Одичавшие

«Стук копыт по мокрой брусчатке — Продолжение зимних снов. Весть под ноги латной перчаткой: Ты вернёшься ко мне весной» © Тэм Гринхилл — Равноденствие

      Ветер горестно завывал в трубу, словно оплакивал эту некстати начавшуюся метель, словно сочувствовал всем несчастным, кого нелегкая занесла в Ночь Излома в корчму, вместо теплой хаты и горячего сбитня. И картошки с салом. Я поморщилась, пронесла мимо рта горсточку семечек и хмуро зыркнула на топчущегося передо мною тролля.        — Ты что говоришь такое, имрюк гхыров? — любезно поинтересовалась я.        — Дык, это, слухи-то, поди, уже весь Стармин заполонили. Чудасия какая-то из Круга лезет, маги пытаются прорваться, а не выходит и всё тут, — пробасил мой собеседник и опрокинул в себя полкружки грушовки.        — Слухи на то и слухи, ты Вереса видел?        — А я тебе о чем толкую, хвыба ты хвостатая? Он меня к тебе и прислал, вот глухая!        — Молчать! Ты можешь нормально объяснить?        — Было бы что объяснять, — буркнул тролль, но из-за стола вставать пока не спешил, заказав себе острых маринованных перчиков и задумчиво осматриваясь по сторонам. — Прет из Круга какая-то оказия, Ксандр приказал ахремагам ентовым прорываться на подмогу, а те руками разводят: так, мол, и так, Учитель, сила наша уходит, мы тебе не хвыбники какие — жизнь задаром отдавать. Ну и дали деру, на них как раз наш обоз по пути сюда наткнулся, подобрали, обогрели, обобрали, кхе, значится, вот оно.        — А Верес что же?        — А чернокнижник твой велел цацку какую-то тебе передать и сказал, что кликнет, если какая помощь понадобится.       Я сжала в ладони драконью чешуйку и задумалась надолго. Плохи дела: если Круг активирован, из него ожидаемо прет всякая дрянь. В способностях Вереса я не сомневалась, по описаниям тролля мне удалось понять, что он взял с собой Марена и Катиссу, то есть, двух умелых боевых магов, но то, что подмоге не удалось прорваться в Падь настораживало. Что за заразу удалось создать некромантам на сей раз?       Я подавила в себе желание ринуться среди ночи в Стармин и под угрозой загрызения выведать у Ксандра все подробности этой гхырни, в которую угораздило вляпаться Вереса. С кем тогда останется Ройм? Можно, конечно, попробовать податься в Ясневый Град и попросить убежища у дриад…       Я сердито тряхнула головой: я не сожгу еще и этот мост. Кому тогда чинить дырку в крыше?       Предательски сжалось сердце, ветер швырнул в слюдяное окошко горсть колючего снега, мне вдруг захотелось завыть. Волчья тропа… Сусальный болван, а еще маг! Если бы у оборотней были волчьи тропы, я бы сама примчалась на помощь.       Ходили легенды, подкрепленные, разве что выдумками напуганных зубоскалов, что нам ведомы тайные пути-дороги, невидимые даже магам. Светит в ночи луна, искрится под лапами снег, хитро щурятся звезды, а волчица, знай себе, бежит, уходит от охочих до шкуры и клыков охотников, а те тщетно выискивают на чистом снегу невидимые следы и чешут в затылке…       Ни одна нечисть не могла быть невидимой. Даже загрызни.       Перед глазами завертелись картинки, меня прошиб холодный пот. Сами-собой вытянулись когти, скрежетнули по дубовой стойке. Корчмарь бросил на меня укоризненный взгляд, а я и не заметила. Мне чудился Верес.       Свиваются спиралями снежные вихри, мерцают всполохи силы в его разведенных ладонях, трепещут на ветру черные пряди, светятся белым глаза, подступают со всех сторон загрызни. Упрекает в чем-то Катисса:        — Сдохнем здесь, как пить дать, сдохнем, о себе не думаешь, о волчице своей подумай!        — Заткнись, Катисса, держи щиты! — рявкает в ответ Верес. — Марен, убирайся отсюда, у тебя дочка! Беги к Учителю, проси подмоги!        — А у тебя сын! Подмога наша вся костьми гремит сейчас у загрызней в берлогах!        — А мы, что, тогда? — бормочет под нос Катисса, вспышка бьет ей прямо в висок, сбривая попутно половину брови и оставляя порез.        — А мы — архимаги! Мы обязаны справиться, — цедит сквозь зубы Верес и вновь вскидывает руки во властном жесте — если понадобится, он вернет подмогу из Вересковых Пустошей, он вытащит с того света создавших этих тварей некромантов, но он не сдастся.       Оставив в корчме бормочущего о своем тролля, я вышла под метель и запрокинула голову, вглядываясь в творящуюся вверху свистопляску. Мне не хотелось думать, что я права, что Верес теряет силы, что одичавшие вырвутся на свободу и поглотят всё на своем пути. Не хотелось вновь видеть пустые хаты и трубы, из которых никогда больше не выползет струйка дыма. Не хотелось думать, что пройдет Излом, а весна за ним не наступит, да и некому ее будет встречать, эту весну. Не хотелось видеть сны об обескровленных телах, которые с первыми паводками принесет река.       Вместо этого мне вспоминалось летнее равноденствие, полевые цветы, можжевеловые ветки, трещавшие в костерке как защита от комаров, разомлевший за день берег озера, и мы с Вересом, прикорнувшие на травке. Он тогда долго смотрел, как закатное солнце оставляет по воде багряные всполохи, как суетится над озером мошкара, как зажигаются первые звезды и с шумом разлетаются прочь утки. А после — вытащил откуда-то кольцо из обсидиана — талисмана Шаккары — и нацепил мне его на палец.        — Хочешь, станешь госпожой Шаккарской, не хочешь — так будем, просто знай, что ты от меня не отделаешься, Шел.        — Вот уж, не знаю, зачем мне дался самоуверенный чернокнижник, но соседи будут плести: обрюхатил девку, а сам сгинул. А у меня работа, дом, какая-никакая, а уверенность, опять же, и тут ты со своим дурным приданным в виде прискакавшей с жальника нежити.        — Зато у кого еще такое есть! — приосанился Верес, прихлопывая комара.        — И что мне с тобой делать?       Хотела ли я быть его женой? Связывать себя обязательствами, варить борщ, штопать ему драные носки и чинить разорванную вурдалаками куртку? Я фыркнула: странные у меня были представления о роли жены, но мы оба были той еще парочкой: одна с клыками, другой с призраками. Куда деваться…       Верес лодочкой сложил ладони и протянул мне руки.        — Сегодня ночь равноденствия. Не знаю, что будет дальше, но сегодня будь со мной, раздели магию этой полуночи, чтобы она хранила тебя и Ройма в долгую зиму, когда меня вновь забросит на тракт, когда с жальника полезут упыри, и просто, когда будет слишком холодно и безнадежно. Помни о магии этой ночи, пропахшей полевыми цветами и напоенной солнцем.       Я смахнула слезы и стряхнула налипший на воротник снег: я знала, что ослаб охранный контур, что почти погасла защитная руна, но отчаиваться еще рано. Ройм, обсидиановое кольцо, драконья чешуйка, как мы без тебя будем, Верес?