Тяжело в учении

После ухода Саннана, в комнате повисла тягостная тишина. Оставшись наедине, Чизуру и Хейске просто не знали, о чём и говорить. Каждый из них понимал, что о чём бы любой из них ни начал сейчас разговор, речь всё равно рано или поздно зайдёт об открытиях Сэн и Кимигику касательно расэцу и их жизненного пути. А для них обоих слишком тяжело было бы сейчас разговаривать на такие темы. Наверное, подобные мысли отразились на лице девушки, так как парень, хоть и страшно смущаясь, слегка приобнял её за плечи, а потом попытался успокоить или утешить. - Подожди, Чизуру-тян, не нужно так бояться или тревожиться, - сказал он, через силу улыбаясь ей. – В конце концов, то, что мы хоть что-то выяснили по этому вопросу – это уже благо для всех нас, не так ли? Девушка смущённо отвела взгляд, не зная, что и ответить. С одной стороны, они кое-что узнали, в частности, то, почему именно расэцу страдают жаждой крови и что с ним происходит, когда их жизненный путь подходит к концу. Только вот… То, что они выяснили, едва ли может помочь тем, кто уже стал расэцу, отсрочить смерть, не говоря уже о том, чтобы вовсе её избежать. - Но разве ты сам не боишься, Хейске-кун? – спросила, наконец, Юкимура. – Знаешь, то, что мы услышали… Это несколько ужасает. - Да, ты права, Чизуру, - кивнул он, глядя на девушку. – И мне тоже немного страшно от того, что я теперь знаю, что со мной, в конце концов, должно будет случиться. Но при этом я должен признать, что став расэцу, я и так продлил свою жизнь, не знаю, правда, на сколько месяцев или лет, но продлил. Если бы не сыворотка, то я был бы уже давным-давно мёртв. С этим ты согласна, не правда ли? - Да, - была вынуждена признать девушка. – Знаешь, я рада, что ты тогда принял то решение и предпочёл стать расэцу. Но… Я боюсь того, что то, о чём рассказала нам Осэн-тян, может стать реальностью. Я не хочу тебя потерять. Хватит уже того, что однажды это и так чуть было не случилось. - Ну, Чизуру-тян, если бы мы думали ещё о том, что могло бы случиться, но не случилось и боялись этого, то, наверное, нам и жить не стоило бы, - хихикнул парень. – И потом, - добавил он. – Я бы не сказал, что мне было невыгодно быть расэцу. В конце концов, именно поэтому я смог защитить тебя в Тоба-Фушими. Не уверен, что если бы я оставался человеком, мне удалось бы справиться с таким превосходящим числом противников. Так что, мне грех сейчас на это и жаловаться. Кроме того, я ведь, вовсе не схожу пока с ума, а, значит, у меня есть неплохие шансы прожить чуть подольше, чем те бедолаги, у которых от отимидзу напрочь сносит крышу и которые сами не ведают, что творят. А мне всего-то и нужно, что отказаться от использования сил расэцу и ускоренной регенерации. Тогда я не стану расходовать жизненные силы и смогу прожить куда дольше, чем, если бы я это делал. Хейске старался говорить это уверенным тоном, но ему это плохо удавалось: голос парня дрожал помимо его воли. Казалось, что он и сам сомневается в своих словах и не верит в то, что ему и в самом деле удастся избежать опасности, которая дамокловым мечом нависала над головами у всех расэцу: истощения жизненных сил и, как следствие этого – смерти и обращения в пепел. Чизуру тоже не была уверена в том, что всё обойдётся. Скорее, наоборот, девушка даже не сомневалась в том, что её другу ещё не раз и не два придётся прибегать к силам расэцу и к ускоренной регенерации. Война только начиналась, впереди было немало жестоких сражений, и если Хейске не станет использовать силу расэцу или способность моментально заживлять раны, то он может просто-напросто погибнуть, как и любой другой человек, оказавшийся в гуще сражения. Но таким образом, получался какой-то замкнутый круг, выхода из которого не было. Используй парень силы расэцу или нет, а итог всё равно один – смерть. Правда, по несколько различным причинам. Но разве от этого легче?.. Чизуру перевела взгляд на парня. Тот стоял возле окна и, кажется, рассматривал что-то на улице. Поймав на себе взгляд девушки, он резко обернулся и рассмеялся каким-то сухим, безжизненным и совершенно не весёлым смехом. - Я не вижу тут ничего ужасного, - сказал, наконец, Хейске. – В конце концов, Чизуру, если уж говорить начистоту, то я и так, можно сказать, покойник. Я ещё жив на самом деле, но для всего света, кроме узкого круга людей, посвящённых в тайну, мёртв. Так что, мне ли теперь бояться смерти, если я и так уже её пережил, можно сказать? - Нет, - покачала головой девушка. – Хейске-кун, ты не прав. Ты жив, и это меня безмерно радует. Только вот сам ты не слишком ценишь то, что у тебя есть. Ты не видишь сейчас в жизни ничего хорошего, но на самом деле, ты не прав. И почему только ты сейчас так упрямишься и не желаешь признавать очевидного? - О чём это ты вообще сейчас говоришь, Чизуру-тян? – удивлённо глядя на Юкимуру, спросил Тодо. – Я вовсе не упрямлюсь, если хочешь знать. Я действительно думаю так, как говорю, ясно? - Нет, Хейске-кун, ты пытаешься меня обмануть, - покачала головой девушка. – Ты стараешься делать вид, что всё хорошо, и что ничего страшного не происходит. Но твоя вымученная улыбка и то, что ты смеёшься тогда, когда на самом деле нужно плакать… Это всё говорит о том, что в данном случае ты пытаешься лукавить. Но для чего ты это делаешь, если ты всё равно не умеешь лгать и притворяться? Не желая отвечать на её вопрос и, равно как и не желая показывать своих истинных чувств, он резко отвернулся к окну, но девушка, схватив его за руку, заставила его повернуться к ней. Только сейчас в неярком свете зажженных свеч, Чизуру увидела почти мертвенную бледность на лице парня и яркие пятна лихорадочного румянца на его щеках. Должно быть, ему и в самом деле было не сказать, чтобы хорошо. Юкимура понимала, какие чувства он мог сейчас испытывать: неуверенность, смущение и страх – чувства, являющиеся слабостью и непозволительной роскошью для истинного воина. Но она не осуждала своего друга: девушка не сомневалась в том, что на его месте она так же была бы смущена и испуганна. В юности мысль о смерти редко приходит в голову людям. И тем больше она их пугает, если вдруг её приближение становится для них самих суровой реальностью. Чизуру не знала, что сказать и как успокоить приятеля. Тем не менее, она решила попытаться это сделать. - На самом деле, - сказала девушка, подходя к парню почти вплотную и глядя ему в глаза. – На самом деле, я почти ничем не могу тебе помочь, Хейске-кун. Но всё равно, если вдруг тебе станет по-настоящему трудно, если тебе понадобится чья-нибудь помощь, ты, пожалуйста, скажи мне об этом. Я не хочу, чтобы ты делал всё для моего блага, забыв при этом о своих собственных интересах. - Но, Чизуру-тян… - протянул парень, смущённо отводя глаза. – Мы же уже говорили об этом, верно? И я тебе тогда ещё сказал, что отныне я живу только лишь для того, чтобы защищать тебя от любой опасности, которая тебе может грозить. Твои интересы – это мои интересы. Только так, и не как иначе… Тогда ты со мной всецело была согласна. А сейчас ты снова говоришь, что я должен думать ещё и о себе? - Вот именно, Хейске-кун, - кивнула девушка. – Мои интересы – это твои интересы. Ты готов ради меня жизнь сейчас положить. Но в том-то и дело, что я не хочу от тебя таких жертв. Мне не нужно, чтобы ты умирал ради меня, я хочу, чтобы ты продолжал жить и всегда был рядом со мной. Разве я многого прошу? Нет, я только хочу, чтобы ты не рисковал безрассудно своей жизнью, вот и всё. Пообещай мне, что ты будешь жить ради меня, но только жить, а не умирать, хорошо? Когда Чизуру говорила это, она с трудом сдерживала слёзы, поэтому последние её слова были, скорее похожи на невнятное бормотание, чем на уверенную речь. Но, как бы там ни было, своей цели девушка достигла. Несколько мгновений Хейске недоуменно смотрел на неё, а потом внезапно улыбнулся той самой своей лучезарной улыбкой, которую она привыкла видеть на его губах. - Хорошо, Чизуру, договорились, - кивнул он. – Клянусь тебе, что я не я буду, если не выполню это обещание. Что же до того, почему я упрямился… Знаешь ли, я ведь, иногда люблю покрасоваться… ну, или повыделываться… неважно, в общем. А потому, мне кажется естественным быть упрямым в обществе девушки… То есть, в твоём обществе, я хотел сказать. В конце концов, все парни так поступают, чтобы показать свою значительность, верно? – добавил Хейске, уже откровенно веселясь. Чизуру даже не знала, смеяться ей или плакать. В свои восемнадцать парень казался ей ещё совсем ребёнком: как внешне, так и по характеру. Иногда, правда, он мог заговорить о чём-то серьёзном, даже из разряда философских категорий, но затем вскоре снова начинал привычно дурачиться и шутить. Бывало также, что он хотел выглядеть взрослым и изо всех сил старался казаться старше, но опять же, оставаться долго серьёзным Хейске не мог ни при каких условиях. Вот и сейчас после серьёзного разговора о жизни и смерти, он заговорил о каком-то вздоре, о том, что ему, будто бы, непременно нужно было показать девушке свою значительность. «Наверное, он никогда не сможет быть по-настоящему серьёзным», - подумала Юкимура и решила более не говорить со своим другом ни о чём таком. Ей больно было смотреть на его ошибки и те последствия, к которым они, порой, приводили. Случалось, что девушка даже злилась на него. Но всё равно, каждый раз, когда он ей улыбался, Чизуру даже в самый пасмурный день казалось, что тучи рассеялись, и снова засияло солнце. И какие бы глупости парень ни делал, она не могла долго злиться или обижаться на него. - Хейске… Ты такой балбес! – покачав головой, произнесла Чизуру. – Иногда такое скажешь, что хоть стой, хоть падай. - Хех… вероятно, ты права, Чизуру, - захихикал парень. – Если ты так говоришь, то, должно быть, я такой и есть. Но и ты тоже, скажем так, не всегда думаешь, о чём говоришь. Ты утверждаешь, что ничем не можешь мне помочь, но это неправда. На самом деле, Чизуру, ты для меня делаешь больше, чем кто-либо ещё. Знаешь, - снова улыбнувшись, добавил он. – Одно только твоё присутствие рядом делает меня счастливым. А потому, спасибо тебе огромное ещё раз, Чизуру-тян. Если бы не ты, я не знаю, что со мной сейчас и было бы. Он снова улыбался своей умопомрачительной лучезарной улыбкой, и это при том, что ему, судя по всему, было не сказать, чтобы сильно хорошо. И неожиданно Чизуру поняла: что бы ни происходило, и как бы Хейске себя ни чувствовал, он в любом случае всегда будет ей улыбаться. Просто потому, что он не может иначе, оттого, что он не желает делать свои проблемы её проблемами. А вот хорошо это или плохо? Как знать, как знать… *** Когда ребята вышли на улицу, февральский воздух окутал их морозной пеленой. Девушка вздрогнула. Ей показалось, что холод пронизывает её насквозь. - Чизуру, ты что, замёрзла? – немного встревожено посмотрев на девушку, сказал Хейске. – Смотри, ещё не дай Ками, простудишься. - Н-нет… - покачала головой Юкимура. – Со мной всё в порядке… Да и вообще всё хорошо, верно? Зима подходит к концу, совсем скоро наступит весна… Говоря так, девушка вспомнила о том, что как раз весной прошлого года и произошли события, приведшие к созданию отряда Стражей Императорской Гробницы. Даже года не прошло с того времени, а сколько всего за это время уже успело случиться! «Интересно, а что с нами со всеми будет через год? – невольно подумала девушка. – Наверное, за это время тоже много чего изменится». Она даже попыталась представить себе будущее, но это почему-то плохо у неё получилось. Может быть, потому, что Юкимура нечасто задумывалась о завтрашнем дне, привыкнув жить настоящим, а, может быть, это было из-за того, что девушка всё ещё не пришла в себя после того, как услышала о результатах исследования Сэн и Кимигику. Из размышлений девушку вывел голос её приятеля, прозвучавший у неё над ухом. - Эй, Чизуру, ты меня вообще, слушаешь? – спросил парень, немного обиженно глядя на неё. – Или, может, ты заснула прямо на ходу? - Что?.. – невольно вздрогнула от неожиданности девушка. – Ты что-то сейчас сказал, Хейске-кун? - Сказал, - кивнул юный самурай. – Я вообще-то сказал, что ты права, и что действительно скоро весна… А ещё я сейчас подумал кое о чём из того, про что говорила Сэн. - Да? – удивлённо глядя на него, произнесла Чизуру. – И о чём же именно ты сейчас подумал? - Ну-у… - протянул Хейске. – Видишь ли, Чизуру-тян, Сэн говорила о том, что если расэцу слишком часто и помногу использует свои силы, то он умирает и превращается в пепел. Но если это так, то почему же тогда с Саннан-саном ничего подобного не происходит? Он стал расэцу три года назад, при этом использует силу и ускоренную регенерацию чуть не каждый день… Вернее, чуть не каждую ночь, когда он выходит на патрулирование с парнями из Корпуса… Но он по-прежнему жив, здоров, полон сил и, я уверен, проживёт ещё лет сто… Вот и скажи, отчего так происходит, что обычно расэцу живёт меньше года, а этот протянул почти три и при этом даже не изменился и не утратил рассудок? - Ох… Если честно, то у меня на сей счёт нет никаких предположений, - покачала головой Юкимура. – Я не только не знаю этого, но даже и не предполагаю, почему так происходит. Да, Саннан-сан участвовал во множестве сражений и бесчисленное множество раз использовал силы расэцу, но при этом не только не обратился в пепел, но, кажется, и жаждой крови никогда почти не страдал… Действительно странно, но, в принципе, всему можно подобрать объяснения. Знаешь, Хейске, - добавила девушка. – Мне кажется, что дело в том, что Саннан-сан выпил отимидзу с усовершенствованной формулой, то, которое не даёт столь сильных побочных эффектов. - Нет, - покачал головой Хейске. – Мне кажется, Чизуру, что ты не права. Или не совсем права. Может быть, Саннан-сан и в самом деле выпил улучшенное отимидзу. Но ведь, и я выпил точно такое же, а жажда крови у меня бывает очень часто… Полагаю, что дело всё-таки, не в этом, а в том, что Саннан-сан всё-таки пьёт кровь, хоть и скрывает это ото всех. - Да, я помню, что ты уже говорил об этом, - кивнула девушка. - Говорил, - подтвердил Хейске. – Только вот, мне действительно кажется, что на самом деле у него так же, как и у меня, жажда крови бывает почти каждый день, вернее, почти каждую ночь, но… Неожиданно парень замолчал на полуслове. Его глаза, неестественно расширившись, смотрели в пространство, но при этом он словно бы ничего не видел. - Хейске-кун?! Что с тобой? – встревожено воскликнула Чизуру, подбегая к нему. Не ответив ей, он с мучительным стоном согнулся пополам от боли и закашлялся. Его волосы стали снежно-белыми, а глаза окрасились в цвет крови. Кожа парня была покрыта бисеринками пота, он с трудом мог дышать, так, что каждый вздох стоил ему невероятных усилий. Но, несмотря на это, он всё равно продолжал упорствовать в своём стремлении выяснить то, почему Саннан-сану удалось прожить в виде расэцу так долго, и отчего он до сих пор не рехнулся от жажды крови. - Хех… Вот… отчего… так происходит?.. – спросил парень, с трудом произнося слова. Чизуру уже видела подобное, а потому твёрдо знала, что нужно делать в таких случаях. Девушка вытащила свой кодачи и, проведя клинком по запястью, поднесла окровавленную руку к губам парня. - Вот, Хейске, выпей это, - сказала она, слегка морщась от боли в пораненной руке. Но что значила боль из-за крошечного пореза по сравнению с той болью, которую он сейчас испытывал? Чизуру готова была всё на свете отдать, только бы избавить его сейчас от мучений. Боль заставила Хейске упасть на колени, и в такой позе он напоминал девушке коленопреклоненного грешника, молящего об отпущении грехов. Только вот, в том-то и дело, что парень не был ни в чём таком ужасном повинен, а, следовательно, ничем не заслуживал тех страданий, что сейчас испытывал. Девушка вздрогнула, когда его губы прикоснулись к ране на её запястье. И дело тут было вовсе не в той саднящей боли, которую она снова почувствовала. Чизуру сама не знала, почему она сейчас испытывала чувства, схожие с теми, что она испытала в момент первого поцелуя… или, может быть, даже первой близости… Такой болезненной, и в то же время, незабываемой и в чём-то восхитительной. Во всяком случае, тело девушки охватил приступ какой-то странной слабости, её сердце неистово билось в груди, колени тряслись, а мысли путались. С трудом поборов интуитивное желание отдёрнуть руку, девушка перевела взгляд на парня. Она, конечно, испытывала не самые приятные ощущения из-за лёгкой боли в порезанном запястье. Но разве этот небольшой дискомфорт имел для неё сейчас какое-то значение, если то, что она делала, облегчало страдания её друга? Парень, прильнув губами к ране на руке девушки, жадно слизывал кровь, так, что тонкие алые струйки стекали из уголков его губ на подбородок и на шею. Если бы Чизуру сказали раньше о том, что она будет когда-нибудь поить расэцу собственной кровью, и это не покажется ей ужасным, отвратительным или просто неприятным, она бы не поверила. Но сейчас именно так и было: Хейске в образе расэцу пил кровь из раны на её руке, а она только радовалась, глядя на то, как постепенно мертвенная бледность сходит с лица парня, а его волосы снова становятся из белоснежных светло-каштановыми. Наконец, напившись, он отстранился от девушки, и посмотрел на неё виноватым взглядом. Его глаза снова стали лазурными и такими же лучистыми, как прежде. - Знаешь, Чизуру, мне так неудобно из-за того, что я снова причиняю тебе неудобства, - глядя куда-то в сторону, произнёс Хейске. – Если можешь, прости меня, пожалуйста, за это. - Ох… - только и покачала головой девушка. – О каком неудобстве ты сейчас говорил, Хейске-кун? О той крошечной царапине, которая уже совсем затянулась? И, знаешь, если это поможет тебе избежать страданий, то я буду делать так столько раз, сколько потребуется. - Нет! – воскликнул парень. – Не смей так говорить, Чизуру-тян, слышишь? Да, порез у тебя затянулся. Но ведь, ты же всё равно испытывала боль, правильно? Девушка хотела было сказать, что её боль ничего не значила, и что порез на её руке был ничтожной ценой за избавление его от страданий и, возможно, гибели. Но затем она просто улыбнулась парню, тем самым давая понять, что с ней всё хорошо, и что беспокоиться об её порезе больше не стоит. - Фух… Ну ладно, - сказал, наконец, Хейске. – Полагаю, что говорить с тобой на эту тему совершенно бессмысленно. Как говорит наш обожаемый и ненаглядный… Они-фукутё, спорить с девушкой из Эдо в её присутствии – себе дороже… Ну, что, идём домой, да? – добавил он, глядя на уже начавшее синеть на горизонте небо. – А то уже утро скоро… Спать ужасно хочется… - Да, разумеется, нам пора возвращаться, - кивнула Чизуру. – Если, конечно, тебе уже лучше. - Да, я уже в порядке, - кивнул парень, глядя на неё честными глазами. – Идём уже, а то уже сейчас начнётся рассвет. Ребята, как в прежние времена, взялись за руки и быстро, почти бегом, зашагали по направлению к штабу.