Неизвестный путник
25 сентября 2017 г. в 15:30
Яркое солнце палило и жарило. Хоть воздух был и прохладный, но весна уже расцветала: снега почти нигде не осталось, только единичные сугробы на северных склонах. Зелёная трава пробивалась сквозь сырую осеннюю листву, деревья оттаивали сверкающими каплями росы, которые очаровывающе скатывались с гибких веток и капали в невесомости на мокрую землю, и сливались с холодными лужами. Почки и листики распускались, зелень украшала всё и разрасталась новой жизнью. Животные просыпались вместе с бегущими ручейками, а птицы заливались трелями, изящно порхая в небесной вышине, уже высокой и светлой. Зимнее небо опускалось и прижималось к земле, засыпало, стараясь согреться, а весной оно словно потягивалось и позевало, чтобы летом было бодрым и весёлым.
На влажной тропинке шла дорожка из следов, ещё свежие отпечатки подошвы сапог вели через леса и поля, через горы и реки, через города и поселения. Эта дорожка шла уже долго. Сначала в снежном покрове были глубокие провалы от этой же обуви, где-то следы шли по лёгкому инею, который покрывал толстую ледяную корку на жёстких сугробах. Сияющие снежинки, а иногда и метели, заметали и стирали следы путника. На льду оставались лёгкие царапины, идти по замёрзшей реке было трудно, необходимых вещей было много и большой походный рюкзак изрядно прибавлял веса. Ветер сбивал с ног, но иногда это был и страх: идти в одиночестве по ночному лесу было рискованно, хотя пугало не одиночество, а именно то, что поблизости может быть кто-то опасный. На скалах были скаты и осыпи: человек мог упасть, но ему нужно было идти и он не отступал. Постепенно снег таял, сапоги увязали и хлюпали, дорожка местами плясала от усталости. Когда странник проходил через весенние болота, то дорожка из следов превращалась в глубокий след от тяжести: человек полз, груз давил, трясина затягивала, но отступать было нельзя.
Но время шло, солнце становилось активнее и грело землю. Два месяца пути. Оставались считанные десятки километров. Последние двое суток дорожка шла в горку и вот, на раннее утро третье дня, путник оказался на возвышенности. Пройдя через плакучий от дождей лес и колючие кустарники, человек остановился, как только увидел прямо перед собой солнечно залитую холмистую равнину.
Будто картина, всё было сказочное: зелёные полянки и леса, небольшие городки и далеко, за ясными солнечными лучами и ослепляющими бликами, столица. Наконец-то погода успокоилась и позволила насладиться завораживающим видом. Солнце освещало всё и тёплый его свет падал и на путника, лицо которого закрывал тёплый шарф, но в миг он опустился и аккуратно уместился к сумочке через плечо, шапка и варежки тоже отправились к своему согревающему другу.
За прямой спиной, гордо выпрямленной по поводу прекрасного расположения духа, был громоздкий рюкзак: сверху к нему прикреплялся спальный мешок, по бокам прицеплялись металлический стакан и небольшой котелок, да ещё пару приспособлений для небольших привалов. Все карманы и отделы рюкзака были укомплектованы и набиты. Тёплая верхняя одежда уже была лишней, поэтому путешественник спустил свой груз на небольшое сухое место возле поваленного дерева, которое, кстати, пришлось ещё поискать, а мужской полушубок пристегнулся поверх спального мешка. Женская рука пригладила волосы и поправила чёлку: под шапкой длинные волосы, заплетённые в колосок, немного растрепались. А сейчас выбившиеся пряди ниспадали на плечи и оголённую ключицу. Тёплый, но элегантный верх был удлинён и завязывался на талии ремешком — это, можно сказать, своеобразная замена платью или юбке. Поверх него девушка надела тёмную накидку с прямым воротником, закрывающим несколько больше половины шеи. Сама накидка была не длинная: при опущенных вниз руках, она была немного выше запястья; а застёгивалась накидка на пуговку на воротничке и на две застёжки на груди. Прочные и долговечные штаны поначалу были широкие, поэтому надевались поверх сапог, но они оказались двойными! Верхний тёплый «слой» приходился на холодное время, но теперь, весной, он был лишним. Девушка его сняла и тоже убрала в свой чудный багаж.
Путник оказался путницей, а зимняя пора была забыта и сменилась весенней. Сияющие глаза девушки не могли оторваться от открывшегося вида. В их серо-зелёном зеркале с ободком карего цвета вокруг зрачка отражался весь солнечный простор. Решив, что пора подкрепиться и немного отдохнуть на солнышке, девушка стала искать место, чтобы присесть. Но поваленное дерево было грязный и влажным, годилось только в сухое время года или для багажа. Тогда девушка налегке зашла в лесок и принялась за поиски. Одна сторона леса была частично вырублена — работа дровосеков. Сейчас она была как нельзя кстати: девушка нашла разрубленное дерево, но уже старое, поэтому лесорубы его и не взяли, оно не годилось в продажу, местами было трухлявым и рассыпалось. Зато в качестве сиденья его древесные "колёса" подходили. Девушка прикатила из леса пенёк и поставила его рядом с местом своего пристанища. Теперь нужно было разжечь костёр. Поднявшись со своей «табуретки», она опять направилась в лес, но остановилась и ещё раз победно посмотрела в сторону столицы. Улыбка не могла не поднять уголки её губ.
— Кларинс прекра-а-а-асен! Не перестаю удивляться его красоте!.. — с глубоким вздохом и радостью сказала в полный голос она и не торопясь пошла собирать хворост.
Ветка за веткой был собран розжиг и основа для огня. Уже скоро, хотя палочки и сучки были влажноватые, затрещал костёр и полетели ввысь искорки. Едва заметная дымка тумана рассеялась, повеяло теплом. В котелок была налита заранее приготовленная вода, которая уже стояла на кипячении. На длинные палки девушка насадила хлеб и кусочки мяса, которые купила на днях в деревеньке, что попалась на пути. Хлеб покрывался хрустящей корочкой, а мясо медленно жарилось на огне. Чудесный завтрак с великолепным видом.
— Осталось немного, город уже виднеется. Как жаль, что я всё равно опоздаю, — с иронией проговорила девушка и на время погрязла в размышлениях, загрустила.
Её путь был долгим и в какой-то мере бессмысленным и бесполезным, что удручало, но поникнуть — значило сдаться. Она твёрдо решила, что добьётся цели, какие бы преграды не встали на её дороге, а их и так уже было не мало, но девушка не отступала и шла вперёд. Веки, обрамлённые чёрными ресницами, опустились, она внутренне дрогнула. Открыв глаза, уже печальные, она посмотрела на свои ноги: сапоги, что она обула, многое прошли, все те сотни километров, остались за её спиной и на потёртой подошве. Она усмехнулась и обратилась к небу. По нему плыли белые слоистые облака, а над горизонтом сонливым видением показались кучевые. Ветра почти не было. Тёмное серо-голубое кольцо радужки глаз осветили лучи солнца и оно казалось цвета лесного озера: когда солнце становилось майским, то вся водная поверхность, отражающая зелёные массивы, покрывалась слоем зелёных водорослей. Озеро цвело, зеленело, но из его глубины прорывались синие и голубые потоки. А когда рыбка или ещё какой-нибудь озёрный обитатель дотрагивался до глади и колыхал лесное зеркало тишины, то по нему бежали мелкие мраморные мурашки, водоросли начинали танцевать и покачиваться на цветущей водной ряби.
Нос девушки дёрнулся, она почувствовала вкусный запах и вспомнила, что поджаривала хлеб с мясом. Когда с едой на завтрак было покончено, время близилось к десяти часам утра и солнце уже прогревало воздух. Рюкзак был живо надет, а мысли прояснились, на лице снова заиграла улыбка. Лёгкой походкой девушка отправилась в сердце Кларинса. Совершенно иная, нежели час назад, она уже и думала по-другому и вновь вернулась к цели, но с пребывающим настроем и прекраснейшим самочувствием. Ей предстояло ещё многое сделать, хотя она в душе не знала с чего начать и не понимала, что будет делать.
Спустя долгие два месяца пешего пути, она наконец смогла вздохнуть спокойно — то, к чему она стремилась, теперь было перед ней, пускай и в расстояние длиной в неделю, но перед лицом этой молодой авантюристки впервые в такое длительное пребывание в неведение засияло солнце, указывая дорогу в столицу. Компас напряжённо вёл на восток.