Виталий

      Через два дня наш аквариум покатили обратно. В общем, все были рады оказаться дома, в привычном углу, из которого видна часть стены с фотографиями из спектакля про странного человека, сидящего в кресле. Он сидел там, и сидел, и сидел… До самого конца. А все остальные ему постоянно что-то рассказывали. Наверное, что-то смешное, хотя ему было не смешно. Смешно стало в конце, когда все стали драться. А я давно говорил, что драка — самое забавное. Вон, когда Карлос начинает гонять барбусов по аквариуму, бывает очень смешно.       Что изменилось после ремонта, мы так и не поняли. На дверях появились новые таблички… это все, что мне удалось заметить. Может, ремонтировали другие этажи, но, на мой взгляд, ради новых табличек не стоило поднимать такую суматоху. И все же эта эпопея принесла два несомненных плюса. Первый — в наш аквариум посадили новое растение. Сказали, что это альтернантера сидячая. Она в свете лампы поблескивала таинственным фиолетовым оттенком листьев — мне понравилось. Даже задумался о переезде. И второй плюс — мы, рыбы, побывали на сцене.       Правда, через несколько дней я почувствовал, что этот плюс плавно превращается в минус. Все дело, конечно, в Карлосе. Он совсем съехал с катушек. Так выражаются люди, а мы говорим — вода в пузырь ударила. Наш золотой рыб возомнил себя великим актером.       Еще во сне он начинал бормотать себе под нос какие-то странные фразы. То про гневающихся кошек, то про целующихся медведей, то всякую другую дичь. Лучше бы «Быть или не быть?» декламировал, честно. Потом Карлос просыпался, и становилось хуже. Вокруг него собирались неоны, а в особо неприятные дни (когда в нем пробуждался не просто талант, а неубиваемая гениальность) — даже барбусы.       Вы знаете что-нибудь про степени раздражения? Я не знал, пока не услышал, как Маньяк рассказывает кому-то анекдот. Так вот, все эти степени — ничто перед лицом величия Карлоса. Особенно когда он подплывает к сундуку, зависает над ним, как над постаментом, и начинает важно пучить глаза. Они у него и так немаленькие — даже в сравнении с животом. Только он этого не видит. Ему кажется, что чем больше вытаращены глаза, тем выразительнее взгляд. Актерское мастерство, выпуклость образа и все такое. Я бы сказал, что там у него выпуклое. Только перечислять слишком долго. И образ в этот список не входит.       Я знаю, о чем мечтает Карлос. Уверен — ему снится, что в театре поставили спектакль про золотую рыбку и взяли его на главную роль. Вот на сцене стоит небольшой такой круглый столик, а на столике — небольшой такой круглый аквариум. А в аквариуме — большой такой круглый Карлос. А гениальность Карлоса в аквариум не поместилась — так и льется на зрителей прямо через рампу.       В один особо жестокий день мы поняли, что терпеть больше невозможно. Надо либо сделать из этого недоумка человека (как говорят люди), либо убить (я бы предпочел второе).       Однако выяснилось, что Геннадий очень неплохо ориентируется в классике. Он на память процитировал Карлосу произведения «Идиот», «Записки сумасшедшего», «Горе от ума» и короткий рассказ Чехова с подзаголовком «Покушающимся на самоубийство». Последний я слушал особенно внимательно, ибо… ну, вы поняли. А Карлос, к сожалению, нет. У него понималка не выпуклая. Он прослушал все истории, шевельнул хвостом, и уплыла рыбка в синее море. Ну, это так говорят. Карлос спрятался за сундуком.       Теперь он третий день сидит там и почти не показывается. Переваривает, наверное. Духовная пища — штука тяжелая, это ему не глазки таращить.       Нейтрализовав Карлоса хоть на какое-то время, мы решили сделать в аквариуме перестановку. Чтобы соответствовать. Если пересадить лимнофилу ближе к компрессору, а рядом еще пристроить эту новую фиолетовую альтернантеру, будет вполне гармонично. Сундук Карлоса можно запихнуть в угол, потому что криптокорина, в которой живут барбусы, замечательно его прикроет. Карлос почти не возражал, поскольку был основательно пришиблен классикой.       Весной театр получил звание народного. Перед этим было много суеты, паники, репетиций, паники, еще репетиций и… ну, вы поняли. Нас даже два раза забыли покормить. Возмущению моему не было предела. Комиссии комиссиями, а оставлять нас без еды бесчеловечно. Барбусы тоже подняли гвалт, и если бы люди их услышали, узнали бы о себе много нового.       Но теперь, когда все позади, мы надеемся, что они, эти люди, поймут: в Народном театре должен стоять соответствующий аквариум.       Только пусть не подселяют нам больше золотых рыбок…