Непраздничное настроение

Обычно с течением времени люди узнают друг о друге больше и сближаются все теснее, однако ж, у Эйлин с мужем почему-то все было наоборот. Чем дальше, тем меньше они понимали друга, а ссоры и скандалы в их доме стали уже привычными. Сейчас Эйлин понимала, дело не в том, что они оказались не только слишком разными, а (и это — самое главное) в том, что они оба просто не пытались понять друг друга. Никто не хотел уступить. И, разумеется, как это всегда бывает в таких случаях, сильнее всего страдал ребенок. Сейчас Эйлин жалела об одном: что первой не положила всему этому конец. Ведь тогда, возможно, все было бы по-другому. Хотя, что толку сожалеть о том, что упущено безвозвратно. За без малого шесть лет совместной жизни Эйлин практически не помнила ни дня, чтобы они с Тобиасом не повздорили. Порою ей казалось, что тот человек, с которым она познакомилась тем рождественским вечером у Кэролайн, и в которого так сильно влюбилась, и ее муж — это разные люди. Тот, первый Тобиас, был внимательным, добрым, страстно влюбленным, а стоило им пожениться, его словно подменили. То, что раньше в Эйлин ему нравилось, теперь раздражало, и он не уставал напоминать ей об этом. Хуже всего было то, что Тобиас стал срывать злость и на сыне. Эйлин заступалась за мальчика, Тобиаса это еще больше выводило из себя, и все заканчивалось очередным бурным выяснением отношений. Положение усугублялось еще тем, что Тобиас из-за проблем на работе теперь постоянно задерживался, коротая время в ближайшем пабе вместе со своим дружком Тони Стэнли, нередко заявляясь домой навеселе. Сначала это было «пятничной» традицией Снейпа и Стэнли: «Ну имеем мы право расслабиться после рабочей недели?!», — но потом это превратилось в традицию практически ежедневную. От проблем это, естественно, не избавляло, наоборот, прибавило новых: Тобиасу в очередной раз урезали зарплату, а потом и вовсе понизили в должности. Спасибо, хоть совсем не выгнали. Обстоятельство это, разумеется, хорошего расположения духа ему не добавило, а виноватыми почему-то оказывались жена и сын. — «…и с той поры Волшебная Шляпа, созданная великими Основателями, распределяет учеников по четырем факультетам», — забравшись с ногами на диван, читал Северус, водя пальцем по строчкам. «Историю Хогвартса для детей», подаренную матерью на прошлый день рождения, Северус зачитал уже буквально до дыр. Эйлин вошла в комнату, на ходу вытирая руки кухонным полотенцем, и, остановившись на пороге, какое-то время с улыбкой смотрела на сына. Она подошла, села рядом и ласково потрепала его по волосам, чуть взъерошив их. Северус раздраженно дернул головой. — Мам! Не надо меня… лохматить! — Ну, извини, извини, не буду! — засмеялась Эйлин и обняла сына за плечи. — Мам, — Северус подвинулся ближе, прижимаясь к матери, — а я, правда, туда поеду? — почему-то шепотом спросил он, указывая на нарисованный в книжке волшебный замок. — Сев, ну я же тебе уже говорила — обязательно поедешь. Вот исполнится тебе одиннадцать, сова принесет письмо, и мы пойдем с тобой в Косой переулок, покупать… — Палочку! — радостно заблестели глаза Северуса. — Непременно! — Эйлин поцеловала сына в макушку. — И станешь ты у меня самым сильным, самым талантливым магом, да? — Угу, — кивнул Северус. — Только ждать долго, — насупившись, посетовал он. — Ничего, не расстраивайся, и оглянуться не успеешь, — отозвалась мать. — Мам, а ты на каком факультете училась? — На Слизерине, а что? — Ух, ты! Здорово! «…те, кто умеет добиваться своего» — прочитал он, заглянув в книгу и погладив зеленую с серебром эмблему факультета Салазара Слизерина, нарисованную прямо под портретом великого Основателя. — Я тоже туда хочу. Как ты. — Да, мой хороший, — кивнула Эйлин и еще раз рассеянно потрепала сына по голове, чем заслужила возмущенное: «Ну, мам!», — впрочем, тут же сменившееся чуть застенчивой улыбкой. — Пойдем ужинать? — спросила она, бросив беглый взгляд на часы и нахмурившись. — Пойдем, — пожал плечами Северус. Ужин прошел тихо и мирно. Северус, уткнувшись в книгу (с привычкой сына читать за едой Эйлин пыталась бороться, но быстро поняла тщетность этой затеи), допивал чай, Эйлин собрала со стола грязные тарелки и положила их раковину. Вдруг громко хлопнула входная дверь. Мать и сын одновременно вздрогнули: это могло означать только одно — глава семьи пришел не в духе. Северус отставил чашку, быстро встал из-за стола и, буркнув: «Спасибо, мам», — бросился вон из кухни. Он уже усвоил, что отцу, когда тот приходит с работы не в настроении, на глаза лучше не попадаться. Однако на этот раз Северус не успел убежать, чтобы спрятаться и переждать бурю у себя в комнате, на пороге он столкнулся с Тобиасом. — Что ты носишься тут как угорелый? — поприветствовал тот сына. Мальчик еле слышно пролепетал что-то себе под нос и отступил назад, в кухню. — Это вместо «здравствуй», да, Тоби? — стоя спиной к двери, и не глядя на мужа, спросила Эйлин. Она взмахнула палочкой над раковиной с грязными тарелками. — Терпеть не могу, когда под ногами путаются, — проворчал Тобиас, сев за стол. — Что у нас на ужин? — Может, сначала соизволишь объяснить, почему ты явился так поздно? — начала заводиться Эйлин. — Началось! Имею я право… — Да! — Эйлин резко обернулась, — Да! Имеешь! В этом доме только ты имеешь на что-то право и делаешь что хочешь! Тебе не кажется, что у меня тоже есть кое-какие права? И в частности — узнать, где тебя носило целый вечер? — Эйлин, ну хватит уже! Что тут такого, посидели у Тони, пропустили по стаканчику, пока Деби дома нет. — А предупредить ты не мог? Каждый день одно и то же! Неужели так трудно… — Вот именно! Каждый день одно и то же: стоит задержаться на пять минут, ты закатываешь истерику! Лучше бы домом занималась и сына своего воспитывала, как полагается! А то задурила мальчишке все мозги своими колдовскими штучками, — Тобиас кивнул на забытую Северусом на столе «Историю Хогвартса». — Во-первых, сын — и твой тоже. А во-вторых, если «воспитывать», по-твоему, означает кричать на ребенка, чтобы он «не путался у тебя под ногами», то… — Парень в его возрасте должен интересоваться нормальными игрушками, не знаю, машинками там, самолетиками, а не сидеть с книжками, или слушать твои бредни о какой-то там школе! Кто из него вырастет? — В сотый раз повторяю тебе, Тоби, может, наконец, до тебя дойдет: наш сын — маг! И я рассказываю ему о том, чему учили меня, и чему он будет учиться, когда пойдет… — То-то тебе пригодилась вся твоя учеба! Чему вот тебя в этом твоем… Хогартсе научили? Посуду вымыть и то не можешь без своей идиотской палки! — Тобиас со всей силы стукнул кулаком по столу. — Я дождусь сегодня ужина или нет?! — Успокойся и ешь! — Эйлин поставила перед мужем тарелку и снова отошла к плите подогреть чай. Тобиас вяло ковырял вилкой рис и кусочки жареного мяса, не съев практически ни кусочка, он отодвинул тарелку. — Что еще? — раздраженно спросила Эйлин, увидев это. — Ты, кажется, умирал с голоду. — Нет уж, я сыт, благодарю покорно. Ты, видать, только в ядах своих разбираешься, раз из простого риса и мяса умудряешься приготовить такую отраву, — сварливо проговорил муж. — Прекрасно! — Эйлин взмахнула палочкой, — Эванеско! Тарелка мигом опустела. Тобиас вскочил из-за стола, с грохотом уронив стул, и что есть силы швырнул тарелку об пол. — Ты что, совсем рехнулась?! — заорал он. — Тебе, похоже, нравится надо мной издеваться, да? — в глазах защипало от с трудом сдерживаемой обиды. — Истеричка! — Тобиас подошел к ней вплотную, до боли сжал плечи и грубо встряхнул. — Сначала ты весь вечер шляешься где-то, а потом… Чтобы я ни сделала, тебе никогда ничего не нравится! Что, у твоего Тони жена готовит лучше, да? То-то ты у них постоянно ошиваешься! Ну, да, конечно! — Эйлин уже плохо понимала, что именно она говорит, ей хотелось одного — побольнее задеть мужа, обидеть его. — Деби Райт — это ведь на ней женат твой дружок, да? — наверняка готовит лучше! Повезло Тони, верно? А ты вот, бедняга, просчитался. — Что ты несешь? — Завидуешь своему приятелю, да, Тоби? Ему жена и готовит лучше, и… — Заткнись! — сквозь зубы процедил Тобиас. — А может, мы с Тони Стенли оба в дураках остались, а, Тобиас? Может, ты со своей Деби вечерами встречаешься где-нибудь, вместе юность вспоминаете? — Я сказал — заткнись немедленно! — Что, правда глаза ко…- она не договорила, в тот же миг щеку обожгло, словно огнем. Через несколько минут что есть силы грохнула входная дверь, и вслед за этим наступила звенящая тишина. Закрыв лицо руками, Эйлин без сил опустилась на пол. Опомнилась она, услышав чьи-то всхлипы. Повернув голову, она увидела забившегося в угол Северуса, утирающего рукавом слезы. Мгновенно вскочив на ноги, Эйлин бросилась к сыну. — Что такое, дорогой? — она крепко прижала безостановочно всхлипывающего мальчика к себе и, гладя его по спине, тихо проговорила: — Тише, тише, успокойся. Ну, что ты, не надо, Сев, не плачь. Успокойся, все будет хорошо, вот увидишь. — По.почему он…тебя… Тебе больно, мам? — Нет, хороший мой. Не больно. Все хорошо, не переживай. Мы…это просто случайно. Он…папа не хотел, понимаешь, милый, люди иногда…ссорятся… Но…это бывает, — беспомощно лепетала она, не зная, как объяснить сыну, почему они с Тобиасом в очередной раз поругались…