Ему исполнилось двадцать...

За широким окном глухо завывала метель — Иккинг буквально чувствовал через толстое двойное стекло неровные и хаотичные порывы ветра, заметающие ночные серые улицы толщей белоснежного снега и причудливо сливающиеся своим звуком с ровным, монотонным гудением ноутбука за столом. Справа, контрастно освещая белую кипу бумаг и всякую мелочевку, приглушенно горела единственная включенная на всю каморку лампа, слева лежала наполовину сложенная бумажная карта, вся исполосованная едва видимыми линиями, огромным количеством четких черных крестов и понятными только составлявшему их владельцу заметками. Тихо скрипнула входная дверь, впуская в помещение тонкую полоску яркого искусственного света и терпкого запаха свежескошенной травы. И этот запах, такой неправильный и нелогичный посреди зимы, а еще до невозможности чужой для этой строгой, урбанистической комнатушки, каждый раз заставлял Иккинга оторваться от своих занятий, насколько бы важными они ни были. А потом непременно улыбнуться… — Ты все еще здесь? Опять решил, что я не замечу твоего отсутствия и позволю тебе остаться на третью смену кряду, а, Иккинг? — Валка медленным шагом подошла к сыну, с недовольством оглядывая заваленный работой стол, и только где-то в глубине ее светлых зелено-голубых глаз Иккинг видел истинное, непритворное и осторожное беспокойство о нем. И потому она была единственным человеком из всего комплекса, кому Хэддок не мог отказать ни в чем и кто действительно мог заставить его отложить свою работу и поехать домой. Чем, собственно, она всегда и пользовалась… — Надеялся на это, мам, — извиняющиеся улыбнулся Иккинг, глядя, как Валка медленным шагом подошла к нему, скользя глазами по карте. Хэддок выдохнул — понимание, что даже практически законченный за последние несколько недель проект едва ли заставит женщину передумать, давило. Но каждый раз, стоило Валке поднять на него взгляд, Иккинг чувствовал, что просто не может противиться заботе так давно потерянной и столь недавно вновь обретенной матери, пусть больше всего на свете на протяжении последнего полугода ему хотелось просто забыться…

***

*** Хэддок, твою мать, ты где? Все уже вот-вот начнется! Улыбнувшись краешками губ, Иккинг прикрыл глаза и перевернул светящийся в легких утренних сумерках мобильный экраном вниз. Это уже было третье сообщение за последние двадцать минут, а ему совершенно не хотелось отвечать. За большим панорамным окном проносились смазанные силуэты редких деревьев и тянущиеся до самого горизонты ровные прямоугольники полей, сменяющие друг друга под глухое, мерное постукивание колес где-то в глубине под полом. За тонкой перегородкой о чем-то переговаривалась пожилая пара, да молодая проводница изредка выглядывала в практически пустующий вагон мчащегося поезда. Телефон завибрировал снова — Астрид, похоже, была крайне решительно настроена выяснить, куда он делся. А Иккинг уже второй день не отвечал ни на один из тех многочисленных способов, которыми девушка пыталась связаться с ним. Однако вытащить сим-карту из телефона, разорвав последнюю связь с прошлым и с Берком, он был пока не готов. Да, он понимал, что сбегать с праздника друга — это низко, но ничего не мог поделать с собой. И пусть даже был искренне благодарен и признателен Астрид, откуда-то (и Иккинг даже догадывался, откуда) узнавшей о его наступившем двадцатилетии за то, что она всеми силами попыталась устроить ему, как бы это смешно ни звучало, его же уже упущенный праздник, но… ему это было уже не нужно. Ему уже не нужны были суматоха, подарки и вечно извиняющийся взгляд Хофферсон — просто потому, что о нем вспомнили из чувства долга, традиций и вины. Пусть даже в их искренности Хэддок ни на мгновение не сомневался. Он считал их приятелями, а они считали его другом, каждый раз о нем забывая. И Иккинг уже лишь внешне улыбался их тщетным попыткам, все так же подшучивая и приободряя Хофферсон в ее навязчивом стремлении устроить ему праздник, отмахиваясь от ее очередных извинений и как бы между делом разнимая вновь сцепившихся близнецов — что угодно, лишь бы не дать девушке догадаться, что ему от них не нужно ничего, кроме взаимности. Пальцы сами потянулись к телефону, набирая ответное СМС… Все нормально, Астрид, начинайте без меня. Я подъеду как только смогу. И передай мои извинения Йоргенсону! А после золотистая сим-карта желтым росчерком мелькнула по ту сторону окна в первых лучах едва показавшегося из-за горизонта солнца…

***

Иккинг уже усталым движением поправил неудобно выглядывающий из-под кофейного пиджака воротник рубашки и с идеально наигранным радушием буквально в следующую секунду пожимая руку своему очередному коллеге, имя которого за почти шесть месяцев совместной, если ее можно было таковой назвать, работы он так и не удосужился запомнить. Седовласый мужчина, на мгновение дольше положенного задержав кисть Хэддока в своей, с короткой улыбкой сдержанно кивнул и, легко похлопав его по плечу, поспешил дальше — время сдачи отчетных листов по годовым проектам уже давным давно прошло, а значит, вот-вот будут оглашать результаты старшей группы исследователей, что и держало практически большую часть работников комплекса в нервном, но все же приятном предвкушении. Сам Хэддок был абсолютно спокоен. И дело было вовсе не в том, что по какой-то внутренней причине результаты младших групп, вопреки обычному расписанию, огласили первыми, и даже не в том, что работа самого Хэддока была едва ли не на самых верхних строчках приоритета исследований. Все было гораздо проще и куда приземленней — и так всегда погружавшийся с головой Хэддок на сей раз переплюнул самого себя, успев за шесть месяцев собрать и проанализировать такое количество материала, что папка с его исследованиями спокойно могла тягаться по толщине с парой годовых отчетов коллег. И именно поэтому на сам праздничный вечер, посвященный важному событию, Хэддок пришел скорее по простой необходимости — мало общавшийся с коллегами, он за все время работы в комплексе так и не завел себе новых друзей или даже приятелей. Да, были знакомые, с которыми он неплохо общался по-работе и немного — на личные темы, но вот во что-то большее это никак не переходило, а Иккинга такое положение дел вполне устраивало, давая возможность уделять большую часть свободного времени проекту. И, конечно же, общению с матерью. К сожалению Иккинга, Валка на празднование прийти не смогла — тяжело заболевший Злобный Змеевик уже больше недели заставлял ее и Иккинга едва ли ни дневать и ночевать возле себя, однако даже измотанная такими обстоятельствами, женщина нашла в себе силы хотя бы на один день вытолкать сына за пределы вольера, попутно пригрозив написать на него жалобу, если Хэддок не появится на вечере. И Иккингу нехотя пришлось подчиниться, променяв столь удобные безразмерные худи и джинсы на строгий пиджак, — от которого он, на самом деле, собирался избавиться в ближайшее время, — и ненавистные с раннего детства рубашки. Правда вот, показать свой немного бунтарский дух у него таки получилось — простые классические джинсы довольно гармонично вписались в его гардероб, положительно выделяя его на фоне черно-белых фраков и пиджаков. Недовольно выдохнув, Иккинг неспешно походкой пробрался на недалекие окраины просторнейшего конференц-зала, занимая место близко от входа и наконец-то стягивая пиджак. Прохладный воздух тут же приятно скользнул по пояснице, стоило Хэддоку расслабить верхнюю пуговицу на рубашке и спустя почти полтора часа его личных мучений вздохнуть полной грудью. Да он лучше стойла лишние пару часов будет убирать, чем находиться на каких-либо официальных мероприятиях, пусть даже они и напрямую затрагивают его работу и… жизнь. — Иккинг! — Хэддок едва заметно дернулся, когда на плечо легла тяжелая татуированная рука Дагура, в следующее мгновение осторожно, но тем не менее достаточно резко оборачивающая зеленоглазого собственно к своему обладателю. — Оу, я смотрю ты, никак, отдыхаешь? — заметив в руке Хэддока бокал с шампанским, он растянул губы в еще более самодовольной усмешке. — Правильно, правильно. Одобряю. Но!.. — предостерегающе подняв указательный палец, Дагур вполоборота повернулся к стоявшей за его спиной девушке. — У нас и Хедер возникли небольшие… недопонимая и разногласия по поводу одной из тем, и я думаю, ты лучшая кандидатура из всех, чтобы решить наш спор. — Если это что-то сложнее таблицы умножения, то прошу меня извинить, мужик, — Иккинг отрицательно покачал головой, впервые за вечер пригубив алкоголь и только потом вернув свой взгляд обратно к брату с сестрой. — Я слишком вымотанный для того, чтобы пытаться решить его. Ты же не по слухам знаешь, что сейчас происходит у нас в передержке, и что смены у нас там сейчас не нормированные. Я, кроме мягкой кровати, в последнюю неделю и думать ни о чем не могу. — Да ладно, Икк, это не срочно. Просто нам важно знать твое мнение, все же ты в разы больше нашего общаешься с ними, а значит, и в их повадках разбираешься в разы лучше любого из наших, — не дав заговорить Дагуру, приветливо улыбнулась Хедер, наконец обогнув брата и ненадолго обняв чуть наклонившегося к ней Хэддока. — Просто чтобы нам тебя потом не искать по всему комплексу, ты не против, если мы сегодня отдадим тебе папку с документацией? А ты, как появится свободное время, посмотришь ее, ладно? — Уговорила, — замявшись буквально на пару секунд, все же радушно кивнул головой Иккинг, отчего отросшая челка неаккуратно сползла на глаза, вызвав негромкий смешок девушки. — Только учти, я здесь задержусь еще не надолго. От силы полчаса — у Малы уж слишком спорный проект, и мне действительно интересно, что на него скажут акционеры. Если ее идею одобрят, то… — Иккинг снова на секунду замолчал, а после тихо, но все же тяжело вздохнул. — То в следующем году я буду пробовать сделать нечто подобное и… И с Ночными Фуриями тоже… — Тогда я постараюсь найти тебя как можно быстрее, — уловив изменение в настроении шатена, Хедер легким толчком в ребра обратила внимание брата на себя, однозначным кивком головы намекая, что им пора. Однако, словно вспомнив что-то важное, резко повернулась. — И еще, Иккинг. Тебя искало несколько человек, желающих найти драконов. По картотеке все они бились на ваш сектор, правда вот, некоторые прилетали достаточно давно — самый старый, если я не ошибаюсь, отбивался еще началом века. Сможешь принять их сегодня? Или лучше перенести все это на завтра? — Нет, Хэд, давай уж я разберусь с этим сегодня. Завтра нам предстоит нашу бестию везти на операцию, так что я не думаю, что смогу работать хоть с кем-то из людей после того, как просижу несколько часов в клетке с драконом, отходящим от наркоза, — попытка пошутить вышла до невозможности неудачной, так что под конец монолога Иккинг смог лишь устало и немного виновато улыбнуться краешком губ. Благо и Хедер, и Дагуру этого вполне хватило…

***

— Тогда прошу меня извинить. Без идентификатора или хотя бы блока кода я ничего больше сделать не могу, — поджав губы, Иккинг устало и с действительно искренней неохотой оторвал руки от клавиатуры, затемняя экран компьютера коротким движением пальцев по колесику на его боковой грани. Однако клиентке, похоже, было на это столь же искренне и абсолютно плавать — немолодая женщина возмущенно подскочила со стула, едва не опрокидывая его, и с силой ударила кулаками по столешнице, лишь чудом не сметя стопку бумаг рядом с собой. — Это возмутительно! Я буду жаловаться на тебя, ясно тебе?! Тебя тут же вышвырнут с этого места и из всего комплекса, как только узнают, кто мой муж и откуда он родом! Ты слышишь меня?! А ну-ка быстро, давай начинай искать дальше! Как вы вообще могли выпустить Маон и не оставить ее дело у себя на самом видном месте?! — на мгновение замолчав, женщина со все большим и большим возмущением вновь набрала полную грудь воздуха. — Ты не слышал, что я только что сказала?! Тебя вышвырнут отсюда сегодня же! Ищи, быстро! — Послушайте, мэм, — Иккинг в который раз за эти кажущиеся для него почти вечностью полчаса, очень медленно вдохнул и повернулся к… клиентке. — Я вообще не обязан был принимать вас, если у вас нет идентификатора дракона или вы не знаете его код. Но я принял и потратил почти втрое больше времени, пытаясь помочь, но той информации, что вы мне можете сообщить, слишком мало, что бы найти одну Жуткую Жуть среди, в лучшем случае, нескольких тысяч, живущих на Южных Островах. Это во-первых, — не дав вновь начать возмущаться, Иккинг перебил женщину на ее полувздохе. — А во-вторых, уважаемая, не стоит мне угрожать своими связями или влиятельными родственниками. Я очень сильно сомневаюсь, что мне отсюда дадут уволиться даже по-собственному желанию. И да, я настолько же сильно сомневаюсь и в том, что родословная вашего мужа будет по иерархической легенде выше, чем моя. Но, если вам это так необходимо, я могу хоть прямо сейчас показать вам свой паспорт гражданина острова Берк со всеми необходимыми печатями, — и, упершись подбородком в сложенные руки, Иккинг уже максимально спокойным и уверенным в собственном превосходстве взглядом смотрел на вмиг потерявшую боевой настрой клиентку, теперь уже опасливо отводящую свой взгляд. — Тогда я прошу прощения, молодой человек, — ссутулившись и больше не оборачиваясь на него, женщина поспешно засунула все свои фотографии и бумаги, которыми еще пару минут назад воинственно размахивала перед его носом, в сумку и, даже не попрощавшись, практически пулей вылетела за дверь, громко хлопнув последней. А Иккинг еще несколько десятков секунд не шевелясь слушал удаляющиеся и от этого с каждым мгновением все сильнее затухающие шаги и где-то в глубине сознания ставил новую неприятную галочку напротив последней в списке фамилии, на порядок перекрывшей прошлого недовольного обслуживанием клиента сразу на добрый десяток пунктов. Протяжно потянувшись и от души хрустнув костяшками пальцев где-то над головой, Иккинг с чистой душой нажал на кнопку выключения компьютера, заставляя замолчать последний источник шума в кабинете. Сегодня посетителей больше не предвиделось, — ну, вообще-то, у Хэддока их по-определению не могло быть, поскольку его работа не подразумевала какое-либо общение с клиентами комплекса, но из-за практически постоянного пребывания если не у себя в каморке кабинете, то в секторах Пять и Семь, поскольку пункт передержки, где как раз работала Валка, для этих секторов был совмещен, он зачастую помогал администраторам, забирая на себя ту часть клиентов, чьи чешуйчатые друзья обитали в «его» владениях. Еще раз бегло пробежавшись по столу взглядом, Иккинг лениво оттолкнулся от него ногами, откатываясь на стуле к вешалке в углу и, не вставая, стянул поспешно накинутый на крючок пиджак, тут же отталкиваясь от стены в сторону двери и одновременно с этим прокручиваясь на стуле вокруг своей оси. Вообще, такое перемещение по кабинету обычно не входило в привычку у Иккинга, однако навалившаяся усталость немного снизила моральные устои Хэддока-младшего. Плюс в свое оправдание Иккинг мог смело утверждать, что для Хедер, чей кабинет он как раз обычно временно и присваивал себе, такое перемещение являлось скорее обыденностью, нежели чем-то лениво-наглым. Последний раз мазнув беглым взглядом по кабинету и проверяя, не забыл ли чего, Иккинг аккуратно прикрыл дверь с фривольно подписанным маркером от руки номером «228», закрывая ее на ключ и одновременно с этим отмечая про себя, что хозяйка кабинета так и не заскочила к нему за почти полтора часа его работы. Впрочем, самого Хэддока это беспокоило откровенно мало — за полгода узнав Харрис достаточно близко, он был уверен, что если этой брюнетке что-то от него действительно понадобится, то она его и из-под земли достанет. Правда вот, даже вроде бы так фоново задумавшись, вкупе с измотавшей его в последние дни усталостью и постоянным недосыпанием, Иккинг успешно пропустил мимо ушей осторожный оклик, дернувшись и вернувшись в реальность только после того, как его позвали куда более настойчиво. И громче. Что, впрочем, не помешало ему опять-таки успешно прослушать первую часть предложения. — … и я прошу прощения, но девушка внизу сказала мне, что если я поспешу, то еще могу застать вас в кабинете. Это же вы только что вышли из двести двадцать второго? — Иккинг тяжело выдохнул, стоило девушке за его спиной закончить короткую речь, и устало сжал пальцами переносицу. Вероятно, таки надо было перенести все это на завтра, а сегодня наконец выспаться, чтобы не чувствовать себя потом хуже переевшего камней Громмеля?.. — Извините, но на сегодня любой прием у меня закончен. Приходите в субботу пораньше, я постараюсь принять вас без очереди, насколько это получится, — даже не оборачиваясь к девушке, отрицательно покачал головой Хэддок, при этом убирая в карман лежащую у него в руке связку ключей. Он честно терпеть не мог вот так вот отказывать посетителям, в особенности тем, кто был не виноват в небольших неудачах или косяках: будь то опоздание на прием по незнанию или потерянный когда-то давно идентификатор, который сначала не успели, а со временем так и не смогли восстановить. Но сегодня он просто был не в состоянии работать еще хоть с кем-нибудь… — В субботу меня здесь уже не будет, — Иккинг остановился, услышав, сколько горечи было в одной только этой фразе. — Я прилетела сюда лишь на пару дней и сразу же с самолета поехала сюда. В регистрации мне сказали, что мой дракон сейчас в секторе семь, и посоветовали поспешить, чтобы успеть к вам. А еще сказали, что если вас не застану, то дракона я увижу не раньше послезавтра. А послезавтра днем мне уже улетать обратно домой… — уже едва слышно закончила девушка, явно не специально давя на жалось и прося посильной помощи у Хэддока, которую он, к слову, при всех удачно сложившихся обстоятельствах мог дать гораздо меньше, чем за четверть часа. Иккинг выдохнул, отчего-то вспоминая ненароком брошенную Дагуром фразу, что пора бы уже научиться отказывать людям, и едва заметно кивнул головой. — Надеюсь, у тебя есть его идентификатор, ну или хотя бы код, — прикрыв глаза, Иккинг буквально через секунду услышал взволнованно-скомканное «Да, конечно!», а спустя еще пару мгновений до его ушей донеслась негромкая возня — кажется, девушка полезла в сумку за спасительной электронной карточкой. Хэддок лишь покачал головой, смиренно понимая, что нормально отдохнуть ему сегодня вряд ли удастся. Впрочем, отшей он эту девушку сейчас, сомнительно, что его чересчур правильная совесть дала бы спокойно поспать. Из двух зол однозначно выбирают меньшее. Ну, или он просто убеждал себя в этом… Впрочем, обернувшись, Иккинг даже через призму усталости сумел впасть в небольшой, но вполне себе реальный ступор, уткнувшись взглядом в до невозможности знакомую и практически не изменившуюся блондинистую макушку Астрид. То, что перед ним сейчас стояла именно Хофферсон, Хэддок совершенно не сомневался — даже не видя ее лица, он мог поклясться: это была именно она. Тот же стиль в одежде, все так же заплетенные в толстую косу, отливающие в свете ламп золотистым волосы и легкие тканевые повязки на руках в тех местах, где из-под одежды виднелась бы зелено-голубая чешуя — уж слишком много заметных и не очень совпадений было с той Астрид, что по-прежнему иногда смутно всплывала в его воспоминаниях. Молча глотнув воздуха, Иккинг с бесшумным вздохом поднял глаза, словно ища ответов на никогда не задаваемые им вопросы где-то там, за белоснежным полотном потолка — жест, которым он так часто пользовался на Берке и о котором думать забыл на Континенте, будто бы на мгновение вернул его на четыре года назад. К счастью, лишь на мгновение — понимание, что ему уже двадцать четыре, и оторопело стоять, молча глядя на старую подругу — не лучший вариант из всех, пришло раньше, чем Астрид нашла уже в принципе и ненужный ему идентификатор Громгильды. Да и впрочем, чего он ожидал, устраиваясь работать с драконами северных секторов, в который как раз и входил Берк? Рано или поздно он все равно встретил бы кого-нибудь из «островных» знакомых, так, может, стоит порадоваться, что это всего лишь Хофферсон, а не к примеру… отец?.. — Оставь. Я тебя к Громгильде и так доведу, — в два шага поравнявшись с замершей Хофферсон, Иккинг остановился так, чтобы девушка осталась немного позади его левого плеча. И улыбнулся уголками губ, когда Хофферсон медленно обернулась к нему, встречаясь неверяще-шокированным взглядом с его приветливо-уставшим. — Давно не виделись, Астрид. Как дела на Берке?..