Она любила летать по ночам

— А теперь я вынужден завязать тебе глаза, ведь иначе никакого сюрприза не выйдет.       Билл держал в руках темный лоскут ткани, когда-то именуемый шарфом, и испытующее смотрел на Мэйбл. Девушка не то чтобы не доверяла Сайферу… Но, наверное, стоит понадеяться, что парень не станет подвергать ее жизнь риску, хотя сомневаться были причины. — Да не бойся ты… Я ж тебе не какой-нибудь отбитый сумасшедший, сбежавший из психиатрической.       Мэйбл усмехнулась, с издевкой рассматривая хитрую, но с первого взгляда просто счастливую мину парня на наличие скрытого подтекста. — Странно, не ты ли позавчера в этом самолично признался? — Я был пьян. — Я заметила, — девушка заулыбалась еще шире, протягивая руку за шарфом. Ладно уж, нечего терять. Билл обошел ее сзади и плотно затянул на узелок лоскут, проверяя, видит ли Пайнс хоть что-нибудь. Но фокус удался на славу. Богатый интерьер парадного холла какой-то многоэтажки исчез за черной-черной пеленой, и Мэйбл больше не видела осуждающе-удивленных взглядов работников. Билл вообще-то обещал сегодня вечером уроки полета, но, видимо, намечалось что-то другое.       Парень удостоверился в полной слепоте Мэйбл и почти прошептал ей на ухо: — Доверяешь мне?       Пайнс чувствовала улыбчивые нотки в его голосе. «Ага, пытаешься меня запугать?» — Давай уже, мне не очень-то светит ходить так весь вечер.       Сайфер осторожно взял ее руку в свою широкую, леденяще холодную ладонь, и Мэйбл ощутила, как ее тепло постепенно переходит к нему. Удивительно, что от этого ей самой холоднее не становилось, а даже наоборот. Поддаваясь импульсивному толчку вперед, она сделала несколько шагов и была предупреждена про лестницу. Вот она ступает на первую ступеньку, поднимая ногу заранее, боясь оступиться…       Внезапный порыв арктического ледяного ветра заставил ее задохнуться от неожиданности. Морозный воздух обжигал легкие, вихри хлестали по лицу, трепали волосы и ревели в ушах. Мэйбл закашлялась, пошатнулась, теряя равновесие на мгновение и оказываясь в придерживающих руках Билла. Тот поставил ее обратно на ноги и сорвал повязку, которая улетела далеко за спину. Мэйбл, подстрахованная за руку Сайфером, стояла практически на краю обрыва. На краю крыши тридцатиэтажного здания. Пайнс восторженно ахнула.       Еще полминуты назад… Всего тридцать секунд назад она собиралась ступить на вторую гребаную ступеньку… Как? Черт возьми, как? — Билл, ты идиот, телепортировался, что ли? Какого черта? Хочешь меня до инфаркта довести? Поздравляю, почти получилось! Придурок…       Сайфер, стараясь перекрикивать ветер, проорал ей в ответ, подходя ближе: — Невероятно, тебе показалось, Мэйбл! Мы приехали сюда на лифте! — Будешь дальше дурочку из меня делать, получишь в бубон! — Да забей просто, с кем не бывает. Легко поверить в эмоции, когда ты недавно обнаружил, что летать умеешь! — уже более спокойным тоном проговорил Сайфер, подойдя вплотную к Мэйбл. Девушка все еще стояла на краю, боясь пошелохнуться от сковывающего страха. — Помнишь, я обещал научить тебя летать? Приготовься!       Мэйбл не успела даже адекватно просканировать информацию и испугаться, но на последнее у нее оказалось достаточно времени. Сразу после фразы «приготовься» последовал мощный толчок в спину, и земля ушла из-под ног.       Все вокруг замелькало и закружилось. Бетонные стержни высоток стремительно увеличивались в размерах, хотя до конечной остановки было еще минуты две свободного полета. Мэйбл начало подташнивать. Спустя несколько десятков секунд она уже летела четко по перпендикулярной земле траектории и глотала открытым ртом удушающий поток воздуха, не в силах выдавить ни звука. Глаза почти моментально застлало слезами, она ничего не видела и не слышала, кроме отчаянного визга ветра в ушах. Пора начинать обратный отсчет? Каждый миг теперь мог быть последним, и девушка не знала, как далеко асфальтовая дорога, поэтому вопящий на уровне подсознания ужас сковывал ее тело не хуже металлической проволоки. Каждый миг она жмурилась в напряженном ожидании болевого порога в девять с лишним баллов, который она в любом случае превзойдет, ляпнувшись кровавым месивом о дорогу. Думать о причинах, несбывшихся мечтах, ошибках прошлого просто не было времени, ведь каждый миг… Ничто не вечно.       Уже несколько миллиардов вечностей прошло, как казалось Мэйбл, а она все продолжала падать. Вот теперь уже точно все. Конец. Сквозь ультразвук обжигающего трением ветра проскользнул чей-то вопль. Неразличимый и неинтересный умирающему сознанию. Но после того, как звук повторился настойчивее, Мэйбл просто не могла не разобрать слова. Точнее, слово, всего-то одно слово, которое решило вопрос «быть или не быть».       Лети       Щелк. В голове что-то сдвинулось. Мэйбл направила всю свою энергию на то, чтобы выровнять тело параллельно земле и лететь, а не падать вперед, словно она уже делала это миллионы раз. Получилось… В страхе Пайнс напрочь, безвозвратно позабыла о том, что может летать, хотя, казалось, как о таком забудешь? Мало того, что она могла просто создать преграду или опору, как ей уже удавалось, так она же сейчас просто сделала невозможное! Летать — вот оно, значит, как…       Девушка смогла открыть глаза наконец, щеки сводило от широкой улыбки, а от холодного буйного ветра, который, по сравнению с предыдущим ураганом, теперь казался легким колыханием воздуха, все-таки болели зубы. Но Мэйбл открыла рот еще шире и восторженно засмеялась. Она летит! Черт возьми, она летит!       Только сейчас Пайнс посмотрела вниз и поняла, насколько близко была к гибели. Гораздо, гораздо ближе, чем в прошлый раз. Она уже дважды за неделю чуть не умерла… Это лечится? Если да, то, наверное, в секретном отделении для особо буйно помешанных. Кроссовками она едва не касалась верхних веток деревьев. Мэй пролетала над парком, покрытым вечерней мглой, сквозь которую все равно мутно светили фонари, уютные, теплые гирлянды и золотистые кроны кленов. Девушка постаралась как можно быстрее набрать высоту, и это у нее очень даже хорошо получилось. Она расправила руки-крылья и счастливо громко-громко засмеялась, не волнуясь о том, что может привлечь внимание.       Сделав не совсем удачное сальто над крышей невысокого домика, уже больно знакомого ей, она приземлилась на твердую кирпичную поверхность. Рядом с ней уже мотылял ногами взвинченный Билл. Если подумать логически, сейчас единственное, чего могла хотеть Мэйбл — просто избить его до полусмерти, сжечь тело и пепел повторно сжечь. И оставшееся закопать в лесу под пентаграммой. Но счастье от спасения и волнительные ощущения никому неизведанного полета переполняли ее настолько, что для негативных эмоций в ее ярком сердечке просто не оставалось места. Она подошла и крепко-крепко обняла Сайфера, зарываясь замерзшим носиком в пушистые волосы. Просто потому, что он такой… волшебный. Билл обнял ее в ответ, передавая весь спектр своих эмоций, и удовлетворенно промурлыкал: — Я рад, что ты меня не угробила, звездочка…       Спустя несколько секунд они уже вместе летели прочь, в небеса обетованные, далеко, к самым настоящим звездам и их искренним, свежим, осенним мечтам. Кто бы мог подумать, что они вообще могут заметить то, что происходило в бесконечно однообразных окнах домов. Они и не заметили. Но на одно, особо ярко освещенное окно нужно, ну просто необходимо было обратить внимание…

***

      Гидеон сидел с кружкой зеленого, горького, совершенно невкусного чая за белым столом в гостиной. Было холодно. Даже несмотря на то, что отопление ему включили даже раньше, чем всем остальным. Было холодно. Холодно и по-настоящему пусто. Дом молчал. Чай остыл, за окном гремел о стекла ветер. Еще один ужасный вечер подходил к концу…       Нет, он не сожалел. Никогда бы себе не признался в том, что виноват и жалеет о совершенных поступках. Сама мысль об этом вызывала у него отвращение. Зато да, он был зол. О, еще как зол! И нет, ни в коем случае не на себя. На нее. На эту жалкую прошмандовку, пустышку, не стоящую ни капли его нервов, денег и любви. Невероятно, что человек, который всей своей жизнью обязан ему, способен на такое подлое предательство. Где эта дура сейчас? Еще четыре дня назад он был уверен, что она ночует в компании грязных бомжей на вокзале. Еще четыре дня назад она должна была приползти к нему под дверь и испытать на себе его воистину праведный гнев. А потом приготовить вкусный ужин и поцеловать в лобик на ночь. Но этого, черт возьми, не произошло! Ясное дело, что-то тут неладно.       В дверь постучали. Лицо Гидеона прояснилось, на нем промелькнуло даже подобие ухмылки. Сейчас все будет… — Привет, любимый.       Он крепко, по-мужски собственно и властно обнял вошедшую в прихожую блондинку. Пасифика — вот тот человек, который всегда его понимал. Теперь, считай, дело в шляпе. — Ну что, сныкалась эта шкура от тебя, да, братец? А я тебе говорила.       Гидеон раздраженно цокнул языком и заладил свое: — Только ты еще не начинай. Что-то нашла?       Пасифика эпатажной походкой, уже привычной всем ее знакомым, подошла к столу и села на кресло, элегантно закинув ногу на ногу. Достала из сиреневого кожаного чемоданчика дорогой ноутбук и в молчаливом спокойствии забарабанила по клавишам. Потом повернула экран в сторону Гидеона: — Тебе знаком этот парень? — Ну, да. Он, вроде, был организатором выставки… около двух недель назад. Это имеет какое-то отношение к делу? — Схватываешь на лету. Окей, мои догадки в который раз подтвердились. В общем, твоя сучка у него дома. Что хочешь делать? — Убить и отобрать.       Пасифика довольно улыбнулась, щуря узкие накрашенные глазки. — Не так быстро, милый. Начнем издалека, — двоюродная сестра пробила еще пару строк в интернете, довольно качая головой. — У меня с этим «принцем» свои личные счеты. Давай же сделаем приятно нам обоим.