Ранимо болтливый

Тане снилось красивое поле, усыпанное маками, красные цветы ласкали пальцы ее рук, когда она их касалась. Ей было так легко и хорошо. Это был единственный хороший сон с тех пор, как она бегала от Ягуна. Она чувствовала, как обжигающее солнце целует ее лицо, губы, шею. Так стоп! Как солнце вообще может целоваться? - Отстань, у меня между прочим парень есть! – пригрозила ему Таня показывая надоедливому солнцу кулак. Оно усмехнулось и с новыми силами принялось ее расцеловывать. Смеялось оно почему-то голосом Ягуна. Девушка приоткрыла глаза и поняла, что она в своей комнате. Над ней навис внук Ягге и уже откровенно ржал, пытаясь успокоиться. - Чего смеемся с утра пораньше? – недовольно поинтересовалась Таня, притягивая его к себе. Его тело все еще сотрясалось от дикого смеха. - Во-первых, уже давно не утро и если мы не поторопимся, то пропустим обед, а во-вторых, кому ты угрожала? Это мне конечно льстит, что ты отвечаешь всяким там заносчивым мужчинам, что у тебя есть парень и показываешь им кулак, пытаясь замахнуться, но все же! – отсмеявшись, сказал Ягун, позволяя себя обнять. - Это было солнце, - смущенно призналась Таня, - оно меня целовало, но я то девушка приличная, такое еще заслужить надо! - Ну что ж, боец с природными явлениями, мне то хоть тебя целовать можно, или парень не разрешает? – Ягун прищурился, строя страшную гримасу. Таня легонько шлепнула его ладонью по лбу. - Я подумаю, и мой секретарь вам перезвонит! У меня поцелуи строго по записи, надо посмотреть кто на очереди, и если вы, молодой человек, будете очень настойчивы, я назначу вас на сегодня, передвинув кого-нибудь другого! – Тане было очень весело с играющим комментатором. - Так, это кто еще у нас там другой нарисовался? – изумился Ягун, - я как правообладатель на мадмуазель Гроттер запрещаю кому-то тебя целовать, обнимать и делать непристойные предложения, кроме себя любимого! Он заразительно засмеялся и принялся щекотать Таню. Гроттер ужасно боялась щекотки и попыталась сбежать от Ягуна, он всем весом навалился на нее и не унимался. - Я…Ягуууун, ахахахахах, п-прекрати, а то я ахахаххахаах, я помру пахахахахахахаххааах! – Таня смеялась как обезумевшая, чувствуя руки играющего комментатора, на своих ребрах. - Господи, Гроттер, тебя до меня что, никто не кормил? – придирчиво осведомился Ягун, останавливая щекотку и вглядываясь Тане в глаза. - Я ем как слон, попавший на фестиваль еды! – парировала Таня, звонко шлепая себя по животу, показывая, вон, мол, смотри какой вырос. Ягун потянулся к месту шлепка и поцелуями прошелся вверх до ключицы, задирая ее футболку. Таня шумно втянула в себя воздух. Она притянула его к себе и начала страстно целовать, будто не видела его год, нет два или даже десять. Дыхание Ягуна моментально сбилось, он подался вперед, и Таня ощутила его уже твердый член. - Снимай, - послустоном потребовала она, намекая на его одежду. Ягун перевернул ее на живот, задирая футболку еще выше и усаживаясь сверху. Она слышала, как он стянул ремень. «Неужели не мог оставить его в штанах? Ну скрупулёзный же мне попался парень!» - подумала девушка. О скрупулёзности Ягун задумывался меньше всего в своей жизни. Он стянул ремнем ее запястья, заведя руки за спину. Тане было немного неудобно в таком положении, у головы не было опоры, кроме злосчастной подушки, которая только мешалась. Пальцами Ягун прошелся по мокрому влагалищу Гроттер. Судя по всему, ему это понравилось. Она почувствовала, как в следующий момент на месте пальцев оказался его член. Такой горячий и большой. Таня прогнулась в предвкушении удовольствия. Играющий комментатор медленно вошел в нее, будто пробуя, как это. Рыжеволосая содрогнулась и застонала. Ягун схватил ее за волосы и начал набирать темп, он то полностью входил и выходил из нее, снова засаживая член, то двигался не выходя и помедленнее. Ощущения от этого обострились. Таня кричала от удовольствия, извиваясь под ним. Он чувствовал, как его член мягко проходит, раздвигая стенки влагалища, как от каждого толчка из нее вырываются стоны, а по телу бежит мелкая дрожь. Он подзеркалил Гроттер, в голове которой крутилось «Да, черт возьми, еще, пожалуйста, еще». Самодовольно хмыкнув, парень укорил темп. Стук их сердец, казалось, слышит весь Тибидохс. Звук ударяющихся друг о друга вспотевших тел. Стоны Гроттер. Порыкивания Ягуна. Сбитое дыхание. Ее ноги начинает сводить судорога, она кончает. Бурно. Крик. Вздох. И еще раз. Пульсация по всему телу. Ее напряженное от оргазма тело. Ягун позволяет кончить и себе, загоняя член так глубоко, как это только возможно. Его головка упирается во что-то. Тело Гроттер несколько мало для него. Она кричит, что ей больно, но тут же постанывает, чувствуя, как ее изнутри заливает его сперма. Несколько минут они только дышат, пытаясь восполнить недостаток воздуха. Ягун бережно снимает с рук рыжеволосой ремень. На ее запястьях уже проступили синяки. - Какая же у тебя нежная кожа, - сказал он целуя каждую руку поочередно. Таня улыбается и глубоко дышит. Она хочет ему сказать так много приятного, но в горле страшно пересохло из-за криков и постоянной нехватки кислорода. Девушка целует его. - Знаешь Гроттер, секс с тобой - это лучшее, что случалось со мной в жизни, помимо полета к Дурневым много лет назад конечно, но если я сейчас не получу еду, то превращусь в вурдалака и начну пить кровь твоих сокурсников. – отчеканил Ягун хриплым голосом. - Я практически не ела эти дни, так что поддерживаю! – отозвалась Таня, - тафай фместе будем фыбирать шертф и пить их вкусный крофь! Ее акцент очень понравился внуку Ягге, и он принялся лопотать что-то о ее дальнем родстве с графом Дракулой. Ребята оделись и наконец вышли на обед. Все уже собрались там. Они подсели к Гробыне, Гуне, Генке Бульонову и Рите Шито-Крыто. Склепова тут же с инетересом уставилась на Таню оценивающим взглядом. - Танька взъерошенная, Ягун сонный, смотри и учись Гуня, как надо ночи проводить, не то что мы: ляжем и сопим в обе дырочки! – язвительно заметила она. Хотя в этой язвительности не слышалось даже намека на злой укор. Таня раскраснелась, а Ягуну было хоть бы хны. - Ничего Склепова, будет и на твоей улице праздник! – радостно кинул ей Ягун и принялся уплетать блинчики с шоколадом. Тане он вручил внушительных размеров банановый торт. Склепова мечтательно уставилась на Гуню, спокойствию которого мог позавидовать даже сытый удав. - Вы что вместе теперь? – Рита удивленно уставилась на них. - Было бы несчастье, да счастье помогло! – отозвался Ягун, - Танька бедная совсем исхудала, цвет лица вон бледный какой стал, ну кто б мимо прошел? Я, как самый добрый самаритянин, взял ее под свое, с позволения сказать могучее крылышко. А дальше понеслось. - То-то я думаю, почему Лоткова ходит с таким несчастным видом, будто маму в супермаркете потеряла. – охнула Рита. Ее сравнения всегда были необычными. - Ничего необычного, - хмыкнула Таня, прожевав кусок торта, - мы и раньше были вместе, только теперь это немного...по-другому. В зал ворвалась Зализина в черном одеянии, словно собралась на похороны и метнулась к Тане. - Смотрите! Вот она, похитительница чужих мужчин! Сначала Ванечку у меня увела, потом что-то сделала с Глебушкой, а теперь вон как! С Ягуном за руку держится и даже не краснеет! Катя! Катюша, иди сюда и плюнь в лицо этой доморощенной любовнице! Теперь ты знаешь кого винить, все знают кого винить! У нас между прочим приличное заведение, тут дети учатся! – принялась голосить Лиза, привлекая к себе внимание других столов и закатывая глаза, словно сейчас упадет. - Вот именно, Лизон, тут дети учатся, не пугай их, а лучше иди и страдай где-нибудь подальше, от тебя молоко скисает быстрее чем от разъярённого Горьянова. – спокойно заметила Таня. Сейчас Лиза была для нее чем-то вроде надоедливого комара. Правда с комарами Таня, говорить не пыталась. - Страдать?! Я?! Я не страдаю! Я в трауре по умершей любви Катеньки и Ягунчика! – Лиза хотела было что-то еще сказать, но у нее пропал голос. Зубодериха самодовольно улыбаясь, подула на кольцо и принялась дальше читать очередной роман. Лиза хватаясь за горло картинно повалилась на пол. Никто даже и не думал реагировать. Пролежав там минуты три, и поняв что спектакль окончен, а неблагодарные зрители разбрелись по домам, она встала и пошла куда-то. Таня закусывая до боли губу, выискивала взглядом Катю. Та,внешнее спокойная, сидела и заламывала пальцы. Ей было жалко Лоткову. Еще бы, столько встречаться с человеком, отдавать ему всю себя, а после быть брошенной, просто потому что ему нравится кто-то другой. Ну уж нет. Она должна с ней объясниться. Катя, поймав ее взгляд, встала с места и отправилась к выходу. Таня сказала что сейчас придет и вылетела за ней. - Кать, подожди! – она остановила уходящую девушку. Катя смотрела на нее без ненависти, скорее с грустью. Она ведь ей доверяла, как лучшей подруге своего любимого парня. - Кать…ты…ты прости меня пожалуйста, я ничего плохого не хотела, тем более тебе, я понимаю, подругами мы никогда не были, но обстоятельства… - Прекрати. – спокойно отозвалась та, - мы взрослые люди уже, не надо оправдываться. Я знаю, что чувства это долгий и кропотливый процесс, что просто так ничего не происходит, особенно у нас, у магов. Он перегорел, если вообще когда-то любил меня. А я любила и привязалась. Кажется, еще люблю. Просто прошу тебя, не трогай меня сейчас, я не хочу что бы мое душевное состояние стало еще хуже, чем есть. Я отвлекусь, я выдержу, все смогу, но сама. Мне не нужна помощь или жалость. Она говорила твердо и уверенно, словно готовилась к этому разговору тысячи раз. Холодный взгляд давал понять, что она действительно справится и прорвется. Все таки сильная она, Катька. Казалось ее не сломить. - Спасибо Кать, и извини еще раз, - краснея сказала Таня. Какая же она дура. Катя вон как держится, а Гроттер готова в ноги ей упасть и молить о прощении. - Прощаю, - слегка улыбнулась Лоткова, - пока Таня. Светловолосая девушка развернулась и легкой походкой отправилась по своим делам. Таня вернулась к столу. Все испытующе смотрели на нее, а Гробыня, та и вовсе, начала выискивать следы ногтей, которые должны были расцарапать Гроттер лицо. Как ни странно, их не было. - Все таки ты умеешь выбирать девушек, Ягун! – прошептала Таня ему на ухо. Ягун все понял. Он был рад, что Катя не злится на Таню. На него она могла злиться сколько душе угодно. Но Таня действительно была ни в чем не виновата. Пообедав, ребята направились в общую гостиную. Гуня тащил хохочущую Склепову на себе, она наигранно била его по спине ладонью и требовала поставить туда, откуда взял. Ягун шел с Таней, прижимая ее к себе, то и дело интересуясь не хочет ли и она покататься на могучих руках играющего комментатора. Та, краснея, отказывалась, жалея Катю. Ей было бы не приятно такое видеть, по этому Таня решила, что за пределами их комнат, они будут вести себя как и раньше, правда Ягуну пока об этом не сказала. Рита в отрытую пялилась на сумасшедшие, как ей казалось парочки и томно поднимала глаза к небесам. Ребята расположились в гостиной. - Надо бы узнать, что за чертовщина творится с нежитью, Сарделькокопалкин уже наверняка все выяснил, а бедная Гробынюшка до сих пор ничего не знает! – Гробыня разлеглась на ногах Гуни вниз головой и страдала от того, что ее не посвящают в государственные тайны. - Не торопись курочка моя, всему свое время, - таинственно изрек Ягун, придвигаясь к почему-то все время ускользающей от него, Тане. - Я люблю скорость, я люблю раж, я создана для тайн и их вынюхивания! – сетовала Склепова. – мне их должны приносить на блюдечке с платиновой каемочкой! Ее стенания прервал пулей залетающий Валялкин. Его взгляд молил о пощаде. Он осоловело оглянулся, прикидывая куда ему спрятаться и с проворством цапли, грацией индюшки, забился за спину Гломова. Гуня недовольно завозился, но вытаскивать из под себя Валялкина, предусмотрительно не стал. Мало ли что там человеку надо? Может он клад ищет или еще чего? Глубокомыслящий Гуний гыкнул. Вслед за Ванькой, забежала запыхавшаяся Лиза и злобно оглядела всех, кто сидел в гостиной. - Что, ироды? Замуровали? Ванечку моего от меня спрятали? Я же найду! Везде его найду! – Лиза принялась переворачивать свободные кресла и диваны, казалось, это не худощавая истеричная девица, а реслер, недавно закончивший свою карьеру на пике славы. - ГДЕЕЕЕ! – Заорала она так, что Ягуну показалось, что его замечательные комментаторские уши этого не выдержат. - Лиза, как думаешь, что быстрее летает: подсвечник или бутылка пива? – осведомилась Склепова. Зализина прищурилась. - Я откуда знаю, Склепова? Не к кому с дурацкими вопросами поприставать? По работе соскучилась? Поболтать не с кем, а все мертвецы в отпуске? Вам настолько не о чем говорить с Гломовым что-ли? – Окрысилась она. Гробыня взвизгнув, кинулась к Зализиной, намереваясь оставить ее без волос, лица и того, что под руку попадется. Та, с криками о том, что убивают самую несчастную девушку Тибидохса понеслась к преподавателям. Склепова терпеть не могла, когда просто так трогали Гуню, он ее, и только она может ругаться на него. Все еще вспыхивая от ярости, Гробыня плюхнулась на Гуню и погладила его по голове. - Кисик мой маленький, ну кто еще будет гоняться за противными Зализинами, отстаивая твою честь, как не Гробынюшка? Гуня что-то промычал и со счастливой рожей принялся хлебать пиво. Все таки, они были созданы друг для друга: импозантная и блистательная мадам Склепофф и сильный, не шибко умный Гуня Гломов. - Хорошо, что Зализина на тебя не кидается с возгласами: «Ягунчик, сладкий, ты где? Опять тебя Гроттерша мучает, прячет от меня, я тебя спасу!», - смеясь, прикинула Таня. - Зевс меня упаси! – Ягун вскочил с кресла и принялся креститься. Таня расхохоталась. Он, собираясь снова сесть, неожиданно притянул девушку к себе, усаживая на колени. Рыжеволосая порывалась встать, но вырваться из рук Ягуна было все равно, что пытаться остановить мчащийся на полной скорости поезд взглядом. Таня перестала дергаться и расслабилась. Ей было так тепло и хорошо с ним, что все остальное отходило на второй план, даже смазывалось. Она поцеловала его в нос и обняла. Ванька, высовывая голову из-за Гуни огляделся. Звучно выдохнув, он принялся выбираться из укрытия. Гуня, успевший забыть, что за его огромной спиной кто-то был недовольно заерзал. - Ух, ну и достала же она меня! Черт бы ее побрал! – пожаловался Иван. - Терпи казак, атаманом будешь! – заявил Баб-Ягун, - ты сам подумай, Валялкин, карма она вещь тонкая, прихотливая, ты где-то накосячил, а Лизка сбивает ее с тебя словно из пулемета, заживешь потом лучше всех нас вместе взятых, раз такое сейчас терпишь! По коридору послышался топот. Честно говоря, было такое ощущение, что к ним несется не меньше дюжины слонов. Пол сотрясался, бедный легенький Ванька, подпрыгивал на месте, Гробыня слетела с Гуни, но перед тем, как оказаться на полу, была поймана верным другом. Ритка успокаивала взбушевавшегося тарантула, а Горьянов стал такой кислый, что у Гломова тут же протухло пиво. - Где я! Какого лешего тут происходит?! Где директор этого, с позволения сказать, заведения?! – прогремел до боли знакомый голос. Таня смутно помнила его, но узнать кто это, все еще не могла. - Любимая, успокойся, я перевез тебя сюда, что бы тебя не настигли несчастья, я буду оберегать тебя ото всех и от всего! – пообещал ей кто-то. - Любимая?! Да как ты смеешь ее так называть? Она замужняя между прочим женщина! Подать мне шпагу, я буду резать этого негодяя! – голосил третий. Вся эта процессия неминуемо приближалась к ним. Бульонов побагровел, потом побледнел, затем посинел, его кожа никак не могла определиться какого же цвета ей стать. Он встал и вытянулся по струнке. Таня охнула от неожиданности. Баб-Ягун вжался в сидение, что бы выглядеть как можно более незаметным, лишь уши пунцовея выдавали его. Все остальные с интересом пялились на зачинщиков беспорядка. - Гроттерша? Что ты тут делаешь? Ты разве не в тюрьме? – Дядя Герман, казалось, даже забыл о существовании Безглазого Ужаса, который охотно ухаживал за его женой, томно подмигивая ей впадинами глаз, от чего тетя Нинель хихикала и отмахивалась, краснея как девчонка. Таня уставилась на чету Дурневых. Дурневы. Тибидохс. Как? Дурневы в Тибидохсе? Что? - Ягуша! – тетя Нинель таки заметила внука богини и кинулась к нему, скидывая зазевавшуюся Таню. Она смачно чмокнула его в обе щеки и принялась трепать за уши, приговаривая о том, как соскучилась за ним. - И вам наше, но без масла, - произнесла тихонько Таня. Герман со скептицизмом поглядывал на эту картину Репина. Призраки видимо его уже не пугали, он привык что Ужас навещал их раз в две недели и нахваливал его же собственную жену. Он нервно подпрыгивал, поджимая руки, словно кролик и озирался, видимо в поисках морквы. Всегда когда он нервничал, вел себя именно так. Ох уж это знакомство с Кроликом Сюсюкалкой! Тетя Нинель, переставшая терзать Ягуна, воззрилась наконец на остальных: - А че эт у вас тут девицы все такие разукрашенные? - Не горячись свет очей моих, моя луна без тени облака, мой алмаз среди яшмы! – горячо воскликнул призрак. Гробыня, казалось оскорбилась, но Таня взглядом показала, что ее слова стоит пропустить мимо ушей. Та пожав плечами принялась изучать свои ногти, примеряя в какой бы цвет их выкрасить в этот раз. В комнату залетел Поклеп. - Что тут происходит? Кто вызвал землетрясение, это одно из запрещенных заклинаний! Узнаю кто это был – зомбирую! – он был в бешенстве. Следом за завучем Тибидохса, летела бочка с его любимой русалкой. Милюля рвала зубами еще живую рыбу и участливо поддакивала ухажеру. - Всех зомбирует! Да! Клепа у меня крутой, он может! - А вы в конце концов, кто такие! – Глазки-буравчики уставились на Дурневых. - Дурнев Герман Никитич, уважаемый человек в Москве, если вам это о чем-то говорит! – сказал уважаемый человек, протягивая руку Поклепу, согнувшись чуть-ли не втрое. - Это как понимать? Где? Вы что лопухоидов сюда притащили, стервятники?! – Поклеп рвал и метал, словно сотня взбешенных гарпий, казалось, что пена у его рта скоро будет срываться в вольном полете. - Не пугайся душа моя, - сказал призрак обращаясь к шароподобной женщине бальзаковского возраста, - это я их переместил, Поклеп. Поклеп сорвался с места и рявкнул всем участникам этой неудавшейся комедии идти за ним. Милюля уже мало чем интересуясь, рассматривала дядю Германа и облизывалась. Тот с опаской поглядывал на обглоданную рыбу и остренькие зубки симпатичной русалки. В последнее время Милюля много ела, ее даже пришлось пересадить в бочку побольше. Теперь она была как раз во вкусе директора фирмы «Носки секонд-хенд». Генка Бульонов сусликом кинулся за ними, ощущая, что Пипа будет не в восторге от того, как тут встретили ее родителей.