Шансы

Оказавшись в особняке Клауса и заперев за собой дверь, Ребекка не стала терять времени и сразу же спустилась в погреб, где брат держал коллекционные сорта виски и вина. Девушка решила не ограничивать себя и взяла пару ящиков живительного эликсира для вампиров. Неожиданно её чуткий слух уловил скрип входной двери и последовавшие за ним тихие шаги в прихожей и потом в гостиной. Бекка замерла, раздумывая, выйти ли и оторвать руки неудачливому взломщику или безопаснее будет отсидеться здесь, ведь вполне возможно, что это явился Стефан со злополучным оружием из белого дуба. Но потом ею овладела какая-то шальная жажда приключений, борьбы, даже риска, желание доказать младшим кровососам, что они не в состоянии её запугать. В конце концов, она древняя вампирша, а не трусливая школьница, ворующая конфеты из буфета. Бекка передвигалась куда тише, чем неожиданный посетитель, поэтому Тайлер, не подозревая о нависшей над ним угрозе, спокойно продолжал шарить по помещению. - Ты знаешь, что в Китае ворам отрубали руки? – донёсся до парня насмешливый голос. Ребекка стояла в паре метров от него, пытаться сбежать было бесполезно. Впрочем, он и не собирался. - В курсе. - И что мне с тобой делать? – устало вздохнув, поинтересовалась блондинка. - А что хочешь. – Отправляясь на разведку, Тайлер никак не ожидал встречи с сестрой своего врага, а потому сейчас был совершенно выбит из колеи этой новой неприятностью. Снова не подстраховался, не продумал, не учёл – и попался. Видимо, кто-то там, наверху, явно против него. Блондинка отложила ящики с напитками и приблизилась к парню. Наверное, самым правильным решением было бы вырвать ему сердце, обезопасив себя и брата от этого упорного мстителя. Но Ребекка, вопреки мнению о ней местных жителей, вовсе не получала удовольствия от убийств, уже не получала, что-то изменилось в ней в последнее время, иначе бы ещё тогда, в школе, не позволила компании так легко отделаться. А ещё, не смотря на то, что Локвуд ненавидел Клауса и желал тому смерти, теперь, после того, как она сама лишилась близкого человека, ей стало искренне жаль юношу, потерявшего по вине Ника семью, друзей, да и девушку – потому что в том, что скоро Кэролайн уступит первородному, Ребекка не сомневалась, брат всегда добивался своего. И она понимала, что значит одиночество для вампира и как мучительно оно разъедает душу. - Ты глуп и самонадеян, знаешь об этом? – спрашивала она, обыскав Тайлера. – Ну конечно, сейф вскрыл. О лекарстве информацию ищешь, не так ли? – изрекла блондинка, обнаружив бумаги. - А чего ты ожидала? – разозлился парень. – Что я буду благодарить твоего братца за то, что разрушил мою жизнь и даже не попытаюсь поквитаться с ним. Он убил мою мать, - с каким-то отчаянием добавил Тайлер. - И мою. А ещё отца и возлюбленного. И не раз отдохнуть в гробу отправлял, лет на сто двадцать в общей сложности. – Бекка и сама не понимала, зачем говорит всё это, ведь её трагедии вовсе не могли утешить собеседника или компенсировать его утраты, но выражение его лица всё же смягчилось. - Родственников не выбирают. - Это точно. – Девушка задумалась: «Убить или не убить? Можно, конечно, посадить в подвал рядом с Деймоном, пустить кровь и выведать, может он что про местонахождение кола знает» Пока она размышляла, Тайлер спокойно ждал, не предпринимая никаких попыток сбежать или атаковать, да что там – совершенно без агрессии глядя на девушку. «Забавно, что как раз сегодня я столько раз вспоминал её. Вот и накликал беду» Его сдержанное поведение и готовность безропотно принять судьбу очень подкупали, заставив Ребекку пожелать лучше осведомиться о планах Локвуда. - Ладно, пойдёшь со мной, – решила блондинка, – а дальше видно будет. Они вместе покинули помещение и на вампирской скорости отправились домой к Ребекке. Девушка набрала Эйприл и попросила наперсницу вынести пару стульев и два стакана. - Присаживайся, поговорим, – велела она своему пленнику, когда сидения появились на крыльце. Это было относительно безопасно – Бекка легко могла уйти в дом, а вот приглашать Тайлера она не хотела. – Итак, что ты знаешь о лекарстве. - Ничего, потому и ходил в особняк. Ты ведь и сама понимаешь, что умирать, – а тем более рисковать жизнью Кэролайн, – я не слишком хочу. - Я думаю, что если бы речь шла только о твоей жизни, и у тебя было нужное оружие, ты бы убил Ника, – изрекла блондинка, наполнив стакан и протягивая его Тайлеру. - Почему так? Я похож на потенциального смертника? - Сейчас – да. У тебя такой вид, словно ничто в мире больше не имеет значения – ничто, кроме мести. Парень задумался. В чём-то она права – он ведь готов был ещё до смерти мамы и друзей дать закатать себя в бетон, лишь бы избавиться от Клауса, а теперь желание отплатить гибриду за всё выросло в геометрической прогрессии. Ребекка тоже молчала, наслаждаясь приятным действием алкоголя, первый стакан которого выпила с жадностью пустынного странника, приникнувшего к вожделенному источнику. Она всегда уважала целеустремлённых и сильных духом мужчин, способных на смелые и решительные действия – такими она считала своих братьев. Но Тайлер ещё и во многом был похож именно на Ника – склонностью к агрессии и импульсивностью, упорством и тщеславием, сложными отношениями с отцом и стремлением доказать окружающим, что чего-то стоит. Николаус Майклсон тоже ведь не сразу сумел заставить остальных с ропотом произносить своё имя, и дело здесь даже не в возможности внушать – на доминирование претендовал ещё и Кол, да и преследования Майкла играли немаловажную роль. Хотя в том, кем стали братья, есть и вина, и заслуга их с Элайджей. - Какого это – прожить тысячу лет? – прервал её размышления Тайлер. – Мне всегда было интересно, и раз уж ты не прочь поговорить, я удовлетворю любопытство. - Как пару десятков для обычного человека, – усмехнулась Ребекка. – Поначалу запоминаешь каждый день, каждый год, а потом время просто несётся, и ты уже не замечаешь его течения. И когда вдруг оглянешься назад, понимаешь, что ничего ценного, в сущности, в своей жизни не сделал. - А что следует предпринять, чтоб этого не произошло? - Нужно дорожить людьми, которые тебя любят, заботиться о тех, кого любишь ты, и не упускать возможности сказать им об этом. Главная опасность вечной жизни – думать, что никогда не поздно всё исправить, изменить, что твои близкие всегда будут рядом, и ты ещё успеешь насладиться их обществом. - Мне жаль твоего брата. – Тайлер смотрел на девушку с искренним сочувствием. Он вдруг осознал, что она тоже одинока и потеряла близкого человека, с которым прожила не восемнадцать, а тысячу лет. - Не надо! – протестующее подняла руку Ребекка, чувствуя, как самообладание её покидает, а глаза наполняются слезами. – Во-первых, Кол – тема запретная, во-вторых, я тебе не верю. - Как хочешь. Просто я тоже считаю, что некоторые могилы лучше не тревожить. - Да, я слышала, чем для твоей семьи в итоге обернулось открытие склепа Деймоном. Да и не только открытие склепа – Кэтрин и дядю подставила, закрутив с ним роман, и тебе помогла стать оборотнем. Знаешь, я уже несколько столетий ненавижу эту стерву. - Я тоже. Молодые люди переглянулись. В этот момент нечто объединяло их и оба это чувствовали. Тайлер знал, что, не смотря на внезапную лояльность, Ребекка не сможет просто так его отпустить, а Бекка видела, что он понимает причины её сомнений. Ведь для обоих семья являлась главным в жизни, хоть они и по-разному это демонстрировали. Локвуд вдруг вспомнил отца, которому тоже никогда не говорил, что любит его. Вернее, говорил, но ещё ребёнком, мучительно переживая папино равнодушие и постоянную нехватку времени для сына. Став взрослее, Тайлер понял, что его отец просто лицемер, который стремится убедить окружающих, что Локвуды – идеальная семья, где все любят и уважают друг друга. На деле же он не стеснялся демонстрировать наличие любовниц, был холоден с мамой и всегда недоволен сыном, как бы тот не старался заслужить его одобрение. Со временем Тайлер против воли стал всё больше походить на отца, считая слабостью проявление чувств и заглушив в своей душе все добрые и благородные порывы. Только с Кэролайн он вёл себя иначе, но девушка, очевидно, не сумела это оценить. «Он как птица, которая слишком высоко поднялась и была сбита. Но крылья-то не подрезаны, она могла бы летать, просто теперь боится снова упасть… Стоп. Пьяная философия. Пора расставаться, иначе пойдут ещё большие откровения, я и так уже слишком много сказала» Ребекка отдавала себе отчёт, что убить Локвуда – значит разрушить ту хрупкую симпатию, которая возникла у Кэролайн к Нику, а, учитывая отношение брата к юной вампирше, он вряд ли сумеет подобное просить. А вот проявить милосердие – другое дело. Благородные сердца такое не забывают. - Мне жаль, что Клаус убил твою мать. «Если она внушит мне говорить правду, то лучше, чтоб эмоции были искренними, тогда больше шансов уйти отсюда невредимым» Они играли в игру, смешав подлинное отношение с фальшивым, и стремясь любой ценой не дать другому помешать осуществлению своих планов. Но у Ребекки было физическое превосходство, возможность поступить с ним, как она того пожелает, и Тайлер решил дать блондинке карт-бланш, демонстрируя обезоруживающую честность. - А я сейчас даже раскаиваюсь в том, что собирался поменять вас с Клаусом телами, и закатать в бетон… Ты ведь знала об этом? - Нет. Иначе бы вы в школе так легко не отделались. – Хотя, услышав его признание, Бекка не выглядела слишком удивлённой, в Мистик-Фоллз было любимым видом деятельности пытаться убить первородных. Девушка встала, окинула визави расфокусированным взглядом и немного пошатнулась, словно потеряла равновесие, а может просто переборщила с виски. Тайлер поспешил прийти ей на помощь, поддержав за талию. - Мы хорошо поговорили. Спасибо тебе. Знаешь, - он улыбнулся, - парней вроде меня в школе принято считать недалёкими качками, не прочитавшими в жизни ни одной книги. В чём-то это правда, но я недавно наткнулся на роман, в котором были строчки, засевшие в памяти: «Что может дать один человек другому, кроме капли тепла? И что может быть больше этого?» - Красиво, - кивнула Ребекка. – Благодарю и тебя за «каплю тепла». Она положила руки Тайлеру на плечи и, посмотрев парню в глаза, медленно выдохнула, а потом наклонилась, впившись клыками в его шею. С Деймоном такой способ проверки на наличие вербены в организме девушка не применяла, желая причинить ему физическую боль, Локвуда же мучить не хотелось. Оказалось, что вербену он не принимал. Блондинка повторила вопросы о местонахождении кола, информации о лекарстве, планах насчёт Николауса и отношении к себе, не услышав ничего нового. А потом велела Тайлеру уходить в свой особняк и не покидать его до тех пор, пока она не позволит. Проводив взглядом удаляющегося волчонка, девушка вошла домой. Её переполняли противоположные впечатления от вечера – с одной стороны, она сомневалась, правильно ли поступила, разоткровенничавшись с Локвудом и отпустив его целым и невредимым. Но Ребекка так давно ни с кем не разговаривала начистоту, не делилась тем, что её беспокоит, и приятно было найти умеющего слушать собеседника. Хоть с момента откровенного диалога с Колом прошла только неделя, с тех пор столько всего случилось, что блондинке казалось, будто минул как минимум год. А ещё присутствовало некое злорадство, будто муть поднималась со дна души, – она не забыла, как Клаус спас Кэролайн, бросив её в беде, и проявленная сегодня лояльность к его врагу, принесла определённое удовлетворение, хоть Бекка и не желала это признавать. Однако неожиданная встреча испортила хорошее расположение духа – в гостиной сидела Катерина. Стефан не представлял, что ещё предпринять – все, кто могли прийти на выручку, как сквозь землю провалились, зато проблемы сыпались, как из рога изобилия. Он не смог ни найти, ни дозвониться до Бонни, чтоб та создала заклинание для поиска кола; Елену пришлось запереть в темнице, потому что она чуть не попала в ловушку к Клаусу и по-прежнему стремилась туда; Джереми не в себе последнее время; профессор Шейн, который мог бы помочь побороть внушение, тоже куда-то запропастился, а завтра утром нужно передать Ребекке оружие или она убьёт Деймона. Правда, в то, что Барби Клауса действительно исполнит обещание, Стефан не верил, но рисковать жизнью брата не смел. Мужчина несколькими глотками осушил стакан бурбона и направился в уже традиционно занятую темницу. - Как ты себя чувствуешь? – он с беспокойством смотрел на Елену, сидевшую на полу, обхватив колени руками. - Нормально, только голодная. Может зайдёшь – неудобно так разговаривать. Шатен немного замешкался, но всё же отворил дверь, прошмыгнул внутрь, запер, а ключ выбросил через решётку наружу. Он не планировал ночевать там с Еленой, но пока всё равно ничего полезного сделать не мог. - Как я поняла, новостей никаких? – скорее не спрашивала, а утверждала брюнетка. Стефан отрицательно помотал головой. – А зачем всё-таки ты отдал кинжал Ребекке? - Хотел быть с ней честным, – устало вздохнув, ответил Сальваторе. - Всё равно не понимаю, на что ты рассчитывал. Не следовало вообще с ней связываться. Да, тебе было плохо, но это не повод прыгать в постель к первой подвернувшейся девице. А тем более к той, что столько зла причинила твоим близким. - Елена, мы уже разговаривали на эту тему в школе и я всё сказал. - Нет, ты ушёл, не пожелав выслушать меня, – упрямо твердила девушка. - Выслушать? А ты сама себя слышишь? – вскипел Стефан. – Говоришь, что связь не влияет на чувства, а сама идёшь прямо в руки к Клаусу. Умирая, клянёшься мне в вечной любви, став вампиром, обещаешь провести вместе вечность – но спустя несколько недель заявляешь, что чувства изменились, и едва за мной закрывается дверь, оказываешься в постели с моим братом. А когда появилась возможность всё забыть, избавиться от этой боли, протестуешь, не желая, чтоб Ребекка стёрла мне память. Вместо этого устраиваешь «бывшему» сцены ревности, а сама спишь с Деймоном и разгуливаешь по столовой в его одежде, не утруждая себя заботой о моих чувствах! И это после того, как всеми силами старалась нас помирить. Даже Кэтрин не удалось настолько разрушить наши с Деймоном отношения, как смогла ты! Елена молчала, закусив губу и опустив глаза. Когда она, наконец, посмотрела на него, во взгляде девушки было столько вины, обиды и тоски, что Стефан пожалел о сказанном сгоряча. В конце концов, она ещё такая юная и столько горя перенесла, что неправильно всю вину за случившееся возлагать лишь на неё. - Прости. Я не хотел… – он облизнул губы, – понимаю, что связь всему виной, да и сам я тоже хорош… прости меня, - он приблизился к брюнетке и, подняв её лицо, начал вытирать слёзы. – Я обязательно что-нибудь придумаю и вытащу Деймона. - И ты меня извини, Стефан. Знаю, что часто веду себя некрасиво и эгоистично, просто я так устала от всего этого кошмара, который длится уже почти два года… Так хочется снова быть весёлой и беззаботной, верить в то, что всё будет хорошо… Сальваторе обнял девушку и ласково гладил по голове, чувствуя, как к горлу подкатил комок, а руки слегка подрагивают от переполнявших его эмоций. В какой-то момент Елена подняла голову и её губы оказались буквально в миллиметрах от его. Бороться с искушением было бесполезно, и Стефан приник к этим вожделенным устам. Он забыл в этот момент обо всём на свете, желая лишь чувствовать её близость, наслаждаться этим упоительным поцелуем и мечтать, что она снова только его. «Что я делаю! Деймон сейчас страдает, мучается, а я веду себя, как последний урод, пользуясь ситуацией!» Эта мысль словно обожгла, вернув ему самообладание и дав силы оторваться от Елены. - Прости… нам не следует. Я так не могу. К счастью для Сальваторе, в этот момент он услышал, как кто-то вошёл в дом. - Есть кто? – раздался голос Шейна. Стефан вскочил, подбежав к решётке, и позвал Аттикуса. Когда мужчина оказался на свободе, он поделился своими бедами с профессором, сказав, что тот его последняя надежда. - Я могу помочь избавить Елену от внушения, вернее, убедить её, что не следует идти к Николаусу. Но им с братом нужно уезжать – чем скорее мы найдём лекарство, тем лучше. - А что насчёт Деймона? - Позвони Ребекке и скажи, что завтра кол будет у неё. Завтра утром я приду к тебе, и мы отправимся к ней – ты отвлечёшь, а я проберусь в особняк и освобожу Деймона. Не самый безопасный вариант, но раз уж оружие потеряно, выхода у нас нет… Ты точно не знаешь, где кол? - Нет, его украли, и я даже понятия не имею кто, – удручённо ответил Сальваторе. - Ладно. Пошли сначала к Елене, сейчас важно позаботиться о её состоянии. - Спасибо вам, профессор, не знаю, что бы делал без вашей помощи. - Не за что! – тепло улыбнулся Шейн, мысленно в который раз подивившись доверчивости и недальновидности всех вампиров этого городка. Они вошли в темницу. Аттикус велел Стефану взять Елену за руки и вспоминать хорошие события, которые они пережили вместе, а сам опустился на колени позади девушки, положив ладони ей на виски, и принялся что-то шептать. Спустя некоторое время он отстранился и попросил брюнетку рассказать, чего ей сейчас хочется. - Есть. Я очень голодная, – плаксивым голосом отвечала Елена. Стефан принёс пакеты с кровью. - У тебя есть желание пойти в ваш дом? – спросил Шейн, когда девушка подкрепилась. - Нет. Я и раньше не хотела, просто против воли меня тянуло туда, но теперь всё прошло… Спасибо вам! – Она посмотрела на профессора и улыбнулась. – И тебе, Стефан. За всё. Сальваторе погладил вампиршу по руке и нежно чмокнул в голову. Аттикус без особого интереса наблюдал за ними. - Хорошо, а теперь отправляйся в свою комнату и немного отдохни. Через пару часов я приду, и вы с Джереми поедете со мной в безопасное место, а оттуда на остров, где находится лекарство. Стефан, виновато опустив голову, признался, что надгробный камень они тоже упустили, но Шейн убедил мужчину, что сможет решить и эту проблему. Джереми и Мэтт выезжали из гаража Гилбертов, когда увидели Елену, направляющуюся в дом. Она шла с каким-то отсутствующим видом, словно сама не вполне понимала, что делает. Совместными усилиями парни сумели остановить вампиршу и привезти её в особняк Сальваторе. На счастье, Стефан был дома и запер её в темнице. Эта новая опасность едва ли способствовала улучшению эмоционального состояния Джереми, который теперь, наряду с видом призраков, мучился ещё и головными болями. Мэтт сочувствовал другу, но ничем не мог помочь, и оттого места себе не находил. Узнав от младшего Сальваторе, что Ребекка держит его брата в заложниках, Донован предложил проникнуть в особняк и попытаться освободить Деймона, но Стефан отказался, сказав, что не хочет рисковать его жизнью. На самом деле такая мысль его посещала, но вампир решил, что действовать подобным образом будет лишь в самом крайнем случае. Сейчас Джереми лежал на кровати, безуспешно пытаясь уснуть. Анна не являлась, зато остальные призраки наперебой рассказывали свои леденящие кровь истории, перемежая разговоры проклятиями в адрес Гилберта. Вдруг всё стихло – он увидел Анну. Парень не понимал почему, но когда она была рядом, другие замолкали, поэтому он вдвойне радовался её возвращению. - Как ты? – присаживаясь на кровать, спросила Анна. - Нормально. – Джереми старался, чтоб голос звучал бодро. - А если честно? Ты очень плохо выглядишь. – Она попыталась коснуться его, но юноша почувствовал лишь лёгкий холодок. Джереми замялся. Она ничем не могла помочь, а постоянно ныть и жаловаться не слишком хотелось. Он просто не желал признаваться, что с каждым часом, с каждой минутой его состояние лишь ухудшалось, в том, что сегодня он даже малодушно подумал о… Хватит. Никогда он не наложит на себя руки, как бы тяжело не пришлось. Хоть подросткам и свойственны суицидальные наклонности, но Гилберт не собирался причинять новые муки сестре, оставив ту совсем без родных. - Пока терплю. Бонни обещала выяснить, как можно от них избавиться и сколько вообще это продлится, она и Кол поехали к какой-то ведьме, которая очень много знает. Анна неверно истолковала его состояние. - Не волнуйся, с Бонни всё будет в порядке, Кол ничего не может ей сделать. - А я и не волнуюсь. Просто не в состоянии сейчас ни о чём думать, иногда даже о сестре забываю. Его собеседница помолчала. - Дурак он всё-таки! Не мог сказать конкретно, что страшного в этом Сайлосе, напугал вас… Всегда с ним так! - Как «так»? Девушка осеклась. - Ну, так… Он не умеет облекать свои чувства в словесную форму. - Может ты мне, наконец, расскажешь вашу историю, ведь я давно просил. Сделай такое одолжение страдальцу. – Джереми попытался улыбнуться, но получилась не улыбка, а кислая гримаса. Анна вздохнула и без утайки поведала ему о сложных отношениях с младшим Майклсоном, опуская лишь интимные подробности их романа. Гилберт слушал, наклонив голову, и с каждой минутой делался всё мрачнее – словно тень ложилась на его душу, окрашивая в безрадостные тона самое прекрасное, что было в жизни юноши: любовь к Анне. Он понимал, что явно проигрывает Колу по любым параметрам ещё когда они вместе тусовались в Денвере – Майклсон словно подавлял его своей уверенностью, обаянием, жизнелюбием. Теперь же, узнав, сколько продолжалась история Кола и Анны, что они снова и снова находили друг друга, даже спустя многие годы, Джереми решил, что вампирша, видимо, из жалости или от скуки встречалась с ним. Или потому, что он чем-то напомнил ей Майклсона. - У меня несколько вопросов, и очень надеюсь, что ты ответишь честно, – отозвался он, когда Анна замолчала. – Во-первых, почему вы не остались вместе, если, как я понял, любили друг друга? Во-вторых, чем я тебе понравился, почему ты захотела быть со мной, ведь, только не спорь, Майклсон явно более подходящая пара пятисотлетней вампирше. - Да, я любила его, но не могла долго находиться рядом. Я ценила свободу, независимость, была упряма, а он был ужасным собственником, требовал, чтоб женщина принадлежала ему полностью, будто растворилась в нём. Вот только, если б такое случилось, сразу потерял бы интерес. А ещё, как я уже говорила, Кол не умел выражать чувства, часть души всегда держал закрытой. У него словно атрофирована способность доверять или жертвовать своими интересами для другого человека. И когда он понимал, что начинает влюбляться, делал какую-нибудь гадость – может даже непреднамеренно, - но сразу всё портившую. Например, в Киото как-то загрыз пятнадцать человек, собравшихся в ресторане на чайную церемонию, лишь потому, что приревновал меня. И эту жестокость тоже сложно было терпеть, мне хотелось жить как человек, а не как хищное животное. – Анна усмехнулась. – Когда я познакомилась с остальным семейством, то поняла, откуда у него такие наклонности. С ними вообще страшно находиться рядом, не знаю, какая женщина выдержит столько сверхсильных существ с неустойчивой психикой и тяжёлым прошлым. Да и постоянные семейные распри не добавляли привлекательности нашему союзу – я привыкла, что родственники любят и поддерживают друг друга, они же почти всегда были в состоянии вражды, знаешь, как у Гоббса: «Война всех против всех» А с тобой всё иначе, и совершенно напрасно ты думаешь, что понравился мне только из-за сходства с Колом, которое ограничивается лишь одинаковым ростом, телосложением и цветом волос. С тобой я чувствовала себя живой, ты всегда был искренним, принимал меня такой, какая есть, уважал и не пытался подмять под себя. И с тобой я готова была провести вечность – не с ним, – и к тебе приходила после смерти, и даже сейчас мечтаю лишь о том, чтоб прикоснуться к тебе… Разве этих доказательств моей любви недостаточно? Её слова и взгляд, полный слёз, растопили лёд, образовавшийся в сердце парня под влиянием ревности и неуверенности, и теперь нежность тёплой волной накрыла всё его существо. Он даже закрыл глаза на миг, будучи не в силах совладать с чувствами. - Я так люблю тебя! Всё, что угодно отдал бы, лишь бы оказаться рядом, обнять, поцеловать… – Он протянул ладонь и, как когда-то, Анна прикоснулась своей, только теперь он её не ощущал. Стук в дверь прервал их, прогнав призрак. Явился Стефан, чтоб сообщить, что с Еленой теперь всё в порядке и через несколько часов Гилберты с профессором Шейном уезжают. Аравийское море, остров Самха. За день до смерти Кола Элайджа пришёл в себя и сразу же пожалел об этом – такую нестерпимую боль ощущал во всём теле. Он находился в какой-то пещере, прикованный к скале с помощью кинжалов, воткнутых в руки и ноги. Мужчина повертел головой по сторонам, пытаясь увидеть садистов, сотворивших подобное. - Не крутись, иначе мне придётся всунуть кол тебе в шею, – услышал он меццо-сопрано с явно выраженным акцентом. Обладательница голоса – рыжеволосая охотница – подошла и улыбнулась. - Ну как, упырь, несладко приходится, да? Элайджа не удостоил девицу ответом, постаравшись сосредоточиться на чём-то, что сумеет отвлечь от боли. Он думал о Катерине и младшем брате. Успела ли она убежать? Если да, то известит ли брата о том, что он попал в руки охотников или предпочтёт исчезнуть, испугавшись гнева Кола? Хотя рано или поздно охотники поймут, что его невозможно убить так, как обычного вампира – если ещё не знают. Либо они просто пытаются использовать его как приманку, чтоб заставить всех Майклсонов приехать на остров. А учитывая неясную судьбу злосчастного кола из белого дуба и количество сверхъестественных существ, желающих первородным смерти, можно предположить, что оружием его мучители вскоре обзаведутся. Однако Элайджа сумел подавить холодок, появившийся внутри при мысли о возможной смерти. Предыдущие попытки избавить мир от их семьи не увенчались успехом, провалится и эта. А Катерина наверняка сбежала, не в её стиле бросаться грудью на амбразуру ради кого-то, да и инстинкт самосохранения у вампирши был чрезвычайно развит. Данное умозаключение его немного успокоило, и он стал вспоминать совместный отдых с братом – одно из самых приятных событий за последнее столетие. … Из всей семьи Кол наиболее уважал и восхищался Элайджей – цельностью его натуры, благородством, чувством ответственности, выдержкой, – хоть и не упускал случая поддеть брата за то, что эти качества мешают ему радоваться жизни. И с какой-то детской ревностью реагировал на сближение Элайджи с Катериной, на то, что они стали гораздо больше времени проводить вместе. Вот и сейчас, за завтраком, пока они ждали Кэтрин, Кол сидел с обиженным видом – как ребёнок, которого стыдят за жадность и заставляют с кем-то делиться любимой игрушкой. Элайджа всё это знал и замечал, втихомолку посмеиваясь, – слишком уж забавно выглядел младший Майклсон в такие моменты. - «Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад!», - насмешливо продекламировал Кол, определившись с заказом и подзывая официанта. - Что это тебя на поэзию потянуло? – не поднимая глаз от меню и сделав вид, будто не понял намёка, спросил Элайджа. - Да вот смотрю на тебя, о пылкий влюблённый, и сразу, знаешь, такое возвышенно-романтическое настроение, скоро и сам начну стихи писать. - Не паясничай, – старший брат, наконец, удостоил младшего взглядом. – Если тебе так не по душе Катерина, то почему ты всего несколько дней назад говорил, что она изменилась, и даже создал условия для нашего сближения? - Я думал, сближение будет исключительно телесное, а сейчас вижу, что и душевное не за горами, – уже серьёзно ответил шатен. – Ты не забывай, она ведь Петрова, мало того – самая умная, хитрая и коварная из них, – и всё, что она говорит, следует делить на пять. Элайджа собрался что-то ответить, но подошёл гарсон, и мужчины прервали разговор. - А всё секс виноват, – тоном старого ворчуна, осуждающего слишком распущенную, по его мнению, молодёжь, возобновил речь Кол. - Уж кто бы говорил! – парировал Элайджа. – Для тебя интимная сторона всегда играла ключевую роль – без женского тепла ты как рыба, выброшенная на сушу. - Возможно. Но одно дело – приятно проводить вместе время, и совсем другое – доверять. - А я и не доверяю ей, Кол. – Лицо старшего брата приобрело жёсткое выражение, а в голосе отчётливо проступили стальные нотки. – Если позволяю быть рядом, то это ещё не значит, что я забыл, кто она и что вся жизнь Катерины – это бесконечная череда лжи, интриг, лишь ей одной ведомых игр. Сейчас, например, я практически уверен, что она нацелена найти лекарство, заставить Николауса его выпить, а потом убить – если его кровная связь с Линией прервётся. - Пятьсот лет прошло. - Это была её семья. Ты бы простил такое? - Я простил, – глухо отозвался младший Майклсон, наполняя стакан бурбоном. Пить при Элайдже он не очень любил – брат считал употребление алкоголя до обеда признаком дурного тона, – но разговор принял такой оборот, который просто необходимо было сопровождать чем-то горячительным. - Он наш брат. И мы другие. А она просто хотела жить тогда, потому и сбежала. Нет, я не оправдываю и не защищаю, – поспешил Элайджа поправиться в ответ на удивлённый взгляд брата, – но и её тоже можно понять. Кто я ей, чтоб Катерина отказывалась от своих намерений. - Ты себя недооцениваешь, брат, – улыбнулся Кол. – Точно говорю: она почти попалась. Впрочем, как и ты. Хоть бери да ставки делай, кто из вас первым сунет ногу в медвежий капкан. - Вынужден тебя разочаровать: я демонстрирую столь явный энтузиазм в отношениях с Катериной лишь потому, что привык руководствоваться принципом «Держи друзей близко, а врагов – ещё ближе». Ну и в постели она хороша, не буду скрывать. - Очень? - О да! Мужчины засмеялись. Однако после этого предостережения Элайджа начал внимательнее отслеживать реакции Катерины на разговоры о Клаусе, которые сам же заводил. И действительно: порой в её глазах наряду со страхом, проскальзывала трудно скрываемая ненависть – словно вспышка молнии, – но девушка хорошо умела владеть собой и быстро подавляла такие эмоции. Но это лишь в отношении Николауса, с самим Элайджей и Колом она была по-прежнему мила и очаровательна и даже давала весьма разумные советы по ведению бизнеса. Оказалось, мисс Пирс на самом деле получила в Йельском университете учёную степень магистра по специальности «Бизнес» и преуспела в применении знаний на практике, что было весьма нетипично, по мнению обоих Майклсонов, для Катерины, и в то же время, возвышало девушку в глазах Элайджи. Из Давоса Кол отправился в Прагу, «надрать задницу» своему поверенному, который повадился скрывать часть выручки от ресторанного бизнеса и тем самым дал основания возбудить против собственника сети – то бишь мистера Кола Майклсона – уголовное дело по статье «Уклонение от уплаты налогов». Старший брат и Катерина вернулись в Лондон, где Элайджа продолжил работать в корпорации «Ллойд» и параллельно заниматься благотворительностью. Однажды вечером после посещения театрального представления Кэтрин предложила немного прогуляться по городу, сказав, что уже давно этого не делала. Она взяла его под руку, и Элайджа поймал себя на мысли, что они сейчас выглядят, как супружеская пара. Это было одновременно странно, забавно, но приятно – ему нравилось её общество, и с каждым днём мужчина привязывался к Кэтрин всё сильнее. Они болтали о разных пустяках, но постоянно одолевавшие его звонки по работе несколько портили впечатление от рандеву. После того, как их в очередной раз прервали, девушка не выдержала. - Можно спросить, – с некоторым холодком в голосе начала она, – зачем тебе всё это? - Что именно? - Корпорация, в которой ты не руководитель и даже не входишь в совет, а лишь помогаешь её членам заключать договора, благотворительность, переговоры с клиентами, забота о странах четвёртого мира? Не проще ли было бы внушить на том же форуме в Давосе миллиардерам, чтоб пожертвовали денег на твои проекты, а не, как обычный человек, действовать уговорами? - Я и хочу вести себя, как «обычный человек», мне нравится то, чем я занимаюсь, – спокойно и доброжелательно ответил Майклсон. - Но ведь это мешает тебе наслаждаться жизнью. - Что ты имеешь в виду под «наслаждением жизнью», Катерина? Убивать людей, пить их кровь, манипулировать сознанием, отбирать то, что тебе не принадлежит? За тысячу лет я перестал получать от этого удовольствие. - Не понимаю всё равно. – Девушка теснее прижалась к нему: на улице было сыро и промозгло, и хоть вампиры не чувствовали холода, ей стало неуютно от этой прогулки и от этого разговора. А ещё Кэтрин не пила свежей крови уже второй день и сейчас испытывала сильный голод. – Это какое-то лицемерие получается, когда ты отрицаешь свою сущность. - Нет, моя Венера, лицемерие – это когда ты пытаешься убедить кого-то в своих благих намерениях, а на деле лишь выжидаешь подходящий для удара момент. – Он почувствовал, как Катерина слегка напряглась, но когда она подняла лицо, на нём было написано удивление. - Ты о чём? - Просто, о людях, какие они бывают. А ты подумала, что о тебе? – с невинным видом поинтересовался Элайджа. Брюнетка закусила губу, сердито сверкнув на него глазами. - Да, Элайджа, у меня есть грандиозный план по уничтожению вашего семейства – в цветочных горшках выращиваю белые дубы! Майклсон засмеялся, развернул её к себе и поцеловал. - Давай сядем в этом баре, выпьем чего-нибудь горячительного, а то погода не слишком пригодна для прогулки. Пока они ждали заказ, Кэтрин молчала, покусывая губу – что-то терзало её, но она явно не хотела делиться мыслями. Однако Элайджа догадывался, какой груз лежит на душе у спутницы. «- Спроси. - Не могу. Вдруг ответ мне не понравится?» Извинившись, Катерина отлучилась в дамскую комнату и, перехватив по дороге какую-то неудачливую особу, вернулась в улучшенном настроении. Майклсон почувствовал запах крови и с неудовольствием посмотрел на вампиршу. - Надеюсь, обошлось без убийства. - А какая разница? Или ты собираешься приучать меня к питанию из пакета? – с вызовом спросила брюнетка. В тот вечер они впервые поссорились, правда, уже на следующий день Элайджа пожалел о своих словах и навязывании образа жизни. Пятьсот лет она жила, как считала правильным и теперь, даже если захочет, не сможет измениться в одночасье. Прошло ещё два дня. Майклсон запомнил имена охотников и составил представление об их характерах и взаимоотношениях друг с другом. Он по-прежнему никак не реагировал на пытки, в которых рыжеволосая Лора и молодой итальянец весьма преуспели. Лариса Иващенко была дочерью украинского министра. Получив образование в Лондоне, она решила остаться там жить. Девушка мечтала стать актрисой – естественно, втайне от родителей – и имела для этого все данные, обладая как привлекательной внешностью, так и незаурядными способностями к перевоплощению. Вот только характер у красавицы был просто несносный, да и не любила она работать по чьей-то указке, потому с карьерой не заладилось. Разругавшись с родителями и отшив очередного кавалера, желающего её перевоспитать, Лора в один прекрасный день попала на собеседование в строительную компанию Оскара Гордона – тому как раз требовалась обольстительная сотрудница для выполнения «особых поручений». Девушка получила место и работой оказалась очень довольна, она давала ей отличную возможность удовлетворять две свои главные потребности – любовь к авантюрам и разнообразию в сексе. Поручения заключались не только в соблазнении, иногда требовалось подмешать что-нибудь в бокал отвлекшегося «клиента», или помочь тормозам в автомобиле вовремя не сработать. Гордон умело пользовался своей кристально чистой репутацией, давно перешагнув в бизнесе границы дозволенного. У них с Лорой завязался роман, правда, не несший характера постоянного. А потом он понял, что девушка тоже охотник – сам Оскар знал о своей миссии уже двенадцать лет, – и создал все условия для развития её способностей: оплачивал тренировки по нескольким видам боевых искусств, стрельбе, экстремальному вождению, делился знаниями. В отличие от Гордона, Лора получала удовольствие от новой роли, он же мечтал когда-нибудь избавиться от необходимости убивать вампиров. Месяц назад в ресторане к ним подсел кучерявый мужчина с задорно блестевшими глазами и похвалил татуировку на руке у Лоры, сказав, что зря Оскар прячет свою. Профессор Шейн (а это был именно он) не только обладал даром убеждения, но и умел по малейшим нюансам в мимике и поведении понять, чего хочет человек и пообещать ему это. Так, Оскару он сказал, что знает способ, как убить всех вампиров в мире – и тогда ему больше не придётся этим заниматься. А Лоре – что даст ей возможность в полной мере удовлетворить тягу к жестокости. Двадцатипятилетний итальянец Марко, как и Лора, был охотником всего четыре года, до этого он закончил духовную семинарию и собирался стать священником. Однако юношу уличили в гомосексуализме и с позором выгнали из монастыря. Он работал официантом в небольшом миланском ресторанчике, жил бедно, но не горевал, считая, что всё, что ни делается – к лучшему. Как-то вечером по пути домой на Марко напал вампир. Парень читал в юности книги о кровососах и смотрел фильмы, а потому не растерялся и убил обидчика с помощью подвернувшейся деревяшки. После этого на его руке появилась татуировка, а желание истреблять упырей стало просто непреодолимым. Оставаясь в душе человеком верующим, Марко принял своё предназначение спокойно и даже радовался, что получил возможность очистить мир от этих гнусных тварей. С Шейном он познакомился в опере, поначалу расценив улыбки Аттикуса как флирт. Однако профессор сказал, что у него есть для охотника кое-что поинтереснее. Самого старшего и неразговорчивого охотника звали Кнут, он приехал из Дании. Это всё, что знали не только товарищи, но и сам Шейн, хотя профессора прошлое охотников мало интересовало. Рядом с привлекательными коллегами Кнут казался ещё более отталкивающим – невысокий, коренастый, с ужасно уложенными, вечно грязными волосами, нелепой бородкой фрезе и глазками-буравчиками, которые словно ощупывали окружающих. Да и особого желания общаться у него не было, чаще всего он о чём-то напряжённо думал, оставаясь безучастным ко всему происходящему. Оскар считал Кнута спокойным и флегматичным, пока однажды, когда охотники отправились истреблять вампиров, напавших на банк крови, не увидел, с какой жестокостью действует потомок викингов, как преображается он во время убийства. Гордон готов был поклясться, что выполнение миссии делает Кнута поистине счастливым. К Элайдже Оскар, вопреки желанию, проникся симпатией, хотя и знал, что когда придёт время, прикончит первородного без колебаний. Лора же наоборот считала Майклсона высокомерной сволочью и каждый день придумывала новые способы его помучить. Кнут бездействовал, хотя молчаливо одобрял поведение девушки. А вот отношение Марко было нетипичным даже для него самого – парень ненавидел вампиров, но конкретно Элайжда вызывал у него какую-то слепую ярость, желание заставить того кричать от боли и умолять о пощаде. Охотники жили на острове, ожидая, когда явится Шейн с «нужными для истребления этих тварей» составляющими. О том что это за составляющие они не знали. Дежурили в пещере, где заточили Майклсона, по двое – Лора с Гордоном, Кнут с Марко, – сменяя друг друга каждые три часа. На таком режиме и распределении настоял Оскар, взявший на себя роль главы братства. Сейчас в пещере находились трое охотников, они ждали новостей от Шейна, с которым как раз беседовал по телефону Марко. Парень вошёл с довольным лицом. - Можете радоваться, друзья, на одного упыря стало меньше! - Что ты имеешь в виду? – спросил Оскар, бросив быстрый взгляд на Элайджу. - Шейн сказал, что вчера пятый охотник убил первородного, брата этого ублюдка. - Кого именно? – поинтересовалась Лора – она знала Майклсонов по именам и видела фотографии, внешне девушке понравился Клаус. – Гибрида? - Не, другого, младшего. Профессор сказал, что наш парень держался молодцом и теперь у него полная татуировка, а значит дней через пять они приедут на остров и вся эта заварушка закончится. А то надоело мне здесь, честное слово: солнце жжёт, к источнику чуть ли не километр шагать, скорпион вчера ужалил,.. До Элайджи, пребывавшего в момент разговора в сознании, не сразу дошла суть новостей. Лишь встретившись с сочувствующим взглядом бывшего приятеля, он понял: Кола убили. Это было настолько дико, чудовищно, неправдоподобно, что Майклсон мог только ошалело смотреть прямо перед собой, забыв, как нужно дышать. Сейчас он словно летел в пропасть, чувствуя, как вокруг сгущается тьма; он будто умирал. Кол убит!! Никто из присутствующих не понял, как пленнику удалось вырвать кинжалы и освободиться – ведь они были вколочены в скалу как минимум сантиметров на пять, а Элайджа – ослаблен постоянными опрыскиваниями вербеной, голодом и пытками. Но так долго сдерживаемая сила, которую он подавлял с помощью занятий спортом и боевыми искусствами, его типичное самообладание и нечувствительность к боли – всё исчезло, Элайджа превратился в разъярённого зверя. Избавившись от оков, он отшвырнул стоящих в проходе Кнута и Марко и выскочил наружу. Однако далеко уйти Майклсон не смог – с него сняли кольцо, а сейчас на улице светило яркое солнце и он мгновенно загорелся. Оскар побежал следом и втащил покрытого ожогами вампира в пещеру. - Сукин сын! У меня кровь из-за него! Ну, всё, тебе не жить! – лютовал Марко, держась рукой за разбитую голову. - Я думаю, что если мы ещё одного первородного убьём, Шейн только спасибо скажет, – добавила Лора. – Он хоть и необычный вампир, но если отрезать голову, вряд ли она прирастёт обратно. – С этими словами девушка вытащила из-за пояса нож, схватила находящегося без сознания Майклсона за волосы и попыталась привести задуманное в исполнение. - Угомонись! – оттолкнул её Оскар. – Никто его не тронет, ясно вам! Я воткну больше кинжалов, если нужно, и вербеной будем чаще обрызгивать. Но убить его не позволю. - Он прав, – подал голос Кнут, у которого тоже была ссадина на лице, и болело плечо. – Убивать первородных нельзя, это имеет последствия для охотника. - Какие? – спросил Оскар. - Не знаю. Но советую поверить мне на слово. Все молчали. Марко в ярости выскочил на улицу и ушёл на яхту, где они жили. Лора неодобрительно посмотрела на своего шефа и тоже покинула пещеру. Оскар пододвинул к себе коробку с инструментами и принялся прибивать тело первородного уже более длинными клинками, всунув парочку ему в грудь и живот. Это не доставляло мужчине никакого удовольствия, он сочувствовал Элайдже, понимал его состояние – два года назад младшая сестра Гордона умерла от передозировки наркотиков, – но обязан был обезопасить себя и товарищей, в таком неадекватном состоянии Майклсон мог, не задумываясь, их убить. Кнут молча наблюдал за коллегой, а потом вдруг сказал: - Мутный тип этот Шейн. Я ему не доверяю. И тебе не советую. Лондон. За два дня до смерти Кола. Кэтрин прибежала домой, закрыла двери на все замки и, наконец, перевела дух. В глазах защипало. «Это что – слёзы? Я собираюсь плакать? Ну, нет, было бы из-за чего! Убить его они всё равно не смогут, а пытки… Элайджа даже виду не подаст, он ведь практически стоик!» Но самовнушение подействовало плохо. В отчаянии она принялась колотить кулаками по стене, образовав там вмятины. Потом глубоко вдохнула, немного успокоилась, налила себе выпить и задумалась что делать дальше. Для начала стоило хотя бы найти информацию об этом Оскаре – где живёт и где находится его офис, может он держит Элайджу поблизости. Хотя вряд ли – там ещё двое охотников были, да и третий вполне возможно из братства. Оставалось только ехать в Мистик-Фоллз и рассказать всё Колу, надеясь, что он не вырвет ей сердце в тот же миг. Немного сняв напряжения с помощью алкоголя, Кэтрин включила ноутбук и ввела в строке поиска «Оскар Гордон». «Чёртов Брюс Вейн! Днём – мультимиллионер, по вечерам – охотник на вампиров. С какой бы радостью я впилась ему в горло!» Она сама от себя не ожидала, что будет так переживать за Элайджу. Хотя, с другой стороны, судьба Деймона, после того, как его укусил оборотень, тоже волновала девушку, не смотря на то, что ей всегда было наплевать на Сальваторе. Решив напоить Клауса лекарством и убить, она понимала, что после этого приобретёт врагов в лице остальных первородных, но пока план не обрёл чётких контуров, и она откладывала раздумья о его последствиях. А с каждым днём, проведённым вместе, всё больше привыкала к Майклсону, безотчётно наслаждаясь его близостью, с восхищением отмечая, что он и вправду потрясающий мужчина. Даже занудство из серии «жить, как обычный человек» и попытки приучить её к донорской крови не отпугивали, а лишь забавляли. Вампирша была уверенна, что вскоре и самому Элайдже это надоест. На следующее утро Катерина отправилась в офис Гордона. Вспомнив вчерашнее сравнение, девушка решила, что коль Оскар – Бетмен, она будет женщиной-кошкой, - тем более и наряд сейчас подходящий, - и отучит его вершить справедливость. Можно взять его в заложники и попытаться выменять на Элайджу. Но планам вампирши не суждено было осуществиться. Охранник на входе спросил, назначена ли у неё встреча с мистером Гордоном и когда Кэтрин ответила, что нет, посетовал, что босс сейчас очень занят и принять никого не может. Внушение не подействовало – парень пил вербену. Пришлось действовать по-старинке и сломать ему шею. Однако дальше холла Катерина продвинуться не смогла – воздух в помещении был настолько насыщен вербеной, что девушка почувствовала, как её лицо покрывается волдырями. Решив, что погибнуть от рук церберов этого охотника она не желает, вампирша выскочила и поехала в аэропорт, покупать билет в Вирджинию. И здесь снова Кэт постигла неудача – билеты были только на завтра, даже с пересадкой. Решив, что один день погоды не сделает, девушка вернулась домой, топить печаль в алкоголе. Но вечером, в очередной раз вспомнив Элайджу, она всё же отправилась по тому адресу, где жил Гордон, собираясь хотя бы исследовать близлежащие строения. Ничего не найдя и там, вампирша выместила досаду на водителе, имевшем неосторожность предложить подвезти её. Поздний звонок Эйприл Янг застал Катерину в самолёте – они как раз пересекли океан. Осведомительница сообщила, что Джереми и Елена убили Кола. Вампирша пребывала в шоке от полученной информации, поначалу даже не поверив. «Солнечный мальчишка», как называл брата Элайджа, или «психованный придурок», как именовала младшего Майклсона в мыслях она, умер. Кэтрин, конечно, отдавала себе отчёт, что вечную жизнь вампира, даже первородного, можно прервать, но всегда думала, что из их семьи первой погибнет Ребекка, а Кол всех переживёт... Что же будет с Элайджей, когда он узнает?! Ведь он так любил брата… Девушка закрыла глаза и увидела перед собой двоих Майклсонов, столь похожих внешне: задорную улыбку Кола и преисполненное достоинства лицо Элайджи. Ему доставляли удовольствия дурачества и подколки брата, она видела, хоть старший Майклсон и пытался привить младшему хорошие манеры. Когда они с Элайджей спустились к обеду после первой ночи, проведённой вместе, Кол изобразил праведный гнев и заявил, что теперь Элайджа, как порядочный мужчина, просто обязан жениться на девушке, иначе её репутация будет окончательно испорчена. А когда к их столику подошла малышка, которую Кэтрин накануне учила плавать, и сказала, указав на Кола, что рада примирению милой леди с возлюбленным, «возлюбленный» схватился за голову и провозгласил, что лучше сделает себе харакири. Девочка, к счастью, не знала, что такое «харакири», а потому просто удивлённо уставилась на Кола. Вампир хитро взглянул на брата и начал что-то шептать малышке на ухо. После его слов она извинилась и выдала, что так даже лучше, потому что Катерина и Элайджа красивее смотрятся вместе, а Кола она прибережёт для себя. Компания за столом засмеялась. Для пролежавшего сто лет в гробу Майклсона всё было в новинку и он открыто демонстрировал восхищение развлечениями и прогрессом, каждый день узнавая что-то новое. То уговорил их фотографироваться, то потащил в караоке-бар и даже вывел Катерину на сцену, убедив спеть с ним дуэтом, то упросил брата позаниматься с ним кёрлингом, причём два первородных вампира столько вмятин на льду сделали, что хозяева площадки явно радовались, когда те ушли прочь. Правда, вскоре энтузиазм Кола, так неожиданно появившийся, пошёл на убыль, видимо что-то в поведении подруги брата его насторожило, и Кэтрин всё чаще ловила на себе его испытывающий взгляд. Но всё равно сейчас вспоминала эту поездку с улыбкой, давно она так чудесно не проводила время. Оказавшись в Мистик-Фоллз и узнав от Эйприл остальные новости, в том числе, что Ребекка понятия не имеет, где Элайджа и уже начинает беспокоиться, Катерина решила пойти к ней. Она наверняка не знала, рассказал ли Кол сестре о «новой пассии» их старшего брата, но надеялась на благоразумие первородной. А ещё одним аргументом являлось оружие из белого дуба, спрятанное в особняке у Сальваторе, – в этом Кэтрин была практически уверенна, потому как Деймон никогда не отличался богатством фантазии. Она не ошиблась – кол оказалось найти даже проще, чем когда-то лунный камень, и выждав ещё день, Катерина отправилась к Ребекке. - Какого чёрта? Как ты вошла? – закричала Ребекка, подскочив к девушке и схватив её за горло. – Ты что убила Эйприл?! Несмотря на опасения, которые брюнетке внушал разъярённый вид блондинки, Катерина отметила, что Эйприл преуспела в том, чтоб стать подругой для Ребекки. - Нет, с ней всё в порядке, можешь проверить, – прохрипела гостья. Мисс Янг не замедлила появиться на пороге и уверить первородную, что её действительно никто не обидел. - Внушила значит. А поскольку внушение одного вампира не может пересилить внушение другого, то выходит, что ты уже давно ею манипулируешь. Вот хитрая стерва! Кэтрин сдержала улыбку. Когда Ребекка злилась, она становилась похожа на капризного ребёнка, что не могло не веселить. В следующую секунду Бекка отшвырнула брюнетку, протаранив ею барную стойку, а затем подбежала и, отломав ножку у стула, проткнула Кэтрин. - Ты что делаешь! Разве Кол не упоминал, что Элайджа теперь меня защищает?! - Нет, он говорил, что брату пока нравится заниматься с тобой сексом. А раз так, нужно научить любовницу Элайджи правилам этикета – например, не вторгаться в чужие дома без приглашения. Удовлетворившись нанесённым ущербом, блондинка присела на диван и с интересом смотрела на свою жертву. - Ладно, выкладывай, зачем пришла. Кстати, ты знаешь, где Элайджа? Или вы приехали вместе? - Элайджу взяли в плен охотники, – с некоторой робостью поглядывая на первородную, ответила Кэтрин. – Потому я и приехала – просить тебя о помощи; сама я ничего не могу сделать, их трое или четверо и они очень опасны. - Так значит ты видела, как моего брата схватили и не помешала этому! – вновь разозлилась блондинка. - А как я могла помешать?! Меня бы убили! – теперь уже Кэтрин стала говорить на повышенных тонах, устав от упрямства собеседницы. - Не велика потеря! А впрочем, я сама могу это сделать! - Подожди! – Гостья попятилась, принимая оборонительную позицию – от этой ненормальной всего можно ожидать. – У меня есть кол из белого дуба, который ты так жаждешь получить. Ребекка остановилась. - Давай. - Нет. Я отдам его Клаусу в обмен на свою свободу. - Клаус просто убьёт тебя и всё! Или станешь с ним торговаться? - Может и стану, тем более у него на горизонте проблемы посерьёзней. Девушки молчали, буравя друг друга взглядами. Они не сошлись характерами ещё в Англии, в 1492-ом, и с веками неприязнь лишь усилилась. Ребекка завидовала Катерине, её умению очаровать и пленить каждого мужчину, а Кэтрин в свою очередь не прочь была бы оказаться на месте первородной, чтоб о ней тоже заботились и оберегали. Хотя жить с таким братом, как Клаус, весьма тяжело. - Теперь ты можешь отпустить Деймона, пока Стефан не совершил какую-нибудь глупость, спасая брата, – осторожно сказала брюнетка. - Как-нибудь без твоих советов обойдусь! – Однако Ребекка и сама намеревалась это сделать, тем более приставания Деймон порядком её утомили. И вдруг девушка подумала, что ведёт себя глупо: если выбирать между дрянью, убившей двух её братьев, и Кэт, которой и так довелось перенести много горя, то ярость лучше обрушить на Гилберт. И не следует опускаться до банальной бабьей зависти. К тому же, Кол говорил, что для их брата Катерина не просто очередная любовница. – Послушай, – её тон стал более миролюбивым, – ты ведь много всего знаешь: что бывает, если дать обычному вампиру крови первородного? Я просто использовала это, перед тем, как внушать Деймону, и теперь он так странно себя ведёт… Пару секунд Катерина удивлённо смотрела на неё, а потом начала смеяться. - Ну и как, понравилось? – справившись с собой, спросила она. Заметив, что Ребекка по-прежнему не понимает в чём дело, пояснила: - Ты знаешь, что чувствует вампир, когда другой упырь пьёт его кровь? Это альтернатива сексуальному удовлетворению, ощущения даже приятнее. А когда совмещаешь кровь и внушение, выходит, что «жертва» начинает испытывать к манипулятору непреодолимое вожделение, но это доступно только первородным. Разве братья тебе не рассказывали? Кол и Клаус точно это пробовали, да и Элайджа, я думаю… Поняв, что натворила, Ребекка тоже развеселилась. - Нет, Элайджа лишь сказал, что делать это можно только в крайнем случае… А долго эта «зависимость» у Деймона ещё продлится? - Пока твоя кровь не выйдет из его организма. Хотя и потом останется некое послевкусие, выражаемое в особом расположении. Отбросив эмоции и немного поразмыслив, обе решили, что сейчас им лучше держаться вместе. Правда, Ребекка Катерину побаивалась, хоть и тщательно скрывала это, – ведь хитрая девица где-то спрятала кол. А Кэтрин понимала, что для блондинки убить её проще простого и старалась вести себя прилично. - Завтра поедем в Лондон. Я знаю, где находится офис одного из охотников, просто там столько вербены в воздухе, что я не смогла находиться в помещении дольше пары минут. Но вдвоём в любом случае больше шансов. - Хорошо, – кивнула Бекка. Потом подумала пару секунд и добавила: – Если хочешь, можешь налить себе виски, бутылка у входа стоит. Бонни никак не могла успокоиться, и Кол решил, что если истерика затянется, они могут не успеть в Мистик-Фоллз и блондиночке придётся несладко. Поэтому он, слегка встряхнув ведьму, попросил её освободить водительское кресло. Девушка ничего не ответила, но послушно вышла из машины и забралась на заднее сиденье. Она свернулась калачиком и ещё некоторое время до Майклсона доносились приглушённые всхлипывания, а потом, вконец измученная, брюнетка уснула. Колу не было жаль ее, и он не раскаивался в сказанном, надеясь, что она хотя бы задумается над его словами. Ведь у ведьмы напрочь отсутствовало какое-либо самоуважение – вместо того, чтоб заставить вампиров ходить по струнке, она служила им, пренебрегая не только личными интересами, но и безопасностью близких. И никакая дружба не может подобное оправдать, тем более дружба с Еленой – он вообще не понимал, почему все обожают эту двуличную сучку. А пары дней, проведённых с Бонни, оказалось достаточно, чтоб заметить, что окружающие её только используют, забывая о существовании ведьмы, когда ей требуется помощь или внимание. Он обернулся и посмотрел на Бонни, заметив, что разметавшиеся волосы упали ей на лицо. Сейчас девушка казалась беззащитной, как котёнок, однажды подаренный отцом маленькой Ребекке, и Майклсон почти не верил, что перед ним могущественная ведьма. Он заранее пожалел мужчину, которому достанется это чудо – бедняге придётся здорово напрячься, втолковывая ей, что в первую очередь нужно любить и ценить саму себя, и счастье черпать тоже в себе, тогда и жизнь наладится. Собственные мысли удивили Кола, хотя в последнее время он и впрямь сильно изменился – то ли влияние благородного Элайджи сказывалось, то ли ведьмы его перепрограммировали, вернув на землю. Раньше он без зазрения совести довёл бы такую девицу как Бонни до истерики, и наслаждался бы её состоянием – не столько из-за своей жестокости, сколько просто для профилактики, потому, что семья для вампира, независимо от зла, которое они причинили друг другу, всегда была превыше всего. … Как и следовало ожидать, Майклу не удалось вернуть жену к жизни. Лондон как раз захватили датчане и монастырь, в котором жил дядя Эстер, был разрушен, а где искать остальных родственников жены, мужчина понятия не имел. В Винланд они отправились уже втроём – использовав внушение, Майкл велел Сейдж держаться подальше от его сына, ему не нравилась как она сама, так и влияние девушки на Финна, вследствие которого тот начинал меньше прислушиваться к отцу. А так Финна стало очень легко контролировать – главное успеть поймать сына прежде, чем тот снимет кольцо на солнце. Другой проблемой являлся Кол. С тех пор, как отключил чувства, парень стал просто неуправляем. Майкл всегда обожал сына, считая его во многом похожим на себя – прекрасным воином, смелым в сражениях и обладающим талантами стратега, таким же гордым, справедливым, жёстким и волевым, как отец. И вдруг его любимец ведёт себя, как кровожадный монстр, не интересуясь ничем, кроме охоты на людей! Сам Майкл изначально решил, что убивать невинных не станет, чего бы это ни стоило, и остался верен клятве – превозмогая отвращение, он питался кровью животных, а изредка – вампиров, которых успевал создавать любимый сынок. Но Кол по-прежнему уважал отца – на это не повлияла даже нынешняя бесчувственность – и терпеливо выносил его нотации. Когда они вернулись домой, вокруг царило запустение, и не было ни одной живой души. Продвинувшись вглубь материка, они наткнулись на поселение майя, сперва принявших вампиров враждебно, но после обещания Майкла, что никто не погибнет, согласившихся им помочь. Мужчина хотел узнать, кто виновен в смерти его жены – в последнее время он начал сомневаться в словах Николауса. Шаман сказал, что ответ следует искать в пещере, среди наскальных рисунков. Оттуда викинг и узнал, что ведьма погибла от рук гибрида. Он поклялся найти бастарда и убить, призвав в свидетели обоих сыновей. Вновь открывшаяся информация не произвела на Кола особого впечатления – едва ли что-то могло заставить его ненавидеть Клауса и желать ему смерти сильнее. Но парня интересовала судьба Ребекки и Элайджи: знали ли они что на самом деле случилось, или так же были обмануты? Вампиры вернулись в Европу, пытались разыскать Клауса в больших городах, спрашивая местных жителей о случаях нападения животных в лесу, но толку от этого было мало. Майкл продолжал навязывать младшему сыну свои представления о питании и в конце концов Кол, устав бороться с отцом, сбежал. Ему нравилось путешествовать в одиночестве, нравилась его нынешняя скорость, сила, безнаказанность, свобода. Он упивался властью над сознанием людей и возможностью творить, что пожелает – мог на несколько месяцев поселиться в какой-нибудь деревне, выдавая себя за миролюбивого кузнеца и питаясь лишь теми, кого встречал в лесах или на дорогах, а потом вдруг в один день истребить половину жителей. Или попросить убежища в монастыре, а под покровом ночи ограбить его и убить всех послушников. Или с помощью внушения стать богатым землевладельцем, обратить несколько красивых девушек в вампирш и использовать их для плотских утех – людей он считал пригодными лишь для еды. Так прошло больше тридцати лет. Однако со временем всё приедается, и ежедневные праздники превращаются в опостылевшие будни. Это случилось и с Колом, тем более что по натуре он был воином и не лишён тщеславия, а потому хотел найти, перед кем продемонстрировать отвагу и доблесть. Продвигаясь всё дальше на восток, вампир однажды встретился с отрядом кочевников – турок-сельджуков, – которые промышляли захватом слабо защищённых территорий, стремясь установить своё господство во всей Азии. Эти необузданные воины Майклсону пришлись по душе, и он решил к ним присоединиться, хотя бы на время. Не без труда, но Колу удалось произвести впечатление на кочевников своей силой и отличным владением различными видами оружия, и он стал одним из наёмников. У вампира получалось скрывать он новых товарищей свою сущность – питался он либо теми, кого уничтожали в сражениях, либо время от времени убивал «своих», а бесчинствовать в захваченных городах и деревнях было даже весело, там и дела никому не было, как он вершит судьбу пленников. В 1071 году отряды турок-сельджуков, среди которых находился и Майклсон, возле города Манцикерт нанесли поражение византийцам и их предводитель император Роман IV Диоген был захвачен в плен. К тому времени Кол уже подумывал расстаться с кочевниками – сложно стало объяснять, почему он не стареет, да и просто надоело воевать и жить в седле, хотелось насладиться комфортом и отдохнуть. Он как раз доедал раненных соперников, когда почувствовал, что кто-то трогает его за плечо. Обернувшись, Кол увидел отца. Майкл сначала обнял парня, а потом как следует отлупил – в наказание за побег и кучу разорванных тел вокруг. Но мужчина был рад видеть сына, не смотря ни на что. Отец решил помочь Колу – по крайней мере, считал, что поможет, – но боялся, как бы тот снова не сбежал. А потому запер парня в какой-то темнице и с помощью голода и кровопускания заставлял включить чувства. Однако первые две недели это не приносило никакого результата – младший Майклсон просто не хотел вспоминать, как потерял близких и больше полувека упивался людскими страданиями. Как-то раз в качестве еды он привёл к сыну другого вампира, которому внушил убить Кола. К тому времени сын достаточно ослаб и практически не двигался, остановившимся взглядом смотря прямо перед собой и чувствуя, как медленно иссыхает. Второй вампир словно обезумевший принялся драться с Колом и парень вынужден был защищаться. Идея Майкла имела успех – убив вампира, Кол, движимый сильным голодом и отцовскими уговорами, стал пить его кровь. Однако затем возникла новая проблема – то ли организм младшего Майклсона был чересчур изнежен, то ли вампир попался «бракованный», но кровь в желудке Кола долго не задержалась. Майкл не отчаивался, теперь ежедневно повторяя подобные мероприятия. Несколько раз вампиры ломали Колу шею, один сам перегрыз ему горло, спасаясь, но основные инстинкты победили – спустя ещё несколько недель Кол мог пить кровь упырей практически без содрогания, не смотря на её тошнотворный вкус и мешающую глотать вязкость. Кроме того, отец подолгу говорил с ним, сетуя на судьбу, неблагодарность и легковерие остальных детей – двадцать лет назад он встретил в Булони Ребекку с Элайджей, и дочь со страхом на лице умчалась, а сын, заявив, что не желает с ним разговаривать, последовал за ней. Майкл не смог догнать их. После этого никого из отпрысков он больше не видел. В один отнюдь не прекрасный для себя день Кол понял, что снова чувствует. То ли он сам захотел, то ли отец обладал способностью внушать даже первородным – сути это не меняло. Он сидел в своей камере в состоянии прострации, на вампира обрушилось тяжкое бремя печальных воспоминаний об убитых невесте и матери, о брате, которого он ненавидел, образы тысяч искажённых ужасом лиц жертв, словно придавив его к полу. Обычно новообращённые вампиры мучительно переживали первое убийство – Колу же страдать не довелось, перед этим он отключил чувства. А сейчас мысленно вернулся в то время и понял, что первым загрыз ребёнка, соседскую девочку. Появившийся на пороге Майкл с беспокойством взирал на сына, а потом, не сказав ни слова, ушёл, оставив дверь открытой. Кол не сбежал. Путешествовать в одиночестве больше не хотелось, к тому же он видел, что всегда жёсткий и бескомпромиссный отец очень уязвлён поведением своих отпрысков и не хотел быть одним из предателей. А с накатывавшим из-за невинно убиенных чувством вины парень научился справляться, отвлекаясь охотой на вампиров, которая будоражила кровь не меньше, чем охота на людей. Спустя несколько лет Майклу с сыновьями удалость в Бремене напасть на след Клауса. Долгожданная встреча Кола с братом состоялась тет-а-тет. На лице Ника отразилась целая гамма эмоций – удивление, радость, раскаяние, страх. Он позволил младшему брату избить себя, не пытаясь защищаться, а в ответ на его гневные обвинения со слезами на глазах изложил обстоятельства смерти матери и сумел убедить Кола не рассказывать ничего Ребекке и Элайдже, пообещав, что сам им во всём признается. На том они и расстались. Майклу парень ничего не рассказал. Вопреки ожиданиям Кэролайн, Клаус не поверил в то, что ведьма может видеть его мёртвого брата. И не просто не поверил, а даже разозлился. - Кэролайн, если ты не прекратишь попытки мною манипулировать, я начну вести себя совсем не по-джентльменски. Дважды повторять не буду! Блондинке было обидно – рассказывая, она не только хотела убедить гибрида не трогать Бонни, но и надеялась порадовать его информацией о возможности, – а она верила, что такая возможность существует у Бонни, с её-то силой – вернуть Кола к жизни. Поэтому сейчас девушка раздумывала, какую бы очередную колкость сказать, чтоб отплатить Николаусу за его недоверие. - Знаешь, делай, что хочешь, я уже устала пытаться понять тебя! В конце концов, не мы первые начали – это ваша ненормальная семейка принесла в наш город беды и разрушения! - Наша «ненормальная семейка»?! Серьёзно? – издевательски пропел Ник. – Наверное, это мы виновны в смерти родителей Елены? Или кто-то из моих родственников причина того, что учитель истории спятил и убил твоего отца? А кто убил сестру Мэтта? Или бабушку и мать Бонни? Или отца и дядю Тайлера? И что, с Деймоном кто-то поквитался за это? А сколько раз Ребекка получала удар в спину? Сколько раз добродетельная Елена предавала Элайджу? Сколько раз вы со Стефаном обманывали меня, пользуясь искренним расположением? А что сделал Кол? Парень из гроба не успел подняться, как его дважды убили! А кто заколол Финна? Финн-то в чём виноват был? Так что это скорее твои подлые друзья виноваты в бедах моей семьи! – переведя дух, он уже более спокойно добавил: – Лицемерие тебе не к лицу, Кэролайн. Ты меня разочаровываешь. – И замолчал. Девушка ничего не ответила, раздумывая над его словами. И даже не сама суть речи гибрида произвела на неё впечатление, в глубине души она и сама всё это знала, а то, с какой горечью и праведным негодованием он бросал свои разоблачения. Но особенно её поразила последняя фраза. Почему-то не хотелось, чтоб он плохо о ней думал. Да, нелогично, учитывая, что она не единожды была готова его убить и при первой возможности собирается уехать с Тайлером, которого очень любит. Но вспоминая, с каким восхищением Клаус всегда смотрел на неё и как теперь позволяет себе разговаривать, она поняла, что действительно перешла ту черту, за которой искренняя симпатия сменяется презрением. - Когда Бонни придёт, спроси её о чём-то, что знали только вы с Колом. Тогда убедишься, что я не лгу, и будешь просить прощение. Клаус никак не отреагировал на эту реплику, но в душе у него затеплилась надежда, особенно, когда гибрид вспомнил о постоянных сношениях брата с ведьмами. На какое-то время воцарилась тишина. А потом Ник подумал, что сейчас, возможно, последний раз, когда у него есть возможность поговорить с ней, ведь независимо от того, сумеет ведьма вернуть Кола или нет, город их семья покинет. - Ты… куда хочешь поступать учиться, на кого? – попытался он возобновить диалог, мысленно кляня себя за банальность вопроса. - Опять светские беседы? А как же «не джентльменское поведение»? – сморщила носик Кэролайн. - Перестань. Возможно, я погорячился. Просто ты должна понимать, что выдумки насчёт Кола мне слушать совершенно не хочется. – Ник заметил, что блондинка пытается размять позвоночник и предложил: - Если хочешь, можешь лечь мне на ноги. - Вот ещё! Что за фамильярность, господин Майклсон? Я лучше соглашусь на пытку сном! – но в глазах блондинки заплясали весёлые искорки, и немного погодя она добавила: - А ты почему интересовался – из праздного любопытства или снова начнёшь вещать мне про «Париж, Рим, Токио»? - Нет, рано тебе ещё со мной куда-либо ехать, любовь моя, – в тон ей ответил Николаус. – Подрасти нужно. - Почему это подрасти? – возмутилась Кэролайн, забыв, что вообще-то никуда и не собиралась с ним ехать. Странный вечер и разговор ему под стать, но она интуитивно чувствовала, что другой возможности откровенно поговорить им может не представиться и приняла правила игры, диктуемые Клаусом. - Потому что взрослый человек не заботится о том, что скажут другие, а делает, что хочет. Ты же пока продолжаешь играть роль золотой девочки, мисс Мистик-Фоллз, поступающей так, как от тебя ждут: под покровом темноты приходишь выразить сочувствие злодею и боишься признаться друзьям, что смогла разглядеть в нём что-то хорошее, носишься с мальчишкой, рядом с которым тебя держит только жалость, осуждаешь других за то, что сама хотела бы сделать, да только духу не хватает. Ну, разве я не прав? – он испытующе смотрел на девушку. - Конечно не прав! Я люблю Тайлера, а не жалею. Я нужна ему, а он нужен мне. А что касается тебя, то… мне с детства говорили, что я чересчур добрая и рано или поздно пострадаю из-за этого – так и получилось. - Ладно, пусть так. Мы сейчас словно на разных языках говорим. В любом случае, думаю, у тебя уже была возможность убедиться, что я умею ждать. - Ну, так, то двойников касалось… - В ответе Кэролайн гибриду почудился лёгкий оттенок досады. «Интересно, она знает про мои отношения с Татией?» - Тебя я готов ждать ещё дольше, любовь моя, – нежно ответил Ник, заметив, как от его слов напряглось тело блондинки. Дальнейшие разговоры были бессмысленны и они прекрасно это понимали, к тому же, Кэролайн действительно выглядела сонной. Решив, что негоже её прекрасным волосам касаться грязного пола, Клаус снял куртку и предложил девушке хотя бы её подложить под голову, на что блондинка вынуждена была согласиться. Спустя несколько минут Кэролайн мирно посапывала, а первородный любовался ею, мысленно молясь всем богам, чтоб ведьма приехала с обнадёживающей информацией. В начале восьмого утра, когда они въехали в Вирджинию, Бонни проснулась и изъявила желание занять водительское кресло. Майклсон покорно пересел. Больше она с ним не говорила, впрочем, он и не особенно жаждал этого, испытывая непонятное волнение перед встречей с братом. Оказавшись в Мистик-Фоллз, ведьма первым делом поехала домой – как бы она ни дулась на Кола, его вчерашние слова произвели на неё сильное впечатление. Разбудив отца, девушка, не объясняя причин, попросила Руди ни в коем случае никому не открывать дверь, а выйдя на порог дома, прочла защитное заклинание. Кол с одобрением наблюдал за ней. Следующим пунктом назначения стал особняк Сальваторе, где Бонни, к своей радости узнала, что Елена и Джереми покинули Мистик-Фоллз ещё шесть часов назад, правда, с профессором Шейном. Но заниматься поисками Аттикуса сейчас было недосуг – как бы они не волновалась за Елену, обещание, данное Клаусу, нужно сдержать. Поэтому ведьма отправилась в дом Гилбертов. Её взору предстала идиллическая картина – Кэролайн спала, прислонившись согнутыми ногами к гибриду, да и сам Ник прикорнул, опершись на руку. Кол, не сдержавшись, засмеялся. - Может не будем им мешать? У брата только личная жизнь налаживается, а тут мы нагрянули… Но Бонни по-прежнему делала вид, что не слышит его, хоть и понимала, что ведёт себя по-детски и ничего особенно обидного в машине он не сказал. - Клаус, – позвала она. – Вот, я пришла. Отпусти Кэролайн и поговорим. Появление брюнетки переполошило спящих вампиров. Кэролайн резко вскочила, готовая от смущения провалиться сквозь землю, и ринулась к выходу. Но Николаус успел поймать её за локоть. - Спокойно, – поставив блондинку чуть позади себя, сказал он. И обратился к Бонни: - Нет, сначала ты выпустишь меня. И пусть тебя не вводит в заблуждение, что я не укусил её, это легко можно исправить. Бонни смотрела на подругу, которая делала ей какие-то знаки, медленно прикрыв глаза и приподняв бровь, будто указывала на гибрида, но ведьма не понимала их значения. А вот Кол уловил. - Отличная идея. Скажи Нику, что видишь меня! – Бонни молчала. – Скажи! Бонни, не будь ду.., то есть, не глупи, пожалуйста. - Если я тебя выпущу, какие гарантии, что ты меня не убьёшь? – облизнув губы, спросила она. - Даю слово, – осклабился гибрид. - Твоё слово ничего не значит. Хотя Кол пытается меня убедить в обратном. – И увидев, как вытянулось лицо гибрида, добавила: - Да, я почему-то вижу его призрак. - Он сейчас здесь? – нервно сглотнув, спросил Ник. – Как ты докажешь это? - Даю слово, – с издёвкой ответила Бонни. - Спроси его о том, что знаете только вы, – подала голос Кэролайн. Николаус почувствовал слабость в руках и ближе притянул к себе блондинку. - Хорошо. Что он собирался подарить невесте на помолвку и что подарил в итоге? Присутствующих девушек почему-то удивило, что у Кола была невеста, а Бонни ещё и ощутила укол ревности. - Собирался подарить белую лошадь, привезенную из похода, лошадей такой масти не было в селении, и кулон с рубином, который сам же выплавил, но накануне животное бесследно исчезло, и он подарил только украшение, – ретранслировала ведьма. - В каком городе мы второй раз встретились, после обращения, и в каком году это было? - Неаполь, 1112-ый. - Мы были в Туре в 1473-ем, какую картину я там написал, но потом сжёг, показав только ему? - Ты изобразил Элайджу с Татией, – ответила Бонни, и уже от себя спросила: - Может хватит? По-моему и так очевидно, что я не вру. - Да, достаточно. И раз уж мой брат связан с тобой, твоей жизни точно ничто не угрожает, можешь не сомневаться. Как и жизни твоего отца. Брюнетка обменялась взглядами с Кэролайн и спустя ещё несколько секунд принялась читать заклинание. Но оказавшись на свободе, Николаус в тот же миг впился ведьме в шею. - Ты что делаешь?! – закричала Кэролайн, пытаясь его оттолкнуть. – Ты ведь обещал! - Убивать я её не стану, – сказал гибрид, быстро, впрочем, отпустив потерявшую сознание Бонни. – Но нужно быть уверенным, что она не наложит на меня новое заклинание, когда ты уйдёшь. – И проигнорировав злобный взгляд блондинки, взвалил Бонни на плечо и направился к выходу. – Ты можешь уходить, Кэролайн, твой парень наверняка места себе не находит от беспокойства. Первым делом Ник направился к сестре – хотелось порадовать Ребекку новостями и поручить запереть ведьму в подвале и дать крови, чтоб затянулась рана. Не зная, может ли Кол его слышать, он всё же обратился к брату: - Я очень рад, что ты всё ещё здесь, Кол. Прости меня, что не успел… Младший Майклсон молчал. Он тоже рад был видеть Николауса, просто не заступившись за Бонни, получил сильнейшую головную боль и ещё не вполне оправился. Преисполненный самых радужных надежд, гибрид замер на пороге сестры, наткнувшись на невидимую преграду. Достав телефон, он уже собирался набрать Ребекку, когда на дисплее высветился незнакомый номер. Николаусу звонил Аттикус Шейн. _________________________ охотники http://s019.radikal.ru/i611/1304/db/f41164e18b04.jpg