Тяжело в учении

Сражение за магистрат в Фушими было ожесточённым и кровопролитным. Пули и ядра со свистом пролетали над зданием магистрата и его окрестностями и редко не попадали в цель. Кровь лилась рекой, так, что свежевыпавший белый снег, устилавший двор, окрасился алыми пятнами и брызгами. Единственные звуки, которые можно было услышать в это время - это был свист пуль и снарядов, да стоны раненых и умирающих людей. Никогда прежде Юкимуре не доводилось участвовать в таких масштабных сражениях. Самая страшная битва, которую она помнила, было сражение при Абуранокоджи. Но по количеству участвовавших в нём воинов, а также по ожесточённости, оно не шло ни в какое сравнение с тем сражением, что развернулось сейчас во дворе магистрата и в его окрестностях. И это – не говоря уже о том, что имперская армия использовала в качестве оружия против армии сёгуната новейшие пушки и ружья, полученные из Европы, благодаря чему и наносила сейчас их войску огромный урон. Пули и ядра косили людей целыми десятками, и не было шансов у них с их копьями и мечами, противостоять армии, вооруженной пушками и ружьями. Девушка видела, какие опустошения в рядах её друзей и их сторонников производят артиллерийские и ружейные залпы, слышала стоны раненых и последние проклятья в адрес врагов, срывавшиеся с уст умирающих, и ей было по-настоящему страшно. Будь её воля, она уже давно убежала бы, куда подальше отсюда, но Чизуру не могла так поступить. Она не желала бросать своих друзей, да и к тому же просто не знала, что бы она стала делать, если бы осталась в одиночестве, поблизости от места дислокации вражеской армии. - Проклятье! Их всё больше и больше!.. – выругался Хейске, глядя на врагов, пытавшихся окружить его и Чизуру. – Ты как? – добавил он, обернувшись к девушке. – В порядке? - Да, со мной всё хорошо, - уверенно кивнула девушка, желая его ободрить и успокоить насчёт своей безопасности. – Ты-то сам в порядке? – добавила она, встревожено глядя на парня, покрытого своей и чужой кровью. Сражение продолжалось уже достаточно долго, так, что он уже успел получить несколько огнестрельных, к счастью, сквозных, ранений и ран от вражеских мечей, но, судя по всему, это нисколько его не беспокоило. Что же до его ран… Хоть они и продолжали кровоточить, но кровь уже не хлестала потоком, но текла тонкими струйками, а сами края ран понемногу начинали стягиваться. - Не беспокойся обо мне, Чизуру-тян! – снова обернувшись к девушке, сказал Хейске. – Знаешь, я же теперь не совсем человек… Вернее, совсем не человек… Ладно, неважно, - добавил он, поморщившись, как от зубной боли. – Главное, что этих царапин, которые я сейчас получил, совершенно недостаточно для того, чтобы меня прикончить. Он улыбался и, в общем, выглядел как обычно, если, конечно, не считать пятен крови на его одежде. Но девушке на какой-то миг показалось, что с ним что-то не так. Чизуру даже зажмурилась, желая прогнать какое-то наваждение, а когда открыла глаза, всё было по-прежнему, словно бы ничего и не случилось. «Должно быть, и в самом деле, померещилось», - подумала девушка. Но после того, как она посмотрела на врагов, довольно плотным кольцом окружавших их двоих, она и сама не была уже уверена в том, что изменения во внешности парня ей только почудились. Воины из имперской армии действовали уже не так уверенно, чем прежде, когда они думали, что их противники – всего-навсего, два каких-то молодых парня, один из которых, к тому же, судя по всему, и меч-то держать не умеет. Теперь вражеские воины старались держаться подальше от них и уже не так уверенно размахивали своими клинками. Казалось, что они тоже только что видели то же, что и Чизуру, и что увиденное ими несколько смутило и даже напугало их. Раздавшийся вслед за тем залп и последовавший за ним возглас Хейске, заставили девушку на какой-то миг забыть о том, что она, возможно, видела сейчас что-то необычное. - Ч-чёрррт!.. – выругался сквозь зубы парень, когда следующая пуля навылет пронзила его плечо и, видно, повредила крупный сосуд, так как кровь хлестала фонтаном. Чизуру поспешно оторвала кусок своего рукава, но прежде, чем она успела прикоснуться к парню, как его рана уже успела затянуться. Странно, но сам Хейске был совсем не рад столь быстрому исцелению. Он бросил на затянувшуюся рану один-единственный взгляд и тут же отвернулся. При этом девушка заметила грусть, мелькнувшую в его глазах. Но уже в следующий миг он опять ей улыбался. - Говорил же я тебе, что ни пули, ни мечи, ни другое оружие не может причинить мне вреда! - сказал он, обращаясь к девушке. - Да, я вижу… - кивнула та. – Только, кажется, ты и сам не рад этому? Не ответив на этот её вопрос, он поднял меч повыше, и с криком: «Прочь с дороги!», бросился на вражеских солдат, снова начавших сжимать кольцо осады вокруг них. И в тот миг, это случилось опять: Юкимура, на сей раз, уже ясно увидела, что его волосы на какой-то миг стали снежно-белыми, а глаза засветились алым. Пули и мечи императорских солдат наносили ему рану за раной, которые, впрочем, тут же затягивались и, судя по всему, причиняли парню беспокойства куда меньше, нежели сам факт их мгновенного заживления. Всякий раз, когда это происходило, Чизуру вновь и вновь видела печаль в его взоре. И вдруг… Девушке показалось, что его улыбка стала какой-то неестественной, такой, какой она быть не должна. - Как?! Это и всё, на что вы способны?! – ухмыляясь, произнёс парень, разя противников своим мечом направо и налево. При этом его усмешка была на удивление похожа на те искажённые ухмылки, что Чизуру уже имела несчастье видеть на лицах расэцу, одержимых жаждой крови. Вот теперь девушке стало по-настоящему страшно. От ужаса она даже вздохнуть не могла, но, едва собравшись с силами, крикнула так громко, как только могла: - Хейске-кун, всё, хватит! Давай лучше отступим. - О чём это ты говоришь? – резко обернувшись, парень посмотрел на неё полубезумным взглядом своих алых глаз. – Зачем нам отступать? Их же тут ещё много… Много врагов и… много крови. Кровь, да, именно, кровь… Вот, что мне сейчас нужно! Сказав так, он с ещё большим рвением набросился на своих противников. Теперь у девушки отпали все последние сомнения. Это было не что иное, как жажда крови. Волосы парня были белы, как снег, а глаза горели алым огнём безумия. Чизуру с ужасом смотрела на то, как Хейске, вытащив с отвратительным чавкающим звуком свой меч из живота последнего из вражеских солдат, поднёс окровавленный клинок к своему лицу и вытянул язык, чтобы слизнуть с лезвия кровь. Юкимуре показалось, что весь мир рушится вокруг неё. Девушка понимала, что если она позволит своему другу сделать это, то она его потеряет окончательно и бесповоротно. Потеряет, как человека, так как парень просто-напросто превратится в такое же кровожадное чудовище, как и те, другие расэцу. - Нет! Хейске-кун, не делай этого!.. Закричав, Чизуру подбежала к парню и обняла его так крепко, как только могла. При этом она попыталась отвести в сторону его руку с окровавленным мечом. - Что ты творишь?!! – заорал он на неё. – Ты… Как ты вообще смеешь мне приказывать, ты, глупая девчонка?! Чизуру от ужаса буквально онемела. Никогда прежде Хейске не орал на неё и не обзывался. Она понимала, что он сейчас просто не может себя контролировать, но от этого ей было не легче. Девушка уже знала, насколько опасными и неуправляемыми могут быть расэцу, и потому уже сто раз успела пожалеть о своей ошибке. Вместе с тем, она никак не могла заставить себя думать о нём, как об одном из кровожадных монстров. Да и не был парень таким, как те, другие расэцу, в этом она была совершенно уверена. А то, что он сейчас не контролирует себя… Это не его вина, а его беда и её недосмотр. Если бы она попыталась остановить его раньше, ничего подобного не случилось бы. Впрочем, парень уже начал успокаиваться. Очевидно, её слова всё же заставили его образумиться и кое-как справиться с жаждой. - Успокоился? – спросила его Чизуру. – Ну, вот и хорошо. Поблизости нет никого, с кем бы тебе нужно было сражаться. Хейске недоуменно посмотрел сначала на девушку, потом перевёл взгляд на свои руки, покрытые кровью и окровавленный же меч, и его глаза расширились от испуга. - Что… что я наделал?! – в ужасе оглядываясь по сторонам, воскликнул парень. – Чизуру-тян, я… я вёл себя, как безумец? Его волосы снова потемнели и из снежно-белых стали светло-каштановыми, а глаза приобрели прежний, бирюзовый оттенок. Он опустил руку, в которой держал меч и, отерев клинок об одежду одного из убитых солдат неприятеля, сунул его в ножны. Но это были чисто механические, неосознанные действия. Видно было, что парень пребывает в состоянии полного раздрая, если не сказать, в шоке. Его глаза были расширены, а тело сотрясала дрожь: то ли следствие недавнего приступа жажды крови, то ли признак того, что он был потрясён своим собственным поведением и не верил в то, что он действительно мог такое сотворить. Когда Хейске обернулся и посмотрел на девушку, в его взгляде читались печаль, ужас и, более всего, отчаяние. - Не думал, что когда-нибудь я дойду до такого, - с горечью глядя на девушку, сказал он тихо. – Мне кажется, что с каждым днём я становлюсь всё меньше похожим на человека, и это по-настоящему пугает меня. Я сплю целыми днями и бодрствую ночью – это ещё ладно, непривычно, но терпимо. А вот то, что я всё время хочу выпить крови, и это желание уже сводит меня с ума… Вот чего я боюсь. Я не хочу стать таким же, как те, другие. Я не хочу никого убивать ради получения крови, и ранить тоже никого для этого не хочу, но чувствую, что в один далеко не прекрасный день я попросту не сдержусь… Сейчас он нисколько не был похож на того отважного воина, который, с презрением глядя в глаза возможной смерти, только что рубил врагов десятками. Наоборот, Чизуру он показался очень печальным и испуганным, как щенок, которого выбросили на улицу и который впервые в своей жизни столкнулся с жестокой действительностью, а теперь попросту не знает, что ему и делать. Не зная, чем ему помочь, девушка подошла к парню сзади и обняла его. - Всё хорошо, Хейске-кун, - сказала она. – Ты в полном порядке. Что бы ни происходило, ты всё ещё остаёшься человеком, и никогда им быть не перестанешь. - Если бы так, Чизуру-тян! – невесело усмехнулся он. – Только вот, скажи, если со мной всё в порядке, то почему же тогда вечер кажется мне утром, а луна – солнцем? И почему я сейчас весь покрыт кровью, и это даже не кажется мне неправильным? А, главное, отчего я не в силах справиться с жаждой? Разве это всё нормально для человека, коим по твоим словам я всё ещё являюсь? Девушка не нашлась, что и ответить. Ей очень хотелось успокоить и ободрить своего друга, только вот, она не знала, как это сделать. И в это самое время в их разговор вмешался только что подошедший к ним Саннан. - Конечно, Тодо-кун, с тобой всё в полном порядке, - сказал он. – Ты стал расэцу, и нет ничего удивительного, что ты и ведёшь себя уже не как человек. Не нужно сопротивляться, если ты хочешь выпить крови, то пей, сколько угодно. Просто, доверься своим инстинктам, вот и всё. - Саннан-сан, что это такое вы говорите?! – в ужасе воззрившись на бывшего первого зам. командира, произнесла Юкимура. – Зачем вы склоняете Хейске-куна к плохим поступкам? Зачем заставляете пить кровь, если он сам не хочет этого делать? - Но здесь нет ничего скверного! – покачал головой командующий Корпусом. – Точно так же, как людям свойственно принимать пищу, так и расэцу имеют обыкновение пить кровь. Ты же, Юкимура, не скажешь, что люди не должны есть, верно? Так зачем же ты утверждаешь, что расэцу не должны пить крови? Или, может быть, ты предпочитаешь, чтобы он мучился от жажды крови до тех пор, пока она не сведёт его с ума или не убьет? - Н-нет, конечно же, нет! – замотала головой девушка. – Я… я бы никогда так не подумала. Но пить кровь… Это слишком. - Может быть, с человеческой точки зрения, ты и права, Юкимура, - с усмешкой произнёс Саннан, подходя к ним почти вплотную. Для этого ему пришлось переступить через несколько распростёртых на земле трупов солдат из Сацумы, но, кажется, это его нисколько не смутило. – Только вот, видишь ли, дело в том, что мы больше не люди. Мы - расэцу, и не имеет значения, нравится тебе это или нет… Хотя, - добавил он. – Я могу понять и Хейске. Действительно, очень тяжело осознать, что ты изменился и никогда больше не станешь прежним. В некотором смысле, мы с ним – товарищи по несчастью, так как было время, когда я сам отрицал свою новую сущность и всячески сопротивлялся ей. Чизуру молча смотрела на него. Ей нечего было возразить. Саннан уже довольно давно был расэцу, а, значит, он куда лучше неё знал, что нужно Хейске, и что для него будет лучше: терпеть жажду, или поддаться зову сущности «падшего». Что же до самого парня, то он, несмотря на терзавшую его боль, старался стоять прямо и, по возможности, выглядеть более-менее уверенным. Хотя он уже и сам не знал, кому ему верить, и что делать. - Она права, Саннан-сан, - улыбаясь вымученной улыбкой, сказал парень. – Мне кажется, что Чизуру-тян кое-что, да понимает. И, может быть, даже куда больше, чем понимаете вы… Неожиданно острый приступ боли заставил его опуститься на колени, но даже и тогда молодой самурай всё ещё силился улыбаться. - Не бойся, Чизуру-тян, - с трудом произнёс он. – Я… я ни за что не стану пить кровь. Ведь люди же так не делают, правильно? - Ты всё ещё, несмотря ни на что, продолжаешь считать себя человеком? – укоризненно глядя на Хейске, покачал головой Саннан. – Мне жаль тебя разочаровывать, Тодо-кун, но ты ошибаешься. Тебе не остаётся ничего другого, кроме как признаться самому себе в том, что ты с некоторых пор стал расэцу и начать пить кровь. Или же, - добавил он, усмехнувшись. – Есть ещё кое-какой способ избавиться от жажды и при этом никого не убивать и не ранить. Вот. С этими словами он протянул парню несколько небольших бумажных пакетиков, похожих на те, в которых в больницах по порциям развешивают порошки. - Что это? – спросила Чизуру, беря один из этих пакетиков. – Похоже на какое-то лекарство. - Так и есть, - кивнул бывший первый заместитель командующего. – Этот порошок доктор Мацумото приготовил по просьбе верховного командования отряда, а именно, Хиджикаты-сана. Это лекарство подавляет жажду крови, но действует только временно. Если честно, - добавил он тише. – Я вообще не уверен в том, что это может быть адекватной заменой крови. Боюсь, что это лекарство только продлит страдания, и всё. Ведь до тех пор, пока расэцу не выпьет крови, жажда будет продолжать его терзать. Может быть, правда, будет не такой сильной. Сказав так, он сунул в руки девушки пакетики с лекарством, после чего развернулся и ушёл обратно к воротам, где готовилась новая контратака. Что же до Чизуру, то она недоуменно смотрела на пакетики с порошком, словно не веря в то, что такое лекарство, лекарство, которое подавляет жажду крови, может существовать на самом деле. В это время приглушённый стон, сорвавшийся с уст Хейске, вернул её к реальности. Девушка оглянулась и увидела, что её другу совсем плохо. Парень даже не стоял на коленях, а лежал на земле и его тело сотрясала крупная дрожь. Его волосы побелели, глаза, снова ставшие алыми, были широко открыты, а лицо искажала страдальческая гримаса. Он, уже не контролируя более себя, стонал от боли, и, как показалось девушке, задыхался. Чизуру присела рядом и открыла один из пакетиков, которые ей передал Саннан. Она не знала, что и делать: с одной стороны, ей не хотелось, чтобы Хейске начал пить кровь, с другой, девушка не была уверена в том, что лекарство действительно ему поможет. Да и потом, сможет ли парень его вообще проглотить при том, что он явно чувствует что-то вроде удушья? «Наверное, не сможет, - подумала девушка. – Ну, что же, раз другого выхода не остается… Извини, Хейске-кун, но так будет лучше для тебя же…» Подумав так, Чизуру вытащила из ножен свой кодачи, и, разрезав мечом кожу на запястье, поднесла руку, рана на которой уже начала сочиться кровью, к его губам. Она рассчитывала, что он сам выпьет немного крови, но, судя по всему, парень был настолько измучен жаждой, что уже находился в полубессознательном состоянии. Чизуру пришлось разжать ему мечом зубы и влить в рот несколько алых капель. Только после этого он, наконец, открыл глаза и с изумлением поглядел на девушку. - Ч-что т-ты делаешь, б-балда? – это были первые слова, которые он тогда произнёс. – Чизуру-тян, я… я не стану пить кровь. - Ты уже это делаешь, - улыбнулась девушка. – Я не смогла смотреть на то, как ты мучаешься, и я заставила тебя выпить немного своей крови. - Зачем? – только и вымолвил он. – Зачем ты это сделала? - Затем, что не так давно Саннан-сан говорил мне, что моя кровь – кровь демона, и что поэтому она может устранить жажду крови. А ещё, - добавила она тише. – Если уж тебе в любом случае придётся пить кровь, то я хочу, чтобы кровь, которую ты выпьешь, была моей. Несколько минут парень недоуменно смотрел на неё. Затем он отстранил руку девушки, из раны на которой всё ещё продолжала сочиться кровь, а затем поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Несмотря на то, что его слегка шатало, видно было, что ему уже намного лучше: раны полностью затянулись, а жажда крови прошла, как будто её и не было. - Так, ладно, - сказал Хейске, пытаясь разглядеть хоть что- нибудь в пороховом дыму, стелющимся над магистратом. – Кажется, сражение всё ещё продолжается. Наверное, и, я думаю, что это будет совершенно правильным, мне нужно вернуться в строй. Сейчас я уже могу сражаться, и моя помощь очень пригодится парням, обороняющим ворота. Но не успел он это договорить, как над деревянными воротами и собственно над зданием магистрата, взметнулось пламя, языки которого, кажется, готовы были пожрать всё на своём пути. Стало совершенно ясно, что дальнейшее сопротивление бессмысленно и ни к чему, кроме совершенно ненужных жертв не приведёт. Да и вести сражение посреди гигантского пожара, в который превратился двор магистрата в Фушими, было бы не просто затруднительно, а вообще невозможно. Поэтому был отдан приказ отступать, пока можно было прорваться сквозь деревянную ограду, которая не везде ещё горела. Так началось беспорядочное бегство армии Бакуфу. Бегство это началось в Фушими и закончилось только тогда, когда разрозненные остатки армии сёгуната достигли, наконец, Осаки.