Адмирал, вы разбиты, как это ни грустно... (с)

Было уже за полдень, когда Кея проснулся. Острая боль исчезла, уступив место ставшему привычным ощущению слабости, легкому онемению рук и неприятному нытью ран при движении, так что ночное происшествие казалось всего лишь кошмарным сном. Если бы не влажное полотенце, упавшее на пол, когда пленник сел. Пока он завтракал – или обедал, тут как посмотреть, – к нему заглянул Мукуро. – Как вы себя чувствуете, адмирал? – Намного лучше, чем ночью, – признал тот, откладывая приборы и вытирая салфеткой губы. – Не будете больше пугать Хром? – Я приношу ей свои глубокие извинения, – искренне проговорил Хибари. Девочку ему было жалко, она и так казалась зашуганной. Да и не к лицу мужчине пугать ребенка. – А мне? – Рокудо уселся за стол напротив и подпер рукой щеку. – Меня вот разбудили в семь утра, между прочим. – Приношу извинения, что вы чуть не потеряли разменную монету в споре с моим родным государством, – язвительно отозвался Кея. Мукуро поморщился. – Как грубо. Я бы сказал, козырь в рукаве. Кстати, если вам интересно, сегодня приходил корабль с материка с некоторыми продуктами, и я отправил донесение Его Величеству по поводу вас. Еще пара дней – и мы выясним, что делать дальше. – А что, нет более быстрого способа? – удивился Хибари, вспоминая зачарованную воду, которая позволяла моментально передавать новости на его родине. – Даже если отправить дракона, наверняка выйдет скорее. – Нет, – как показалось Хибари, слишком торопливо ответил Рокудо. – Совершенно исключено, каждый дракон у меня на счету здесь. Патрули, рейды… адмирал, а чем вам не угодили корзиночки? – Какие корзиночки? – Кея не сразу осознал, что генерал сменил тему. – Пирожные. Вы в курсе, что такое пирожные? – когда Мукуро не знал каких-то слов на языке собеседника, он использовал родной, надеясь, что адмиралу известен перевод. – Пирожные, – медленно повторил Хибари, вспоминая, – такие сладости, верно? – Да. Они вам не нравятся? – Рокудо указал на поднос с цветочными корзинками, к которым с таким подозрением отнёсся гость, так и не притронувшись к ним. – Я –просто обожаю, не возражаете? – он протянул руку и, пальцем подцепив зеленый листочек, который послушно размазался, сунул лакомство в рот. – Или вы вообще не любите сладкое? – Не сказал бы, что отношусь с особым трепетом, – Кее не хотелось показывать, что он принял крем за настоящие цветы, хотя есть их по-прежнему не тянуло. Кроме того, сладости он действительно ел нечасто. Хотя в Краю Вершин создавали совершенно иные десерты, которые на Островах нравились многим, но попробовать их доводилось редко – пирожные были хороши свежими и не могли пережить длительное плаванье. В Императорском дворце некоторое время жил повар с Материка, но он постоянно жаловался на нехватку необходимых продуктов, так что приготовить все изыски все равно не удавалось. – И к вину тоже? Вы не выпили ни глотка, – обратил внимание Мукуро. – Я всего лишь хочу понять, что слугам следует готовить для вас, а что – нет. Согласитесь, глупо переводить продукты и морить вас голодом, если вы чего-то не едите, потому что не любите, не знаете или даже не можете в силу каких-то особенностей организма. О, или вам не по вкусу вино моей страны? – Нет-нет, у вас восхитительное вино, – возразил адмирал, прерывая поток речи. – Но что толку пить его в одиночестве? – Некоторые пьют, чтобы забыться, – предположил Рокудо, задумчиво вертя в руках пирожное, словно раздумывая, откуда откусить. – Когда попадают в трудную ситуацию. – В таком случае нужно искать выход, для чего нужна трезвая голова. – А если положение безвыходное? – Выход есть всегда, – отрезал Хибари, не понимая, к чему хозяин крепости завел подобный разговор, так что он попытался закончить его как можно скорее. – В любом случае, меня вполне устраивают блюда вашей страны, а выпивать я предпочитаю не в одиночестве, а в компании под приятную беседу. Здесь Владыка даже не покривил душой: выбирая между употреблением алкоголя в одиночку и в компании, он выбирал компанию. Но выбирая времяпровождение в принципе, он предпочитал одиночество. Так и выходило, что пил он редко. – Могу ли я расценивать это как приглашение? Кея, поразмыслив, кивнул. Почему бы и нет? В конце концов, генерал был не самым плохим собеседником, так что можно и закрыть глаза на его трусливое поведение в море. Точнее, как раз на острове. Зато стоит попробовать узнать что-нибудь о планах императора Бьякурана да и вообще о крепости, о местности, о жизни и новостях Материка. – Тогда я загляну вечером, со Смертью шаха, – Мукуро, прихватив корзиночку, от которой он, наконец, откусил кусочек, покинул комнату. Хибари, посмотрев ему вслед, ушел в противоположную сторону, открыл окно и позволил прохладному морскому ветру растрепать волосы. Он слышал, как кто-то вошел и звенел посудой, убирая со стола, но так и не обернулся. Когда дверь тихо закрылась, адмирал немного подождал, а затем тихо засвистел. Ветер заглушил звуки, и Кея попробовал еще раз. Мелодия – пронзительная, зовущая и печальная – обрывалась и начиналась снова и снова до тех пор, пока у Хибари не онемели губы от холода. Он не тешил себя надеждой, что Ролл услышит хозяина, даже если дракон смог проследовать за ним к острову, – слишком высоко над морем нависла башня, слишком сильный ветер сносил звуки. Когда-то давно, много столетий назад, Алауди разработал систему свистов, по тональности и мелодике совпадающую с драконьим ревом, поскольку так звук получался более пронзительным и проникал сквозь толщу воды. Подобной скорбной песнью драконы обычно провожали в последний путь своих сородичей, и Кея, никогда прежде не исполнявший ничего подобного, сейчас вложил в нее всю свою горечь, не зная более подходящего способа выразить чувства. Его учили делать это с помощью стихов, но Хибари и раньше не был силен в поэзии. А сейчас он как никогда понимал исполненные грусти и сожаления строки о чужбине, которые читал и которым следовало подражать. Что он может сделать? Как передать весточку Императору? Что с Рехеем? И где сейчас Ролл? Адмирал уронил голову на руки. Может, и вправду напиться? – Простите, я могу накрыть на стол? Хибари поднял голову от карты, которую расстелил на столе, и с недоумением уставился на рыженькую служанку. Та терпеливо смотрела в ответ. – Я могу подавать ужин? – повторила она. Слова чужого языка давались ей с некоторым трудом, но она очень старалась. – Ах, да, да… конечно, – спохватился Кея и, торопливо скатав карту, убрал ее в шкаф. Девушка, переставляя тарелки с тележки, периодически поглядывала на него и явно очень хотела поболтать, так что адмирал решил подбодрить ее и посмотреть, что из этого выйдет. – Вы можете говорить со мной на языке Края Вершин, я понимаю, – осторожно начал он. – А все в крепости знают язык Островов? Служанка с облегчением вздохнула и гордо вскинула голову, перейдя на родной язык: – Нет, только мы, личные слуги господина. – А что, здесь кто-то еще есть? – Ой, да много кого! – презрительно бросила девушка, ясно давая понять, что все остальные люди – второй сорт. – Всадники, наемные слуги из местных, с острова… а мы всегда были с господином! За что он нас очень ценит. Он научил нас разным языкам, потому что, еще когда мы жили на Материке, у господина всегда было много гостей, даже из других государств! Он устраивал балы, – служанка мечтательно зажмурилась, погружаясь в воспоминания о прошедших днях, – огромные хрустальные люстры со свечами, галантные кавалеры, дамы в таких красивых платьях! Жемчуг, драгоценности, все сияет... – она вздохнула и замолчала, явно жалея, что они сменили место жительства. Хибари задумчиво смотрел, как служанка, вернувшись к работе, ловко сервировала стол. Может, генерала сослали на остров? Интересно, что он натворил? – Затопить камин? – Да, спасибо. А здесь, в крепости, балов не бывает? – Ах, если бы! – посетовала девушка, опускаясь на колени перед камином и раскладывая дрова. – Одни всадники да старосты разных деревень, скучные люди… – И, вероятно, у них нет красивых платьев? – не удержался Кея. Служанка огорченно отозвалась, чиркая огнивом: – Да разве это платья? И вообще, вы первый гость за долгое время… – Гость? – переспросил Хибари, подумав, что ослышался. – Ну да, – девушка поднялась, отряхивая юбку. В камине весело затрещал огонь, разгораясь, и адмирал даже на миг поверил ей. – Господин любит, когда к нему приходят гости… правда, некоторых он не велит выпускать, как вас. – И ты полагаешь, что это нормально? – Разумеется. Ведь так сказал господин. Куда вас выпускать с такими ранами? – убежденно заявила та и вышла. Кея хмыкнул. Логика слуг была безупречной, а логика хозяина – еще лучше. Ужин служанка накрыла на двоих, и адмирал пока не притрагивался к нему, ожидая Рокудо. Вместо этого он вновь достал карту и разложил ее на кровати, вспоминая маршрут, составленный для провалившейся кампании. Если они с Рехеем строго придерживались плана и графика движения, то в момент, когда с корабля увидели драконов, флот должен был оказаться где-то здесь… палец Кеи замер неподалеку от Одинокого Острова. Состоялось ли сражение? Заметили ли драконы суда или это был обычный патруль, а Адель уловила что-то подозрительное? Адмирал серьезно задумался. Он давно хотел спросить Мукуро о флоте, но опасался, что подставит Рехея, если тот прошел мимо драконов незамеченным. Хотя по плану он как раз должен был принять удар на себя… палец Хибари переместился чуть западнее. В идеале, здесь. А еще лучше – напасть на остров. Никаких новостей. Полная неопределенность. Единственное, в чем Кея не сомневался – почти не сомневался, – что Рехей не попал в эту крепость, не был пленен. А значит, либо ему удалось уйти, либо… Адмирал потер виски. Он слишком много думал при острой нехватке данных. Так и с ума сойти недолго. Дверь скрипнула, и в комнату заглянула знакомая лохматая голова. Из-за спутанных волос на Кею уставился испуганный глаз. – Господин задерживается, просит его извинить и ужинать без него. Господин обязательно придет позже. Господину очень жаль, но у господина много дел… – и прежде, чем Хибари успел что-то уточнить, девочка исчезла. Господин и вправду пришел позже – как раз успел к концу ужина, и Кея встал, приветствуя его. Он отметил усталый вид Мукуро, запавшие глаза, словно тот не спал всю ночь, хотя всего несколько часов назад выглядел вполне бодро. Возможно ли, что дела, о которых говорила Хром – это как раз флот Рехея?.. Хибари заставил себя ничем не выдать волнения. – Добрый вечер, адмирал, – приветствовал его Рокудо, садясь за стол. Кея тоже опустился на место. – Простите за задержку. Я пытался выполнить ваш наказ. – Какой наказ? – с недоумением переспросил пленник. Мукуро взял бутылку вина, разглядывая этикетку. – Как какой? Принять доклад у командующего всадниками. Но Адель неумолима… – Мне кажется, что мы вкладываем разный смысл в понятие «принимать доклад», – с подозрением заметил Хибари, наблюдая за ним. Это как же нужно отчитываться, чтобы командующий выглядел так, будто его основательно потрепали. – Либо вы не так поняли его перевод. – Какая разница, если я безразличен красивой девушке? – усмехнулся генерал, привстав, чтобы разлить вино по бокалам. Может, Адельхейд действительно его побила? – Адмирал, будьте так любезны, закройте окно. – Зачем? В комнате довольно тепло, – возразил Кея, придвигая свой бокал ближе к Рокудо, чтобы ему не пришлось далеко тянуться. – Может, и тепло, однако несколько сквозит, – настойчиво проговорил Мукуро, пристально глядя, как алая струя ударяется о стеклянное дно и разлетается мелкими рубинами. – Это вредно, особенно с вашими ранами. – Я привык, меня все устраивает, – Хибари пожал плечами и забрал бокал. На Северных островах, особенно по берегам, часто бродили пронизывающие ветра, которые стали для Владыки частью жизни. Генерал сел на место, наливая и себе. – Не стоит так беспокоиться. – И все же я полагаю, что окно лучше закрыть, – в голосе Рокудо сверкнула сталь, и бутылка дрогнула, стукнувшись горлышком о край бокала. – Зачем? – повторил Кея, уже чисто из интереса. – Даже ветер слабый, и… – Просто закройте это проклятое окно! – рявкнул Мукуро, со стуком опуская бутылку на стол, так что бокал рядом чуть не подпрыгнул. Хибари удивленно смотрел в пылающие злостью глаза, и генерал закрыл лицо ладонью, пытаясь успокоиться. – Пожалуйста. Адмирал, помедлив, все-таки выполнил пожелание хозяина крепости, вдохнув напоследок свежий морской воздух. Когда он вернулся, Рокудо уже сидел, как ни в чем не бывало, и улыбался. – Простите, адмирал, нервы, – непринужденно извинился он, поднимая бокал. – Тяжелый день, знаете ли. Ваше здоровье! Кея молча повторил жест, и Мукуро, залпом выпив вино, тут же налил себе еще. Адмирал же позволил себе лишь глоток, смакуя. – И что же сделало ваш день таким тяжелым? – с деланным безразличием спросил он, разглядывая напиток на свет и в то же время видя краем глаза, как реагирует собеседник. – Разные мелочи жизни и унылый быт, – трагично возвестил Рокудо, вернувшись в обычное для него расположение духа. – Знаете, адмирал, я готов вас отпустить, чтобы больше так не скучать. На море довольно тоскливо без вас. – Не нужно так шутить, – попросил Хибари, проглотив злое «как будто вы там бываете!» Сказанные слова одновременно и больно задели его, и вызвали прилив ярости. – Да, я, видимо, был груб, – спохватился генерал и прижал ладонь к груди. – Я совершенно не хотел вас обидеть. Давайте выпьем в честь примирения, – на этот раз он пил не торопясь и наслаждаясь вином. Кея, скрепя сердце, решил попытаться что-то выведать о Рехее окольными путями. – И что же, на море ничего не происходит? Я слышал, в паре дней пути от Материка всегда орудуют пираты. – Я отвечаю за морские границы империи и планирую нападения, – огорченно пояснил Мукуро, – и поэтому не могу размениваться на каких-то пиратов, даже если очень хочется. Но мы отбили когда-то у них этот остров, чем заметно подорвали их силы. – А Край Вершин сейчас воюет только с нами? – продолжал допытываться Владыка – Или вы ведете развернутую экспансию? – Вы очень любопытны, адмирал, – усмехнулся Рокудо, болтая вином в бокале. – Но Его Величество император Бьякуран – да правит он до окончания дней мира! – не делает секрета из своих планов. Сейчас он захватывает оставшиеся страны на Материке, и поэтому обходит Объединенные Острова своим вниманием. Но как только Закатные земли окажутся полностью в его распоряжении, у меня будут развязаны руки. Хотя, возможно, до этого и не дойдет, если с вашей помощью мы договоримся с вашим правителем. Хибари поморщился и глотнул вина, чтобы скрыть это. Едва он поставил бокал на стол, Мукуро снова его наполнил. – Да ладно вам, адмирал, спрашивайте прямо – я же вижу, что вас интересует судьба вашего флота. Кея чуть вздрогнул, но спокойно и открыто посмотрел собеседнику прямо в глаза. – И что же? Вы удовлетворите мое любопытство? – Без проблем, – Рокудо усмехнулся, попивая из своего бокала и лукаво наблюдая за реакцией собеседника. – Вы могли бы и сами спросить, сразу. В самый разгар сражения я отозвал драконов, потому что Хиберду удалось перехватить вас. На мой взгляд, это главное. Мне следовало подготовиться к вашему прибытию, а патрульным драконам я велел охранять подступы к острову – ну не просто же так вы плыли отдельно, не правда ли, адмирал? Не расскажете, что вы задумали? Уж не нападение ли на остров? – Кея молчал, глядя чуть правее лица Мукуро и машинально делая глоток за глотком. – Ну ладно, не говорите, если не хочется, все равно ваш план потерпел крах. Но и не волнуйтесь понапрасну, это вредно. Еще раз ваше здоровье! – он осушил бокал (Хибари уже сбился со счета, какой) и открыл новую бутылку. – Я даже думаю, что все остались живы, я не заметил потерь с вашей стороны… – Почему вы так уверены, если вас там не было? – адмирал сдвинул брови. Ему казалось, что хозяин дома слишком много пьет, большая часть опустевшей бутылки пришлась явно на его долю. – Это какая-то магия, что вы руководите драконами на расстоянии? Мукуро замер, как был, с бутылкой в руках. Взгляд его блуждал, как, вероятно, и мысли. – Мда. И что я делаю из этого какую-то тайну? Да, я колдун. И управляю драконами так, как мне удобнее, с помощью магии, – он фыркнул и все-таки налил себе вина. – Не вижу ничего плохого. – Я и не говорил, что это плохо. Скорее… трусливо, – презрительно выплюнул Кея. Генерал поджал губы и, не глядя, осушил бокал, словно пил воду. – Не вам меня судить, адмирал. В наших кругах считается, что военные не должны заниматься магией, а волшебникам не место в армии. А я уверен, что могу делать то, что хочу, и так, как хочу. Так выпьем же за то, чтоб наши желания совпадали с нашими… – Генерал Рокудо! – Кея поднялся, пылая праведным негодованием. – Вы пьяны! – Если бы, адмирал, если бы… – хозяин крепости повернул к нему голову. Взгляд его был абсолютно трезв. – Я, к сожалению, пьянею не с одной бутылки и даже не с двух. А иногда очень хотелось бы… проклятье, почему с вами, адмирал, невозможно нормально поговорить? У вас ко мне что-то личное? Или вы ненавидите меня чисто потому, что я из другой страны? Или из-за этой проклятой войны, демоны ее побери? – Нет, – холодно ответил Хибари, не совсем понимая, почему генерал так горячится – возможно, вино все-таки взбудоражило его кровь. В противовес сам Владыка говорил тихо и твердо. – Все дело в том, как вы ведете бои – малодушно, с острова, прикрываясь другими. Наши маги выходят в плаванье вместе с воинами, на равных. А вы? Рука Мукуро, наливавшего вино, дрогнула, и по столу растеклась алая лужа. Генерал отставил бутылку. – А знаете, адмирал… вы правы. За ваше здоровье! – он опустошил бокал и рывком поднялся с места. – Потому что лучше будьте здоровы, чем будьте мертвы. Спокойной ночи! Он вышел из комнаты ровной походкой, неестественно прямой, словно и не пил ни капли. Кея механически плеснул себе глоток вина и осушил бокал, глядя на закрывшуюся дверь. Да что за чертовщина тут творится? Может, и вправду несколько лет назад генерал Рокудо погиб? Кто тогда это? Спустя полчаса в дверь робко постучались – даже, скорее, поскреблись. – Войдите, – устало отозвался Хибари. Он пересел в глубокое кресло у камина и пытался сосредоточиться на чтении, что удавалось слабо. В голове яростным осиным роем носились мысли, больно жаля утомленного ранами и происходящими событиями адмирала. В комнату бесшумно проникла молчаливая тень, в которой пленник узнал Хром. Она смотрела на него сквозь спутанные волосы с печальным укором. Отвернувшись, тихонько поставила на пол корзинку и убрала со стола, затем погасила светильники, так что огонь в камине остался единственным источником света. Закончив, она несмело приблизилась к креслу. Кея поднял голову. – Да? – Вы обидели господина. Зачем? – Обидел? Я сказал ему правду, – сухо проговорил адмирал, опуская книгу на колени. Еще перед служанкой теперь оправдываться… – Почему ты его защищаешь? – Господин добр. Он же дал вам все – кров, пищу, лекарства. Зачем вы его ругаете? Кея почувствовал укол совести и оттого огрызнулся: – Он поступил так, потому что этого требует политика. Что толку от мертвого пленника? Ты же знаешь, что такое политика? – Политика – это политика, но и к людям можно относиться по-разному, – возразила девочка. – Одни слуг за людей не считают, слова благодарности не скажут, а господин – по-человечески… – Хром… – адмирал скептически посмотрел на длинное бесформенное платье и волосы, похожие на воронье гнездо, и со вздохом подвел итог. – Хром, да ты его любишь. Маленькая служанка залилась краской и вскинула руки, закрывая лицо. – А если и так, то что? Господин спас меня! И не один раз! Не трогайте господина, – голос Хром неожиданно стал злым. Кея почувствовал, как в комнате будто похолодало, на секунду показалось, что где-то капает вода, но наваждение длилось недолго. – П-простите… – испуганно прошептала девочка и вылетела прочь. Хибари устало потер глаза. Замечательно… будет глупо, если он кончит свои дни, заколотый в постели обиженной за хозяина служанкой. Он подошел к корзинке и приподнял салфетку, обнаружив там бинты и знакомую золотую коробочку с мазью. Может, генерал и оскорбился, но свой долг хозяина выполнял свято… если, конечно, не подмешал в лекарство какую-то гадость в качестве мести. Владыка пожал плечами и, подхватив корзину, отправился в ванную. Если и так, то пусть ему будет стыдно – Кее терять больше нечего. Наутро Кея обнаружил, что завтрак уже накрыт, а в ванной ждет новая порция мази, по цвету немного отличавшаяся от обычной – вероятно, Мукуро сдержал слово и добавил меньше порошка из чешуи дракона. Ну, или просто подмешал туда что-то нехорошее. После обработки ран Хибари в одиночестве позавтракал, однако к окончанию трапезы его все-таки навестили – и снова Хром. Она смущенно стояла, потупившись. – Господин сказал, что я вчера очень грубо… в смысле, что вы правы… я… – девочка торопливо протянула вперед блюдо. – Извините меня. На блюде стояли пирожные-корзиночки. Хибари вздохнул и поманил маленькую служанку поближе. Та несмело приблизилась и поставила подарок на стол. – Генерал что, отругал тебя? – Нет, что вы! – Хром стояла, не поднимая головы, и мяла в руках салфетку, которой обычно протирала со стола после того, как убирала посуду. – Он сказал, что так не надо… что я наговорила лишнего… – А откуда он узнал, что ты наговорила? – осторожно уточнил Кея. Получается, слуги докладывают хозяину совершенно обо всем? – Господин просто всегда знает, что со мной происходит, – ответила девочка. – Вы ешьте пирожные, я сама их готовила… господину они очень нравятся, он всегда их хвалит… Хибари кивнул и, чтобы не расстраивать ее, взял одну корзиночку. Вероятно, связь работала только в одну сторону – иначе Хром бы уже знала, что Кея отказался от сладостей. – Я не держу на тебя зла. И передай своему господину, что я тоже приношу извинения за свою резкость. Девочка буквально расцвела от его слов. – Обязательно, как только он проснется! – А он еще спит? – адмирал повернулся к окну – судя по солнцу, было часов восемь. – Да. Он вчера со мной говорил, но мне было очень стыдно… вот я и собралась с духом только сегодня… – Можешь попросить его зайти ко мне после завтрака? – Господин лег очень поздно… он заперся в кабинете и сидел до трех часов… но я передам! – Хром, сделав неожиданно изящный реверанс, выпорхнула из комнаты, словно туман над рекой, уносимый ветром. Хибари покрутил в руках пирожное и осторожно откусил – оно и вправду оказалось восхитительным на вкус. Адмиралу все сильнее казалось, что Мукуро скрывает нечто такое, что разъедает его изнутри. Может, попробовать это узнать? На войне все средства хороши, и шантаж – прекрасный способ добиться своего. Раны побаливали, но терпимо – ровно настолько, чтобы Кея помнил об их существовании, но они не мешали двигаться. Его подобный расклад совершенно устраивал. Время до обеда адмирал потратил на чтение, что всегда помогало ему сосредоточиться и обдумать сложившуюся ситуацию. Главное, Рехей жив – Мукуро ни к чему врать, будто потерь нет, ведь так? – и, по-видимому, сейчас на пути домой вместе с кораблем самого Хибари, ведь после нападения они наверняка связались и узнали, в чем дело… а судя по тишине на Острове, у Рехея хватило ума вернуться, а не идти на штурм. Возможно, они считают, что Кея погиб… бедный Цуна. Бедная страна Великой гармонии… после смерти потомка рода Спейда жители перестали так называть свое государство, поскольку эту самую гармонию гарантировали именно семь Владык, которых теперь осталось всего пятеро. А Ролл… последовал ли Ролл за кораблем?.. Адмирал вздохнул, осознав, что мыслями снова и снова возвращается к родным краям и своим близким. Это было невыносимо – он не мог ничего сделать и изводил себя, хотя всегда отличался умением контролировать эмоции. А здесь ему нечем заняться, вот в голову и лезет всякое… поговорить с генералом – наилучший вариант. Кея в который уже раз подошел к окну, открыл его и замер, разглядывая безбрежные лазурно-голубые просторы. Ему было стыдно признаться, что туда, в море, ему хочется даже больше, чем домой. Стоять на носу корабля, когда попутный ветер треплет волосы, а из воды временами показывается блестящая мокрая спина верного дракона… что может быть лучше? Разве получится, единожды выйдя в море, перестать о нем грезить? Вот оно – такое близкое, так призывно шумящее… но такое недосягаемое… – Адмирал, вы хотели меня видеть? Хибари вздрогнул и, быстро закрыв окно, развернулся. Мукуро стоял, прислонившись спиной к закрытой двери и сложив руки на груди. – Я не слышал, как вы вошли. – Я стучал, но вы мне не ответили. Сказать по правде, я подумал, что добавил в мазь слишком мало чешуи, и вы потеряли сознание от боли, поэтому хотел развернуться и уйти, – резко бросил генерал. – Но потом решил все-таки проверить. Кея беспрекословно проглотил этот выпад и чуть склонил голову. – Я бы хотел извиниться перед вами, генерал Рокудо. Я не привык к обществу незнакомых людей, предпочитаю одиночество и всегда говорю то, что думаю. Да и меня редко терпят, что, впрочем, меня нисколько не волнует. Однако это дитя, Хром, так трогательно волновалась за вас… Мукуро слушал его молча и недоверчиво, но под конец поднял руку, невесело усмехнувшись. – То есть, вы просите прощения из-за девичьих слез, а не потому, что чувствуете вину? Адмирал, я не знал, что вы такой романтик. Никогда не верьте слезам женщины. – Генерал, а вам никто не говорил, что, когда перед вами извиняются, следует принять извинения, а не отчитывать за них? – проворчал Хибари, закипая. Рокудо, сообразив, что перегибает, тряхнул волосами, прогоняя мрачные мысли. – И вправду, что это я? Если малютка Хром растопила ваше ледяное сердце, так что же мне горевать? Сойдемся на том, что мы оба повели себя не лучшим образом. Согласны, адмирал? Кея кивнул и вернулся к столу, где ранее расстелил карту. – Значит, вы одиночка… тогда, вероятно, мне следует оставить вас? Или вам что-то нужно? – Нет, ничего… лучше скажите, генерал, что это? Мукуро, истолковав вопрос как разрешение остаться, приблизился к столу и вопросительно взглянул на собеседника. – О чем вы? – Вот, – Хибари очертил рукой часть Материка, двигая пальцем по пунктирной линии, нарисованной чернилами. В некоторых местах пунктир оказывался перечеркнут, словно невидимая рука, передумав, решала изменить направление. – Понял вас. Это границы нового объединенного государства, которое создает наш император. Его Величество Бьякуран – да не омрачится ни один день его правления! – назвал свою империю Мельфиоре. – Это что-то значит? – адмирал совсем иначе взглянул на земли, ограниченные пунктиром. Зрелище выходило впечатляющим. – Да, «Тысяча цветов». Наш император сравнивает каждое государство с дивным цветком и хочет собрать под своей властью целую тысячу. – Звучит красиво, – пробормотал Кея, оценивая масштаб завоеваний. Значит, пунктир наносил сам Мукуро, основываясь на новостях с Материка, зачеркивал линии по устаревшим данным и обозначал новые границы. – Ваш… император, – данный титул не нравился адмиралу, поскольку он, как и все жители Островов, считал, что Император под Небесами может быть лишь один, – любит цветы? – До безумия. Когда мы присоединяем к империи новое государство, император Бьякуран – да восславит народ его имя в веках! – дарует ему второе имя в честь какого-то цветка. – Например? – Хибари заинтересованно посмотрел на генерала. Тот задумчиво потер переносицу, вспоминая. – Край Вершин – Лилия, а Огненный Полуостров – Гвоздика, Нижние земли – Тюльпан… – И как бы он назвал наши Острова? – Обычно Его Величество обращается к цветам, которые чаще всего встречаются в данной местности. Зачастую страна уже ассоциирует себя с каким-то растением, этакий национальный символ, так зачем изобретать колесо? Вообще, внутри империи теперь используются только цветочные названия. Это в разговоре с вами я использую более привычные вам. Адмирал, как насчет Островов? – Чаще всего у нас встречаются цветы сливы и вишни. Мы их очень любим, – задумчиво произнес Кея. На его взгляд, ситуация складывалась безрадостная – как у человека отнимают данное при рождении имя, стирая личность и порабощая, так и император Края Вершин поступал с государствами. А вместо названия выбирал то, что местным жителям особенно дорого. Может, он и хотел подсластить пилюлю, но на деле выходило довольно цинично. – Какой-то практичный подход… – протянул Рокудо. – Неужели у вас нет более красивых цветов? Настоящих цветов, а не деревьев? – По-вашему, цветущие деревья недостаточно красивы? – Я не имел в виду ничего такого! – генерал примиряюще поднял руки. Хибари нахмурился. – У вас не найдется бумаги и кисти? – Секунду… – Мукуро похлопал себя по карманам и протянул собеседнику небольшую книжечку, оказавшуюся блокнотом. – Кисти нет, возьмите карандаш. Кея с изумлением повертел небольшой продолговатый предмет в пальцах и недоверчиво провел им по бумаге. Результат ему не понравился, и Хибари некоторое время потратил на то, чтобы приноровиться, пока не догадался держать карандаш не вертикально, как кисть, а почти параллельно бумаге – так линии можно было делать и тоньше, и толще, и даже выходило похоже на привычную для адмирала каллиграфию. Немного потренировавшись, он исполнил задуманное и вернул блокнот изнывающему от любопытства Рокудо. – Ничего себе! – воскликнул генерал, бросив взгляд на бумагу. – По вашим рисункам охотно верится, что цветы сливы или вишни очаровательны. У вас талант. – Нет, в искусстве я, к сожалению, не силен, – возразил Кея. Мукуро спрятал блокнот обратно в карман. – Не спорьте. Хотите, я поищу кисти и тушь или закажу с Материка? Завтра утром как раз прибудет корабль. Может, так вам будет повеселее? – Благодарю, – согласился Хибари. Вероятно, живопись или каллиграфия – это как раз то, что требовалось ему для успокоения нервов, ведь предки издревле обретали гармонию в занятиях искусствами. Рокудо заметно расслабился, обрадовавшись, что ему удалось найти для своего мрачного пленника занятие. – Адмирал, скажите, – неожиданно поинтересовался он, что-то вспомнив. – А вы когда-нибудь бывали в Краю Вершин? – Нет, – с некоторым сожалением отозвался Кея. – До Материка плыть довольно долго, и мы лишь однажды отправились туда с двумя другими Владыками в качестве послов. Чтобы заключить разнообразные договоры с большим количеством стран и не обидеть никого из правителей, мы разделились. Я был на Огненном полуострове, в Нижних землях, в Краю средь камней… но на вашей родине побывать не удалось. Не хотите рассказать мне о ней? – Вам интересно? – судя по взгляду Мукуро, даже если он ранее и продолжал обижаться на Кею, то сейчас простил окончательно. – Давайте присядем. Они уселись, и Рокудо начал говорить. Его слова завораживали, будучи такими красочными, что Хибари видел все буквально наяву: величественные здания, дивные пейзажи, прелестные девушки и много солнечного света, заливающего землю. Принесли обед, а генерал все продолжал и продолжал, говорил и говорил, воспевая родной край, словно не мог остановиться, и Кея отчетливо видел тоску в его глазах. Возможно, подумал он с какой-то жалостью, Мукуро и вправду был отправлен на Одинокий Остров в ссылку, а теперь не имел возможности вернуться домой… неужели он такой же пленник? Наконец, голос Рокудо затих, и мужчина похлопал рукой по горлу, откашлявшись. – Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство, – чуть хрипло проговорил он после паузы. Хибари вздрогнул, словно очнулся от волшебного сна. – Вы даже не представляете, насколько, – пробормотал он, проводя ладонью по лицу и стряхивая наваждение. – Наверное, вы и вправду сильный колдун – мне показалось, что я только что вернулся из далекого путешествия. – Спасибо, – усмехнулся Мукуро, поднимаясь. – Надеюсь на ответный рассказ. Я был на Островах, но довольно давно. – Разве? – Кея недоверчиво покосился на него. – Я не помню, чтобы столь значительное лицо посещало дворец… – А я и не посещал, – генерал даже засмеялся. – И не было тогда никакого значительного лица, был только подросток, которого учитель взял в первое плаванье. И тогда я понял, что пути назад нет, адмирал – море отметило меня. Мой учитель валялся в каюте с морской болезнью, а я на целых восемь дней оказался предоставлен самому себе, и команда позволяла мне наблюдать за их работой. Соленые брызги, слепящее солнце и крики чаек… все мы когда-то были детьми, верно, адмирал? Что-то я заболтался, – его взгляд погас, и Рокудо быстро зашагал к двери. – Оставлю вас – думаю, я изрядно утомил своим обществом. Я поищу вам кисти. Хибари поблагодарил его и, оставшись в одиночестве, устало рухнул на подушку – раны давали о себе знать, но зато слабость была, по мнению адмирала, правильная – он чувствовал, что организм активно борется за свою жизнь. Сам не заметив, он уснул. Вероятно, хозяин дома после слов Кеи о его любви к одиночеству предупредил своих слуг, чтобы те не беспокоили гостя понапрасну. Так что вечер прошел тихо, и пленник лег пораньше, из-за чего и поднялся чуть свет. К его удивлению, на столе оказались разложены самые настоящие бамбуковые кисти и разноцветные брусочки туши. Тут же нашлась и бумага – правда, не совсем та, к которой привыкли жители Островов, но, в принципе, тушь на нее ложилась неплохо. Хибари, прикинув, что до завтрака еще далеко, умылся, развел тушь водой, намешал красок и погрузился в рисование. Художником он действительно считал себя неважным, хотя из шестерых друзей уступал только Ямамото, которого природа наградила талантами во всех сферах искусств. Владыка решил начать с цветов – так можно было проверить разные оттенки и сочетания; тушь хозяин крепости предоставил отличную – интересно, откуда она у него? И зачем? – Ах! За этим занятиям его и застала Хром, пришедшая проверить, проснулся ли гость. Тот поднял голову и заметил искреннее восхищение во взгляде девочки. – Нравится? – спросил он, и Хром кивнула. – Тогда бери себе. – А можно? – она недоверчиво посмотрела на Кею. – Какую картину? – Да все, мне их деть некуда. Приходи к обеду, они высохнут. Будь это рисовая бумага, высохло бы раньше, но тут я не уверен… – было что-то в хрупкой фигурке маленькой служанки такое, что хотелось ее защитить и сделать все, чтобы она улыбнулась. Немудрено, что Мукуро так возмутился, когда она испугалась за гостя. – Какая тебе больше нравится? Девочка, не задумываясь, указала на лист с изображением тонкой ветки цветущей вишни, на которой сидела маленькая птичка. – Она как живая, – прошептала Хром, и Кее на миг показалось, будто подул ветерок, шевельнувший нежные розовые лепестки, а птичка вот-вот расправит крылья. Но морок быстро исчез, и адмирал подумал, что у него просто рябит в глазах от долгого рисования. – Вы устали, господин? Давайте я уберу со стола и накрою завтрак. – Да, спасибо, – выдохнул Хибари и опустился на стул. Все это время он простоял, поскольку некоторые правила и традиции предписывали заниматься живописью и каллиграфией стоя – во всяком случае, Владыка придерживался именно их. Девочка легко и быстро навела порядок, бережно переложив картины на пол. Мукуро сидел за письменным столом, закинув на него ноги, и барабанил пальцами рядом с лежащим там же конвертом с императорской печатью. Дальше делать вид, что послание императора до него еще не дошло, не было смысла – корабль уже давно покинул порт Острова. Поджав губы, генерал сломал печать и вытащил лист бумаги, развернул. Там оказалось всего три слова: «Подойди к зеркалу». Глубоко вдохнув и выдохнув, Рокудо поднялся с места и приблизился к большому, в пол, зеркалу. Коснулся ладонью его поверхности, провел сверху вниз. В глубине заклубился туман, и генерал замер. Наконец, он уже с облегчением поднял руку, чтобы снова пробежаться пальцами по стеклу, но то внезапно прояснилось само. Однако на генерала смотрели не его собственные разноцветные глаза, а другие, сиреневатые и насмешливые. Постепенно в зеркале проявился и их обладатель – беловолосый император Края Вершин. Он сидел на троне, облокотившись на один из подлокотников и положив скипетр на колени. В одежде император тоже предпочитал белый цвет, и только регалии правящей семьи сияли золотом на белоснежном фоне. – Ваше Величество, – произнес Рокудо, изящно склонившись перед ним, но Бьякуран небрежно выставил вперед руку, останавливая. – Мой дорогой генерал, Мукуро, какие церемонии? Мы так давно не виделись. Маг выпрямился и бесстрастно уставился в зеркало. – Да. – А могли бы! Ты заполучил одного из Владык Островов и послал мне письмо! Письмо, генерал! – Я не хотел вас беспокоить по мелочам. – По мелочам?! – брови императора взметнулись, но Рокудо невозмутимо пояснил: – Конечно. Вот если бы я захватил Объединенные Острова, я бы связался с вами незамедлительно. – Ага, как же… больше недели пути, ты бы сказал, что магия зеркал не берет такое расстояние, – проворчал Бьякуран, но тут же снова заулыбался. – Ах, ладно! Главное, что тебе удалось провернуть такое – такое! Никогда в тебе не сомневался. – Спасибо, Ваше Величество. Что прикажете делать? – Это Владыка Северных Островов? – император переплел пальцы, изучающе глядя на своего генерала. Тот кивнул. – Тот, о котором ты мне столько рассказывал? Который постоянно ставит палки в колеса моему драгоценному генералу? Точнее, палки в драконьи крылья… – Мне жаль, Ваше Величество. Я не оправдал доверия. – Чушь, – отмахнулся Бьякуран. – Что касается приказов… если этот человек действительно так талантлив, как говорят о нем слухи – но тебе я, конечно, в таком вопросе полностью доверяю, – то я бы хотел его себе. – Себе? – голос Мукуро чуть дрогнул, но лицо оставалось равнодушным. – Ну да. Пообещай ему денег, славы, сильнейший флот – ну, придумай что-нибудь, – император отвернулся от зеркала и что-то отрывисто бросил слугам. – Если не поможет – заставь угрозами. Некоторые люди, – посетовал он, снова поворачиваясь к Мукуро, – совершенно не понимают, когда с ними говорят по-хорошему. – Мне кажется, – ровным голосом проговорил Рокудо, склонившись в глубоком поклоне, – что уместнее было бы отправить гонца Императору Объединенных Островов, чтобы договориться о возврате адмирала. Владыка Северных островов – это очень важный титул, наследственная аристократия. Владыки наиболее приближены к Императору, я думаю, он готов будет многое отдать за его возвращение. Возможно, при определенных дипломатических усилиях мы даже смогли бы убедить Острова присоединиться к нашей Империи. – Само собой, – Бьякуран кивнул и улыбнулся. – Ты у меня такой умница. Однако я настаиваю, чтобы ты осуществлял обе идеи параллельно. Пока послание дойдет до их Императора, постарайся всеми правдами и неправдами добиться согласия Хибари. Понятно? – Да, Ваше Величество. А если не получится? – Что именно? – Все. Если Император откажется признавать вашу власть, а адмирал не встанет на нашу сторону? – О. Тогда избавься от него, – император небрежно пожал плечами. – Но я уверен, что ты справишься. Мой дорогой генерал, ты всегда мастерски дурил людям головы. Неужели не справишься еще с одной жертвой? – Слушаюсь, Ваше Величество. – Мукуро, – доверительно позвал Бьякуран, подавшись вперед, – посмотри на меня. Генерал, поколебавшись, вновь выпрямился и посмотрел прямо в сиреневые глаза. – Вот и молодец. Ты ведь все сделаешь, как я хочу? Рокудо улыбнулся. – Конечно. – Держи меня в курсе, – попрощался император, исчезая в клубах тумана. Мукуро еще некоторое время продолжал стоять у зеркала. Его улыбка превратилась в злобный оскал.