Близость

Это был обыкновенный ноябрьский вечер. На улице уже было очень темно. Я только что вернулся от Кузьмы, немного устал, но не настолько, чтобы оставить свою идею. Лизки ещё не было, она ушла на какую-то тусню со своими друзьями-«рэперами», обещала вернуться в час. У нее оставалось не так много времени, и я очень надеялся, что она опоздает. Мне нужен был повод. И вот уже половина первого, а Лизки всё нет. Ещё чуть-чуть, и я дам разрешение самому себе перейти грань, которая до сегодняшнего дня оставалась для меня запретной. Возможно, я мог казаться на первый взгляд развратным ввиду своей распущенности, несдержанности в выражениях, нервности, самолюбия, агрессивной внешности, особенно после того, как я отрастил бороду. Но на самом деле я всегда был скорее нежным, чем жестоким. И это касается всего. Я никогда не указывал своим женщинам, что им делать. Мог намекнуть, мог воспользоваться своей харизмой, но никогда не давил. Говорят, что в дружбе всегда один раб другого. В таком случае, у меня, вероятно, нет друзей, потому что я не чувствую себя рабом, но я точно не подчиняю себе друзей. Даже отказывая в фото незнакомым людям, я всегда испытываю чувство вины и стараюсь, как можно вежливее обьяснить подписчику, что у меня дела. Как очень точно подметила Ева Бергер в «Бухлишко патруле», я люблю послаще. И это касается всего. Оставалось всего каких-то пять минут, но ключ в замке предательски скрипнул, и Лизка оказалась в квартире. Не вышло. — Ну, привет, — она посмотрела на меня и расплылась в широкой улыбке, — ты знаешь, к колонке был подключён мой телефон, и мы все слушали МакSим, и вдруг в половине первого прозвонил будильник через колонку. Даня пошёл посмотреть в чём дело, а на экране было написано «пора возвращаться к своему мужчине». Все так смеялись, а я не хотела уезжать, но Даня вызвал мне такси и отправил домой. — Ты пьяна. Иди спать, — даже если убрать все мои планы на наше сегодняшнее с Лизкой ночное времяпрепровождение, я всё равно был не рад, даже раздражён. Лизка слишком много пила. С тех пор, как мы стали жить вместе, наш холодильник на пятьдесят процентов составляет Балтика. Не поймите меня неправильно. Я очень люблю выпить, а пиво я вообще считаю напитком богов, но Лизка уже находилась на начальных стадиях алкоголизма. — Что не так? — она впилась в меня глазами полными недовольства. — Поговорим об этом завтра. — Нет, мы поговорим сейчас. Я повторяю, что не так? — теперь уже в её голосе слышались нотки раздражённости и даже гнева. — Хорошо, раз ты так хочешь. Ты слишком много пьёшь. Каждый день, если быть точным. Я не могу даже нормально разговаривать с тобой, потому что ты всё время пьяна и ведёшь себя либо как стерва, либо как тупая пизда. — Ахахахах, ты что, мой папочка? Будешь учить меня жизни? — Нет, я вроде как твой парень. И я хочу, чтобы ты хоть иногда ко мне прислушивалась. — Иногда прислушаюсь, — мне показалось, что от гнева она протрезвела, так ясно она говорила сейчас, хоть и неприятные для меня вещи. — Отлично, тогда делай что хочешь, — я развернулся, чтобы уйти, но она продолжала дискуссию. — Я и так всегда делаю, что хочу. Ты завёл себе девушку, чтобы указывать, что ей делать? Ты сексист? — Начинается... — Я знаю тебя очень давно и в курсе, как ты относишься к женщинам. Феминизм — это бред, женщины глупые и недалёкие. Они нужны лишь для того, чтобы мужчина мог продолжать свой великий род. — Что ты несёшь? — А разве я не права? — Естественно не права, но я не стану с тобой спорить, потому что ты пьяна и разговаривать с тобой бесполезно, — я снова совершил попытку уйти, но видимо мои слова задели Лизку, и когда я уже собирался развернуться, она со всей своей силы (радует то, что Лизка всё-таки была слабой) залепила мне пощечину. Дело не в боли, которую я почувствовал, а в мужском самолюбии, которое было растоптано. Моя девушка не испытывает ко мне уважения, она позволила себе ударить меня. Увидев, как я изменился в лице, она испугалась и попятилась назад. Но было поздно. Лиза перешла границу.