Завтра ещё не наступило.

      Задыхаясь и кашляя от пыли, Стюарт с трудом выбрался из-под обломков. Он огляделся: башня рухнула, не оставив поблизости ничего целого. На многие километры вокруг лежали груды осколков и щебня. Что ж… каким-то странным образом музыканту удалось выжить.       Стюарт поднялся на ноги и тут же со стоном споткнулся. Он оглядел свою правую ногу: в бедро глубоко вошёл какой-то металлический стержень. Стюарт закусил губу и с трудом выдернул его. Рана тут же отозвалась ужасной болью. Стюарт облокотился рукой об один из крупных обломков, чтобы не потерять сознание, и подождал несколько мгновений, однако боль почему-то не утихала. Музыкант скосил глаза на ногу — рана не затягивалась. Стюарт прерывисто выдохнул. Видимо, его волшебство на этом закончилось.       Он стащил свою куртку и постарался, как мог, перевязать рану. Сильно хромая, Стюарт направился в сторону от руин здания.       Под ногами чавкало серое месиво из снега и копоти. Блёклый ночной воздух улиц начинал понемногу светлеть, возвещая о близящемся восходе.       Стюарт брёл по дороге в какой-то прострации.       Неожиданно он расслышал голоса; через минуту за углом показалась группа людей. Кто-то тут же бросился к нему. Стюарт мотнул головой, силясь прогнать муть. Перед ним оказалась Келела.  — Стю! — девушка обняла его. — Живой, слава богу…  — Старину Стю не так-то просто укокошить, — жизнерадостно вставил Реми. — Верно, командир?  — Верно. — Стюарт слабо улыбнулся.       Келела отпустила его.  — Боже, Стю, — промолвила она вдруг, — что с твоими глазами?..  — С моими… глазами?.. — повторил Стюарт. Он потянул пальцы к лицу. — А что с ними не так?.. — Он бросил взор на своё отражение в окне какой-то машины и даже отшатнулся: вместо глаз на его лице зияли два тёмных пятна.  — Похоже на гифему, — Реми тоже озабоченно смотрел на музыканта, — кажется, так бывает, если сильно стукнуться головой.  — Может быть. — Стюарт прикрыл веки. — Или от излишне активной крови в организме… Что ж, теперь меня вполне справедливо можно называть Ту-Ди… две дырки.  — Ох, господи… — Келела закусила губу. — Что же они с тобой сделали?.. — она сочувственно оглядела Стюарта и тут заметила, что его нога в крови. — Да ты ещё и ранен… Она не заживает?  — Нет, — проговорил Стюарт, — видимо, батарейка села. — Он поморщился и слабо выдохнул.  — Идём скорее, — Келела куда-то повлекла его. — Здесь доктор Вурцел и его команда… они помогут.       Стюарт оглядел группу.  — Среди вас все целы? — спросил он.  — Да, — улыбнулась девушка, — всё хорошо, Стю. Мы справились.  — Хорошо. — Стюарт, шатаясь, пошёл с ней.       Келела довела его до носилок у стоящей рядом машины скорой помощи. Стюарт тяжело опустился на них.  — Стю, сынок, — доктор Вурцел тут же захлопотал возле него, — ты жив, какое счастье. Мы уже волновались за тебя… Что с тобой произошло? Ты всё никак не возвращался.  — Пришлось побеседовать с Эль Миердой. — Стюарт лёг, утомлённо закрывая глаза.  — Тебе удалось его обнаружить?! — воскликнул Реми.  — Да, — Стюарт приоткрыл веки, — я надеюсь, больше мы о нём не услышим. — Он с трудом втянул воздух. — Вы связывались со штабом Внизу?       Все вдруг как-то замялись. Стюарт нахмурился, чуть приподнявшись.  — В чём дело? — спросил он. — Что произошло? У них всё в порядке? Вы говорили с Мёрдоком? — он напряжённо всмотрелся в лица друзей.  — Стю, — сказал доктор Вурцел, — Мёрдок… Мёрдок убит.       Стюарт тут же резко сел.  — Как… — сдавленно произнёс он, — как это случилось?  — На них напали, Стю, — тихо отвечал профессор Кайзо, — это были Киборги… они узнали, где находится штаб, и проникли туда.       Стюарт выдохнул, закрывая лицо руками.       Все кругом хранили неловкую тишину.       Наконец Стюарт отнял ладони.  — А Рассел?.. — выдавил музыкант. — Рассел… он жив?  — Жив, — поспешил успокоить доктор Вурцел. — Только… — он тяжело вздохнул. — Кажется, будто он сошёл с ума от горя. Он впал в какой-то транс, ничего не видит и не слышит вокруг, не хочет никуда уходить из квартиры. Наверно… наверно, это потому что Мёрдока убили прямо у него на глазах…       Стюарт крепко сжал кулаки. Ничего не говоря, он лишь стиснул зубы, болезненно сморщившись, и согнулся, запуская пальцы в волосы.  — Стю… — Келела мягко коснулась его спины.       Стюарт поднял голову.  — Я должен пойти туда, — заявил музыкант, вставая с носилок.  — Стю, постой… — Келела удержала его за плечо. — Тебе сейчас самому нужна помощь. Ты потерял много крови…  — Кел, — тихо проговорил Стюарт, не глядя на неё, — я просто… просто хочу сейчас пойти туда. — Он покачнулся, сделав шаг в сторону, затем чуть более твёрдой походкой направился по улице. Его не посмели останавливать.       Стюарт быстро домчался Вниз в грохочущей кабинке лифта.       Теперь было не понять, где граница между трущобами и подземным городком Иствуд-сити: всё вокруг обратилось в сплошное пепелище. Стюарт, словно во сне, шёл по разрушенным и развороченным, едва различимым тропам, и в воздухе то и дело раздавался свист и грохот; воздух рычал, гремел, рокотал, рокотал, рокотал…       Музыкант с трудом распознал в каком-то разрытом туннеле проход к жилищу друзей. Пройдя по нему, Стюарт заметил лежащую прямо на земле вышибленную железную дверь. На её поверхности виднелись огромные вмятины, словно в неё долго и сильно колотили, а потом просто сорвали с петель.       Подняв взор, Стюарт увидел невдалеке зияющий проём. Он приблизился.       Помещение было разнесено вдребезги. Осколки мебели в беспорядке валялись посреди неровными кучами; стены чернели дырами и следами копоти. Стюарт вошёл внутрь.       Было очень тихо, только методично капала, стекая откуда-то, вода.       На полу виднелись размытые следы крови.       Стюарт не сразу заметил согбенную и съёжившуюся фигуру человека на полу у стены. Лишь подойдя ближе, он узнал в ней Рассела. Рассел сидел, забившись в самый угол, прижимая руки к лицу, и медленно раскачивался из стороны в сторону.  — Расс, — Стюарт опустился рядом с ним. — Это я… Стюарт.       Рассел отреагировал лишь спустя несколько мгновений, словно пребывая в каком-то оцепенении. Наконец он отнял ладони и бросил взор на Стюарта. В лице его отразилась смесь какого-то ужаса и горечи, он застонал и поскорее отвернулся, начиная качаться ещё интенсивнее. Стюарт с болью поглядел на него.  — Рассел, — мягко сказал музыкант, тронув его за плечо. — Что здесь произошло?       Темнокожий вновь издал стон и притянул колени к груди.  — Они… они были здесь, — пролепетал он едва повинующимся языком. — Они были здесь… были. Я их видел, — он снова закрыл ладонями лицо, издавая какой-то полустон, полувой.  — Рассел… — Стюарт чуть потормошил его. — Рассел, идём… идём отсюда.       Рассел вдруг резко дёрнулся и в испуге отшатнулся от Стюарта.  — Нет! — вскричал он. — Нет, я… я не могу. Я должен… должен охранять его… моё дерево. Чтобы не нашли. Я должен… его охранять, — прерывисто зашептал он. — Должен… должен… охранять…  — Расс… — Стюарт выдохнул. — Я пойду за помощью, Расс… только потерпи чуть-чуть, прошу тебя. Пожалуйста…  — Я должен, — шептал Рассел, не слыша его.       Стюарт закусил губу, с мучением сжимая кулаки. Он поднялся на ноги и направился прочь, обернувшись на пороге. Жилище было завалено щебнем и рухлядью, и всё же оно казалось опустошённым, осиротевшим до холодящей дрожи, до какого-то болезненного сосущего чувства. Теперь, когда здесь больше не было ни Нудл, ни Мёрдока, ничто не нарушало мертвенной, холодной тишины. Лишь пробирая до озноба, до мороза по коже, это молчание то и дело рассекали болезненные стоны помешавшегося Рассела, его унылый, тихий и тоскливый вой… Стюарт содрогнулся и поскорее вышел. Ему не хватало воздуха.       Шатаясь, музыкант снова вышел на пустынные улицы. Он шумно вдохнул, прислоняясь к какой-то стене и пытаясь справиться с приступом головокружения: перед взором у него маячила мутная пелена, а колени подкашивались. Стюарт постоял, опираясь о сырой бетон. Затем медленно побрёл куда-то вперёд, сам плохо понимая, куда и зачем. Помощь… где он отыщет её здесь?..       Вокруг продолжало грохотать и свистеть, земля ходила ходуном и оглушающе гудела. Стюарт едва волочил ноги, ничего не видя перед собой. Неожиданно резкий толчок отбросил его вниз. Стюарт застонал от боли в ране и огромным усилием встал, но тут твердь под ногами опять задрожала. Музыкант вновь упал, пытаясь зацепиться за что-нибудь руками, в отчаянии загребая пальцами землю. Что происходит?..       Внезапно раздался гул — такой мощный, что Стюарту показалось, будто он оглох. Он зажмурился, приникнув к земле и не шевелясь… когда всё смолкло, музыкант наконец решился поднять голову.       Окружающий мир застлало завесой дыма и пепла; откуда-то вдруг повеяло холодным воздухом. Далеко-далеко послышались победные, ликующие крики. Стюарт в недоумении поднялся.       Пелена разошлась, и он вдруг увидел.       На горизонте в пыльной туманной дымке виднелся огромный столп света. Он исходил откуда-то сверху. Стюарт судорожно сделал вдох, а затем почему-то изо всех сил устремился туда, хромая и спотыкаясь по дороге. Музыканту казалось, что он идёт целую вечность, и несмотря на то, что он едва ковылял, его лёгкие разрывало, а перед глазами снова начали мелькать чёрные мушки. Наконец Стюарт достиг дальнего края.       Высоко над головой в сумрачном своде подземелья виднелась широкая зияющая трещина. Она струилась по всему потолку, будто светлый ручей, от края до края, простираясь на многие, многие километры… где-то совсем далеко столп становился огромным, так, что мог бы залить светом целый зал, и из просторного отверстия хлестали свистящие ветры. Потоки свежего, морозного воздуха изливались из щели, заполняя затхлую пещеру подземного мира…       Стюарт охнул, не веря глазам. Музыкант подступил ближе к трещине. Она была такой широкой, что через неё легко мог пролезть человек.       Издалека донеслось громогласное: «Ура-а-а!». Стюарт разглядел, как люди карабкаются к разлому и выходят наружу. Боже, ведь они, должно быть, впервые в жизни видят настоящий дневной свет…       Стюарт вдруг немного приободрился. Ему тоже захотелось выйти.       Музыкант сгрёб в кучу какую-то рухлядь и груды осколков и взобрался по ним к самому своду. Он осторожно прикоснулся к краям трещины, всё ещё опасаясь, что это видение. Край тут же осыпался под его пальцами; Стюарт испуганно дёрнулся и чуть было не слетел обратно на землю. Нет… он больше не собирается падать. Музыкант восстановил равновесие, ухватился за выступы и рывком выбрался на поверхность.       Вокруг тянулись безбрежные просторы какой-то пустынной долины. Чистый, серебряный снег покрывал её — казалось, здесь ещё ни разу не ступала нога человека… Стюарт ошеломлённо огляделся. Долину испещряли громадные, толстые бетонные столбы. Музыкант задрал голову и чуть было не вскрикнул от изумления: высоко-высоко, в нескольких километрах от поверхности, виднелся… город. Его родной город… улицы, магистрали, здания.       По долине сновали люди. Они бегали, прыгали от радости, кричали и визжали, ликовали, зарывались в чистый снег. Они смеялись…       Они были счастливы.       Стюарт помимо воли тоже слегка улыбнулся. Он перевёл взгляд вдаль и увидел, что там высятся какие-то руины. Очевидно, это одна из башен, обрушившись, открыла Нижним жителям проход… путь наверх.       К самим небесам.       Здесь было свежо, тихо и спокойно. Стюарт прикрыл глаза, глубоко вдыхая. Воздух казался каким-то особенно чистым и морозным, в нём отчего-то пахло озоном. На мгновение Стюарту вдруг померещилось, что он стоит посреди неба, прямо на облаках.       Становилось всё светлее — занимался рассвет. Стюарт прищурился от необычайно яркого сияния. Откуда-то спереди в долину проникали лучистые алые потоки. Ложась на снег, они окрашивали его в нежно-розовые и янтарные тона. Стюарт изумлённо созерцал, как переливается и искрится, словно покрытый алмазной пылью, снег. Музыкант поднял взор и вдруг обомлел… в этот миг ему показалось, что его сердце почти остановилось.       Там, где рухнула башня, виднелся широкий просвет. Сквозь него, заливая долину золотом, сияло восходящее солнце. Стюарт прерывисто выдохнул и сделал шаг вперёд. Он шагнул робко и несмело, будто впервые в жизни.       Он видел, как застыли вдалеке толпы людей. Они тоже глядели на солнце.       Стюарт покачнулся, словно пьяный, и опустился вниз, на землю. Ему тоже сейчас хотелось кричать и прыгать, смеяться, рыдать в голос и бежать, бежать прямо туда, за этим солнцем, чтобы догнать его… но он не мог и пошевелиться. Он просто замер, и ему казалось, что он не дышит.       Музыканту вдруг вспомнился фильм Джейми Хьюлетта о герое-идеалисте. Последняя глава ведь так и называлась: «Лицом к Солнцу».       Эль Миерда был неправ. Восставших много. Их всех теперь много… они собираются по всем концам земли. Они побеждают. Ведь главное, что теперь… теперь у них есть надежда.       Стюарт наконец поднялся на ноги, утирая глаза, которые устилали слёзы. Должно быть, он просто не привык… он никогда ещё не видел настоящего солнца. Но теперь всё будет по-другому. Теперь нужно смотреть только вперёд…       Ведь настоящий боец всегда смотрит вперёд. Что бы ни случилось.

***

 — Ты уходишь?.. — Стюарт видит, как остров девочки медленно отплывает куда-то вдаль.  — Ты больше во мне не нуждаешься, — тихо произносит она и улыбается. — Но я знаю, что ты теперь справишься и сам. Ведь ты уже не боишься…  — Неужели ты никогда не вернёшься?.. — Стюарт выдыхает, протягивая руку, словно силясь ухватиться за воздух.  — Я всегда буду с тобой, — мягко отвечает девочка, — ты сам знаешь, где.       Стюарт в отчаянии опускает голову.  — Но я не хочу, чтобы ты уходила, — говорит он, затем снова поднимает лицо, продолжая с тоской глядеть на летящий остров.  — Тебе известно, где меня искать, — девочка хихикает и встаёт на руки. — Ведь ты уже понял, правда?.. Ты ведь уже всё понял!       Стюарт молчит. Он и правда понял… только ему всё-таки жаль.       Всё вокруг полнится лишь стылой прозрачностью. Нет не только тверди, но и облаков…  — Почему здесь так пусто?.. — Стюарт смятенно озирается по сторонам.  — А как ты хотел? — спрашивает девочка. — Вначале всегда должно быть пусто. Пусто бывает, когда ты собираешься сочинить песню. Она уже есть в твоей голове, но ведь ты её ещё оттуда не достал, и поэтому везде пусто: и на бумаге, и в воздухе… — она почему-то вновь смеётся и принимается бегать вокруг мельницы. Мельница вращается, вращается, светлая, спокойная, мудрая и вековечная…       Стюарт молчит… он не знает, с чего начать.  — Начни так, как ты всегда делаешь это, — предлагает девочка, — с названия.  — Ты же знаешь… я не умею придумывать названия. — Стюарт слабо качает головой.  — Как же так? — с улыбкой возражает девочка. — Как так не умеешь? Ты ведь уже смог придумать имя и для меня, и для острова.  — Правда? — удивляется Стюарт. — Я… я думал, что всё не так. Я думал, что…  — А ты не думай, — велит девочка, — не думай. Глядишь, тогда всё и получится. — Она хмыкает, повисая на дереве вниз головой.  — Хорошо. — Стюарт вздыхает, глядя себе под ноги, затем поднимает взор.       Рассветные лучи окрашивают небеса в розовые тона.  — Правильно, — одобряет девочка, — это ты хорошо решил. Подходящий цвет. Ведь надежда розового цвета, такого же, как облака на самом восходе солнца… Каждый восход даёт новую надежду.       Стюарт несмело улыбается.  — Что ж, — молвит он, — кажется, я всегда знал, что тебя зовут именно Надеждой. Ведь ты приходила тогда, когда мне казалось, что я больше не смогу подняться. — Он смотрит вдаль. Облака, пурпурно-розовые, нежные и свежие, словно первые ягоды земляники, проступают на горизонте. Они такие ясные, такие сияющие, что кажется, будто сами небесные ангелы умывали их своими слезами. Стюарт глубоко вдыхает и чувствует, что воздух морозный и лёгкий, чистый, словно звук самого высокого, самого невесомого скрипичного флажолета. Ему кажется, что он ощущает, как облака прикасаются к его пылающим щекам, прохладные и гладкие, хрупкие и тонкие, как лепестки розы.  — Отлично, — девочка согласно кивает. — А что насчёт острова?       Стюарт размышляет.  — Думаю, — изрекает он, — я назову свой остров Сейчас. Мне больше не хочется грезить ни о каком прекрасном Завтра… Мне хочется думать, что всё самое прекрасное — это то, что происходит со мной именно Сейчас, и никак иначе. Это мгновение никогда больше не повторится, как и любое другое… мне хочется запомнить их все, ничего не упустив. Мне хочется, чтобы все они остались со мной, — музыкант прикладывает руку к груди.  — Они останутся, — обещает девочка, — останутся. Они с тобой. Светлячков догнать нельзя, это правда… но ты можешь глядеть на них и наслаждаться моментом. И, пока ты их не забудешь, они навсегда в твоём сердце…       Стюарт кивает и снова созерцает восход.       Чистые и ясные краски его не меркнут, они лишь становятся всё более и более искристыми. Они блестят и переливаются, золотые, горячие, живые… От этого кажется, что по жилам тоже начинает струиться что-то золотое и чистое, целительное, умиротворяющее и согревающее изнутри.  — Светлячки эфемерны, — произносит Стюарт. — Что настоящее, так это солнце.  — Верно, — девочка улыбается. Стюарт видит, что её пурпурные волосы слишком похожи по расцветке на облака. Нежно-розовая, восторженно-пурпурная Надежда… новый восход. Самый первый. Самый чистый…  — Мне пора, — шепчет она. Стюарт опять лишь молча кивает. Ему не хочется ничего говорить. Не хочется прощаться… ему хочется просто стоять и смотреть, чтобы запомнить девочку и её остров, каждую деталь, каждую чёрточку. Ему хочется запомнить, как пахнут сегодняшние облака.       Облака в Сегодня. Сейчас.  — Запомни ещё кое-что хорошенько, — голос девочки тает, растворяясь в нежной дымке, — всё когда-нибудь заканчивается, но это не значит, что конец от этого приходит и всей твоей жизни. Всегда будет что-то новое. Что-то другое… И ты всегда можешь начать заново. Просто продолжай верить… продолжай надеяться. Продолжай глядеть на солнце. Всегда. Всегда…       Стюарт слегка прищуривается, ослеплённый зарёй.       Новое завтра уже настало.       Завтра настало прямо Сейчас.