Рыжий дрыщ

Одиннадцатого октября, пять вечера. Сказал как отрезал! Пока, разумеется, миссис Сиссилия Забини и миссис Молли Уизли не получили своих патронусов с приглашением на церемонию, которая должна была состояться через девятнадцать часов. Заметка – на церемонию, которую благоговейно планировали около шести лет. Луг у Норы, недалеко от деревни Оттери-Сэнт-Кэчпоул. Тринадцатого октября, десять утра. Сказали как отрезали. Ким знал, что нужно было посылать к матери и матери будущей тёщи самых медлительных сов, которые, дай Мерлин, долетели бы к Рождеству. Но сов в его распоряжении не было в принципе, а венчание в тайне не то что откопало бы не закопанный топор войны – оно возложило бы его на алтарь. Поэтому серебристый искрящийся волчара Кимбола Забини застал почти отходящую ко сну Молли Уизли в полпервого ночи. Стоит ли говорить, что ни возраст, ни орден Мерлина не помешали ей завизжать, как девчонке? Хотя визжала она не от страха перед чужим патронусом. Её очень огорчило безрассудство жениха своей маленькой внучки, который не дал ей и полугода на подготовку к празднику. Сиссилия Забини знала своего сына чуть дольше и к такому развитию событий была готова. Она, как и полагается, лишилась чувств. Впрочем, ненадолго, ведь времени на подготовку оставалось действительно мало. Поэтому она быстро взяла себя в руки и развернула кампанию по перемирию. Дальше произошло самое настоящее чудо (даже в контексте магического мира) – миссис Уизли и миссис Забини нашли общий язык. Говорили они на языке семьи, будущих внуков и правнуков, тринадцати горячих блюд, трехэтажного десерта и пяти видов канапе, праздничных украшений, гостей и общей важности предстоящего события. Возмущение безалаберностью Кимбола Забини и общая любовь к бедняжке Роуз делали свой вклад в этот неожиданный мирный договор. Тринадцатое октября – это последнее, на что согласились дома Монтекков и Капулетти. Роуз в эту же ночь аппарирует к родителям. Кимбол порывается аппарировать с ней, особенно ему не нравятся её слова «не жди меня». Девушка тяжело мотает головой и говорит, что если при таких новостях в доме Уизли будет присутствовать хотя бы один Забини… Словом, до свадьбы никто не заживет. Роуз как каркает, потому что тихий обряд по заключению Брачных Уз за какие-то три дня действительно превращается в самую что ни на есть пышную свадьбу. Впрочем, Роуз, внезапно ставшую невестой, это нисколько не беспокоит, в отличие от Кимбола Забини, который представлялся её мужем с момента выпуска из Хогвартса. - Я говорю тебе, она сбежит, - Кимбол нервно одёргивает края чёрного жилета и поправляет манжеты белой рубашки, - Все эти гости, музыка, бабуля! Мы, а именно Кимбол, Сигизмунд и я, широкими шагами пересекаем благоухающую цветами пустошь, ориентируясь чисто по звукам музыки и собственной интуиции. Если в бракосочетании участвуют два мракоборца, и в родственниках у них тоже мракоборцы, и друзья у них тоже мракоборцы, а некоторые отцы так и вовсе Пожиратели смерти (пускай ныне не действующие), в этом случае вы должны быть готовы к девяти кругам антиаппарационной защиты и дезилюминирующих чар. Поэтому мы при всём параде трансгрессируем в какой-то маггловской деревне и яростно надеемся на удачу. Кимбол подворачивает штанины своих идеально выглаженных черных брюк и смело шагает в особенно высокие заросли. Утро сегодня будто заколдовано – солнце, лёгкий ветерок и свежая роса. Сигизмунд наблюдает за действиями младшего брата и, пожав плечами, идёт следом, не вынимая руки из карманов. Края его штанов всё равно не коснутся травы – они еле покрывают его лодыжки. Одежду на его рост не так-то легко найти, а в навыках двадцати восьмилетнего мракоборца едва ли значится и парочка хорошо отработанных чар кройки и шитья. - Где бабочка, Ким? – хмыкает Сигизмунд, еле поспевая своими огромными шагами за стремительной походкой брата, - Маман ведь выпорет. - Ты себя-то в зеркало видел? Маман тебя на церемонию вообще не допустит. - Не люблю я портных, - морщится старший Забини, - Да и последние два дня мы с мистером Малфоем сильно занемогли. На этих словах голова обиженно пропускает очередной приступ мигрени. Моё тело не привыкло к похмелью, но к нему привык Сигизмунд Забини. Поэтому первый день мы пили из-за размолвки Кимбола и Роуз на собрании (такой повод выдвинул Сигизмунд), а остальные два – за их помолвку(этот повод, к своему стыду, выдвинул я). - Скорп одет с иголочки, не надо тут. - Малфои, - равнодушно отвечает Сигизмунд, мол, что с них взять. Кимбол спотыкается на ровном месте и летит в землю лицом. Сигизмунд, всё так же не вынимая рук из карманов, накладывает на него чары невесомости, когда между его белой рубашкой и грязной травой остаётся пара сантиметров. - С чего ей бежать? – возвращается к вопросу Сигизмунд. - Она боится, - просто отвечает Кимбол. - Тебя боится? – уточняю я, и сердце моё замирает в предвкушении. Я ждал, я тринадцать лет ждал ответа на этот вопрос. - Нет, -протягивает Кимбол и останавливается, шаря рукой по нагрудным карманам, - Боится хотеть. Наконец, он вытаскивает пачку сигарет и зубами вытягивает одну из них. Он затягивается, по привычке поджигая её стихийно, но кончик сигареты начинает тлеть слишком рьяно, что выдает волнение Кима с головой. Никотин действует успокаивающе, Ким запрокидывает голову и облегчённо выдыхает дым. Мы с Сигизмундом всё ещё ждём продолжения, Сигизмунд ждёт его на семь лет меньше, чем я. Я говорил, что всё ещё не понимал, отчего их отношения так и продолжают напоминать партию игры в шахматы. - Боится хотеть быть со мной, ждать меня, - растолковывает медленно Кимбол, пытаясь отвести дым от костюма, - Потому что мои чувства и намерения – они только мои, а я человек. И нет ничего более непостоянного, чем человек. Человек – не законченный элемент, он процесс. Ты сегодня, как бы это сказать, - это уже не ты вчера. А разве можно судить тебя за чужие желания? За желания того, другого человека, которым ты был вчера, но не являешься сегодня? Я оторопело перевожу взгляд на Сигизмунда и мысленно напоминаю ему прикрыть рот. Забини рвано смеётся, выдыхая залпами сигаретный дым. - Короче, Роуз не верит в вечную любовь, - заключает Кимбол, тушит недокуренную сигарету и становится собой, - Вперёд, джентльмены. - Ааа, - протягиваем мы в унисон и продолжаем путь. - Хэй, философ, - Сигизмунд откидывает мокрую от пота прядь волос, та в свою очередь крепко цепляется за длиннющие ресницы, и мужчина неохотно вытаскивает из кармана руку на помощь, - Как же это она не верит в вечную любовь, а всё равно идёт с тобой под венец? - Она не знает про родовое проклятие. - Стой-стой-стой, а почему ты такой тормоз? – Сигизмунд хватает его за плечо, разворачивая Кима к себе лицом, - Если она все эти шесть лет не верила, почему ты сразу ей не рассказал? - Какое родовое проклятие? – непонимающе спрашиваю я. - Ооо, - завывают они оба демонстративно разочарованно. Я терпеливо жду разъяснений. Мерлин, я всё время жду от этого семейства разъяснений. - Как это вас, сэр, сделали шафером, если вы ничего не знаете? – издевается Сигизмунд, и Ким готовится подхватить этот фарс, я опасно сверкаю глазами, как это умеют только судебные колдомедики, и он поднимает руки в защитном жесте. - Все браки в роду Забини по мужской линии заключаются по любви. - Это какой-то кодекс или что? - Нет, это именно проклятие со всеми вытекающими последствиями – огненными молниями, смертями первенцев, дождями из лягушек, чумой и саранчой. За порядок я не ручаюсь. - Кто-то вас проклял? – спрашиваю я. - Да. Четыре поколения назад, наш прапращур взял себе в жёны девчонку из Кэрроу… - Нет, она была из Макмиллианов, - возражает Сигизмунд. - Она родилась у Макмиллианов, но мать, уроженка Кэрроу, умерла при родах, тогда девочку под опеку забрал её двоюродный брат, который точно был из Кэрроу. - Я понял, - нетерпеливо возвращаю их из спора я. - Так вот, прапращур был тот ещё черт, если можно так говорить о дедуле. Он взял её в жёны ненадолго и не то чтобы из-за большой любви. Девушка была тихой, от рождения слабой, мраморно-бледной и хронически депрессивной. - Но, вероятно, красивой, - вставляет Сигизмунд. - Вероятно, да. Но это не спасло их брак. А как ты знаешь, Скорп, чистокровные волшебники не разводятся. Ну, раньше не разводились. - Наш отец сломал всю систему, - смеётся Сигизмунд. - Дважды, да. Но девчонка Кэрроу-Макмиллиан, кажется, её звали Викторией, формально оставалась женой нашего прапращура, а по факту вынуждена была смотреть на его праздные оргии. - Причём в самом прямом смысле - смотреть. Он заставлял её присутствовать. Мы взбираемся на холм, и вдалеке начинает белеть праздничный шатёр. - Надеюсь, это не мираж, - щурится вдаль Кимбол и расстёгивает две верхних пуговицы рубашки. Солнце сегодня по-летнему не осеннее. - Юная миссис Забини, Виктория, в девичестве мисс Кэрроу или мисс Макмиллиан, очень скоро умерла. До сих пор неясно из-за чего – слабого здоровья или от одиночества и горя, которое ей подарил наш прапращур. Однако для Кэрроу, её названного отца, причина была очевидна. История, по правде, длинная, в летописях описаны непростые отношения Кэрроу и его кузины, то есть матери Виктории. Он буквально бредил ей, а когда она умерла, он видел в дочери её точную копию и растил в постоянном страхе потерять последнюю часть любимой сестры. И, словом, в своей мести развратнику Забини он не заставил себя ждать, - Забини разводит руками, мол, и поделом дедуле. - Он оставил проклятие на крови. Я оступаюсь от неожиданности. - Он закрепил проклятие своей жизнью? - Да. А проклял так, что каждый Забини, заключивший брак без любви к своей избраннице, утонет в крови своего первенца. - Разве? – скептически поднимает брови Сигизмунд, - По-моему, он падёт от палочки своего друга. - Нет, там было что-то про первенцев, - возражает Кимбол так, будто они спорят о матче по квиддичу, - Ну, не суть, он умрёт. - По женской линии не распространяется, - весело добавляет старший брат, - Вот Джорджиане можно гулять. - Четыре поколения назад, - неверяще бормочу я, - Оно всё ещё держится? - Так Кэрроу буквально свою жизнь отдал за него. Признаться, мы особо не рискуем проверять родовую магию на прочность. Но случаи смерти от расчётливых браков точно были. - Двоюродный дед. - И Джонатан! – щёлкает пальцами Кимбол. - Там непонятно, он умер через два месяца после свадьбы от палочки какой-то волшебницы. - Она могла быть его подругой, - пожимает плечами Ким. - В любом случае, Скорп, точно могу тебе сказать – все мужчины Забини женятся по любви. Хотя бы из страха самосохранения. - Но ваш отец… - осторожно начинаю я. - Женился трижды, да, - заканчивает старший Забини, - И все три раза он искренне любил. Тем временем мы добираемся до первых садовых арок, увитых бутонами роз. - Розы, - со вздохом констатирует Кимбол,- Нет, ну теперь она точно сбежит. Он наклоняет голову и проходит под замаскированным в арку магическим барьером, оглядывается по сторонам, как будто прибыл на место происшествия в форме аврора, и дальше идёт почти неслышно, разыскивая жертву. Жертву же в данной ситуации кто-то где-то затягивает в корсет свадебного платья. - Я всё же уточню,- обращается ко мне Сигизмунд за спиной брата, - Если Кимбол произнесёт клятву верности перед Роуз без любви к ней – он умрёт. - Подожди-подожди, - я лихорадочно бегаю глазами из стороны в сторону, хватаясь за что-то страшное и ускользающее, - Но если он не любит её, вернее, если думает, что любит – но не любит по-настоящему, он…? - Он умрёт. Так или иначе. *** Роуз за свою недолгую, полную людей и событий жизнь хорошо выучила одно – если ты не можешь изменить ситуацию, измени своё отношение к ней. Она представляла себя пером Ореликса, которое подхватил порыв ветра. И задача пера не сопротивляться ему, если, конечно, оно хочет когда-нибудь приземлиться целым. Роуз делает все именно так, когда в четыре утра к ней на вахту в аврорат вламывается делегация женщин семьи Забини. Она даже не стала писать рапорт Рубеусу, дежурившему в тот час на входе и пропустившему семь посторонних женщин. А именно три миссис Забини, одну мисс Забини, одну миссис Поттер, одну мисс Поттер и ещё одну миссис Люпин. Наверное, в момент натиска Рубеус Крафт тоже представил себя пёрышком и поддался силе их убедительной настойчивости. Роуз продолжала отдаваться во власть ситуации, когда миссис Забини разрыдалась на её плече, стоило той увидеть остатки её рыжих волос, сейчас едва доходивших до угла нижней челюсти. Она гладила её по голове и почему-то обвиняла нео-пожирателей смерти в насилии и безнаказанности. Роуз могла бы сказать, что отрезала волосы собственными руками, но отчего-то ей казалось, что это не успокоит будущую свекровь. И всё же миссис Сессилия Забини действительно умела быстро приходить в себя, если того требовали обстоятельства. Обстоятельства серьезнее, чем шесть часов до свадьбы, сложно придумать. Штаб-квартира ордена неравнодушных к внешнему виду Роуз Уизли женщин была развёрнута в непосредственной близости от заколдованной и затерянной на всех картах поляны Оттери-Сэнт-Кэчпоул. Маленькая с виду палатка была расширена внутри умелой рукой Гермионы Уизли до размеров одного из модных домов Франции, а усилиями Астории Малфой ничуть не уступала ни одному из них в оформлении и оснащённости. Роуз магию боялась, Роуз магию не умела, но никогда не переставала восхищаться её возможностям. Помещение было светлым, но не стерильно белым, зеркал было совсем немного, в этом Роуз видела проницательную поправку своей мамы, зато стены были в буквальном смысле пронизаны огромными окнами. Роуз захотелось выйти и хорошенько осмотреть маленькую палатку снаружи ещё раз. В окнах лежал тот самый луг со всем происходящими на нём действиями в реальном времени. - Вау, - шепчет Роуз, и Сессилия Забини довольно улыбается, думая, что взгляд девушки цепляется за бесконечный выбор платьев родовых коллекций Забини и Малфоев. Гермиона, никогда не обладавшая сентиментальностью, обнимает дочь на семь секунд дольше среднестатистических объятий близких, и Роуз подозревает, что мама прячет в изгибе её шеи слёзы. Роуз удивлённо чувствует на своей щеке искренний поцелуй мамы Скорпиуса Малфоя, хотя ей всегда казалось, что миссис Малфой по умолчанию не радует дружба её сына с Уизли. «Наверное, она рада, что я заключаю Брачные Узы не с её сыном,» - решает про себя Роуз и целует Асторию Малфой в ответ. Миссис Фелиция Забини, бабушка Кима, оценивающе осматривает Роуз, заставляя всех женщин в комнате разбежаться и заняться своими делами. Она садится в роскошное белое кресло, не сводя глаз со своей невестки. Роуз старается стать невидимой, и, наверное, у неё почти получается, потому что внезапно эта пожилая, но по-своему сохранившая красоту женщина, говорит: - Подойди, девочка. Это звучит как «Империо», Роуз чувствует себя маленьким грызуном, следующим за мелодией Крысолова. Ещё она чувствует неловкость за свои девичьи острые кости, маленькие груди и мальчишеские ноги. Она вдруг понимает, что боится этих смотрин больше, чем ночных погонь за пожирателями смерти. Девочка подходит. Женщина мягко левитирует к ней стул, и Роуз садится напротив. Вокруг тишина, вокруг ни души. Гермиона где-то снаружи пытается завязать банты на шатре с помощью палочки, но она так погружена в события, которые могут происходить между этой влиятельной женщиной и её маленькой, сегодня особенно маленькой дочкой, что бант загорается синим пламенем. Астория палочкой в одной руке возвращает белым лентам их первоначальный вид, другую руку кладёт Гермионе на плечи. Жена Рона Уизли в ответ вздыхает поглубже и благодарно улыбается жене Драко Малфоя. За этой картиной молча, идентично приложив кулаки к подбородкам наблюдают двое – собственно Драко Малфой и собственно Рон Уизли. Ровно в этот же момент они замечают друг друга на расстоянии пяти метров. - Малфой, - кивает Рон. - Уизли, - кивает Драко. На этом они решают остановиться. Проходит около десяти секунд, и Малфой всё же добавляет: - Мне нравится твоя дочь. Рон застывает на месте и медленно, угрожающе хрустя всеми шейными позвонками, поворачивает голову к школьному врагу. - Она смышленая и спокойная, - терпеливо поясняет Малфой, коря себя за то, что начал этот разговор, - И красотой пошла в Грейнджер. Рон внимательно смотрит на мужчину в идеально отглаженном костюме и с превосходно уложенными волосами и не узнаёт в нём белобрысого хорька за этой внезапной волной щедрых комплиментов в сторону его дочери. Он никак не может сообразить, в какой направленности ему реагировать. Малфой к своим сорока восьми годам всё больше практикует мудрость и сострадание, почему и решает помочь Уизли определиться. - Жаль, что она выходит замуж не за моего сына. *** - Сигизмунд, предлагаю нам разбавить концентрацию Забини на один квадратный метр, - говорит Ким старшему брату, продолжая шарить глазами по всевозможным беседкам и навесам. - А в чём собственно проблема? - Не все Уизли-Поттеры похожи на Роуз, Сиги. Есть откровенные фашисты. Чистокровные волшебники действительно не умеют пользоваться маггловскими телефонами, но это не освобождает их от ответственности знать мировую историю. - Кого ты ищешь? – спрашивает Сигизмунд. - Рона Уизли, конечно. - Тебе надо запечатлеть своё почтение? - Мне надо попросить руки его дочери. Сигизмунд останавливается как вкопанный. - А что так рано? - спрашивает он с сарказмом. Кимбол наконец находит отца Роуз, останавливается со звонким «о!» и снимает фамильные запонки со своих манжет. - К твоему сведению, я уже просил его благословения. - Да? И он не благословил? - Первые семь раз – нет. В прошлом году на Рождество мы были очень близки к его «да», но наутро оказалось, что он был слишком пьян, чтобы запомнить это. Сигизмунд в смехе хлопает младшего брата по плечу, узнавая в этом «пьян» их домашнюю эльфийскую настойку. - Так, а что же изменится на сегодня? - Вода камень точит, Сиги, - выдыхает он и направляется прямиком к высокому рыжему мужчине, яростно орущего на своего белобрысого сверстника. *** Сказать, что меня напугала родовая история семьи Забини – это ничего не сказать. Я нисколько не сомневался в искренности своего друга, но было пару условий, которые заставляли меня волноваться. 1) Уверен ли Кимбол, что это именно любовь, а не привязанность к единственной девушке, которая шесть долгих лет упорно избегала любой возможности узаконивания их отношений? 2) Что мистер Кэрроу подразумевал под любовью? Значимо ли это чувство только со стороны мужчины или именно факт взаимности возводит обыкновенную влюбленность в ранг любви? 3) И если для этой самой любви важен факт взаимности, что чувствует Роуз? Все эти вопросы смешивались в моей голове в кашу и измельчались под лопастями страха того, что сегодня мой друг может подписать себе смертный приговор. Я никогда не был теоретиком и всегда верил только своим органам чувств, из-за чего я остановился и подумал, что именно из моих практических навыков может предотвратить катастрофу. Задача ясна – необходимо удостовериться в истинности любви Роуз Уизли и Кимбола Забини. Решение пришло в виде необходимости достать две порции сыворотки правды. И всё же это было не решением, потому что с собой у меня в чемодане было тридцать два флакончика зелий и среди них ни одной сыворотки правды. Аппарировать с места я не мог в силу антиаппарационного купола диаметром в десять километров. С вероятностью больше чем в девяносто пять процентов я мог сказать, что никто из гостей не носит в нагрудном кармашке лишний пузырек. Приготовить его на месте я не мог, потому что зелье правды настаивается до трёх недель, пока не потеряет все свои токсические свойства. Не говоря уже о том, что у меня банально нет при себе всех ингредиентов. Итого, сыворотка правды отменяется. Среди других средств на ум пришла только старая студенческая забава. Точно. С кровчика всё началось, кровчиком всё и закончится! С этими мыслями я начал третировать собственную голову на места, где растёт маленькое красное растение болтливости. *** Роуз смотрит в зеркало на своё-не-своё лицо и думает, будут ли Брачные Узы Кимбола Забини и Роуз Уизли считаться действительными, если она сегодня совершенно непохожа на себя. Наверное, будут. Но хорошо, если не будут. Разговор с бабушкой Кима оказался на удивление лёгким и приятным. Миссис Забини хорошенько проштудировала её знания в гербологии и астрономии, удостоверилась во владении трёх языков и поцокала языком на парализованную грамматику немецкого. Затем она попросила её встать и показать ости подвздошных костей, между которыми поместилось полторы её сухой ладони. Роуз это всё совершенно не смущало, единственное, что могло её напугать – проверка магических навыков. Поэтому, когда Фецилия Забини методично осматривала её груди и их готовность ко вскармливанию будущего наследника, Роуз выпалила: - У меня нарушение контроля стихийной магии второй степени. Миссис Забини подняла на неё старые мудрые глаза и неожиданно улыбнулась. - Значит, в тебе так много магии, что внутри тебя ей тесно. Это хорошо. Это хорошо. Вот и всё. Роуз улыбнулась в ответ. Спустя три часа, пятнадцать примерок и три попытки Роуз не моргать во время нанесения туши, в зеркальном отражении она видела девушку с нежно уложенными волосами, треклятыми изумрудами в них и разноцветным лицом. Именно разноцветным лицом - Роуз не могла придумать красным щекам, чёрным ресницам и золотым теням другого определения. На её фигуре мало что смотрелось выгодно, не говоря уже о таких словах как «соблазнительно». Но, посовещавшись, женский совет постановил, что чем больше оборок, тем меньше иголок. Почти единогласно было решено закутать Роуз в пятнадцать килограммов стопроцентного кремового шёлка, затянув грудную клетку так, чтобы груди не оставалось иного выхода, как едва выглядывать наружу. В самом целомудренном значении этого слова. Но пятнадцать килограммов оказалось недостаточной ношей, кроме того, вопрос коротких волос всё ещё очень волновал Сессилию Забини – из-за чего Роуз приобрела в дополнение три килограмма нежнейшей тюли, крепившейся золотой заколкой к основанию роста волос на шее. Гермиона весь день пребывала в смешанных материнских чувствах, но стоило ей увидеть свою крохотную дочь, закутанную в огромное количества белой ткани, она не могла не провести ассоциацию с картиной двадцатитрехлетней давности. Она вспомнила свою тихую малышку в белом покрывале на руках Рона, и слёзы с новой волной начали атаковать её хладнокровное спокойствие. Астория стояла с пачкой бумажных платков наготове. Виктория Люпин вовсю боролась с мешками под глазами невесты, но шесть лет дежурств в аврорате ни для кого не проходят бесследно. Джорджиана Забини с задумчивым видом исследовала почти под корень подрезанные ногти. - Ногти мешают при работе с зельями, - смущённо оправдывается Роуз, но Джорджиана сердечно целует её в щёку, за что тут же получает нагоняй от миссис Малфой, старательно работающей над румянами. Роуз плывёт по течению и не сопротивляется ничьим рукам, решающим добавить в её образ что-то своё, пока не видит чуть в стороне Лили Поттер. Та заговорчески улыбается и еле заметным движением палочки транссфигурирует коробку чулок в стаю корнуэльских пикси. Заклинание требует точности и силы, у юной мисс Поттер всё это есть, недаром она является дочерью человека, пережившего Аваду Кедавру и внучкой-тёзкой женщины, Аваду Кедавру отразившую. Синие крылатые демоны быстро занимают всех и каждого в этой комнате и заставляют на минуту забыть о виновнице предстоящего торжества. Лили в один миг хватает в охапку кузину и тащит её и двадцать килограммов ткани на волю. Тем временем на расстоянии двадцати метров от домика невесты Кимбол Забини яростно оттаскивает деда своих будущих детей от своего крёстного отца. Надо сказать, что Драко Малфой приходился Киму именно крёстным отцом. Рон Уизли всегда отличался безудержной силой и вспыльчивостью, из-за чего Забини приходится применять активный блок. Что уж очень напоминает собственно нападение. Что, конечно, не остаётся незамеченным для других гостей. В частности, для Джеймса Поттера, так некстати проходящего мимо. - Забини! – Киму только-только удаётся утихомирить рыжего здоровяка, как на него налетает внезапно объявившийся защитник. - Поттер, - Забини не успевает отдышаться и с трудом просовывает ладонь между своей шеей и локтём старого врага, - Я тоже очень скучал… Но мне… да полегче ты… но мне… ауч, откуда в тебе, Мерлин, столько сил…но мне некогда с тобой обниматься. Ким расцепляет замок на своей шее и перебрасывает Поттера через бедро. Сигизмунд усиленно изображает пацифиста рядом со спокойно наблюдающими мистером Малфоем и мистером Уизли. Поттер вскакивает на ноги и готовится к следующему выпаду, но Ким отскакивает на пару шагов назад, примирительно открывая ладони. - Поттер, давай заключим акт о ненападении на следующие четыре часа, мне надо жениться на твоей сестре, а потом целую ночь мы будем… - Ким не вовремя решает отдышаться, и Поттер хмурится грозовой тучей,- …мы с тобой будем дубасить друг друга. Целую ночь. Но сейчас есть один момент, который меня очень волнует, а именно гипотетическая возможность, что… Кимбол не успевает закончить предложение, потому что вдруг раздаётся множественный женский крик и звон чего-то очень стеклянного и дорогого. Он ищет глазами источник шума и видит, как из узкого проёма палатки буквально вываливается Лили Поттер, вытягивая за собой какой-то кокон из белой материи. Кокон встаёт на ноги, мелькает родным пятном рыжих волос и сбрасывает туфли на траву. Лили Поттер подхватывает края бесчисленных юбок Роуз Уизли, и вместе они самым быстрым образом удирают куда-то в сторону леса. -… что моя невеста сбежит. Кимбол озадаченно заканчивает предложение, провожая взглядом две любимых лодыжки, уносящихся прочь. *** Роуз-все-ещё-не-Забини мало кому доверяла. То, что она вверяла себя в руки судьбы при каждом удобном случае – не в счёт. Она легко плыла по течению, но взбираться в чью-то лодку никогда бы не стала. Если только это не лодка Лили Поттер. Малышка Лили всегда была к кузине на шаг ближе всех остальных. Отчасти она была частью Роуз. Не отражением, скорее тем случаем, когда из одного жёлудя вырастают два дуба. Поттер невесомо присутствовала в жизни Уизли, с магической ловкостью улавливая её волну и никогда не пытаясь переправить на свой лад. Роуз была привязана к сестре красной китайской нитью на гордиев узел, припаяна кожа к коже. Поэтому ей и в голову не приходило спросить, какие цели они преследуют в чаще леса. Босиком. В свадебном платье. Без палочки. Без палочки. Роуз сглотнула ком в горле. А вот это уже проблема. - Лили, у меня нет с собой палочки, - решила сообщить Роуз сестре. - О, - только и выдаёт Лили, продолжая путь, покрепче подхватывая рюши, воланчики, кружева и что-то ещё на бесчисленном платье невесты, - Ну, кто-нибудь за ней присмотрит. Роуз кивает и пытается справиться с профессиональным дискомфортом. В последний раз она расставалась с палочкой ещё в школе, на третьем курсе, когда та разлетелась в щепки на Истории Магии. - Я только немного волнуюсь за Кимбола, если ты позволишь, - хихикает Лили, не поворачивая головы, - Думаю, сегодня сбылся его кошмар. Но это ему полезно. В жизни нельзя всегда держать снитч в руках. Тогда он непременно перестаёт быть снитчем – он всё время у тебя на виду, прямо в твоих пальцах. А что это за снитч, который не может от тебя удрать? Роуз кивает ещё раз и уже не пытается разгадать эту метафору. У неё почти получается сопоставить сбежавшую невесту и удирающий снитч, но ведь Ким всегда играет отбивающим, да и она никогда от него не убегала. Кажется. Наконец Лили останавливается и отпускает тяжелую ткань на землю. У Роуз слегка подгибаются коленки от внезапного веса юбок, но это не мешает ей зачарованно оглядывать маленькую опушку, у входа в которую они остановились. Здесь живет тайна. Определенно, по-другому быть не может. Космос прятал эту часть мира от людей до их появления. До появления Лили, потому что Роуз такая живая тишина ещё никогда не открывалась. - Это не похищение, - сразу говорит Лили, присаживаясь на толстый корень дерева и шевеля пальцами ног в траве. Роуз думает, потеряла ли она туфли по дороге или сбросила вначале из босой солидарности. - То есть мы вернёмся? – спрашивает Роуз, и в её голосе звучит сожаление. «То есть сегодня я выйду замуж?". - Так и будет, - отвечает сразу на два вопроса Лили и прикрывает глаза от назойливого солнца, - Отстань же, скоро меня утащат гномы, приняв за морковку. Роуз нежно смотрит на веснушки сестры и делает легкий шаг вправо, загораживая её от лучей. Они здесь единственные пробились сквозь вековую крону деревьев, Роуз с уважением чувствует, как начинает нагреваться заколка в волосах. - Он тот самый. - Что? – отвлекается Роуз. - Я подумала, что кто-то должен тебе это сказать, - просто поясняет Лили, - Кроме самого Кима, конечно. Они смеются, и Роуз совсем не чувствует неловкости. Хотя говорит и думает о Киме в контексте «того самого» впервые. - Ну, у нас много работы – заключает рыжая красавица и меняется местами с сестрой, - Нужно сделать из тебя – тебя. - Сейчас во мне нет меня? – это скорее риторический вопрос. Роуз послушно даёт ободрать у своего платья три верхние юбки. - Ты всегда есть в себе, - они смеются и начинают кряхтеть над платьем вместе. Потому что сшито оно добротно, по-фамильному качественно. – Просто кажется, об этом знаем только мы с тобой. Но ничего, сейчас мы немного, ыых, ну давай же…- Лили ногой упирается в дерево, натягивая край ткани на себя в то время, как Роуз обнимает его ствол руками и ногами, изо всех сил поджимая губы. Раздается треск. Четыре юбки отодраны, осталось ещё три. - Сейчас мы немного его перешьём, и это будешь точно ты. Полностью, - Лили чмокает кузину в лоб и улыбается. Роуз улыбается в ответ и говорит как бы между прочим, видя потуги девушки порвать следующий слой: - У тебя же с собой волшебная палочка. - Точно, - кивает Лили и вытаскивает её из-за пояса высокой юбки, кладя на землю, - Ужасно колет живот. Роуз слышит следующие вскрики старого платья и берётся за воланы на плечах. Необязательно всегда быть ведьмой. *** Я расстёгиваю третью пуговицу на рубашке и думаю, что это последняя жизнь. Вот сейчас оно и случится. Вот сейчас, за этим деревом будет расти кровчик, я сорву его, затолкаю в горло Киму и спасу своего друга от смерти. Возможно, спасу и себя от Азкабана, если верить той части легенды Забини, где неискреннего мужа убивает его лучший друг. Дерево позади, но кровчика всё нет. Я сжимаю зубы и продолжаю углубляться в лес. Как бы они там не переженились без меня. Я был уверен, что церемония начнется как минимум не в полдень. У Кима и Роуз ничего не идёт по плану. Я поднял руку с палочкой вверх и сосредоточился на поисковом заклинании. Мне нужен только один листочек, всего-то. - Господин лес, не жадничайте, - ворчу я и иду на сигнал, который маячит в моей голове. Если подумать, Роуз признавалась в любви Киму с кровчиком во рту ещё в школе, так что мне хватит и одной порции на Кима. Я иду по непротоптанной тропинке и чувствую всю враждебность природы ко мне. Я здесь чужой, я здесь впервые. Да к тому же Малфой. А этот лес буквально искрится от магии Уизли. Удивительно, учитывая, что Нора стоит в этих краях не больше полувека. - Ты антифея Крёстная, - раздается голос, которого здесь быть не должно. Я настораживаюсь и иду на его звук. Поисковое заклинание сработало на кого-то живого, вероятно. - Это как? – хохочет колокольчиком другой голос. Он смутно знакомый, откуда-то из детства. - Так сказал бы Ким, - отвечает Роуз, и я замечаю её, сидящую в корнях большого дуба. Перед ней на коленках устроилась кто-то очень по-рыжему родная, маленькой кисточкой колдуя над лицом всё-ещё-не-жены-моего-друга. Это чаща леса, полчаса от катастрофы и лучистая магия, заставляющая моё сердце работать сверхурочно. Вероятно, эта рыжая девушка -Лили Поттер. - Почему бы ему так говорить? – спрашивает Лили и продолжает оттирать румяны с щёк сестры. - Потому что фея Крёстная в маггловской сказке одевала Золушку, бедную девушку, в красивое платье, подбирала ей туфли и карету. А ты делаешь всё наоборот. - Магглы такие странные, - хмыкает девушка и откидывается немного назад, чтобы посмотреть на свою работу. На Роуз смотрю и я. Её волосы все ещё еле достают ей до середины шеи, но лежат по-мягкому беспорядочно, будто им не хочется быть уж слишком непослушными. На Роуз легкое платье в пол, аккуратный лиф, открывающий ключицы, На плечах по одной широкой белой ленте, имитирующей рукав, сползший с плеча. Знакомый медальон Забини на груди, удачно вписывающийся в её невесомый образ только потому, что он уже неотъемлемая часть Роуз, и мне трудно вспомнить день, когда она бы его не надевала. У основания шеи струится фата, доходящая до половины предплечья. На лице – лицо Роуз. - Красиво, - комментирую я, и девушки подпрыгивают в испуге. - Скорпиус Малфой, - здоровается неожиданно взрослая и чарующая Лили Поттер, опираясь на вытянутую назад руку. - Я, - соглашаюсь я и пытаюсь вспомнить, сколько пуговиц на рубашке у меня застегнуто. - Что-то случилось? – обеспокоенно спрашивает Роуз, поднимаясь на ноги. - Нет, но думаю, что всё-таки случилось, раз вы здесь. - Ну, мистер Малфой, более странно здесь ваше присутствие, - возражает Лили и сдувает с глаз чёлку. - Правда? – скептически вскидываю брови я и ещё раз взвешиваю факты чащи леса, ободранных кусков свадебного платья на земле и четыре женские ступни, перепачканные землёй. Где же их туфли? - Ага, у нас здесь предсвадебные хлопоты, всё очень обычно, - улыбается девушка и поднимается следом за кузиной. - Что ты здесь делаешь, Скорп? – повторяет вопрос Роуз, и в её голосе беспокойство. Глаза держат меня в силках и говорят «расскажирасскажирасскажи». Я хотел провернуть эту операцию в одиночку, никого не беспокоя лишний раз. Тихо убедиться в истинности чувств Кимбола и жить долго и счастливо со своими ничего не заподозрившими друзьями. Но вот я смотрю во все понимающее лицо Роуз Уизли, готовой подхватить любую мою авантюру, и понимаю, что лучшей команды по спасению Кима мне не найти. - Я ищу кровчик. Роуз кивает и подхватывает юбку, разворачивается на шесть часов и теряется среди деревьев, следуя по дорожке, по которой совершенно точно следовала уже не один раз. Господин лес очень расположен к юной человеческой хозяйке, которая за двадцать три года ни разу не сломала ни одной ветки и не разворошила ни одно птичье гнездо. Господин лес вручает её взору кровчик буквально на следующем повороте. Она возвращается с тремя маленькими как капли крови красными листиками в руках и отдаёт их мне. Не требуя объяснений взамен. Я благодарю её и совершаю ошибку. Я не могу не рассказать ей про проклятие. Впрочем, я так привык к тому, что Роуз Уизли никогда не удаётся убежать от Кимбола Забини, что почти не волнуюсь. Даже когда глаза девушки в страхе расширяются. - Что же нам делать? – роняет растерянная Роуз. - Возвращать тебя в руки Кимбола, конечно. Снитч залетался, - говорит Лили и взмахом палочки заставляет белую ткань исчезнуть. - Кровчик – это не надёжно, Скорп, - продолжает Роуз, даже не пытаясь разобраться в залетавшихся снитчах, - Слапковский регистрировал случаи, когда волшебникам удавалось уйти от ответа. А ложь и вовсе не всегда можно зарегистрировать, если не знать наверняка, что это ложь, понимаешь? - Кровчика вполне достаточно, Роуз – возражаю я. Но механизм её панической атаки уже запущен. - О Мерлин, здесь и кровчик не нужен, - вклинивается Лили. - Стоит отложить Узы. Нужно приготовить сыворотку правды ему и мне, и исследовать это проклятие получше. Мне не очень понятен момент, как обнаруживается нелюбовь… - задумчиво роется в голове Роуз и направляется к деревне. - Нет, Роззи, ты делаешь всё невероятно сложным, - Лили берёт её за руку и шагает с ней в ногу, - Остановись и скажи мне. Как вы можете не знать, любите ли вы друг друга? - Как? – уточняет Роуз. - Он же говорил тебе о любви, и ты говорила ему. - Но это слова, - Роуз искренне не понимает, как можно доверять людям. А уж тем более тому, что они говорят. - Пойдём, - Лили чувствует приближающуюся катастрофу и необходимость отвести эту самую катастрофу к единственному человеку, который может, должен и хочет её предотвратить. Мы идём около получаса, и Роуз затихает в крепкой хватке нежной руки кузины. Тогда Лили выпускает её и чуть-чуть замедляет шаг, позволяя мне догнать себя. - Теперь твоя очередь, мистер Малфой, - обращается она ко мне опасно строгим тоном, - Дай мне свою руку. Я послушно протягиваю ей ладонь, запоздало ощущая в ней листья кровчика. Пытаюсь переложить их в другую ладонь, но девушка резко перехватывает мою руку. Ширины её кисти не хватает на то, чтобы заключить мою в капкан, поэтому она переплетает наши пальцы, и теперь красные листики зажаты между наших ладоней. - Отпусти их, - настойчиво шепчет она, чуть-чуть поворачивая голову в мою сторону. Я знаю, что говорит она о кровчике, что она взывает к моему благоразумию. Но я также знаю, что она имеет в виду их – Кимбола и Роуз. Она просит меня отпустить их. Мне никогда не казалось, что я их держу. До этого момента. Я их и не держу, если по правде. Их держит страх внутри меня. Я волшебник, да, и всё же я обычный человек, и мне до обычного страшно, что эти Узы отгородят меня от моих друзей. Наверное, это не так. Надеюсь. Я тихо выдыхаю и ослабляю кисть – листики падают вниз. Лили в ответ теснее переплетается со мной пальцами. - Спасибо, - говорю я. - Пока не за что, мистер Малфой, - улыбаясь шепчет Лили и обвивает второй рукой моё плечо, на короткий миг прижимаясь ко мне всем телом. Рука, ноги, грудь и лицо у меня немеют, но она уже отстраняется и спешит догнать свою опасно затихшую кузину. Я смотрю ей вслед и пытаюсь сосчитать веснушки на её открытой спине. *** Не успеваем мы показаться на горизонте, как Кимбол заключает меня в свои огромные объятия и говорит: - Мерлин, Скорп, друг, ты нашёл её. Я слышу в его голосе неподдельный страх и мне становится стыдно за всю эту затею с проверкой подлинности. Но на самом деле, самое страшное ещё впереди. Роуз, очень красивая, но всё ещё Роуз неестественно прямо стоит чуть поодаль и готовится спасать Кимбола Забини. Тот заканчивает меня благодарить и поворачивается всем корпусом к своей беглянке. Роуз так преисполнена своей целью не допустить свершения родового проклятия, что совершенно отказывается воспринимать его недобрый взгляд. - Кимбол. - Роуз. Они не успевают продолжить дуэль, потому что место воссоединения стремительно заполняется массовкой. Массовка в свою очередь, особенно её женская часть, с ужасом обнаруживает невесту во всём своём свадебном обмундировании, совсем не таком, каком им бы хотелось, и всё же самую настоящую невесту перед своим женихом. Жениху ни в одном из миров, магическом или маггловском, никогда не разрешалось видеть невесту до того, как она станет его женой. Миссис Забини решает даже не тратить время на потерю чувств – необходимо немедленно спрятать Роуз Уизли от синих глаз Кимбола Забини, пока не произошло… То, что может произойти, да. - Стоять! – громко обрывает все махинации толпы Кимбол, и все послушно замирают. Надо сказать, что Роуз замирает только потому что и до его приказа не особенно двигалась. А так она совершенно не собиралась подчиняться. - Кимбол, сейчас же не смотри! – приходит в себя Сессилия Забини и тянет руку к будущей невестке. - Нет. Роуз, от меня ни на шаг, понятно? - он подходит и самым собственническим образом обхватывает её запястье. – Я отпущу тебя теперь, только после того, как мы заключим Узы. - Нет, - в голосе Роуз боль героя, заслоняющего собой любимого от Авады Кедавры. - Что «нет»? - Мы не можем заключить Брачные Узы сегодня. - Да твою мать! – не выдерживает Кимбол, и всё, что может загореться, в пределах десяти метров загорается. Он так устал. Сколько можно с ним сражаться? - Видит Скорп, я пытался быть добрым, - рычит Ким и подхватывает Роуз на руки, закидывает на плечо и удаляется на переговоры. Роуз не сопротивляется. - Я бы пошла с тобой и на своих ногах, - замечает она меланхолично. - Это быстрее и приятнее. Он ставит её на ноги в одной из дальних беседок, сам садится на скамейку и упирается локтями в колени. - Ну? - Ты подрался с Джеймсом? – она замечает его потрепанный костюм и взъерошенные волосы. Роуз подносит руку, чтобы вынуть травинку-соринку из его волос, но он перехватывает её запястье на полпути. - Единственное, что помешает мне сегодня взять тебя в жёны – смерть одного из нас. Если есть ещё причины – говори. Потому что я близок к тому, чтобы убить тебя. - Скорпиус рассказал мне про родовое проклятие Забини. - И? – поднимает брови Кимбол. - Забини умирает, если женится не по любви, - продолжает Роуз, но уже чувствует, что проиграла. - И? - Ты Забини и ты сегодня женишься, - она решает идти до конца. - Это всё? – спокойно спрашивает Кимбол и поднимается на ноги. - В общей сложности – да. - Отлично, пойдём к Старейшинам, - он снова берёт её за руку и тянет на церемонию. - Но ты не можешь так рисковать! – она пытается вытянуть свои пальцы из его хватки. - Мне ничего не грозит. Я женюсь по любви, если ты всё ещё не поняла, - отрубает он и готовится взвалить её на плечо. Так приятнее и быстрее. - Откуда ты можешь знать? – в отчаянии повышает голос Роуз. - Откуда я могу знать…? – переспрашивает он. – Только я и могу знать, Роуз. Не ты. Не чертов дед Кэрроу. И если я сказал, что люблю тебя, значит, тебе придётся мне поверить. И любить в ответ, если ты этого хочешь. Ты можешь не верить никому, не заводить друзей, шарахаться по лесам с Поттер – меня это не трогает. Но ты должна верить мне. Это всё, что я прошу мне дать. Если в тебе этого нет – это вторая единственная причина, почему нам нельзя заключать сегодня Узы. Он смотрит на неё напряженно и внимательно. Он ждёт. - Я просто боюсь, что ты умрёшь после этого, - честно отвечает Роуз и обхватывает себя руками. Только теперь Кимбол замечает, во что она одета. Он кутает её в свои руки и утыкается губами в её голое плечо, согнувшись для этого в три погибели. - Я умру. Когда-нибудь. Но не от того, что не люблю тебя, понятно? - Понятно, - наконец верит Роуз. *** Пять часов спустя, как только невидимые нити обжигают и остаются витиеватыми шрамами по типу Непреложного обета на её левом и на его правом запястьях, нам втроём удаётся удрать. Поляну близ деревни озаряет праздничными огнями, из огромного шатра доносится музыка и звук самых странных танцев магического сообщества. Всё дело в разнородности танцующих. Забини, Уизли, Поттеры, Малфои, даже немного Ноттов! Мы аппарируем домой. Аппарирую я, держа в одной руке руку Кима, в другой- Роуз. Они не держатся за руки, не целуются, не разговаривают и даже не смотрят друг на друга. Я говорю как заведённый, звоню в доставку пиццы по мобильному Роуз, запихиваю их в нашу маленькую квартирку и незаметно отправляю синицу-патронуса Сигизмунду. Тот заваливается пьяный, как будто пил в семь глоток, но ум его ясен, как лондонское солнышко. - Так, ребята, нам надо поговорить, - начинает он, почти лежа на полу, Кимбол садится на диван мрачный, как грозовая туча, Роуз присаживается на пол, на самое большое расстояние от своего мужа. Я пытаюсь заполнить эту дистанцию собой. - Мистер Малфой ужасно волнуется, что Бишбармачные узы сработали наоборот, - гогочет Сигизмунд и всё никак не трезвеет. Сколько же он выпил, чтобы погрузить в такую зюзю два с половиной метра человека. - Сиги, иди отоспись, - предлагает Ким, и это первое, что он произносит. - Как только, так сразу, Кимми, - слащаво протягивает старший брат, - Только расскажи, в чём дело. Тем временем я раздаю кружки с чаем всем, кроме Сигизмунда, чьи длинные конечности не в состоянии держать кипяток. Неожиданно Ким шипит от боли: - Роуз, слишком горячо! Куда ты торопишься? Я оторопело перевожу взгляд на девушку и замечаю у её губ чашку. По краснеющей верхней губе становится понятно, что она обожглась. Так. - Есть первый контакт! – возвещает Сигизмунд и смеётся. - Ты почувствовал, как Роуз обожглась? – с интересом спрашиваю я. - Я чувствую всё, до чего она касается, - раздражённо говорит Кимбол. - И это тебя злит? – осторожно спрашиваю я, пока Сигизмунд ползёт к моему чаю. - Не это, - отрезает мой друг. - Так просто не читай мои мысли! – вмешивается Роуз. - Они зачитывают себя речитативом, – язвит в ответ Кимбол. - Так вы можете и мысли друг у друга читать? – я стараюсь убрать из голоса любопытство и добавить больше сопереживания. - Я не слышу мысли Кимбола, - отвечает Роуз. - Тебе бы не понравилось то, что я сейчас думаю, Роуз! – я очень давно не видел его таким злым. - Что в моей голове тебя так разозлило? – обхватывая себя руками в защитном жесте, спрашивает Роуз, и это обливает Кимбола холодной водой. - Ладно, иди сюда, - ему удается успокоиться под давлением её беспокойства, которое он сейчас испытывает как своё собственное. – Я погорячился, хорошо. Просто стоило старику закончить ритуал, в мою голову хлынули твои воспоминания. Их так много, и в них полно того, о чем ты мне никогда не собиралась рассказывать. Роуз, пожалуйста, иди сюда, я слышу твой страх и чувствую себя тираном-узурпатором. Роуз поднимается со своего места и садится рядом с Кимом, тот лёгким движением закидывает её ноги на свои колени и замирает. Замирает и Роуз. - Роуз, кажется, мы пока не готовы. - Ага, да, - быстро соглашается Роуз и медленно без лишних движений возвращается на место. Сигизмунд, улучив момент, кладёт свою голову ей на колени. - Что вы чувствуете, когда касаетесь друг друга? – деловито спрашивает Забини-старший. - Как будто бы я в его коже, - роняет Роуз зачарованно, и Ким резко выдыхает. - Я тоже так хочу, - протягивает Сигизмунд. - А что ещё? - уточняю я. - Вижу его глазами, слышу его ушами, чувствую его языком… - Как же я рад, что ты не можешь читать мои мысли, - неловко смеется Ким. - Я всё ещё могу чувствовать, что чувствуешь ты. - Тогда странно, что ты всё ещё не покраснела. - Ким, - Роуз звучит предостерегающе, но девушка нещадно краснеет. - Извини, эти разговоры про языки и кожу… Сигизмунд заливается смехом и закидывает руку на плечо Роуз. - То есть сейчас ты чувствуешь, как я тебя обнимаю, брат? Кимбол запускает в ответ подушкой. Объявляется Бинки, домовой эльф семьи Забини. - Хозяин, - кланяется он Сигизмунду, и его большие уши почти касаются ковра, на котором его хозяин лежит, - Хозяин, - кланяется он Кимболу, - Хозяйка, - заканчивает он поклоном Роуз, будто так оно и было всегда. Та замирает, пораженная. - Что это? – вдруг спрашивает Ким и кладёт руку себе на грудь, - Я чувствую жар и мурашки, и сердце больше не бьется, ритмично не бьётся. - Ты плачешь? – неверяще спрашиваю я, заметив на его лице слёзы. Я редко видел Кима в слезах. Вообще-то никогда. - Это не я, - неверяще отвечает Ким, и мы все смотрим на Роуз. Девушка не двигается. - Сдерживай эмоции, - шепчет она. - Да как? Я даже не понимаю, что это. Это и радость, и нежность, и грусть, и счастье, и немного страха, - Ким утирает глаза рукавом, - Как можно чувствовать так много в один момент? - Так ты чувствуешь всё это вместо Роуз? - Нет, я тоже всё это чувствую, просто справляюсь лучше Кима, - возражает Роуз. Ким всхлипывает и глотает рыдания на уровне груди. - А теперь, теперь ты испытываешь облегчение и благодарность впридачу? - Бинки расстроил вас, Хозяин? – спрашивает домовик и падает на тонкие коленки. - Не меня, Бинки, это всё твоя Хозяйка, - отмахивается Ким и добавляет, - Я чувствую себя таким беззащитным… - Хозяйка желает, чтобы Бинки было больно? - вкрадчиво вопрошает домовик и ищет глазами острые или тяжелые предметы. - Что? Нет! – Роуз рефлекторно хватает домовика за плечо. - Не так резко, Роуз! – страдает от внезапного чувства вины Кимбол и изо всех сил сдерживает новые слёзы. - Хозяйка коснулась Бинки, - констатирует эльф. И мы с Сигизмундом в один голос издаем «оу». - Прости, я случайно, - растерянно говорит Роуз. - Бинки никогда не был доверенным домовым эльфом. Бинки рад вам служить - Доверенным домовым эльфом? – переспрашивает девушка. - Поздравляю, Роуз, ты заключила ещё один магический контракт. Только ничего не чувствуй по этому поводу, пожалуйста, - на Кима больно смотреть. - Это значит, что Бинки придёт по первому твоему зову, даже если ты его не зовешь, - поясняет Сигизмунд и морщится. - Твой личный телохранитель, - добавляю я. - Спасает от пожаров, наводнений, заклятий и холодных вечеров. - Холодных вечеров? – Роуз всё ещё не понимает, что мы серьёзно. У семьи Уизли никогда не было домовых эльфов, и тонкости этих сложных отношений ей неизвестны. - Да, Бинки теперь заявится к тебе с пледом и горячим чаем, стоит тебе почувствовать сквозняк. - Что я наделала? – беспомощно оборачивается она к Киму, и тот стонет, как от головной боли. - Хэй, девочка, - ласково говорит он, но не решается её обнять, - Просто обзавелась верным прислужником. Ничего такого. - Для Бинки это честь, моя Хозяйка, - заверяет домовой эльф и приосанивается. - Ещё бы, - хмыкает Сигизмунд. - Контракт нельзя расторгнуть? - Смертью, твоей или его, - разводит руками белобрысый мужчина. - Но ведь ни у кого из вас нет доверенного эльфа?- спрашивает Роуз. - Нет. - Неа. - Ни за что. Следует три ответа. - Доверенному только и надо, что отдать за тебя жизнь, ужасно утомляет, - беззаботно делится Сигизмунд и зевает. - Бинки, ты принёс книги? – тем временем спрашивает Кимбол и становится очень серьёзным. - Да, Хозяин, - домовик разжимает кулак, в котором покоятся пять уменьшенных томов. Он возвращает им первоначальный вид и с поклоном ( Роуз он кланяется трижды) исчезает. Книги из фамильной библиотеки Забини и так или иначе посвящены таинствам магических обрядов. Мы усаживаемся втроем за их изучение, через полчаса к нам присоединяется Сигизмунд (когда буквы перед его глазами перестают расплываться). *** - По крайней мере, это не навсегда, - заключает Кимбол и зачитывает из старого фолианта следующее, - «… магический субъект "один" может испытывать крайнюю степень единства с магическим субъектом "два", принимая на себя треть или половину от испытываемого и ощущаемого магическим субъектом "два". Известны случаи явлений макроэмпатии. В любом случае, этот эффект не заставит ждать своего исчезновения, и магические субъекты вернутся в своё прежнее сугубо личное мироощущение в течение ближайшего…». Парапам, - Ким захлопывает книгу и растягивается на диване. - В течение ближайшего…? – опасно спокойно уточняет Роуз. - Времени, - заверяет её муж. - Мне кажется, там был определённый временной промежуток, Забини. - Ерунда, Забини, - довольно улыбается Кимбол, долгие шесть лет мечтая дерзко назвать Роуз Уизли своей фамилией в ответ. - Малфой, ты выбиваешься из общей концепции большой и дружной семьи, - подкалывает меня Сигизмунд Забини, не отрываясь от книги. - Джорджиана уже почти замужем, - развожу руками я. - Ну что ты, у нас ещё куча троюродных кузин. - Их две, Сигизмунд, и одной из них в прошлом месяце перевалило за пятьдесят, - поправляет Кимбол, заводя за спину старенький том, в котором совершенно конкретно сказано о длительности эффекта взаимной эмпатии при обряде Брачных Уз. Роуз Забини берёт в руку палочку. - Заколешь меня? – подначивает её Ким. - В течение ближайшего... месяца? – спрашивает она, надвигаясь. - Роуз, ну правда, положи палочку, оружие – детям не игрушка. - …года? – продолжает она. - Детка, тебе ведь будет втройне больнее – сначала от собственной эксплуатации магии, потом за эмпатию от применения её на мне, умноженную на два, - мягко рассуждает Кимбол, не пытаясь уйти от грозящего удара. - В течение ближайшего ...десятилетия? – допытывается Роуз и подходит к нему вплотную, коленки к коленям, смотрит на него сверху-вниз. Кимбол довольно улыбается и одним молниеносным движением хватает её под коленки и фиксирует её руки к собственной груди. - …века, - Ким шепчет ей это на ухо и осторожно целует в висок. Оба вздрагивают от внезапной силы этого ощущения и решают в дальнейшем воздерживаться от поцелуев на людях. Роуз полулежит, беспомощно прижатая к этому невозможному человеку, и думает о том, что в схватках с ним у неё всегда будет страдать как защита, так и нападение. За окном разыгрывается рассвет. Я замечаю, что Сигизмунд спит, подложив под голову дряхлые страницы вместо подушки. Роуз не пытается выбраться из рук Кимбола, вероятно, она тоже где-то у Морфея. Ким утыкается подбородком в её макушку и хитро улыбается мне из-под полуопущенных ресниц. Я поудобнее усаживаюсь в кресле и закрываю глаза, засыпая. Партия окончена.