Тяжело в учении

Наконец, эта ночь – пожалуй, самая страшная ночь в жизни Юкимуры Чизуру, закончилась, и на тёмном ноябрьском небе засинел тусклый рассвет. Девушка не помнила, как они втроём… вернее, вчетвером, добрались до штаба, возвращение было стремительной пробежкой по безлюдным улицам, под пронизывающим ледяным ветром и внезапно начавшимся снегопадом. Одно было хорошо: то, что из-за холода видимые раны у Хейске перестали кровоточить, но внутреннее кровотечение всё никак не прекращалось. Дыхание парня было хриплым и прерывистым, он всё время захлёбывался кровью и, будучи в полузабытьи, безостановочно кашлял, что только ухудшало его состояние. Всё время, пока они вчетвером не добрались до штаба, Юкимура молила мысленно всех богов о том, чтобы те не позволили её другу умереть до того, как они окажутся дома. Ей почему-то казалось, что там он будет в безопасности и ни один шинигами* не рискнёт сунуться к ним в штаб, чтобы забрать его душу. И вот, уже почти на рассвете, им удалось добраться до деревни Фудодо, где сейчас была их штаб-квартира. К этому времени Чизуру уже сама чуть не валилась с ног, и, если бы не то, что Симпати всю дорогу крепко сжимал её руку, девушка, наверное, давно бы уже обессилела и где-нибудь упала. Сразу же по возвращению в штаб, злой и мрачный Хиджиката, которому уже было известно о том, что случилось, отослал Юкимуру в её комнату. Но вместо того, чтобы уйти к себе, девушка отправилась в комнату бывшего командира Восьмого отряда, где, как она знала, помимо Хейске, сейчас находился Ямадзаки, исполнявший в отряде Шинсенгуми помимо своих прямых обязанностей начальника разведгруппы ещё и обязанности штатного лекаря. Осторожно прокравшись по коридору, девушка приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Картина, открывшаяся её взору, мягко говоря, не радовала. Хейске лежал на футоне и, судя по всему, был без сознания, а сидевший подле него Ямадзаки обматывал бинтами его торс. При этом выражение лица у ниндзя было мрачней некуда. Судя по всему, он и сам практически не верил в благополучный исход лечения. - Ну, что скажешь, Ямадзаки-кун? – спросил сидевший чуть поодаль Кондо-сан. В отличие от Ямадзаки, командир отряда выглядел относительно спокойным, хоть и немного расстроенным. А вот Сано и Симпати, которые на правах лучших друзей Хейске присутствовали в комнате, выглядели чуть ли не убитыми горем. - Чего ты жмёшься в дверях, Юкимура? – заметив девушку, сказал Кондо Исами. – Входи уже. Тем более что ты всё равно не успокоишься, пока всё сама не разузнаешь. - Да, - кивнула Чизуру. – Спасибо вам, Кондо-сан. Она прошла в комнату, и, сев в отдалении, потупила взгляд в пол. Со стороны может быть, это показалось бы странным, но в том, что случилось с Хейске, Чизуру винила только себя одну. Хоть при этом она и не была на самом деле ни в чём виновата, и от неё ничего не зависело. Девушке не дано было изменить ход сражения, и она не смогла бы, даже если очень захотела, остановить тот роковой поединок между Тодо и Амагири. Это была Судьба, Карма, и изменить это было не в её силах. - Извини, Ямадзаки-кун, - между тем, продолжал командир. – Я отвлёкся. Ну, что там с ним? Он ведь, скоро будет в порядке, верно? В ответ Ямадзаки только головой покачал. - Боюсь, что нет, Кондо-сан, - сказал он. – Ранения слишком серьёзны. Верней, опасность представляют не столько сами раны, сколько внутреннее кровотечение. Думаю, мне не нужно говорить вам, командир, чем это может грозить? Конечно, я сделаю всё возможное для того, чтобы облегчить его состояние, но… вы же сами всё понимаете. Боюсь, что эти ранения смертельны, и спасение невозможно. Если только… - добавил ниндзя, понизив голос почти до шёпота. – Если только не прибегнуть к помощи той панацеи. - Что?! – воскликнул Саноске. – Чёрт тебя побери, Ямадзаки, ты лекарь или ты кто? Делай всё, что сочтёшь нужным, но об этой дряни, которую изобрёл Кодо, даже и говорить не смей! В это время дверь открылась, и на пороге комнаты появился зам. командира собственной персоной. Оглядев мрачным донельзя взглядом всю собравшуюся в помещении публику, он сказал: - Помолчи, Харада. Ямадзаки прав. Конечно, прибегать к этому средству не хотелось бы, и мы применим его только в самом крайнем случае, когда надежды на благополучный исход лечения уже не останется. Но… Это решать не вам двоим. Да и не мне тоже, - добавил он тише. - Не нам и не вам? – удивился Сано. – А тогда, кому же? Кто должен будет решать: использовать отимидзу или нет? - Это может решить только сам Хейске, - пояснил Тошизо. – И не надо на меня так смотреть: я не сошёл с ума и прекрасно вижу, в каком он сейчас состоянии. Но… как только он придёт в себя, я спрошу у него, что он предпочтёт избрать, если в этом возникнет необходимость. - Он вам ничего не скажет, - покачал головой Ямадзаки. – Хиджиката-сан, поверьте мне, при таких ранениях в себя не приходят, а, наоборот, погружаются в сон, а потом и в беспамятство, переходящее в смерть. И в это время, словно бы в знак протеста тому, что он сказал, внезапно послышался стон, переходящий в кашель, а затем ресницы лежавшего без чувств парня дрогнули, и он с трудом приоткрыл глаза, мутным взглядом обводя собравшихся возле его постели друзей. - Хейске-кун! – обрадовано воскликнула Чизуру. – Ты… ты жив, хвала богам! Сказав так, она вскочила с места и, подбежав к своему раненому, возможно, умирающему другу, бросилась его обнимать. Парень снова закашлялся, на его губах запузырилась кровавая пена, а дыхание стало хриплым и неровным. - Б-больно, Ч-Чизуру-тян… - произнёс он, с трудом собравшись с силами. - Юкимура, ты что, с ума сошла на радостях?! – воскликнул Хиджиката, оттаскивая девушку в сторону. – Добить его, что ли, решила своими объятиями? - Рано пока ещё радоваться, - произнёс Ямадзаки. – У него, похоже, опять началось внутреннее кровотечение… Да и наружное тоже, - добавил ниндзя, показывая на снова пропитавшиеся свежей кровью бинты… Хиджиката-сан, - добавил он тише, обращаясь к замкому. - Вы хотели о чём-то его спросить. Так спрашивайте, пока он ещё в сознании. - Да, действительно, - кивнул зам. командира. – Послушай, Хейске, ты сейчас нормально меня слышишь, а, главное, понимаешь, всё, что я говорю? - Д-да… - произнёс парень, немного удивлённо глядя на него. – Только… говорить… б-больно… - добавил он, снова заходясь кашлем. - Ладно, тогда ничего не говори, просто выслушай, что я тебе скажу и, если будешь согласен с тем, что я тебе предложу, просто кивни. Хорошо? - Х-Хорошо… Хиджиката-сан… - произнёс Хейске. – Только… спрашивайте… быстрей. - Итак, в таком случае, - сказал Тошизо, присаживаясь рядом с его футоном. – В таком случае, я сразу перейду к делу. Ты, ведь, понимаешь, что твоё состояние если и не безнадёжно, то очень и очень тяжёлое? Вероятность того, что ты выживешь после этого ранения – ничтожна. Ещё меньше шансов у тебя вернуться в строй. - Хиджиката-сан! – ахнула Чизуру. – Что это такое вы говорите?! Конечно же, это не так, не слушай его, Хейске-кун, ты… ты обязательно поправишься и всё будет хорошо… - Юкимура!!! – резко обернувшись в сторону девушки, рявкнул Они-фукутё. – Ты что это лезешь, куда не просят? Разве я велел тебе говорить? Или ты думаешь, что в данной ситуации сладкая ложь лучше горькой правды? - Нет, - покачала головой девушка. – Но и говорить у постели раненого друга о его… вероятной кончине – это тоже нехорошо. Зачем вы расстраиваете Хейске-куна? Неужели вы не понимаете, что это может не лучшим образом сказаться на его выздоровлении? - А ты разве не понимаешь, что сейчас речь действительно идёт о жизни и смерти? – раздражённо глядя на неё, произнёс зам. командира. – Подумай сама: кому нужны твои заверения в скорейшем выздоровлении, если ты и сама прекрасно знаешь о том, что этого, скорей всего, не случится? Поэтому, сделай милость, помолчи. А, лучше всего, отправляйся в свою комнату и ложись спать. Девушка, окончательно смутившись, замолчала. Она понимала, что была сейчас не права. Но… поверить в то, что её друг умирает, было свыше её сил. Слёзы струились вниз по её лицу и капали на пол, но она не замечала этого. Между тем, Хиджиката продолжал. - Итак, ты и сам прекрасно понимаешь, что, скорей всего, умрёшь, - сказал он. – А потому, Хейске, мне нужно спросить тебя кое о чём. Скажи, что бы ты предпочёл: умереть как человек, или жить дальше, но как расэцу? Учти, что бы ты ни выбрал, это будет только твой выбор. Никто тебя ни к чему не принуждает, но и никто ничего не станет тебе советовать. Парень снова закрыл глаза. Казалось, что он снова лишился чувств, но, на самом деле, это было не так. Просто, ему нужно было подумать, как следует прежде, чем принимать решение. Быть самим собой, но умереть, или вылечиться за считанные минуты, но стать при этом кровожадным монстром – вот какая дилемма стояла сейчас перед нашим самураем. Он знал, что никто ничего не скажет и не посоветует, что никто из друзей не решится взять на себя ответственность за этот его выбор. Проще всего, как ему казалось, было бы просто погрузиться в беспамятство и более не приходить в себя. Тогда он бы избавился и от почти нестерпимой боли, и от запоздалого раскаяния по поводу своего ухода из отряда вместе с Ито. Но… если он так сделает, то навсегда лишится возможности загладить свою вину, а также вынужден будет навеки распрощаться с друзьями и с любимой… да, всё-таки, любимой девушкой. Но, хуже всего, что он так и умрёт никому не нужным, совершенно бесполезным. Его смерть не принесёт никому пользы, ведь поединок с Амагири, во время которого он и получил смертельные ранения, был, по сути, ничем иным, как бессмысленным бахвальством и стремлением доказать всему свету, что он что-то, да значит. Так прошло несколько тягостных минут. Наконец, Ямадзаки взял раненого за руку и принялся считать пульс, так как ему показалось, что парень слишком уж долго молчит и лежит без движения. И в это время Хейске снова очнулся… от сна, полузабытья или раздумий… неважно. - Хиджиката-сан, - произнёс он так громко и так чётко, что все, кто был в комнате, даже вздрогнули. – Я принял решение. Я хочу жить. Мне нужно так много сделать, я не могу сейчас умереть, не добившись в жизни ровным счётом ничего и не сделав ничего, кроме глупостей. Я выпью отимидзу. Конечно, если в этом возникнет настоящая необходимость… Сказав так, он, по-видимому, исчерпав последние остатки сил, снова впал в беспамятство. Его дыхание снова стало прерывистым и хриплым, на побледневшем лице выступили капли пота, а на губах снова появилась кровавая пена. Через несколько минут ко всему этому добавились ещё лихорадка и бред. - Теперь вы понимаете, почему я сказал, что радоваться рано? – спросил Ямадзаки, обернувшись к зам. командиру. Тот кивнул, а потом сказал: - Да, по всей видимости, ты прав, Ямадзаки-кун, и другого выхода у нас нет… - Подождите! – Чизуру снова поднялась со своего места и направилась к ним. – Хиджиката-сан, Ямадзаки-кун… так же ведь, нельзя! Почему вы так хотите превратить Хейске-куна в расэцу? Ведь вы же ещё даже не знаете, сможет он поправиться сам, без использования отимидзу, или нет! - Тоши, а ведь Юкимура права, - тихо сказал Кондо-сан. – Мы действительно не можем сейчас сказать о том, так ли всё безнадёжно, как кажется. Я думаю, нам не нужно так спешить. Нужно выждать день, два или три, а уже потом, когда станет ясно, что другого выхода нет, только тогда можно будет использовать сыворотку. - Ждать? Для чего? Чтобы он ещё больше мучился? Ямадзаки-кун, ты – лекарь. Вот и просвети нашего командира относительно состояния Тодо. Что с ним будет через день, два, три, если выжидать, и какие именно страдания ему придётся испытать только лишь потому, что вы все боитесь решиться на необходимые, на мой взгляд, меры. - Ну, если говорить честно, я не вполне уверен, - произнёс Ямадзаки, - но предварительный осмотр показал, что у него, кроме проникающего ранения груди, судя по всему, ещё и пробито лёгкое. Отсюда внутреннее кровотечение, кровохаркание и затруднённое дыхание. Я не знаю, чем именно была нанесена та рана, но это явно был не меч, не копьё, и даже не заточенный кол. Но результат, как вы все видите, довольно печален. Что же до возможности излечить такое ранение, я могу сказать одно: всё в руках богов. Да, надо ждать, я в этом согласен с Кондо-саном. И вместе с тем, если будем долго тянуть с этим, может быть слишком поздно… Командир, я думаю, - добавил он, обернувшись в сторону Кондо, - что выбор должен быть за вами. - В таком случае… - протянул командир отряда. – В таком случае моё решение будет таким: ждём до тех пор, как только это будет возможно, а затем, если после всех принятых мер его состояние не улучшится, используем сыворотку. Но никак не раньше. Сказав так, он поднялся и вышел из комнаты, тем самым давая понять, что решение принято, а разговор окончен. - Вот так! – вздохнул Тошизо. – Командир так решил… Что же, я не стану с ним спорить… Ямадзаки-кун, ты лучше, чем кто-либо из нас, знает о том, когда состояние больного или раненого может считаться безнадёжным. Кроме того, ты постоянно будешь всё это время находиться возле его постели. А, значит, вот, держи. – Говоря так, зам. командира протянул лекарю фиал с отимидзу. – Я оставляю это тебе. Если вдруг состояние Тодо-куна станет критическим или близким к таковому, ты знаешь, что нужно будет сделать. - Нет! – воскликнула Чизуру. – Нет, Хиджиката-сан, не советуйте ему этого! Ямадзаки-сан, ради всех богов, не давайте Хейске-куну отимидзу! - Почему? – не понял ниндзя. – Разве ты хочешь, чтобы он продолжал мучиться? Учти, что когда он в сознании, боль, которую он испытывает, должна быть просто ужасной. - А если он выпьет отимидзу, то тоже будет страдать, - упрямо возразила девушка. – Только уже каждый день, всю оставшуюся жизнь. Разве вы все этого хотите? Она, уже, будучи не в силах сдержаться, откровенно разрыдалась, чем ещё больше вывело из себя Хиджикату. - Так, ну, всё, моё терпение лопнуло! – грозно нахмурившись, воскликнул Они-фукутё. – Сано, уведи Юкимуру в её комнату и закрой её там, если она не прекратит истерику. - Вы в этом уверены, Хиджиката-сан? – командир Десятого отряда удивлённо воззрился на замкома. - Да! – уже не сказал, а прорычал тот. – Уводи эту взбалмошную девицу и немедленно, пока она не наделала тут каких-нибудь глупостей! - Ох, грехи наши тяжкие! – проворчал парень, поднимаясь с места. – Идём, Чизуру, а то наш зам. командира уже за себя не отвечает, так на тебя разозлился. Они с Юкимурой вышли в коридор, и тут девушка забилась в истерике уже по-настоящему. - Почему они так решили? – кричала она, заливаясь слезами. – Зачем это нужно? Харада-сан, вот, хоть вы скажите: разве это хорошо? Ну, то, что они решили? - Кто знает, Чизуру, кто знает? – пожал плечами парень. – Всё в мире относительно и, хоть лично я предпочёл бы умереть, нежели стать расэцу, но… кто знает, было бы это лучшим решением на самом деле? Главное, что ты должна понять – это то, что ни Кондо-сан, ни Хиджиката-сан, не желают Хейске вреда, наоборот, они очень хотят, чтобы он быстрей поправился и вернулся в строй. Отимидзу – мера крайняя, но, по всей видимости, в данном случае, это мера необходимая, понимаешь? - Но ведь он же будет страдать от жажды крови! – воскликнула Чизуру, уткнувшись ему в плечо и отчаянно рыдая. – Вы понимаете? Каждый день, на протяжении всей своей жизни! - Зато он будет жить, Чизуру, - вздохнув, сказал Саноске. – Может быть, я опять не прав, но разве наша жизнь – это не дар богов, и потому мы должны ценить её? - Да, и именно поэтому вы некогда пытались на спор сделать сэппуку? – сквозь слёзы, улыбнулась девушка. - Ну-у, тогда я был моложе и глупей, - хохотнул командир Десятого отряда, хотя, если говорить честно, ему сейчас не смеяться, а плакать хотелось. – Сейчас-то я повзрослел, поумнел и мировоззрение у меня изменилось… А сейчас, - добавил он, открывая дверь комнаты девушки и слегка подталкивая её в спину. – Марш спать, Чизуру. Или, может быть, ты хочешь, чтобы я тебя взял на руки и начал укачивать, как совсем маленькую девочку? - Н-нет, что вы, Харада-сан! – воскликнула девушка. – Конечно же, не хочу… Идите и вы к себе, вы ведь, тоже наверное, устали. Всё-таки, мало того, что ночь была бессонной, так ещё и то сражение… - Твоя правда, Чизуру, - отчаянно зевая, произнёс парень. – Это была… нелёгкая ночка. Но зато мы с честью выполнили задачу, возложенную на нас нашим командованием. Эх, если бы ещё только… - добавил он со вздохом, но замолчал, увидев, с каким испугом Юкимура смотрит на него. – Ладно, Чизуру, иди спать, - сказал Сано. – Ты действительно с ног уже валишься. Плохо будет, если ещё и ты в обморок упадёшь. Сказав так, он повернулся и ушёл, а девушка, с трудом добрела до футона, а затем, не раздеваясь, рухнула на постель и почти сразу же погрузилась в тяжёлый сон без сновидений. *** Проснулась она уже после полудня, верней, даже ближе к вечеру. Девушка проспала довольно долго, но отдохнувшей себя не почувствовала. Поднявшись с постели и, кое-как поправив помявшуюся одежду, Юкимура вышла из комнаты и побрела в комнату Хейске. Добравшись до нужного ей помещения, девушка снова увидела Хараду и Нагакуру, сидевших возле постели своего раненого приятеля. Надо сказать, что на этот раз командиры Второго и Десятого отрядов не выглядели такими удручёнными, как это было рано утром. Более того, они оживлённо спорили о чём-то. Девушка, немного удивившись, проскользнула в комнату и только сейчас заметила, что Ямадзаки в комнате нет. Это могло говорить о двух вещах: о том, что состояние пациента улучшилось настолько, что постоянное присутствие лекаря рядом с ним стало не нужным, или же о том, что его состояние стало безнадёжным, что, опять же, делает постоянное присутствие медика в комнате совершенно бессмысленным. Но, как оказалось, всё оказалось не так просто, и никакой ясности ещё не было. Хейске по-прежнему был без сознания, но, слава Ками, кровотечение, как внутреннее, так и наружное, прекратилось. Только вот, выглядел парень так, что краше в гроб, как говорится, кладут. То, что он был бледным и сильно осунувшимся – это ещё ладно. При любых более-менее серьёзных ранениях это неизбежно. Но вот лихорадочный румянец, горевший на его бледных щеках, вызвал у Чизуру вполне закономерные опасения. Девушка подошла к футону и, присев рядом, прикоснулась рукой ко лбу парня. Так и есть: жар, да ещё какой! «И куда только Ямадзаки смотрит? – немного неприязненно подумала Юкимура. – Неужели он не видит, что происходит?» - …Нет, Сано, не подумай ничего такого, - внезапно услышала она обрывок разговора двух приятелей. – Я вовсе не хочу, чтобы Хейске умирал, или еще что… Но ты же понимаешь, что дальше так продолжаться не может. До коих ещё пор мы будем создавать рукотворных монстров? Зачем вообще был нужен отряд расэцу, если пользы от него – никакой, одни проблемы, да скверные слухи про весь наш отряд, гуляющие по городу!? - Мне тоже не нравится то, что этот отряд был создан, - задумчиво глядя куда-то перед собой, сказал Харада. – Но быть ему или нет – решать не нам с тобой. Что же до Хейске… Он сам захотел стать расэцу, это было его вполне осознанным решением, и ты не вправе осуждать его за это. - Даже слышать ничего об этом не хочу, ясно?! Резко вскочив, Нагакура вышел из комнаты и демонстративно захлопнул дверь так громко, как только мог. - Да, тебе хорошо, ты хоть можешь дать выход своему гневу, - со вздохом сказал Сано. – Вот, видишь, Чизуру, - обратился он к девушке. – К чему иногда разногласия в некоторых вопросах могут привести? - Да, - кивнула та, не вполне понимая, о чём идёт речь. – А где Ямадзаки-сан? – добавила она. – Харада-сан, вы не знаете, куда он пошёл? - Как это – «куда»? – не понял парень. – К другим раненым пошёл, куда же ещё? Или, ты думаешь, что другим парням, которые получили ранения в стычке со Стражами, медицинская помощь вовсе не нужна? - Нет, - покачала головой девушка. – Я вовсе так не думаю. – Просто… кажется, у Хейске началась лихорадка, а Ямадзаки куда-то ушёл. - Это не лихорадка, - покачал головой Сано. – Это у него воспалилась рана, вот и всё. Ямадзаки сказал, что он пока сходит, проверит, как там другие раненые, а, когда вернётся проведёт ещё один осмотр, и, если в том будет необходимость, даст ему отимидзу, пока ещё не стало слишком поздно. - И вы так спокойно об этом говорите?! – ахнула девушка. - Да, я так спокойно об этом говорю, - ответил командир Десятого отряда. – Впрочем, Чизуру, я уже говорил тебе раньше, что я думаю по этому поводу. - Значит, шансов не осталось… - произнесла Юкимура, глядя куда-то в сторону. – Понятно… Неясно только одно: как Ямадзаки мог оставить его в таком состоянии? - Ямадзаки дал ему какое-то успокоительное, скорей всего, даже снотворное, после чего и ушёл, - пояснил Сано. – Что же до того, что шансов нет, я бы не был так категоричен. Ямадзаки сказал, что без дополнительного осмотра он не может сказать этого наверняка. - Ладно, - кивнула Чизуру. - Я… я всё поняла. Пожалуй, я посижу здесь, если вы не возражаете, Харада-сан. Мало ли… Вдруг Хейске понадобится чья-нибудь помощь? Компресс там сменить, или ещё чего… Сказав так, она села рядом с футоном своего раненого друга и, взяв его бледную, горячую из-за лихорадки, руку, слегка сжала её, ожидая почувствовать ответное, пусть и интуитивное пожатие. Но этого не произошло, и девушка ещё сильней встревожилась. В это время дверь открылась, и в комнату вошёл Ямадзаки. Вопреки своему обыкновению, на этот раз ниндзя был одет не в чёрный обтягивающий костюм и маску, которая закрывала нижнюю половину его лица, а в светло-зелёную юкату с тёмно-серой отделкой и в тёмно-серые же штаны-хакама. Выражение его лица было хмурым и серьёзным. - Юкимура? – удивлённо глядя на девушку, спросил Ямадзаки. – Что это ты тут делаешь? - Я… я пришла узнать, не стало ли Хейске-куну лучше… - запинаясь и старательно отводя глаза в сторону, произнесла Чизуру. - И для этого тебе понадобилось хватать его за руку? – мрачно глядя на девушку, спросил ниндзя. – Юкимура, я понимаю, что ты волнуешься за своего… скажем так, друга. Но сейчас его лучше не трогать лишний раз. И без того уже ему не сказать, чтобы хорошо. А если ты его трясти будешь, то раны вновь могут открыться. Чизуру тут же отпустила руку парня и даже отодвинулась от него подальше, чтобы нечаянно не причинить ему лишней боли, а Ямадзаки приступил к очередному осмотру. Через несколько минут он выпрямился и, нахмурившись, сказал: - Нет, всё бесполезно. Сознание не возвращается, рана воспалилась ещё сильнее, да ещё и жар усилился… С каждым часом только хуже и хуже. Что же… Придётся прибегнуть к крайним мерам… Юкимура, - обратился он к девушке. – Не могла бы ты выйти из комнаты? А то сейчас тут будет происходить то, что тебе лучше не видеть. - Вы дадите Хейске-куну отимидзу? – спросила Чизуру. Ямадзаки кивнул. - Да. Я весь день пытался хоть как-то улучшить его состояние, но стало только хуже. Боюсь, что больше уже невозможно тянуть с этим, иначе будет поздно. Девушка поднялась и направилась к выходу. Уже в дверях она обернулась и спросила: - Скажите, Ямадзаки-сан, а я… я смогу с ним видеться после того как он… ну, в общем, выпьет сыворотку? - Думаю, что да, - кивнул ниндзя. – И, знаешь что, Юкимура? Не расстраивайся ты так сильно. Все мы хотели бы, чтобы обошлось без применения отимидзу. Но, если уж так случилось, то это ещё ничего не значит. Просто, постарайся понять своего… э-э… друга и принять его таким, каким он станет, вот и всё. - Хорошо, Ямадзаки-сан, - кивнула девушка. – Я… я непременно учту ваш совет, спасибо. Сказав так, она вышла в коридор и побрела в свою комнату. Как ни странно, слова Ямадзаки, немного успокоили девушку. Чизуру понимала, что, скорее всего, после того, как Хейске выпьет отимидзу и станет расэцу, их отношения уже никогда не будут прежними. Даже если парню удастся сохранить рассудок, он всё равно станет другим. Да и, скорей всего, ему придётся вести сумеречный и даже ночной образ жизни. И вместе с тем, внутренний голос упрямо твердил девушке о том, что это всё же лучше, чем окончательная и неотвратимая смерть. Да и вообще… в данной ситуации это был единственный приемлемый выход, и трудно было не согласиться в этом с верховным командованием. «Я всё равно не оставлю Хейске-куна на произвол судьбы, - думала Чизуру, в то время, пока шла к своей комнате. – Человек он или расэцу – это не так уж важно. Я знаю, что он в любом случае останется самим собой. А значит, я буду любить его не меньше, чем сейчас. Надеюсь, что и он тоже рано или поздно сможет меня полюбить». Размышляя таким вот образом, девушка добралась до своей комнаты и, зайдя туда, закрыла за собой дверь. Единственное, чего она сейчас хотела – это побыть в одиночестве, в тишине и в покое. И её комната была тем единственным местом, где её никто не беспокоил, где она могла посидеть и поразмышлять над тем, что её в тот или иной момент времени тревожило. __________________________ * Шинигами - в японской мифологии, что-то вроде ангела смерти, который является к умирающим, чтобы забрать их души.