Тяжело в учении

Летние дни, обыкновенно, бывают длинными. Но этот, на первый взгляд, самый обычный июльский день почему–то пролетел на удивление быстро. Во всяком случае, Чизуру именно так и показалось: что не успела она и оглянуться, как солнце уже перевалило через зенит и день начал клониться к закату. «Говорят, что когда чего–то ждёшь, то время тянется крайне медленно, – думала девушка, стоя возле крыльца и смотря на закатное ало–золотистое солнце, которое величественно опускалось за горизонт, озаряя землю розоватым светом своих уже не жарких, но всё ещё тёплых лучей. – И почему же я, зная о том, что назад не повернуть и, искренне желая узнать, что значит быть по–настоящему взрослой, всё же жалею сейчас, о том, что совсем скоро это со мной случится?..» – Ну и долго ты, Чизуру, будешь тут ещё стоять и мечтать о чём–то неведомом? – послышался над ухом девушки голос Харады Саноске. – Или ты думаешь, что если опоздала на завтрак и тебя за это даже не наказали, то, значит, и на ужин ты можешь теперь прийти позже всех? Девушка, обернувшись, увидела, что стоявший перед ней красноволосый парень уже был облачён в форменное хаори, и что на голове его белела форменная же повязка. А это свидетельствовало только об одном: о том, что времени уже гораздо больше, чем изначально думала девушка. Ведь вечернее патрулирование начинается сразу после ужина. Получается, что она снова опаздывает к общей трапезе? Да ей же за второе опоздание головы не сносить! – Спасибо вам, Харада–сан, что вы мне сказали о том, что я опаздываю на ужин, – сказала Юкимура. – Наверное, мне и в самом деле имеет смысл поспешить, иначе может быть выговор. – Да нет же, Чизуру, – покачал головой красноволосый. – Никуда ты не опаздываешь, это просто мы с Симпати решили сегодня выйти на патрулирование чуть пораньше, а потому и уходим с ним ещё до ужина. А ты, если поспешишь, то успеешь прийти в зал ещё до тех пор, пока там все соберутся. – А–а, понятно, – кивнула девушка. – Но в любом случае, спасибо, что вы предупредили меня о возможном опоздании, – повторила она. – Иначе, я, наверное, до ночи никуда бы не ушла. Вот так стояла бы и смотрела, смотрела на закат… – А ты, что, тоже любишь смотреть на закат? – как-то деланно удивился Сано. – Ну, в том смысле, что тебе нравится смотреть, как садится солнце? – Да, – кивнула девушка, невольно отметив, что ведёт себя парень как-то неестественно. Не так, как обычно… Да и в его голосе она уловила какие–то не то грустные, не то неуверенные нотки. «Интересно, что такое могло случиться?.. – невольно подумала Чизуру. – Почему это Харада–сан сегодня на самого себя не похож? Не подшучивает надо мной, и даже не улыбается, как обычно». Она хотела уже, было, спросить его об этом, как тот, поспешно распрощавшись с ней, поспешил уйти, даже не дождавшись своего напарника, уже выходившего из дома. «Да что ж за чёрт! – подумала Юкимура. – Дело тут явно нечистое… Эх, если бы я могла хоть у кого–нибудь узнать о том, что здесь вообще в последнее время происходит! Но, боюсь, что они не станут мне ни о чём рассказывать…» В это время в тишине послышался звон колокола, созывающего всех командиров на ужин и она, решив временно не думать ни о чём таком, поспешила в обеденный зал. Если уж говорить по правде, то есть ей совершенно не хотелось, но девушка пересилила себя и съела всё, что лежало перед ней на подносе, поставленном на низенький столик. После этого, дождавшись, пока ребята разойдутся кто куда, Чизуру поднялась со своего места и направилась к себе в комнату. До назначенного свидания ей оставался ещё примерно час, и девушка решила потратить это время на то, чтобы привести себя в порядок, а заодно и успокоиться. Ведь если она придёт на свидание с трясущимися от страха коленками, то это будет как–то… нехорошо. Да и покорно–обречённый взгляд потенциальной жертвы вряд ли способен украсить её. Во всём этом девушка успела убедиться, когда поглядела в небольшое зеркальце. Да, следовало признать, что видок у неё был ещё тот… Краше, как говорится, в гроб кладут… И это – перед столь знаменательным событием в её жизни! Тяжело вздохнув, Чизуру поднялась со своего места и, подойдя к стоявшему в углу комнаты сундуку, вытащила оттуда нарядное алое кимоно – то самое, что она надевала во время своего первого (и пока, к счастью, единственного) визита в Симабару. Девушка помнила, как её заставили прямо там, во время дружеской пирушки, пойти и переодеться в женскую одежду и была немало удивлена тем, какое впечатление её новый облик произвёл на ребят. Но удивление Юкимуры было поистине безмерным, когда на следующее утро после возвращения в штаб, она, проснувшись, увидела это самое алое с золотой вышивкой кимоно у себя в комнате, хотя и точно помнила, что из увеселительного заведения она уходила в своём привычном наряде, состоявшем из розовой юкаты и белых штанов–хакама. Чизуру не знала, с какой целью её приятели выкупили у владелицы заведения это кимоно, и даже не желала знать, сколько ребята отдали денег, чтобы выкупить тот наряд, который ей так шёл. Одно она знала наверняка: что если парни рассчитывали и дальше видеть её в женском платье, то они очень сильно просчитались. В то утро, сжимая в руках лёгкий, невесомый шёлк, девушка дала себе мысленную клятву, что она больше никогда не наденет это кимоно по своей доброй воле. Разве что, если ей приставят к горлу лезвие вакидзаси, или же будут угрожать пистолетом. Но теперь, собираясь на первое в своей жизни свидание, которое к тому же, должно было стать для неё и первой ночью любви, девушка всё же решилась нарушить свой собственный зарок. И тому было две немаловажных, на её взгляд, причины. Первая их них заключалась в том, что Чизуру прекрасно помнила о том, КАК на неё, облачённую в алое кимоно, тогда, в Симабаре, смотрели все парни, включая Хейске. Несомненно, её перевоплощение в гейшу произвело на них поистине сногсшибательный эффект, и, как догадывалась девушка, породило кое в ком из парней отнюдь не платонические чувства. Правда, не в том, к кому она сейчас собиралась на свидание, но всё же… А, во–вторых, и, как думала Чизуру, в самых главных, то алое с золотом кимоно, что было у неё, удивительно напоминало цветом и вышитым золотыми нитками узором наряд «Феи» из альбома с «Весенними картинками». Вот почему девушка, отбросив все сомнения, решила остановить свой выбор именно на этом наряде. Правда, сейчас у неё не было возможности сделать красивую причёску и накраситься, как это сделала бы настоящая гейша. Но, даже если оставить свой обычный хвостик и не белить лица, даже в этом случае она будет выглядеть много женственнее, чем в своём привычном наряде… Примерно через три четверти часа, когда Чизуру, выйдя из своих «апартаментов», направилась к комнате командира восьмого подразделения, её сложно было бы узнать. Алое с золотой вышивкой кимоно изящно облегало стройную фигурку девушки, подчёркивая все её изгибы и округлости, а красиво завязанный пояс–оби подчёркивал её стройную талию. Решив не мудрить с причёской, Чизуру, тем не менее, уложила свой привычный хвостик в красивую, но вместе с тем, несложную причёску, закрепив её алой лентой в тон платью. Белить же лицо и сурьмить брови девушка не стала, ограничившись только тем, что слегка подкрасила кармином губы. В любом случае, перемены в её облике были просто разительными и, если бы кто–нибудь из парней случайно столкнулся с ней в коридоре, то культурный шок был бы ему обеспечен. Но, к счастью, как раз в это время все командиры, кроме одного, были заняты либо работой с документацией, либо тренировками в додзё, и потому Чизуру удалось беспрепятственно преодолеть довольно длинный коридор, ведущий к нужной ей комнате, ни с кем не повстречавшись там. Надо сказать, что, несмотря на то, что девушка ещё утром сама приняла решение отправиться на свидание, сейчас она была уже далеко не так уверена в правильности своего выбора. Чизуру остановилась возле двери комнаты Хейске и задумалась о том, что же она, собственно говоря, собирается сделать. Наверное, ей и в самом деле не стоило сюда приходить. Наверное, лучше всего будет прямо сейчас развернуться и уйти. Но… девушка решительно не способна была сейчас так поступить. Идти на попятный после того, как она сама уговаривала Хейске помочь ей понять, что же происходит между двумя взрослыми людьми разного пола, когда они остаются наедине – это значило проявить трусость и малодушие. А Чизуру ни за что на свете не желала, чтобы её считали трусихой, хотя сама она не причисляла себя к отважным людям, скорее, наоборот. Поэтому, мысленно вздохнув, девушка подошла к двери комнаты своего приятеля и негромко постучала в деревянную перегородку. – Хейске–кун, это я, Чизуру, – тихо произнесла девушка, так и не дождавшись ответа. – Можно мне войти? – Ах, да–да, конечно, можно, – отозвался, наконец, парень. – Заходи, Чизуру–тян, – повторил он, отодвигая в сторону створку двери и чуть не силком втаскивая свою подругу в комнату. – Надеюсь, тебя никто сейчас не видел? – Нет, – покачала головой девушка. – Пока я сюда шла, то никого не встретила. – Ну и слава Ками–сама, – с явным облегчением кивнул Тодо. – Не хватало ещё, чтобы кто–нибудь из старших нас тут застукал. Говоря так, он подошёл к стоявшему в углу комнаты светильнику и зажёг его. Погруженное в полутьму помещение в тот же миг озарилось тёплым золотистым светом, который сделал более чем скромный интерьер на удивление похожим на убранство зала для приёма гостей в Симабаре, где Чизуру впервые предстала перед своими приятелями в наряде гейши. Сейчас девушка была в том же самом наряде, разве что причёска у неё на голове не была такой замысловатой, как в тот вечер. Неудивительно, что Хейске буквально остолбенел, когда, обернувшись, увидел свою подругу, которая сейчас выглядела просто сногсшибательно… Даже слишком сногсшибательно на взгляд самурая, который сейчас, в эту самую минуту, стоя перед Чизуру, облачённой в алое шёлковое кимоно, только и мог, что удивлённо хлопать глазами и безуспешно пытаться произнести хоть пару слов. Но и у самой Чизуру, чей вид поверг её приятеля в такое изумление, тоже был повод удивиться. Посреди комнаты стоял небольшой столик, уставленный подносами и пиалами с разными сладостями, такими, как белые и розовые дайфуку, ёкан – пастила из бобовой пасты и агар-агара, снежно–белый карукан – нечто, напоминающее по консистенции и виду современный зефир и тому подобные сладости, среди которых видное место в самом центре стола занимали столь обожаемые Юкимурой трёхцветные розово–жёлто–зелёные данго. Минуточку… Трёхцветные данго?! Но ведь о том, что Чизуру их просто обожает, знают только два человека на всём белом свете: её лучшая и, чего грехе таить, единственная подруга Осэн–тян и Сано–сан… А значит… – Хейске–кун, – пристально глядя на своего приятеля, протянула девушка. – Это тебе Харада–сан сказал об этом, верно?.. – О чём – «об этом»? – не понял Хейске. – Ну… что мне нравятся трёхцветные данго… Ведь только он и ещё Осэн–химэ знают об этих моих кулинарных пристрастиях… – Ну-у… э–э… – замялся Тодо. – В общем, да. А что? Это что–нибудь меняет, Чизуру–тян? – Нет, ничего, – задумчиво произнесла Юкимура. – Просто, теперь понятно, почему это он так странно себя вёл, когда я незадолго до ужина с ним разговаривала… Получается, что Сано–сану известно о том, что у нас с тобой на сегодня назначено свидание? – И ничего ему неизвестно, – покачал головой Хейске. – Я только спросил у Сано, как мне загладить перед тобой вину, вот он и посоветовал мне пригласить тебя на ужин и что к чаю непременно должны подаваться трёхцветные данго – вот и всё. – Загладить передо мной вину? – недоуменно глядя на приятеля, переспросила девушка. – Разве ты в чём–то провинился передо мной, Хейске–кун, что тебе теперь нужно заглаживать вину? – Надеюсь, что нет, – хихикнул парень. – Только вот, понимаешь, Чизуру–тян, мне нужно было что–то придумать. Ну, не мог же я сказать Сано о том, что на сегодня у нас с тобой запланировано свидание? Да он бы либо на смех меня поднял, либо задолбил ненужными советами! – А, понятно… – протянула Чизуру. – Получается, что это была ложь во спасение? – Ага, – кивнул Хейске. – Ну, а теперь, Чизуру–тян, может быть, перейдём от слов к делу? – К–как – к делу? – немного запинаясь, произнесла девушка, которая вовсе не ожидала от своего приятеля подобной прыти и потому несколько удивилась и даже испугалась, услышав от него такое вот предложение. – Что ты хочешь этим сказать, Хейске–кун? – Только то, что может быть, приступим уже к еде? – немного склонив голову и смотря на свою подругу умильным взглядом, произнёс парень. – А то ведь, чай остынет. А идти на кухню и подогревать его мне что–то не хочется: ещё нарвёмся на кого–нибудь из старших, расспросов тогда не избежать. – А, вот ты о чём… – кивнула Чизуру, подходя к столику и усаживаясь на подушку, лежавшую на полу. – Да, и в самом деле, расспросы нам с тобой сейчас совсем ни к чему… – Говоря так, девушка взяла со столика пиалу с ароматным дымящимся напитком и своё любимое трёхцветное данго, после чего откусила кусочек сладости и запила чаем. – Ой, вкусно–то как! – добавила она, доедая розовый шарик данго и принимаясь за жёлтый. – Правда, тебе нравится? – обрадовано воскликнул Хейске, занятый в это время дегустацией дайфуку со сладкой начинкой. – Да, – кивнула Чизуру. – Данго очень вкусное, да и чай выше всяких похвал. – Ну так… – смущённо отводя взгляд в сторону, произнёс самурай. – Это я лично его заваривал… Только, пожалуйста, Чизуру–тян, не говори никому об этом, хорошо? – добавил он тише. – А то меня ещё заставят на всю ораву чай заваривать, да ещё и по сто раз на день… А мне бы этого не хотелось… – Конечно, Хейске–кун, – кивнула девушка. – Обещаю, что я никому ни о чём не скажу. Ни о том, что ты прекрасно завариваешь чай, ни о нашем с тобой сегодняшнем свидании. – Кстати, насчёт этого самого свидания, – вдруг вспомнил кое о чём важном Тодо. – Чизуру–тян, скажи, а ты точно не будешь потом ни о чём жалеть? А то Сано мне сказал… Ой, кажется, вот я опять и проговорился… – добавил он совсем уж тихо, извиняющее смотря на свою подругу. – Ну, да, всё правильно: я сегодня разговаривал перед обедом с Сано и Симпати и обо всём им рассказал. И о предстоящем мне свидании, и о нашем с тобой договоре… Извини, Чизуру–тян, но я просто не мог поступить по другому. Пообещав тебе помочь… кое–что выяснить, я совсем не задумывался о том, что именно мне предстоит для этого сделать, а когда я это понял, было уже слишком поздно. Обещание уже дано, и я не мог взять его обратно. Понимаешь? – Д–да, я понимаю, – кивнула девушка. – Значит, ты попросил у ребят совета? И что они тебе сказали? – Да много чего… – уклончиво ответил Хейске. – Про романтический ужин, про то, что прежде, чем перейти к делу нам с тобой обоим надо слегка выпить чего–нибудь этакого для храбрости, про то, что нужно делать и говорить, а что не следует делать и болтать ни в коем случае… Ну, говорю же, что много о чём мы с ними разговаривали… – Понятно, – протянула девушка. – Ну, что ж… Может быть, это и к лучшему, – добавила она, глядя куда–то в сторону. Данго были доедены, чай допит, и Чизуру, понимая, что должно будет случиться после ужина, снова почувствовала некую неуверенность. Она опять начала сомневаться в правильности своего решения и всерьез подумывала о том, чтобы прямо вот сейчас встать и, как ни в чём ни бывало, попрощавшись с Хейске, уйти. И в это самое время… – Чизуру–тян, вот, держи, – послышался у неё над ухом тихий голос приятеля, а в следующий миг девушка увидела прямо перед собой маленькую пиалу с какой–то светло–коричневой жидкостью, от которой пахло спиртным, а ещё какими–то травами. – Сано сказал, что тебе будет полезно выпить немного сётю. Поэтому, вот… Чизуру машинально взяла пиалу и залпом выпила её содержимое. Спиртное, к которому девушка была непривычной, сначала огнём обожгло её горло и желудок, после чего приятной теплотой разлилось по всему телу, даря спокойствие, умиротворение и… какое–то странное безразличие. Сомнения внезапно исчезли в неизвестном направлении, равно как неуверенность и моральные устои, и девушка подумала, что пусть всё будет так, как будет. Ей теперь и в самом деле было совершенно всё равно, что с ней будет и к чему приведёт мимолётная слабость, порождённая любопытством. Что же касается Хейске, то он вообще не задумывался ни о чём таком. Старшие приятели, когда он пристал к ним с расспросами, посоветовали ему поменьше забивать себе башку подобными глупостями, а вместо этого всецело положиться на интуицию, инстинкты и на альбомчик гравюр с «Весенними картинками». Если бы наш самурай был поопытнее и подогадливей в некоторых вопросах, то он, несомненно, задумался бы о том, а откуда, собственно говоря, Харада и Нагакура знают об этом альбомчике. Но, как уже говорилось выше, Тодо редко задумывался о причинах и следствиях, а потому и на слова своих более старших приятелей не обратил никакого внимания. А зря, очень зря. Ведь в противном случае, он бы понял, что это именно они замыслили поистине «дьявольский» план и что это именно эти два здоровых обалдуя подкинули в его комнату тот альбом. Но, увы и ах… Впрочем, у Хейске были куда более важные дела, чем задумываться о такого рода «пустяках». Парень видел, что его подруга после того, как она выпила совсем чуть–чуть сотё, сидит с каким–то странным и непривычным видом, а потому решил, что девушке вдруг стало нехорошо. – Чизуру–тян, что случилось? – встревожено воскликнул он, подбегая к подруге и тряся её за плечи. – Ты что, заболела? – Н–нет, – запинаясь, произнесла Юкимура. – С… со мной всё… хорошо. – А, ну и слава Ками–сама, – кивнул Хейске. – Знаешь, Чизуру, а ты, ведь, сейчас меня всерьез напугала. Я подумал, что ты плохо себя чувствуешь, и рад, что ошибся. – Ага, – несколько отстранённо кивнула в свою очередь и девушка. – Я… я тоже… этому рада… – И замолчала, устремив взгляд куда–то в потолок. На какое–то время в комнате повисло молчание. Чизуру медленно приходила в себя, стены уже не проносились перед её изумлённым взором в каком–то бешеном танце и пол не ускользал из–под ног, как это было в первые минуты после того, как она впервые выпила довольно крепкий алкоголь. Но мысли по–прежнему путались в голове, так, что девушка никак не могла вспомнить, что она здесь, в этом помещении делает… или, может быть, собирается делать… – Чизуру–тян! – снова затряс её за плечо Хейске. – Чизуру–тян, ты как вообще? Может, лучше отложить просмотр альбома на послезавтра, а? А то ведь, я же вижу, что тебе нехорошо. – К–какой ещё альбом? – словно бы очнувшись от долгого сна, спросила Чизуру, которая из–за выпитого сотё совершенно забыла о цели своего прихода. – Хейске–кун, мы что, собирались смотреть какой–то альбом? – Ну, да, – кивнул самурай, который сотё не пил, а потому, в отличие от своей подружки, мог более–менее здраво размышлять… настолько, насколько это вообще было возможно в той ситуации. – Собирались. Да и не только смотреть, – добавил он тише. – Но и… – Что – «но и…»? – полюбопытствовала Юкимура. – Если уж взялся говорить, то и доваривай… ой, то есть, конечно, договаривай до конца… – Ну, это… – замялся парень. – Сегодня утром, Чизуру–тян, когда мы с тобой смотрели альбом со скабрезными картинками, ты изъявила желание попробовать повторить взаправду всё то, что было нарисовано на тех гравюрах. И ты попросила меня, чтобы я тебе в этом помог. Ну, и мы с тобой договорились, что проделаем это сегодня же вечером. Но только, – добавил он тише. – Вряд ли что сегодня получится. Я не знаю, что с тобой случилось, но ты явно не в том состоянии… чтобы узнавать что–то новое, вот… – Нет, я в полном порядке, – покачала головой девушка. И это её утверждение почти что соответствовало истине. Во всяком случае, голова у неё больше не кружилась, да и мысли уже почти не путались, отчего девушка наконец–то смогла вспомнить всё, что произошло утром… Ну, или почти всё… – Так что, думаю, нет смысла откладывать дело в долгий ящик. Сделаем это сегодня, как и собирались… Неси сюда этот альбом, посмотрим, с чего там нужно начинать. – Ага, – кивнул Хейске, протягивая ей закрытый альбом с «Весенними картинками». – Наверное, ты права, Чизуру: будет лучше, если мы начнём с самого начала. Чизуру взяла у него альбом и, перелистав пару страниц, где ничего особенного, кроме прекрасного сада и гуляющей по нему девушки не было, открыла фолиант на том развороте, где «Фея» и «Принц» стояли, обнявшись, на мостике и целовались, а лепестки цветущей вишни осыпали их, подобно снегопаду. – Думаю, будет лучше всего, если мы начнём вот с этого, – сказала девушка, откладывая альбом в сторону и поднимаясь на ноги. – Тем более что если мне не изменяет память, сегодня мы с тобой уже проделывали что–то подобное… – Ага… – снова, хоть уже и не так уверенно, кивнул Хейске, подходя к Чизуру и несколько неуверенно заключая её в объятия – точно так же, как это делал «Принц» на картинке из альбома, если не считать, его явного смущения. – Мне тоже кажется, что так будет лучше всего…