Эрагон. Новая угроза

      Эрагон ходил кругами по поляне, в его душе бушевала безумная ярость. Снова. Снова переживать это чертову войну. Уже в третий раз свергать Гальбаторикса, третий раз пытаться добиться расположения любимой, третий раз пытаться спасти столько невинных. И все это по вине всего лишь одного человека. Всадника просто разрывало изнутри. Его эмоции удерживали вокруг такую напряженную ауру, что казалось сам воздух сейчас заискрит. Вероятно это повлияло на Сапфиру, так как яйцо дало трещину. "Слишком рано," — подумал Эрагон, но противиться судьбе было бессмысленно, к тому же, трещины быстро распространились, и уже через минуту между осколками скорлупы неумело переваливался с лапки на лапку маленький дракончик. Эрагон вновь поднес к его носу ладонь, и вновь Сапфира ткнулась в нее, и вновь рука приняла знак Всадников и провела сквозь себя в глубины тела и разума поток дикой необузданной магии, лишая Эрагона сознания.       Вот он приходит домой, его встречает Гэрроу. Сапфира в это время прячется в наскоро сготовленном гнезде в лесу. Эрагон говорит, что не смог подстрелить дичи, но добавляет что собирается вернуться в лес еще на пару дней, так как заприметил место, где наверняка будет стадо оленей. Но в этот миг дверь в дом слетает с петель и внутрь врываются двое раззаков со своими обнаженным древними клинками, но Эрагон быстро хватает обычный кухонный нож и расправляется с одним из них, второго отпихнув ногой, потом поднимает кинжал, выроненный уже мертвым монстром и добивает второго.       Вот всадник открывает глаза и чувствует уже привычное покалывание на месте знака "Гедвей Игнасия", и в этот момент ему в голову приходит новая идея, очень быстро развивающаяся в целый план. "Как же я тогда не смог догадаться," — думал он. "Я не стану говорить никому, что это уже было. Лучше ведь позволить событиям идти своим чередом, тогда я своевременно смогу исправлять когда-то допущенные ошибки и смогу создать новую линию времени. Но для этого мне нужна сила, которой я некогда владел. Нет времени ждать так долго," — додумав до этого момента, Эрагон понял и то, как ему вернуть свою силу. Однако он не был уверен, получится ли у него. С другой стороны, выбора другого не оставалось. — Темпус! Темпус! — закричал он, после чего продолжил уже на древнем языке. — Услышь меня, прошу, ответь на мой зов! — эти слова эхом отдались в ушах Эрагона, а чезе несколько секунд последовал ответ. — Зачем ты звал меня Эрагон? — на этот раз Повелитель Времени предстал пред Всадником в виде человека, просто появившись прямо из воздуха. — Прости, что побеспокоил... — Прекрати, Эрагон! — перебил всадника Магн. — Ты единственный из рода людского, кого я уважаю настолько, что готов хоть сотни раз откликаться. Нечего предо мной пресмыкаться. — Как скажешь, Темпус. — Чего же ты хотел? — Ты ведь знаешь об играх со временем, устроенных Альфом. Ты можешь рассказать мне, кто он, и откуда у него такая сила? — Нет, я этого делать не стану. Я бы мог конечно это сделать, но тогда лишил бы себя всякого удовольствия от наблюдения за вашим противостоянием. Однако если ты его победишь, я дам тебе власть над временем, ты будешь куда могущественнее Альфа. Пусть это будет тебе мотивацией. — Мне не нужна эта власть. Что ж раз ты не желаешь рассказать мне это, ты можешь вернуть мне то, что когда-то у меня было? — Могу. На Магнов игры времени не распространяются. Морана знает обо всем. И она не против. Эта сила твоя.       Они пожали руки, и Всадник моментально почувствовал привычную мощь, что наполняла его тело, до последнего "скачка". Мышцы молодого парня вмиг налились силой закаленного в боях солдата. Зрение и слух стали острее чем у любого живого существа. Но одного Эрагон не чувствовал: когда он заключил сделку с Мораной, став некромантом и лишив себя смерти, появилось ощущение полной безопасности. Сейчас же этого не было, а это могло значить только одно — он снова может умереть, и путь в мир мертвых для него закрыт. "Возможно это и к лучшему," — подумал он, и стал собираться.       Подходя к дому дяди, Эрагон подумал, что даже хорошо, что его тело не претерпело никаких визуальных изменений, так как это избавляло от надобности прятать эти изменения магией. Он подошел к порогу, где дядя его уже ждал. — Ну что, Эрагон, богатую добычу принес домой? — слегка хриплым, но таким знакомым и теплым голосом спросил Гэрроу. — Сегодня — нет, — ответил парень, — но я заприметил одно местечко, где стадо оленей появляется периодически, не уверен почему именно. Но завтра я уйду еще на пару дней, и уж тогда вернусь с поистине хорошей добычей. — Значит еще два дня тебя не будет... — Это стоит того, поверь, дядя.       Они вошли в дом, и Эрагон тут же оказался в своей комнате. В такой знакомой и уютной комнате, в которой он прожил столько лет. Он тут же убрал свой ранец и лук, сел на кровать и стал думать что делать, однако скоро его раздумья были прерваны. Дядя позвал его ужинать. Всадник решил, что будет думать о проблемах по мере их поступления, как всегда.       Следующим утром, пока все еще спали, Эрагон тихо выбрался из дома и быстро направился в Спайн. Сейчас благодаря выдуманной истории про рощу, где он намеревался подстрелить кого-нибудь, в распоряжении Всадника было два дня, чтобы тщательно продумать свои действия и хоть немного подготовиться. В первую очередь он вернулся к Сапфире. Благодаря столь обширным знаниям Эрагона и постоянной связи между ними, она быстро запоминала разные слова, но разговаривать пока не спешила. Она была крайне наблюдательной и, точно губка впитывает воду, впитывала все знания, которые могла разобрать. Очень много времени она проводила в воспоминаниях Эрагона, изучая благодаря этому все гораздо быстрее. Уже сейчас она была так умна, какой в первый раз была только через неделю, и скорость ее обучения постоянно росла. Эрагон был уверен, что уже через неделю она будет достаточно много знать, чтобы понимать нынешнее положение дел, дальнейшие планы, а так же будет знать, что к этому привело.       Пока только вылупившаяся дракониха прыгала с ветки на ветку, Всадник сделал ей небольшой шалаш около ствола дерева, после чего поставил вокруг него магических стражей, что заставили бы лесную живность обходить это место стороной. Драконы, разумеется, сильнейшая раса, но Сапфира была слишком молода, и Эрагон беспокоился о ее безопасности.       Примерно через пол часа он закончил, после чего сел и стал просматривать магическим зрением землю, ища подходящие металлы. Вскоре нужные компоненты были найдены, Эрагон одной лишь магией выковал себе пару клинков, длиной примерно с локоть, хорошо поработав над их прочностью. Это, конечно, не "Брисингр" и "Айедейл", но на первое время сгодится, и хотя Эрагон помнил, что до прибытия его первых врагов, раззаков, еще долго, с оружием под рукой ему было спокойнее. После окончания работы над кинжалами он сделал для них и идеально подогнал по размеру ножны из дерева, затем привязал их к спине, по обе стороны от позвоночника так, что заметить их было просто невозможно. Памятуя о том, как раззаки связали его, он разместил рукояти снизу, чтобы легче было до них добраться в нужный момент. Хоть и казалось, что времени прошло немного, Всадник понимал, что на самом деле он работал не меньше двух часов, поэтому следовало все-таки поймать себе что-нибудь на завтрак, пока силы его не покинули окончательно, и не напала дикая сонливость. К счастью, магия помогала решить и эту проблему. Быстро найдя стадо оленей с помощью магии, Эрагон проник в разум одного из них и заставил его придти прямо к нему, после чего одним кратким словом лишил зверя жизни, тот умер быстро и безболезненно. Эрагону была противна такая охота, но сейчас он торопился сделать все как можно скорее, хотя время вроде его и не поджимало. Вероятно сказывались постоянные погони, сражения и интриги, что окружали его столь долгое время.       Через пол часа Эрагон уже сидел перед костром, ожидая, пока его добыча прожарится. Приятный запах сводил с ума, ведь самого утра в желудке Всадника и хлебной крошки не было. Сапфира в это время лежала в своем шалаше и вылизывала лапу, но учуяв приятный запах отвлеклась отвлеклась от этого занятия и подошла поближе, высовывая кончик языка. — "Пахнет приятнее, чем просто сырое мясо," — мысленно сказала она. — "Весьма оригинально для первых слов," — с усмешкой ответил Эрагон.       Сапфира промолчала, лишь обиженно фыркнув и выдохнув небольшое облачко дыма. — "Ну-ну не обижайся, я же пошутил." — "Как это "пошутил?"       — Эрагон не знал, как лучше объяснить это словами, поэтому просто передал ей знания о понятии шуток и юмора. — "Вот значит как... Ясно. Но мне эта шутка не понравилась. Из твоих мыслей я поняла, что итак очень быстро учусь, так что подшучивать на тему моих первых слов нелогично." — "Ну хорошо. Тогда может быть в качестве извинений примешь это мясо?" — "Приму."       Как только мясо было готово, Эрагон съел пару кусков, пока не почувствовал насыщение, а остальное отдал драконихе. Та была удивлена, что может быть что-то вкуснее простой оленины, хоть и не подала виду. Когда же трапеза была закончена, Эрагон стал думать, что же ему делать дальше, и вдруг вспомнил: "Арья". Он совсем забыл, что если действовать, стараясь не менять потока времени так резко, как он сделал это в прошлый раз, то ему придется обречь эльфийку на долгие мучения в плену у Дурзы. После этого ему сразу же вспомнился Язуак. Ургалы нападут на это селение и разорят его, жестоко убив всех его жителей. И снова это благодаря Дурзе. "Сколько же проблем приносит этот проклятый шейд!" — подумал Эрагон. Нужно было решать. Либо придерживаться изначального плана, либо менять его кардинально. Но как поступить правильно, Всадник не знал. Хотя нет — знал, он понимал, что правильнее было бы спасти этих невинных, однако это было трудно, ведь тогда он мог и на этот раз усложнить все с Арьей, однако если он оставит ее с Дурзой, захочет ли она его после этого вообще видеть... — "А почему не убить этого Дурзу?" — спросила Сапфира. — "Нужели он настолько силен, что ты его не одолеешь?" — Шейды невероятно сильны, но не в этом состоит их главная опасность, а в том, что они совершенно непредсказуемы. Ни один человек, эльф, гном, ургал и даже дракон даже в самой страшной ярости не сравнится с шейдом в этом. Они действуют так, как не может больше никто. И одолеть шейда можно только будучи невероятно сильным, а я не уверен, хватит ли мне сейчас на это сил, либо став еще более непредсказуемым, что еще труднее. Хотя Дурза меня еще не знает, а вот я его знаю, к тому же он посчитает меня всего лишь мальчишкой... Я бы, наверное, смог его победить, но тогда Арью скорее всего сразу отдадут Гальбаториксу, а это еще страшнее. У кто-кто, а король куда более опасен и непредсказуем, по сравнению с любым шейдом.       Как же все было сложно. С деревней Язуак Эрагон мог сделать кое-что другое, а именно найти мысленно тех ургалов, что должны были напасть на него и внушить им, что нужно идти обходным путем. Но как же это далеко, тем более он не знал, какие именно ургалы пойдут в это селение. Выбора не было. — Рато, откликнись на мой зов! — громко сказал на Древнем языке Эрагон и прямо перед ним появился высокий мужчина в алого цвета мантии. — Что ты готов мне отдать за такую просьбу? — приятным баритоном спросил Рато.       Рато был Магном разума. Он знал абсолютно все, и уж точно знал, что Эрагон хотел попросить его, направиться ургалов вокруг Язуака. — Цену ты называешь, — ответил Эрагон. — Однажды ты отдашь мне кое-что ценное... — Не так туманно, Рато. Насколько ценное? — Не волнуйся. Уверяю, ты с этой вещью сможешь легко расстаться, ну а мне она будет крайне приятна. — Смогу легко расстаться? Хорошо, я знаю, что Магны не могут лгать. По рукам.       Мужчина тут же исчез. Но если с Язуаком вопрос решился всего за несколько минут, к тому же Рато был весьма инициативным и за то, что ему понравилось, он мог сделать гораздо больше обещанного, так что, вероятно, не только Язуак будет спасен, но и многие другие селения, то вопрос с Арьей решить было куда сложнее. Даже если он сумеет спасти ее так, что Дурза его не заметит, возникнет слишком много вопросов, да к тому же это было очень опасно, во время битвы, которая непременно случится, могла пострадать Арья. Пока что некому было помочь Эрагону, как раньше ему мог помочь Муртаг, а спасенье Арьи — единственное, что в одиночку он делать не решался. Он просто боялся, что случится что-то непредвиденное. "Прости меня, Арья," — подумал он. Придется выждать время.