аргумент практически всегда не принимался на рассмотрение, зато второй на недолгое время разогнал от дверей Ханджи жаждущих уборки Риваев. К счастью, Ривай во всём Разведкорпусе был только один, но стоил он, как известно, с десяток выдающихся солдат, а в рвении и любви к чистоте к нему нельзя было приравнять и сотни. Потому ему, после недолгого противостояния, удалось-таки настигнуть и покарать «зоевский беспорядок», в несколько часов сделав из уютного и весьма удобного кабинета главы Исследовательского отряда кабинет врача-хирурга, работающего исключительно со скальпелем и иными врачебными инструментами, использование которых допускалось лишь при наличии полной стерильности в радиусе двух-трёх метров. Только вот хозяйка, напрочь забывшая об угрозе вторжения в её владения риваевских швабры и тряпки, явно не была готова к такому повороту. Только взявшись за ручку двери, за которой находился отведённый ей лично командором кабинет, женщина почувствовала неладное: матовое покрытие предмета мебели сверкало тусклым светом, и на ней каким-то образом исчезли масляные пятна, оставяемые Зоэ каждый раз, когда та, особо торопясь зафиксировать очередную гениальную идею, бежала с завтрака-обеда-ужина, не утруждаясь припоминать элементарные правила гигиены. Одно пятно было особенно памятным: тогда-то ей пришла в голову мысль о том, что живут ею любимые титаны исключительно благодаря солнечному свету. В тот день у неё в распоряжении были Сонни и Бин, и эксперимент был проведён, а предположение подтвердилось. Но теперь ей от того момента осталась лишь память, ибо теперь и дверь, и ручка, и даже косяк не имели ни намёка на пятна. Впрочем, Ханджи решила, что Леви, отчаявшись получить доступ к её вещам, выдраил дверь. Так титаны трутся о Стены, не имея возможности туда попасть. Хотя, принимая во внимание его весьма сомнительное прошлое, вполне логично было предположить, что устранить злосчастное препятствие путём вскрытия замка для него — дело двух секунд. И всё же Зоэ преспокойно щёлкнула замком и распахнула дверь, проникая во внутрь. И, как оказалось, отмытая дверь не была концом этой истории, а являлась предпосылкой к событиям более трагичного характера. Последним, что видела Ханджи до резкого хлопка и последующей за ним острой боли в затылке, был её рабочий стол. Нет, не её. Чей-то чужой. Не мог он быть, оказывается, таким длинным и широким — места для того, чтобы поместить все чертежи и модели будущих проектов никогда не хватало. И кстати, где они?.. Больше ни о чем майор подумать не успела — ноги налились свинцом, а сказавшееся до этого физическое переутомление ситуацию усугубило — тело подчиняться отказывалась. И Ханджи рухнула на пол, от чего-то расплываясь в улыбке и закрывая глаза. Так тихо, без крика, без лишней паники, словно легла спать. Проснулась она уже на лужайке, усыпанная опавшими с деревьев семенами и веточками. Над её головой открывалось чистое и какое-то даже неестественно голубое небо, усыпанное барашками-облаками, медленно вышагивающими по небесному своду. Едва заметный ветерок колыхал над головой макушки деревьев, каких-то однообразных, словно рисованных по одному шаблону. Ядовитая зелень не украшала вид, открывшийся перед глазами майора Разведкорпуса. И всё же лучше так, нежели иначе. Через минуту перед лицом Ханджи возникло… уродливое лицо титана? Выходит, женщина находилась вне Стен? Как же так? Она совершенно чётко помнила обратное! И всё-таки, титан не станет ждать, пока она придёт в себя, а получить удовольствие от не слишком-то питательного, правду сказать, завтрака и побредёт дальше по своим титаньим делам. Простая схема, но в этот раз Ханджи не устраивала одна не очень примечательная деталь: то, что завтраком будет она сама. Быть может, поэтому Зоэ быстро вскочила и понеслась со всех ног. Неважно, куда; важно — как далеко. И пусть странное проведение этого Оберанта (а она была уверена, что это именно тот «вид» титанов) её интересовало сейчас даже больше того, как она сюда вообще попала, всё же инстинкт самосохранения, отработанный в перепалках с Риваем (нужно отдать тому должное — он хорошо справился с поставленной ему Всевышним задачей), сейчас взял верх над безграничной любознательностью разведчицы, подгоняя ту пуститься изо всех сил к спасительному дереву, если такое, конечно, поблизости имеется. Примечательно то, что привода у неё при себе не оказалось. Видимо, тот, кто сотворил с ней такое, обладал очень серьёзными намерениями и применял для их исполнения очень уж изощренные тактики и способы. Кто бы это мог быть? Неужели… — Ривай! — взвизгнула Ханджи, почувствовав, как талию обхватывают чьи-то руки, а ноги отрываются от земли. Машинально коснувшись перехваченного места на талии, где было особенно больно, она с ужасом для себя убедилась в том, что эти «руки» — огромные, невероятно огромные пальцы титана. Конечно, Ханджи на ощупь могла определить и отличить кожу человека от кожи титана — последняя отличалась тем, что наружный покров был слегка припухловатым, а образования эпидермиса напрочь отсутствовали — но кожа этого титана вряд ли была похожа на какую-то из известных ей ранее. Грубоватая, шероховатая и без намёка на мягкие холмики, заменяющие костные образования, она являла собой нечто среднее между кожей человека и панцирем сухопутной черепахи. Очень странное сочетание приправлялось ещё и тем, что пахло от человекоподобного совсем не как от обычных титанов. Это она ещё поняла, когда тот навис над ней, раскрывая огромную, как Ворота, пасть, обнажая ряд совсем не сверкающих белизной зубов. Внешний вид существа никак не вязался с его характеристиками, и Зоэ это мгновенно пробудило бы на дальнейшие расследования и эксперименты, если б не угроза распрощаться с жизнью в руках самого необычного из всех виденных ею ранее титанов. К счастью или к сожалению, титан Зоэ не тревожил и завтракать ею, судя по всему, едва ли собирался: он с лёгкостью перекинул её через массивное плечо и потащил дальше. У женщины было время рассмотреть окрестности, чтобы иметь возможность выбраться при удачно подвернувшемся моменте. Её на пару с Обернатом окружали низкие равнинные растения; опытный глаз никак не мог выделить среди многообразия кустарников достаточно толстое и высокое дерево, за которое можно было бы… Можно было бы, если б было устройство пространственного маневрирования! Ханджи чертыхнулась. Ну уж нет, кем бы ни был этот засранец, она уж ему устроит по первое число! Шея успела заметно устать от долгого напряжения, и только Ханджи начала терять бдительность и клевать носом, укачиваемая долгой ноской, как тотчас была снята с довольно удобного насеста и… со всего размаху брошена в реку, что извивалась прямо у титана под ногами всё то время, которое майору пришлось провести на плече странного Оберанта. Во время своего короткого, но яркого полёта Зоэ едва успела зажмуриться и сгруппироваться, надеясь избежать серьёзных повреждений. Однако, окунаясь в отчего-то тёплую воду, она почувствовала какое-то стеснение, и тотчас же поясницей ударилась обо что-то твёрдое. Неопределенность Ханджи явно надоела, и та, с чисто свойственным ей пренебрежением опасностями, резко распахнула глаза. И, по закону жанра, майор увидела совсем не то, что ожидала с самого начала: перед ней расплывалось обозреваемое пространство, от чего-то всё было белым или приближённым к этому цвету. Попробовав пошевелить рукой и ногой, женщина убедилась, что переломов нет точно, только слегка саднила ушибленная поясница, до которой Ханджи машинально поспешила дотронуться. Коснувшись голой мягкой кожи прохладными пальцами, Зоэ с удивлением ощутила, что больше её движения не стеснены жёсткими солдатскими ремнями, а тело неприятно ныло, полностью подтверждая это предположение. К женщине вместе с болевыми ощущениями вернулся и рассудок, а затем и зрение, позволившие ей, наконец, определить своё местоположение. Она находилась не в речке, не в своём кабинете и даже не в желудке титана. Она была в ванной комнате, во внушающих размерах деревянном тазу, сродни современной ванне, причём явно чужом. Зоэ знала о существовании ванных в корпусе Разведотряда, но, естественно, ими никогда не пользовалась: обычно ей хватало окатить себя водой из ведра и с чистой душой под удивлённые и слегка расстерянные взгляды остальных разведчиков убежать по своим делам. Правда, она понятия не имела, как, моясь с такими огромными интервалами и ведя при этом чрезвычайно активный образ жизни, она умудряется не чувствовать особого дискомфорта. Это оставалось для Зоэ загадкой, которая не разрешилась бы никогда, если бы не этот короткий, но весьма яркий эпизод в её пока что совершенно обычной жизни майора Разведкорпуса. Её размышления прервал громкий щелчок, скрип открывшейся двери и недовольное шипение, сопровождаемое словами, смысл которых ей уловить не удалось. Тот, кто нарушил её мыслительный процесс, явно хотел избежать столкновения с косяком злополучной двери, но не смог. Зоэ захихикала, но, мгновенно узнав вышедшего из-за угла обладателя голоса. Успевший вновь сменить одеяние Ривай с хмурым видом вырулил из-за поворота, представая перед Ханджи в слегка потрёпанной, но идеально чистой косынке и подобии передника, ткань которого была эдентична ткани той детали одежды, что сейчас скрывала его чёлку, делая его смутно похожим на кого-то очень знакомого. Помимо этого, Аккерман держал в правой руке за одну ручку деревянный таз, а перекинутое через его левое плечо полотенце, очень прозрачно намекающее женщине на цель появления Ривая, неудобно сползало по руке, оголяя его плечо. Невольно занявшись разглядыванием своего боевого товарища, Зоэ не сразу отреагировала на действия мужчины, который, поставив таз под струю воды, слегка поморщился, кожей чувствуя весьма низкую температуру воды, а затем, скептически оглядев Зоэ, прислонившуюся к шершавой стене совершенно обнажённой благодаря его же стараниям, поднял наполненный таз и направился к сидящей на коврике женщине. Ханджи зажмурилась, предугадывая действия капрала. Однако сверхнеожиданного полёта ей на голову содержимого ёмкости не случилось. Рядом послышался раздражённый выдох и через минуту она ощутила лёгкое жжение в районе груди. Приоткрыв один глаз, она обнаружила на своей груди руку Аккермана, с силой проводящего по её телу мочалкой; вторая достаточно крепко удерживала её за плечо, пресекая возможный бунт. Однако Зоэ, не всегда терпевшая в свой адрес таких нарушающих субординацию действий (всё-таки её звание было выше звания почётного чистоплюя всея Разведкорпуса), проигнорировала этот факт и отшатнулась, прижимаясь боком к холодной стене — от прикосновения по всему телу пробежали мурашки, однако возвращаться в прежнее положение смысла она не видела. Ривай же, ни на секунду не прекращавший сжимать её плечо и ревностно натирать грудь, поднял на неё полный угрозы взгляд. — Как ты умудрилась очнуться так рано? Я же достаточно хорошо тебя приложил, — без капли сожаления или извинения. Совсем совесть потерял. — П-прекрати… Эту самодеятельность! — кашлянула Ханджи, вырываясь из цепких рук капрала, однако все её усилия привели только к тому, что Ривая, стиснув зубы и сжав пальцы на её плече, оставил в покое её шею и грудь и обратился к её ногам, которые женщина прижала к себе, закрываясь. Скользнув взглядом по всему её телу, Леви для себя отметил, что Зоэ до сих пор принадлежит только ему, осторожно прогладив нарочно оставленные отметины в виде засосов на самых неожиданных участках её тела. Естественно, он не смог отказать себе в удовольствии наблюдать за тем, как лицо явно заметившего следы собственника на шее женщины Эрвина перекосилось от единой мысли о том, что может твориться в Разведкорпусе без его ведома. Закончив с неизбежной расправой над грязью видимой и не очень, Леви наконец-таки оставил майора в покое, прекратив прижимать её к стене в весьма не однозначной позе и поднялся, с каменным выражением лица останавливая взгляд на широко раскрытых глазах Зоэ, всё ещё пребывающей в какой-то прострации — в шоке. Как только Ханджи, окончательно очнувшись, заметила отсутствие каких-либо намёков на дальнейшее насилие над её телом и чувствами, попыталась выразить своё недоумение, граничевшее с явным неудовольствием, она стала жертвой ещё одного «преступления» против её принципов, основанного на холодном расчёте и всё растущей брезгливости к её внешнему виду Ривая. — Какого черта?! — только и успела крикнуть она, ощутив, как ледяная вода окатывает её с головы до ног, ударяя по уязвлённой макушке и осыпаясь на плечи. Застучав зубами от холода, пережидая второе и третье нападение, женщина, ослеплённая внезапным желанием окунуть Аккерман лицом в эту самую воду, попыталась подняться, но её попытка в который раз рассыпалась в прах. В ушах зазвенело, когда на её голову с силой опустился таз, и женщина предпочла осесть обратно и отправиться к поджидавшему её у брега неизвестной реки улыбчивому совсем не от врождённой приветливости титану, красноречиво размазавшись по стенке. *** Голова то и дело продолжала усердно мучать свою хозяйку, не давая ей ни минуты отдыха от ноющей боли, раздававшейся горячими волнами где-то в районе затылка, увенчанного косым даже по меркам Зоэ, съехавшим на добрый десяток сантиметров в бок, хвостом. И особенно болела поясница, по которой Ривай для полноты эффекта проехался раз двадцать сухой жёсткой мочалкой, взятой, вероятно, из собственных припасов для особо тяжёлых случаев. И часто этим «случаем» с гордостью именовался лишь тот, кто на протяжении недели показывался капралу на глаза в замызганных после езды брюках, переодевающим до неприличия грязные армейские сапоги в зоне его видимости или же разносящим «сладостное благовоние», исходящие из-под подмышек несчастного. Правда, Леви большей частью швырял в лицо несчастному злополучную жёсткую губку, давая совершенно простые указания по ее применению. Видимо, случай с Зоэ уже выходил за рамки «тяжелый», неся почетное наименование «особо тяжелый» на грани с «не лечится». Ханджи подняла глаза навстречу холодному колючему ветру, не скрывая своей почти счастливой улыбки. Погода давала знать о себе уже некоторое время, но этого было недостаточно для того, чтобы вогнать в депрессию или хотя бы дать почувствовать себя неловко и неюутно, ощущая скорое приближение холодов, часто влекущих за собой проблемы с провизией, газом и зимней экипировкой. Несмотря на то, что приближение первых заморозков все еще оставалось маячить на далеком горизонте, многие солдаты уже начинали потихоньку придумывать байки, легенды и слухи, связанные с пропавшими без вести, пережившими несколько дней в суровых условиях природы застывшего в инее или же животрепещущегося после очередной снежной бури лесного пристанища, а может и вовсе замерзшими бойцами, мужественно положивших свою голову не за человечество, а по причине собственной непригодности к опасным и трудным миссиям, к коим и относился переход по заснеженной чаще к новому месту дислакации Разведотряда. Чаще всего такими историями пугали в основном зелёных новобранцев, но иногда даже бывалые солдаты прислушивались к отнюдь не однообразным байкам любителей наплести с три короба всякой ерунды, да и сойти за умного при этом. Одна из таких небылиц повествовала о приключениях разведчика, человека скрытного и от того странного. Он никогда не снимал свою форму и крайне не любил новобранцев. Однако зимой его чувство ненависти ко всему удваивалось, и он, уходя каждую ночь с базы в лес, притаскивал оттуда металлическое ведро со снегом и поочерёдно, не спеша, окунал туда каждого проходимца. История на редкость банальная и глупая, однако кадеты не на шутку перепугались, как-то ночью услышав в коридоре тихие шаги и скрежет металла. Когда один из них всё-таки выглянул… Зоэ не дослушала историю до конца, поскольку та была прервана своевременным появлением командора, патрулировавшего корпус для выявления злостных нарушителей режима. Какого же было его удивление, когда вместе с хихикающими кадетами, походящим на маленьких детей, он застал своего главного помощника который от них ничуть, увы и ах, не отличался. Эрвин, в отличие от временами дурачившейся Ханджи, часто не считал нужным советоваться с подчинёнными и потому, по-быстрому согнав отряд в одну большую толпу, объявил о том, что время вылазки перенесено, с поистине стоическим молчанием встречая недоумённые возгласы и жалобы на непригодность устройства к дальнейшему использованию в попытке немного оттянуть время. Никому не хотелось отправляться на вылазку на Хэллоуин, в мистические тайны которого никто, разумеется, не верил, однако перспектива провести день за Стенами конкретно в этот день никого не прельщала. Лишь только Леви, отставив чашку, покосился на командира с недоверием, решая, уместен ли будет вопрос о причине смены даты вылазки, однако никак не выразил какое-то недовольство. В отличии от кадетов, единственными и наиболее приятным для него развлечением являлись генеральные уборки по субботам, а поскольку на этот промежуток времени вылазка не распространялась, то он снова невозмутимо принялся потягивать темный напиток из изящной фарфоровой чашки. Когда вопрос был решён окончательно, разведчики в тот же час двинулись к Стене Роза. К счастью, Разведкорпус, в отличии от остальных военных подразделений, располагался в относительной близости к этой части окружения, а потому дорога воспринималась как обычная конная прогулка по окрестностям. Иначе всё это выглядело только в глазах мимо проходящих граждан, в глазах которых, даже несмотря на то, что разведчики пускали лошадей скорым галопом, явственно читалось осуждение, а в след мелькавшим изумрудным плащам летели ехидные восклицания, достойные любого справочника. Эмблема Разведкорпуса, некогда вселявшая людям надежду, теперь навевала лишь мысли о скором поражении. Майор Зоэ передёрнула плечами и пониже натянула капюшон на лицо, укрываясь от колючего ветра. Накидка уже не удерживала тепло, да и совсем некстати порвалась, и Ханджи ощутимо дуло в спину, не давая расслабляться. Впрочем, мысли были забиты отнюдь не этими неудобствами, а чем-то совершенно посторонним. Ханджи неожиданно даже для себя вдруг представила, как было бы неплохо вернуться к себе и составить новый план по поимке титана, дабы провести ещё один увлекательный эксперимент над их предполагаемым интеллектом. В её голове всё ещё были свежи воспоминания о странном сне, и он-таки породил пару превосходных мыслей на этот счёт. Прежде всего, было бы неплохо узнать, могут ли титаны с их, как оказалось, хиленькой мускулатурой поднять обыкновенный булыжник? Или только Колосс и титан Эрена на такое способны? А если и могут, то каким образом вес распределяется по их телу?.. Коротая время в своих размышлениях, Зоэ очнулась только тогда, когда кто очень настойчиво начал дёргать за рукав, что-то невнятно бормоча. Проигнорировав сигналы, разведчица тотчас ринулась вперёд и, наталкиваясь на всякий сброд в виду служителей Гарнизона под ногами у лошади, устремила взгляд туда, где происходил весь шум и гам. Её взору открылась величественная Роза, вторая по величине Стена и последняя надежда человечества сохранить хотя бы сорок процентов от своей первоначальной численности. Но, кажется, шанс этот таял на глазах: в стене красовалась сквозная брешь, слишком узкая для пятнадцатиметрового, но достаточно просторная для двух-, трёх- и пятиметровых гигантов. Узнать это оказалось делом совсем несложным: как раз к приходу разведчиков из отверстия показалась лохматая башка, растянув огромную лыбу на всё лицо. — Вот дерьмо, — сплюнул кто-то из Гарнизона, и послышался свист выскальзывающих из ножен клинков. Ханджи только убрала длинную чёлку с глаз и улыбнулась в ответ гиганту. Кажется, этот образец идеально подойдёт для дальнейших исследований. И, только успев об этом подумать, она сорвалась с седла в воздух, на ходу вынимая клинки. Свист тросов на мгновение оглушил её, напоминая о том, что как бы ни хотелось почувствовать свободу в полёте, люди всё ещё скованы страхом перед титанами и слёзными обещаниями перед близкими и павшими товарищами во что бы то ни стало избавить мир от чудовищ, наводнивших его без их согласия. И с каждым новым выстрелом тросов ввысь, с каждым новым точным ударом по уязвимой точке гиганта, с каждым дюймом вновь и вновь отвоёванной земли, солдаты приближались к тому, чтобы исполнить все свой долг перед живыми и мёртвыми пусть даже ценой собственной жизни. Зоэ не дала чувствам завладеть собой даже на долю секунды, вся сосредоточившись на огромной туше перед глазами, но и это не спасло её от внезапного столкновения с неожиданно вывернувшим навстречу препятствием. Перед глазами заискрилось, а воздух в лёгких разом весь вышел, тело свело легкой судорогой. Стало страшно. Титан, огромной рукой зацепившись за один из тросов майора, с удовольствием небрежно отправил её к себе в рот, оглядывая ошарашенных бойцов. Время остановилось.