Я - полицейский

       Утро начинается с того, что мы идем к Лео.        Мы к Лео, а Штоки в какую-то "больницу", которую очень боится. Лежа на своей тумбе и наблюдая за ним, я чувствую, как он злится. Плохие у него эмоции.        А вот я очень даже спокоен. Вчера мы весь день гнались за плохим двуногим, который ворует у людей ценные бумажки, за которые мне дают булочки с колбасой, потому я устал и мне лень активничать.        Рихард и Штоки сидят на своих местах и пьют свой пахучий горячий напиток, я просто наблюдаю за ними: не будет ли чего интересного?        - Из персонала ничего не выбьешь. Но у меня такое чувство, что пациентам кое-что известно. Мне не удалось с ними поговорить, чтобы не привлекать внимание, там нужно быть в белом халате, или носить больничную одежду.        - На показания пациентов можно будет положиться?        - Конечно. Некоторые из них нормальнее, чем большинство вокруг. Нужно только поговорить с ними, чтобы никто не мешал.        - Ты подал мне отличную идею, Штоки. Мы отправим тебя в больницу в качестве пациента.        - Ты с ума сошел? Я ведь не псих!        - Пару дней отдохнешь, расслабишься, на работу не надо будет ходить. Чем плохо?        - Не выйдет. Они меня уже видели. Санитары, главврач меня в темноте узнают. Пусть этим Хеллерер занимается.        - Он болеет.        - Тогда может быть, ты?        - Хорошо. Беру это на себя. Но за это ты должен будешь позаботиться о Рексе.        А? Что? Они обо мне говорят, да? Я навострил уши, даже голову поднял. Взяв в пасть мяч, ухожу со своего места, внимательно смотря на Штоки. Он все еще боится меня, опасается. Пес всегда такое учует.        Штоки, я тебя не обижу, странный ты человек. Ну давай играть! Играй со мной – я очень послушный пес!        Едва мы очутились дома, как Рихард стал собирать мои вещи. Он берет их и перекладывает в какую-то штуку.Ты не забыл, что я не расстаюсь со своей любимой косточкой и все время ее грызу, хоть она и не вкусная, Рихард? Не забыл?        - Ладно, косточку тоже возьмешь с собой. А теперь принеси мяч, потому что у Штоки точно мяча нет.        Мяч? Несу-несу. Мой любимый, волосатый, от которого в пасти так щекотно. Я кладу его на пол, когда Рихард приходит из другой комнаты, куда только что ходил.        - Вот так, молодец. Ну а теперь еще принеси коричневую коробку с собачьим печеньем, хорошо? Неси печенье.        Понял я, понял. Печенье.        Когда я приношу его в зубах, Рихард копается в моих пищалках. Хочет тоже поиграть, что ли? Нет, я против. Он одну пищалку уже сломал и теперь она не пищит, а я ее не грызу.        - Ввязался же я в историю…        Рихард забрал у меня печенье и сел рядом на пол.        - Иди ко мне! Рано или поздно я должен тебе это сказать. Я уезжаю без тебя. Туда, куда я отправляюсь, с собаками нельзя. Но это всего на несколько дней. А ты пока поживешь у Штоки. Ладно?        Эй, ты чего? Рихард, ты что, меня бросаешь? Человек не может бросить свою собаку, ну как же так? От обиды я скулю и, поджав хвост, ухожу в другую комнату. Все. Я обиделся. Но до утра у тебя есть время передумать. Что у двуногих за мир такой? Им к собакам всюду можно, а собак к ним почти никуда не пускают! Пора жаловаться собачьим богам, вот!        Но Рихард не передумал и утром в участке мне только и остается делать, что грустно следить, как Штоки и Лео отправляют его далеко от меня. Они собрались вместе и говорят о чем-то за столом. А я скулю, но на меня не очень обращают внимания.        - Тебя зовут Георг Шобер, ты разведен, по профессии таксист, дата рождения в документах такая же, как у тебя. За ведение машины в нетрезвом состоянии полиция отобрала у тебя лицензию таксиста.        - В виду прогрессирующего алкоголизма, коллеги отправили тебя на лечение в психбольницу.        - Ты попадешь в отделение, где были зафиксированы смертные случаи.        - Естественно.        Они все говорят и говорят и вот, наконец, Рихард, взяв свою сумку в руки, подходит ко мне. Даже садится на мою тумбу, почесав меня за ухом.        Ну, может, у меня получится уговорить тебя остаться, Рихард? Смотри, я лижу тебе морду. Любимую мою морду. Смотри, я тебя даже за ухом облизал!        - Рекс, мне надо идти. Не нервируй Штокенгера и не трогай его тапочки, они у него единственные.        Ну Рихард, ну давай я тебя еще раз за ухом оближу! Вот, смотри!        - Да, да. Мне тоже тяжело. Надо идти.        Он уходит, а я все лаю и лаю. Но не потому, что прошу, чтобы он взял меня, а потому, что теперь говорю ему – пока, Рихард.        Целый день без него прошел ужасно. Хорошо, что мы никуда не ездили и вообще меня никто не трогал. Так что, я почти все время пролежал на тумбе, и еще думал о том, что не должен злить Штоки.        На звонилку, которую взял в руки Штоки, я бы не обратил внимания совсем, и реагирую ровно до того, как не услышал имя Рихарда. Что? Я насторожил уши, поднимаясь.        Что с Рихардом? Ты сказал – «Рихард», Штоки? С моим Рихардом что-то случилось?        - Вот это да! Надо обязательно сообщить об этом Рихарду. Ведь он там тоже в роли алкоголика!        Ой, я знал, я знал, что нам не нужно бросать друг друга! Мне нужно спасать Рихарда, мне нужно его спасать!        Когда Штоки почти говорит по звонилке, я точно знаю, с кем.        - Привет, Рихард! У меня очень важная информация!        - Здесь есть очень симпатичная сестра, которая разрешила мне поговорить по телефону.        Голос Рихарда! Голос Рихарда в звонилке! Я кладу лапы на Штоки, лижу ему ухо и гавкаю в трубку: Рихард, Рихард, привет! Штоки, ну дай мне поговорить с моим Рихардом! Хотя бы скажи ему, что я его очень жду!        - Я понимаю, ты не один. Намекни, где мы можем встретиться.        Рихард говорит в звонилку! Я прыгаю по плечам Штоки лапами, облизываю звонилку, которую он отнял от уха, кусаю ее. Рихард, Рихард. Ты меня слышишь? Я здесь! Как ты там? Когда вернешься?        Я так усиленно лижу трубку, что даже косточки не так лизал.        - Хорошо. В половине одиннадцатого в церкви.        Утром Штоки везет меня на машине. Я так жду встречи с Рихардом! Я так надеюсь на нее!        - Я на пятнадцать минут оставлю тебя одного. С собой я тебя взять не могу, но постараюсь побыстрее вернуться. Ты все понял? Понял? Вот и хорошо.        Как только он открывает дверь и выходит, я бросаюсь за ним. Эй, ты что думал, я тебя к Рихарду одного отпущу, Штоки? Так нечестно! Рихард сначала мой друг, только потом – твой, ясно?        Я выпрыгиваю в открытую дверь, чувствуя, как лапы увязают в этой холодной штуке на земле, которая недавно появилась.        - Рекс! Быстро в машину! В машину! Давай! Место! Сидеть!        Ладно, Штоки. Хорошо. Но ты не думай, что я тебя послушаю. Все равно будет по-моему! Я должен увидеть моего Рихарда!        Я подчиняюсь «сидеть», сажусь в машину. Недовольно ворчу, чтобы Штоки даже не думал, что мне очень нравится его слушать. Он внимательно смотрит на меня через закрытое окно, закрывает дверь и, помахав лапой, уходит.        - Теперь жди меня. Давай.        Подождав немного, я открываю дверь, как научился, когда ездил еще с Михаэлем, и бегу. Я знаю, куда они пошли. Точнее, пока не знаю, но привык к запаху Штоки и точно определю, где он. Штука, в которую ставлю лапы, холодная, но я уже привык. Почти не чувствуешь даже, когда бежишь.        Запах Штоки меня приводит куда надо. И я слышу еще один запах – родной и любимый. Самый лучший запах на свете. Рихарда.        А потом я замечаю его. Он идет по белой штуке, которая под его лапами хрустит, оставляет следы, и еще он в какой-то странной одежде. Не важно – это мой Рихард, МОЙ Рихард!        Спрятавшись за деревом, чтобы он меня пока не видел, я начинаю скулить и звать его. Он останавливается. Прислушивается. Жаль, что у человеков слух не такой хороший, как у собак. Они не сразу все понимают.        - Рекс?        Гав-гав-гав! Я здесь, здесь! Сижу под деревом и жду тебя!        - Рекс! Ты что? Хороший, хороший пес!        Рихард таскает меня за гриву, гладит, а я так рад его видеть, так рад, что почти свалил в снег. Привет, Рихард! Привет! Дай-ка я оближу твою морду!        - Ах ты, мошенник! Ты что делаешь? Я мог бы, конечно, сразу догадаться, что Штоки ты обманешь! А где он сейчас?        Тут он делает мне «шшш». Это означает «молчать». Я не должен скулить и лаять, но я не могу, ведь я так рад его видеть!        - Тихо! А то из-за тебя вся больница на нас ополчится! Тихо! Штоки должен тебя забрать.        Не пойду я к Штоки! Я твой пес! Не пойду! Гав-гав-гав!        - Я тебя понял. Если я найду для тебя какое-нибудь убежище, то тогда я позволю тебе остаться. Ну, пошли!        И мы быстро-быстро бежим по холодной штуке, на которой остаются следы. Она, кстати, как я заметил, ничем не пахнет.        Утром я увидел Макса. Он пришел, чтобы проведать Рихарда.        Они приблизились туда, где я сижу, и Рихард показал туда лапой. Они обо мне говорят.        - Вот он. Видишь? В бараке для строителей. Они церковь ремонтируют. Но сейчас там работы не ведутся и никого нет.        Я плохо вижу в своем новом жилище, но понимаю, что они идут ко мне. Рихард зовет меня и открывает дверь, а я тут же приветствую его, скуля.        - Рекс! Молодец, хороший пес. Я ему даже одеяло сюда принес        Макс смеется. Да, я тоже рад тебя видеть, Макс.        - Ох уж этот Рекс! А ты знаешь, что его весь город ищет?        - Да?        - Надо будет позвонить Штокингеру.        - Не торопись, пусть помучается.        Рихард проведал меня, когда на улице уже темно.        - Рекс, смотри, что я тебе принес?        Он показывает мне колбаску. В другое время я бы обязательно обрадовался, но сейчас он пришел не один.        - Что с тобой? Ты не в настроении? В чем дело?        Обернись, Рихард!        Он понимает. И встречается взглядом со странным человеком. Человек не злой, но странный.        - Полиция!        - Успокойтесь, только не надо нервничать. Успокойтесь, какая полиция? Что вы хотите сказать?        - Трупы. Много трупов.        - Много трупов? Что это значит? Вы что-нибудь видели?        Странный человек протягивает что-то Рихарду.        Странный человек – хороший. Не злой. Я с ним познакомлюсь. Я сажусь рядом и его морда меняется. Ему хорошо.        - Собачка.        Привет!        Он меня гладит, держит мою морду. Хороший человек, хоть и странный.        - У вас тоже есть собака?        - Была.        Он уходит, оставляя нас с Рихардом. Я ему понравился. Он мне тоже.        Утром Рихард снова приходит ко мне.        - Рекс! Подъем! Ну, давай поднимайся!        Не хочу, Рихард, отстань!        - В больнице все встают рядом. Поднимайся. Давай.        Ладно. Если ты на работе, Рихард, значит, на работе и я.        Мы следим за двуногим, который куда-то идет, из-за кустов.        - Вот он вышел. А теперь – нюхай, Рекс. Давай.        Он мне протягивает что-то маленькое. Уткнувшись носом, понимаю, что эта штука холодная. И твердая. И странно пахнет. Я такого запаха раньше не слышал.        - Это алкоголь. Тминная водка. От того, за кем ты пойдешь, так пахнет. Давай, Рекс. Давай за ним.        Понял. Бегу.        Как только Рихард меня отпускает, я бросаюсь в погоню. Я готов вилять хвостом от радости, каждый раз, когда гонюсь за нехорошими людьми.        Он идет спокойно, ничего не подозревая. Я тоже. Заходит в дверь. Догнав его, я скребусь в дверь. Эй, ты, плохой человек! Ты от меня не уйдешь! Плохие люди не уходят от комиссара Рекса!        Одну дверь я открыл, пошел за ним дальше, а вот другую уже не получается, Напрасно только лапой скребу. Зато рядом есть дырка. И я туда сунул морду. Плохой человек, я уже иду за тобой, ну держись!        Оказывается, он пришел в свою будку. Домой. И там стоит много штук, которые пахнут как та, которую мне дал Рихард. Плохого двуногого рядом нет, а я толкнул носом эти штуки и одна из них громко упала.        Он вышел на шум, заметил меня, кричит. Поздно. Свою работу комиссар Рекс уже сделал. Я бегу так быстро, как умею. Уношу лапы на максимальной скорости. Однажды я выиграл свою первую гонку. А потом еще и еще раз. Бегать я умею хорошо, особенно – за преступниками и от них.        - Эй! Чертова псина!        Я чувствую, что он бежит за мной, но у него очень плохо получается. Пока он только выбегает из дому, я уже бегу все дальше и дальше от первой двери, куда он вошел.        Я принес Рихарду «ищи», он все так же прячется за деревьями. Правильно, Рихард. От того нехорошего человека нужно прятаться.        - Рекс! Рекс! Хороший пес! Молодчина, Рекс.        Тот двуногий прибежал, но нас не видит. Только ищет, куда мы делись.        Мы разработали целый план по спасению Рихарда. Если тот плохой захочет его убить (а все плохие этого хотят), они будут иметь дело со мной.        Но, когда я чувствую, что Рихарду нужна моя помощь, ничего не могу сделать. Я пытаюсь выйти из будки, которую мне нашел Рихард, прыгаю на дверь, а она не открывается. Плохая дверь, покусаю, покусаю! Почему именно сейчас, когда Рихарду нужна помощь?        Давай, дверь, открывайся! Я скребу по ней лапами, гавкаю. Зову на помощь, хотя – некого. Это тот плохой меня запер, точно он, больше некому!        Когда мне удалось освободиться, плохой двуногий делает больно моему Рихарду. Я влетаю через окно, разбив стекло. Запрыгиваю преступнику на плечи, кусая и гавкая. Нет, тебе не обидеть моего Рихарда, плохой двуногий! Нет!        - Что здесь происходит?        - Рекс!        Рихард! Рихард, ты в безопасности! Ура!        Я с радостью облизываю Рихарду морду.        Теперь, когда мы узнали, кто преступник, Рихарду больше нечего здесь делать. Я сижу рядом с ним, здесь и Штоки. Мы раскрыли еще одно дело.        - Я знал, что его жена и ребенок погибли в результате несчастного случая по вине пьяного водителя. Но чтобы убивать пациентов? Он был одним из наших лучших санитаров.        - От водителя, из-за которого погибла его семья, пахло тминной водкой. По всей вероятности, Прохаско хотел отомстить всем другим алкоголикам.        - Возможно, он когда-нибудь снова окажется здесь. В качестве пациента, разумеется.        Как хорошо выйти отсюда, когда Штоки в хорошем настроении, а от Рихарда пахнет домом!        - Больше я не оставлю тебя одного в такой опасной ситуации. Санитар тебе уже почти вены вскрыл.        - Со мной был Рекс. Кстати, почему ты его из машины выпустил?        - Я пошел.        Штоки убегает. Интересно, Штоки будет идти быстрее меня? Ведь я хромаю и на мою лапу что-то надели. А все потому, что я порезал ее, когда прыгал спасть Рихарда. Вот какая опасная у нас, полицейских, работа.        Мы со Штоки ждем Рихарда, а он прощается со всеми, с кем провел последнее время. Они не плохие люди, но странные. Но ведь странные – не значит, плохие.        Он задерживается возле того хорошего двуногого, с которым я подружился недавно, и зовет меня.        - Рекс! Поди сюда!        - Собачка!        Мой странный хороший друг гладит меня по морде, я лижу ему руку. И – знаете что? – подаю лапу на прощанье. Больную.