1
15 октября 2017 г. в 14:12
Глаза распахнулись резко, на выдохе. Я мгновенно проснулась, не имея привычки долго раскачиваться. Каменный потолок и промозглая сырость стен всю ночь терзали, заставляя сжиматься, чтобы унять пробиравшую тело дрожь. Вот уже в пятый раз они оповестили меня о пребывании в городской тюрьме.
Подниматься с кровати, если это жёсткое орудие пыток вообще можно было так назвать, я не спешила, уже наученная горьким опытом последствий. Одно резкое движение — в глазах темнело и к горлу поступала тошнота. А голова кружилась, не переставая, даже когда лежала спокойно.
Смысла вставать на ноги не было: камера изучена вдоль и поперёк. Не осталось ни одной трещины или выбоины в каменной кладке, которую бы я не проверила. Защита казалась безупречной и не пропускала ничего извне. Хуже того, сам камень жадными глотками выпивал меня и блокировал магический резерв — не иначе, как при закладке стен использовали жертву. Сейчас сразу оба источника, пригодных для сотворения заклинаний: магический резерв и жизненные силы, стали не доступными.
Обычно я лояльно отношусь к подобным тёмным жертвенным обрядам, а при желании заказчика могу и сама их провести. Но после того, как испробовала поглощающее действие, подобное пытке, на собственной шкуре мнение по этому поводу пришлось изменить.
Стоило немного успокоиться и взять себя в руки, и стало получаться почти безразлично терпеть то, как меня выпивают досуха. Только вот в первый день заключения я билась, словно птица в стеклянной клетке, раздирая камень ногтями, срывая их с мясом, кричала и плакала от бессилия. Никого эффекта это не приносило, да и не питала я тщетных надежд по этому поводу.
Теперь же сил хватало лишь на то, чтобы обречённо смотреть в никуда с надеждой забыться, затеряться среди хаоса собственных мыслей и хоть немного заглушить пустоту, появившуюся после утраты дара. Любой маг знает, что отобрать силу — это самое мучительное, что можно с ним сделать. Меня словно оглушили, забрав ощущение реальности происходящего. Окружающий мир не воспринимался на привычном уровне, не чувствовались парящие в воздухе потоки. Я даже не знала, что настолько к ним привыкла, а ведь они давно, ещё со времён Академии, стали привычными спутниками. Даже людей, находящихся в метре от камеры, не удалось бы распознать, не открыв глаз.
Осторожно заглянув внутрь себя, я пришла к неутешительному выводу, что сил на долго не хватит. Каждое применение магии, той её малой части, остававшейся мне доступной, сжигало ауру, мучительно убивая. Но одно заклинание придётся удерживать до последнего. Узнать моё настоящее имя нельзя позволить никому, даже если это будет стоить жизни.
Я задыхалась, хватая ртом воздух, ставший чужеродным для моих лёгких. Тело слушалось плохо, каждому движению мешал непонятный груз, утяжелявший конечности, заставлявший грудную клетку душить меня.
Привыкать к новым ощущениям пришлось долго. Всё ещё не удалось до конца с ними смириться. В прошлом мне лишь однажды когда-то давно довелось испытать подобный эффект, благодаря злой и неудачной шутке однокурсников, за которую они потом сполна расплатились. Всего несколько неприятных минут, но их точно не хотелось повторять. Но моё мнение и тогда, и сейчас спросить забыли.
Я снова раздражённо зарычала и с диким желанием почувствовать физическую боль впилась ногтями в свою кожу, с силой дёргая за чёрные пряди успевших сваляться волос. Когда-то ими можно было гордиться, теперь уже вряд ли удастся хотя бы сохранить. Но, стоя на краю обрыва, когда падение лишь вопрос времени, сложно беспокоиться о таких незначительных мелочах. Я снова с силой потянула за ненавистные колтуны.
Оставалось всего два дня до назначенного срока, как раз после празднеств. Моя казнь — дело решённое, усмехнувшись, подумала о том, в каком виде предстану перед палачом и не только перед ним. От изодранного бального платья, стоившего когда-то целое состояние, сейчас осталась лишь нижняя юбка со свисающими кусками вишнёвой атласной ткани и местами сохранившийся верх. Корсет, благо, не пострадал, но давно был снят и отброшен в угол камеры. В сочетании с лохмотьями он смотрелся бы нелепо.
Охрана появилась, как всегда, в одно и то же время, а если мои внутренние часы не подводили, то даже минута в минуту. Их было двое, высоких, облачённых в форму городской стражи, с металлическими нашивками на куртках и повязанными на поясах талисманами.
Я скосила глаза, ленясь поворачивать голову. Стражники были те же, что и вчера. Приходили только они, увешанные этими бесполезными безделушками, словно дебютантки на балу. Охрана никогда не смотрела в глаза. Первое время я даже пыталась заговорить, поймать взгляд, убедить, но эти болваны суеверно утыкались в пол, заученно твердя: «Не положено».
— Дураки деревенские, — тихо и немного обиженно прошипела я, комментируя их поведение. — Наслушаются бабкиных страшилок и вылупятся в пол, общаясь с дамой.
Конечно я лукавила, доля здравого смысла в их поведении была, но от этого становилось только хуже. Ведьмовской взгляд это не безграничная сила, но откуда же простому обывателю знать это. Мои коллеги по цеху никогда не станут развеивать такие удобные мифы. Я раздраженно фыркнула, вспомнив о запершихся на острове магах.
Мир всегда делился на две старающиеся быть независимыми части: обычные люди и одарённые. Первых было больше, но за такими, как я, стояла сила. Неведомая, необузданная, она пугала одним свои существованием. Но нам удавалось договориться. Вернее предкам.
Ещё в эпоху государствообразования, как именовали её занудные профессора моей академии, когда Иные, эти полудикие племена, подчиняющиеся законам шаманства, были оттеснены и изгнаны в Пустынные земли, маги, не пожелав разделить судьбу шаманского народа, обособились и призвали одарённых, которые не могут жить в непонимающем магии обществе, стекаться к ним. Уехали не все, но с тех пор, даже живя не на Обетованном острове, а на материке в Тонольском государстве, Элиноре или Раливии, мы скрывали от людей известные нам истины. А они и не стремились их познать, решив идти по другому пути.
— На кой-чёрт мне ваша душа? — устало хмыкнула я, после долгого молчания, всё ещё следя за своей охраной, проверяющей целостность замков. — Здесь уж точно с ней ничего не сделать.
— Ага, только утащите за собою в тёмную обитель и будете вечно пытать вместе со слугами дьявола.
— Нельзя с ведьмой заговаривать, что ты творишь! Она отберёт твой голос и будет говорить им, наводя людей на грех.
Я заинтересованно приподнялась на локтях.
— Мысль и правда, интересная, — ухмыльнулась я. — Только вот кого и на какой грех можно подтолкнуть твоим голосом в этих посредственных апартаментах?
Я насмешливо приподняла бровь, ожидая разъяснений, но стража, в ужасе расчертив воздух защитными знаками и схватившись за талисманы, сбежала.
— Какие мы чувствительные, — все ещё чуть хрипловато, до конца не вернув свой собственный голос, произнесла вслед.
Простой фокус, доступный и не обученному ребёнку с даром, даже не требует вливания сил, а наводит столько страху.
В темноте коридора кто-то глухо засмеялся.
— Кто здесь? — не особо интересуясь ответом, спросила я.
По сути, мне было без разницы, кто ещё пришёл полюбоваться на изловленную ведьму. Не то чтобы я раньше считала Тонольские земли просвещёнными, но темнота простого люда в этот раз всё же сумела удивить. Маги не редкость в нашем обществе.
Да, нас не много, причём большинство покидает родину, отправляясь на Обетованный остров, сохраняющий нейтралитет. Его население, по большей части, люди с даром и их семьи, всегда занимались исключительно наукой, преподаванием, и не смогли бы быть самостоятельным государством, если бы не острая нужда остальных в магии. За неё и расплачивались всем необходимым с островитянами.
Но ведь были и те, кто не собирался навсегда уезжать к себе подобным и вкушал практически полное отсутствие конкуренции. Вот и мне не хотелось отправляться в несусветную даль, чтобы ожидать нанимателей или того хуже — писать научные труды.
Хотя минусы в подобном образе жизни были. Одним из них и оказалось заключение в тюремной камере. Нет, охоты на ведьм церковь в Тонолии не устраивала, и вообще по большей части игнорировала или даже отрицала наше существование вопреки здравому смыслу и фактам. На самом деле даже Тонольское законодательство не предусматривало таких составов преступления, как ведьмовство.
Но стоит попасться кому-то, и внимания народа, выросшего на страшных сказках, не избежать. Тут дознавателям приходилось изощряться и приписывать нежелательным элементам мошенничество и различного рода покушения. А вот среди простого народа, которому долго выдумывать и не нужно, нам присваивали поистине разрушительные силы, совокупления с демонами и прочие безобразия, которые образованному человеку и в голову не придут.
Один из таких вот образованных сейчас стоял перед моей камерой, выйдя из скрывавшего его Полога темноты.
— Господин Эдинвейл, безумно рада вас видеть, — бесцветным голосом произнесла я. — Прошу прощения, поклон мне сейчас сделать физически не удастся.
— Я бы удивился, если бы было иначе, — сказал человек, который на данный момент был основной причиной моих мучений, но не главной: здесь замешаны фигуры уровнем повыше.
— Надеюсь, вы пришли сообщить, что меня отпускают, простив на первый раз, и прямо сейчас вернут силы?
Так как терять было уже нечего, я могла себе позволить явную насмешку над городским магом.
— Увы, леди Арина, таких новостей у меня для вас нет.
Я пожала плечами, ничуть не удивлённая его ответом. Всё же он обычный чиновник, пусть и с даром, который без официальной бумаги мало что может. Его роль хоть и важна, но незначительна, как бы противоречиво это не звучало. Должность городского мага есть в каждом крупном городе, и, конечно, в королевском замке имеется свой одарённый. Но эти люди зачастую лишь исполняют роль связных с Обетованным островом. В редких случаях их привлекали к дознавательской деятельности, ведь только они могли контролировать одарённых преступников. Хотя с эффективностью работы магов в этой сфере можно поспорить. Вообще, имея обывательской знание закона, я считала, что именно Эдинвейл должен был сообщить руководству острова о задержании и выдать меня. Но, по-видимому, этого делать никто не собирал, обставив всё обычным преступлением, не заостряя внимания на моих силах. Нет притеснения человека за его дар, значит нет и вмешательства островитян. Спорная позиция, но решать не мне. Хотя то, что его Верховенство даже не поставили в известность, довольно странно.
— Тогда даже предположить не могу цель вашего посещения, — сообщила я, обдумывая сложившуюся ситуацию и удивляясь, как не пришла к этой мысли раньше.
А ведь можно было написать целый трактат по межгосударственной правовой помощи. Я наигранно вздохнула, вспомнив, что после пары дней в стенах академии попросилась бы в эту камеру или к сразу палачу, но лишь бы сбежать от канцелярщины.
Эдинвейл усмехнулся.
— Зашёл посмотреть, как вы себя чувствуете.
— И что же вы увидели?
— Тюремная камера на пользу вам не идёт. Вы чуть не довели бедняг до приступа.
Я устало откинулась на холодную стену и, едва сдержав стон, прислонилась к камню затылком. Его спасительная прохлада сейчас была как нельзя кстати, усмиряя нараставшую головную боль и лихорадку. Такими темпами до казни можно просто не дотянуть.
— Вы хотели ещё что-то от меня услышать? — начиная раздражаться, спросила я, мечтая остаться в одиночестве.
Эдинвейл покачал головой, незаметными пасами поглаживая стену. Я отметила легкость его движений и была бы не прочь увидеть, как он управлялся с потоками.
— Ну, если так, то как коллега, может быть, сделаете мне одолжение?
— Леди Арина, даже при желании, а оно, поверьте, ещё не возникло, я бы не смог. — Мужчина развёл руками.
Мне захотелось кинуться на него, расцарапать лицо до крови, оставляя глубокие борозды, но пришлось лишь прожигать тяжёлым взглядом. Силы спешили покинуть тело. Они всё-таки меня сломали и добились того, чего хотели. Я была готова умолять, лишь бы прекратить эти мучения.
— Пожалуйста, — тихо сказала я, — хотя бы остановите Поглощение. Иначе я просто не доживу, и народ разочаруется. Кому интересно отрубать голову бездыханному телу?
Маг задумался на минуту, а затем неожиданно и растерянно, словно и сам удивился подобному решению, кивнул.
— Хорошо. Поглощение ваших жизненных сил остановят. Это были лишь временные меры безопасности, которые затянулись. Но вы ведь сами прекрасно это понимаете, бюрократия, бумажки, забыл секретарь прошение доставить лорду-дознавателю на подпись. Только вот примите к сведению, здесь никого не наказывают лишь за дар. Только за вред и преступность ваших действий. Я ведь тоже одарённый, но, в отличие от вас, способен правильно распоряжаться способностями. Из солидарности остановлю заклинание без приказа сверху, но не более того. И чтобы без фокусов, леди Арина, я за вами слежу.
Не дождавшись моей запоздалой реакции, он покинул казематы.
Что произошло, я поняла не сразу. Моё тело, словно во сне, провалилось в пустоту. Оно стало лёгким, прекратив, наконец, терзать. Вздохнув неожиданно глубоко, я закашлялась. И лишь восстановив дыхание, осознала, что медленная пытка прекратилась.
— Ещё поборемся, — ожив, усмехнулась я и, удобно свернувшись калачиком, отключилась.
Меня разбудил звук приближавшихся шагов. Привычно сосчитав двух людей, идущих к камере, определила в них своих охранников. Но, что удивительно, мужчины оказались незнакомыми. В который раз я прокляла свою ущербность, сделавшую меня беспомощно слепой. Видимо прошлая двойка не выдержала эмоциональных потрясений, которые им нанесла буйная и опасная ведьма. Я довольно улыбнулась и, чувствуя себя хорошо отдохнувшей, потянулась.
— Доброе утро, мальчики, — подходя вплотную к железным прутьям, промурлыкала я.
Ноги держали крепко, хотя тело одеревенело за несколько дней лежания. Разминая мышцы, прошла вдоль решётки.
— Доброе утро, леди, — буркнул один из пришедших, совершая ежедневный ритуал проверки.
Я немного удивилась его спокойствию вблизи жуткой ведьмы, но допытываться не стала. Вероятно, им должны были провести инструктаж, но, судя по всему, стражник им пренебрёг, так что и мои нравоучения здесь ни к чему. Второй стоял молча чуть в отдалении, беспрестанно оглядываясь по сторонам. Дав беглую характеристику новым знакомым, решила, что пора бы и поработать.
Я сильно выдохнула и, входя в лёгкий транс, послала в сторону стоявшего в отдалении мужчины энергию, словно пробуя на вкус возможности своего тела. Это не была сильная магия из резерва, в настоящий момент недоступного мне, а вливание собственной жизненной энергии, которая благодаря отмене заклинания Поглощения, постепенно возвращалась. Не многие могут вот так просто переводить её в нечто подобное заклинаниям, но я всегда считала себя талантливой ведьмой и, надеюсь, что не зря.
Взгляд мужчины стал ещё более испуганным. Он резко оглянулся за спину, но, даже не обнаружив там никого, не смог расслабиться. Ещё бы, сейчас ему должны были мерещиться звуки, шёпот и скрежет. Будь со мной весь магический резерв, можно было бы свести его с ума. Но оставалось довольствоваться малым. Я поскрипывала зубами, наблюдая, как он вздрогнул от неприятного звука.
— Вы не против познакомиться, молодой человек? Мне здесь торчать, возможно, ещё несколько дней, а попадаются одни трусы. Даже словом перекинуться не с кем. Вы, вижу, не из таких.
Зная, что терять мне нечего, я перешла ко второму шагу моего мало продуманного плана.
— Я вас не боюсь, если вы об этом, леди Арина. — Мужчина пожал плечами, не прекращая работу.
Бросив мимолётный взгляд на дрожащего стражника, я повторила посыл в его сторону, что сразу же отразилось резкой болью в груди. К моему удивлению, где-то в глубине коридора закричали. Я не была уверена моих ли рук это дело, но не порадоваться случайному совпадению не смогла. Маленькая победа помогала мириться с подкатывающей тошнотой — вечной спутницей истощения. Ещё немного и сознание просто покинет меня.
— Там что-то случилось, — вглядываясь в темноту, сказал стражник. — Проверить бы.
— Ну так иди, сам закончу, — фыркнул его напарник, зная как тот относится к ведьме.
— Тогда да… пойду.
Явно довольный таким поворотом, мужчина зашагал прочь от моей камеры.
— Итак, когда лишние уши исчезли, мы можем пообщаться.
Страж поднял голову от замка. Наши взгляды встретились, и улыбка стала ещё шире.
— Меня зовут Генри, миледи, — зачарованно произнёс он.
— Очень приятно, Генри. Очень.
Я попыталась ещё сильнее придвинуться к нему. Сделав шаг в сторону и отметив, что взгляд мужчины неотрывно следует за моим, с облегчением выдохнула. Получилось. Даже проще, чем думала.
— Генри, дорогой, ты ведь поможешь мне? — проверила я, насколько сильно влияние.
Мышцы наливались свинцом, и хотя все боли и были фантомные, уверенности в благоприятном исходе не было. Но, кажется, мне и в этот раз улыбнулась удача.
— Я бы хотел, леди Арина. Но не знаю, что могу для вас сделать.
Пустой взгляд молодого человека окрасился налётом грусти.
— Тебе и не надо, — с придыханием прошептала я. — Просто открой двери своим ключом, а дальше я сделаю всё сама.
Стражник безоговорочно выполнил мои указания. С тихим скрипом дверь моей камеры отворилась и, не медля ни секунды, я вырвалась наружу. Теперь нужды держать атмосферу не было, личный контакт важен лишь для уличных шарлатанов в их гипнозе.
— Как отсюда выйти? — Голос стал жёстче от нетерпения.
— П-прямо и налево, — снова встретив мой взгляд, произнёс мужчина.
— Наткнусь там на кого-нибудь?
Я была совершенно не в форме и справиться с несколькими мужчинами не смогла бы. Уже сейчас вынужденное использование Ведьмовского взгляда, обернувшегося очередным увечьем ауры, обессиливало. Магия ещё не вернулась, и это раздражало. Я надеялась, что стоит покинуть камеру, и тотчас обрету весь свой дар. Но вышло немного иначе.
Не желая больше медлить, я направилась по указанному направлению. Нерешительно замерев на секунду, обернулась и махнула стражнику рукой.
— Идём со мной, — с улыбкой поманила двигаясь вперёд, зная, что он последует. Ещё несколько минут власть над ним сохранится.
Второй стражник обнаружился за поворотом, он о чём-то переговаривался с заключённым пьянчужкой затягивавшимся самокруткой. Подозвав своего спутника, я шепнула ему приказ, а сама отступила в тень.
— Эндрю, какого чёрта?! — воскликнул Генри и кинулся на своего напарника.
Не ожидавший нападения мужчина пошатнулся от сильного удара в челюсть, но тут же выпрямился и замахнулся на смутьяна в ответ. Громкий шум привлёк со стороны выхода ещё несколько человек, которые кинулись разнимать дерущихся.
Зная, что у меня есть лишь несколько секунд, я собрала крупицы имеющихся в резерве сил, которые вблизи жертвенника возвращались слишком медленно, и несколькими оплетающими пасами наложила на себя Полог темноты. Теперь нужно было двигаться быстро и бесшумно.
Я мчалась по коридорам, молясь, чтобы наливающиеся тяжестью ноги меня не подвели. Впереди мелькнула лестница. Хоть и смутно, но вспомнилось, как выглядел выход из этих казематов. Вход в темницу располагался на узкой улице с незаметной дверью. А возле него всегда стояли люди в гражданской одежде, делая вид, что выпивают. Мимо них нужно было проскочить, но, если открыть дверь, они заметят.
Полог темноты весьма ненадёжной заклинание, оно не делает полностью невидимым, а лишь не даёт обратить на себя внимание, но только до тех пор, пока сам его не привлечёшь малейшим подозрением.
Подобравшись вплотную к ведущей наружу двери, я прислушалась. Звуки внутрь не проникали, но то, что там стоят двое, уже чувствовалось. Вернувшись к столу постового, я пошарила по ящикам, и, не найдя ничего интересного, обратила внимание на стену. Несколько начерченных на ней рун стали достойной наградой за труды. Никогда раньше не думала, что буду радоваться постепенно входящей в обиход у обычных людей магии, которую подобные мне сумели адаптировать для самих себя, а затем стали успешно продавать. Я медленно провела по надписям рукой, изучая, указательным пальцем обвела среднюю, отчего она налилась ярким светом. А затем всё подземелье пронзил тревожный визг сигнала.
Когда двери резко распахнулись и дозорные, вызванные тревогой, ворвались внутрь, я ловко проскользнула наружу, прижимаясь к стене. Долгожданный вдох свободы наполнил лёгкие свежим воздухом, а тело живительной силой. Магия заструилась сквозь меня, утратив сопротивление искусственных преград.
Не тратя времени зря, я вывернула из переулка и, не сбрасывая с себя Полог, ставший не таким обременительным, направилась через весь город к своему дому. Конечно, посещать особняк так сразу не стоило, во-первых, не хотелось показываться в таком виде, а во-вторых, есть риск вывести стражу на след. Они так и не смогли узнать моего настоящего имени, а связывать именитую аристократку, баронессу Риджину Картер со столь неоднозначной ситуацией, не хотелось.
Только зайдя в одну из своих съёмных квартир и проверив охранные руны, я смогла расслабиться.
— Так значит, господа стражники сюда не добрались. Похвально, они заслужили одобрение в моих глазах.
Первым делом содрав с себя лохмотья, я приняла ванную, стерев, наконец, начерченную на теле руну. Благодаря ей, я и была настолько истощена, эта магия выпивала мою жизнь крупными глотками, но позволить кому-то узнать себя стало бы непростительной ошибкой. Зато теперь, даже не полностью восстановив резерв, чувствовала себя полной сил и не боялась выходить на улицу.
Разглядывала свои волосы я долго, презрительно кривясь собственному отражению. Вспомнив о находившемся поблизости салоне, быстро переоделась и, повязав голову платком на манер простых работающих на рынке горожанок, спустилась на улицу.
Мастера встретили меня тихим вскриком, увидев висевшие на голове пакли.
— Как же так? — Вокруг бегали две молоденькие девушки, дёргая за свалявшиеся пряди и угрожающе размахивая ножницами.
— Позабыла расчесаться с утра. — Пришлось дать понять, что не собираюсь обсуждать причины.
— Кажется, с этим уже ничего нельзя сделать, а такая длина была, очень жаль — задумчиво протянула одна.
— И что вы предлагаете? — мрачно поинтересовалась я.
Девушки обеспокоенно переглянулись.
— Сейчас в Элиноре распространена мода на короткие по типу мужских стрижки у женщин.
— Ни за что!
Элинора славилась своими передовыми идеями, но Тонольское государство не всегда было к ним терпимо.
Резать волосы практически под корень я никому не позволю. Без них мне придётся туго — не смогу работать. Ни в одно приличное общество не просочиться незаметно с таким модным ужасом на голове, а парики я никогда не любила — они ненадёжные.
Возвращаться в квартиру больше не стала, в целях безопасности. Никакие вещи выдать меня не смогут, а потому не страшно её навсегда забросить. Поймав первый попавшийся дилижанс, я расплатилась взятыми из заначки деньгами и назвала адрес. Мерное покачивание убаюкивало, и потому окрик возницы, сообщивший о прибытии, резко выдернул из сна.
Войдя в особняк через дверь для слуг и проигнорировав их удивлённые взгляды, я вызвала Анну и в ожидании уставилась в окно. Верная камеристка явилась быстро.
— Госпожа Риджина! — радостно воскликнула она. — Рада, что вы вернулись, мы все так беспокоились, — раздосадовано вздыхала старая служанка, последний раз видевшая меня около недели назад.
К слову говоря, слуг в доме было немного: дворецкий, пара приходящих служанок, повар и Анна, которая была и управляющей и личной камеристкой одновременно. Я оправдывала свой минимализм любовью к уединению, но на самом деле не хотела лишних разговоров и подозрений. Анна и Гарри, дворецкий, жившие в этом доме ещё во времена почивших родителей, знали о роде моей деятельности и хотя активно её осуждали, заявляя, что негоже молодой леди таким заниматься, были для меня семьей. Эти люди скорее сами на эшафот пойдут, чем выдадут свою леди, которая в их глазах всё ещё оставалась непоседливым ребёнком, даже в свои двадцать пять лет.
— Могли хотя бы предупредить, чтобы мы не беспокоились. И к властям же не обратиться, о горе то, горе… — причитала Анна.
— Не волнуйся, власти и так были в курсе, — мягко сказала я, но сверкнувший молнией взгляд не укрылся от женщины.
— Значит, всё-таки попались?! — воскликнула она.
Я успокаивающе похлопала её по плечу.
— Анна, теперь всё хорошо. И будет ещё лучше, если ты разберёшься с вот этим, — срывая платок, сказала я.
Маленькая круглая розовощёкая женщина побледнела.
— Где вы были всё это время, госпожа? — бесцветным голосом прошептала она.
— Не важно.
Анна, быстро взяв себя в руки, ей не впервой с таким сталкиваться, принялась за работу. Она принесла несколько баночек и обмазала их содержимым всю голову. Проводя эти манипуляции, женщина попутно пыталась распутать наиболее крупные узлы. Разделив волосы на три части, принялась их расчёсывать.
— Прекратите кричать! Вы и худшие истязания терпели.
Я раздражённо вздохнула, принимая правоту её слов. Но выносить мучения в тюремной камере намного проще, чем издевательства в родном доме.
— Шанс сохранить есть? Хотя бы маленький?
— Сидите спокойно, — снова одёрнули меня.
Спустя четверть часа послышался характерный щелчок ножниц.
— О нет! — Скорости моей реакции можно было позавидовать.
— Без этого никак, деточка.
— Не хочу.
— Ну что вы как маленькая, леди Риджина. Всё сделаем красиво, вы же любите быть оригинальной. В любом случае вам придётся притвориться, что нравится, иначе я сильно расстроюсь.
Я уставилась на свою служанку. Если под оригинальностью она подразумевает тот ужас, что мне предложили в салоне, то я категорически против. Я не настолько экстравагантна в обычной жизни. В последней поездке элинорк, щеголявшие с открытой шеей, меня ошарашили. Но Анна слушать возражения не желала и, не давая времени на раздумья, щёлкнула инструментом.
Тяжёлая прядь упала на пол, провожаемая моим обречённым взглядом. Поняв, что это неизбежно я зажмурилась и просидела так до окончания экзекуции. Когда Анна ушла, ещё долго подходить к зеркалу было страшно. Был риск не пережить увиденного, но собравшись с силами, всё же рискнула.
— Давай, Риджи, ты боец. И эту войну мы выиграем с волосами или без.
Оказалось не так плохо, как я думала. Волосы, конечно, стали значительно короче, теперь они едва прикрывали шею сзади, но всё же не выставляли напоказ, а впереди даже спускались до груди. Отметив неординарный подход к стрижке, и в который раз поблагодарив Светлейшего Создателя, что у меня есть Анна, я криво улыбнулась своему отражению в зеркале. На леди такая улыбка смотрелась бы не органично, а вот ведьме в самый раз.
— Ну и кем притвориться теперь? — Подмигнула я себе, желая как можно скорее вернуться к работе, угнетённая вынужденным бездельем и желанием отомстить.
Покрутившись у зеркала ещё немного, пришла к выводу, что отдохнуть всё же надо: круги под глазами никого не красили. В этот вечер пришлось остаться дома, чем обрадовала верных слуг, когда спустилась к ужину. Анна даже не скрывала облегчения от моего решения.
— Добрый вечер, Гарри. — Я кивнула дворецкому. — Прошу извинить, за моё неподобающее появление сегодня днём.
Он всегда вёл себя предельно учтиво, оставляя нападки и морали для Анны, сам же временами укоряющие посматривал да цокал языком. Не более.
— Ничего, госпожа. Мы привыкли. — Он поклонился.
Поужинав в одиночестве, я перебрала накопившуюся почту, в которой обнаружила несколько дежурных приглашений на балы и обеды, затем мельком просмотрела газеты, в которых, к счастью, пока что не упоминалось моего имени.
Внимательно я вчиталась лишь в одну заметку, а именно, статью некролога почти недельной давности, сообщившую о смерти Чарльза Люмьера — заместителя мэра города. Крупный чиновник скончался во время приёма в своём собственном доме, убийца взят на месте, осуждён и приговорён к казни. Коллеги выразили свои искренние соболезнования. Другими обстоятельствами дела с прессой видимо забыли поделиться, но мне это только на руку.
Ситуация, в которую я попала, была неожиданной даже для немало повидавшей мир ведьмы. За несколько дней до случившегося в оккультный салон пришла женщина. Имени своего она не называла, а я и не интересовалась, это была нормальная практика в моём деле. Расплатилась она сразу, не требуя подтверждения исполнения, сказала, что будет благодарна даже за неудачную попытку.
Сейчас мне стало понятно, что нужно было уже тогда что-то заподозрить. Но выгодный и интересный заказ затмил интуицию, которой в угоду развлечениям приходилось пренебрегать довольно часто. Я легко согласилась наложить на Люмьера порчу. Причин не спрашивала, но дама сама объяснила свой поступок тем, что мужчина её предал. Она рассказала слёзную историю о её романтических отношениях с женатым заместителем мэра и его обещаниях подарить ей весь мир. Обиженная женщина пришла за местью. Я с обычным равнодушием профессионала была готова ей помочь, сама же довольная очередной представившейся возможности попрактиковаться.
Проникнув на бал, как всегда, с одной лишь рабочей целью, я обошла особняк под предлогом экскурсии и оплела его несколькими заклинаниями, для верности решив наложить ещё одно на самого заместителя мэра лично. Это и было моей фатальной ошибкой. Несколько минут флирта и двусмысленных намёков, и лорд Люмьер повёл меня наверх. Я успела выполнить свою работу ещё поднимаясь на второй этаж, но сорваться с места сразу не могла, сработала дурная привычка всегда доигрывать свою партию.
Удалившись попудрить носик, попутно приготовила снотворный порошок, которые, впрочем, уже не пригодился. Вернувшись в покои лорда, я застала лишь его бездыханное тело. В ту же секунду в дверь вломилась, словно поджидавшая момента, стража. Меня утащили на странные не информативные допросы. На каждом из них у меня монотонно спрашивали, убивала ли я лорда, не слыша моих ответов. Затем вызвали мага, и тогда Эдинвейл, подключившись к нашему веселью, добавил вопрос, какое заклинание я использовала. После очередного моего «катитесь к демонам» меня бросили в тюремную камеру с вердиктом: «Приговорена к смертной казни без суда».
Возмущений слушать никто не стал. Протоколов не показали, жалобы писать предложили после исполнения приговора. Главным доказательством вины стало наличие следов магии на теле чиновника, которые обнаружил явившийся городской маг. Я пыталась объяснить хотя бы ему, человеку сведущему, что мои заклинания, принадлежность которых я отрицать не смогла из-за не успевшей развеяться энергии, не смогли бы убить лорда Люмьера, но маг и слушать не стал. Он проигнорировал все требования изучить характер воздействия на убитого и уверенно подписал заключение.
Потревоженная неприятными воспоминаниями, я смяла газету, отбросив её в сторону. Меня подставили, причём умело, кто-то явно знал методы моей работы. А я знала лишь одного человека, который уже давно следил за успехами с не праздным интересом и пытался поймать за руку. До этого момента все его действия против меня казались просто игрой и лёгким флиртом. Я всегда воспринимала наше противостояние как гонку, в которой никто не хочет побеждать, а бегут и лишь надеются, что дистанция окажется длинной и интересной. Теперь же картина перед глазами поменялась, словно сошла завеса романтизма нашей игры. Он нанёс мне первый болезненный удар.
— Лорд Алистер Гранд, вам придётся дорого за это заплатить, — прошипела я, смотря в пустоту.