***
Еще недавно ютившиеся у камина дома они очутились в тихом безлюдном парке. Оглядываясь вокруг, Мэйбл не скрывала, что уже скучает за знакомым ей центром города и привычными, близкими сердцу местами. Но, как бы ни было тоскливо, она сейчас находилась рядом с человеком, которого ценила действительно больше, чем родные улочки и скверы, окруженные большими многоэтажками. Это место тоже имело свой особый оттенок очарования. Нигде вокруг не виднелись башни светящихся зданий, не гудели мириады машин. Было и тихо, и немножко пусто. Так и хотелось заполнить эту пустоту своим присутствием. Ветер гонял хрустящие листья кленов в лучах ночных круглых фонарей. Мэйбл закуталась в шарф поглубже, слушая рассказы Сайфера о детстве, проведенном в этих местах. Почему-то сейчас не хотелось верить, что их воспоминания — сплошная подделка. Тишина, журчащая в непроницаемой темноте, прерывалась их громкими разговорами и хохотом, подшучиванием. Они, словно маленькие дети, толкали друг друга на обочину, из-под их ног брызгами разлетались еще мокрые от послеобеденного дождя листья. Осень смеялась над ними с высоты глубокой, полной луны, укрывая это место спокойствием и уютом. Билл не мог объяснить, почему чувствует себя рядом с ней так свободно. Ему не приходится притворяться тем, кем он никогда не был и никогда не будет. Мэйбл — ходячий человек-веселье. Хотелось вечно удивлять ее чем-то новым, открывать ей себя и быть уверенным, что все останется между ними. Их маленький секрет. Хотелось оберегать и лелеять ее, защищать от жестокого внешнего мира и тонуть в ее собственном, внутреннем. Пайнс поежилась и вздохнула, а потом громко чихнула, смешным звуком заставляя Сайфера рассмеяться. — Нос замерз… Вот так всегда. Ух, осень, зла на тебя не хватает. — Мэйбл улыбнулась, шмыгая уже в который раз. Хоть бы не заболеть. Внезапно Билл перед ней остановился, заглядывая в бездонные карие глаза. Из его рта вырвались клубы пара, когда он волнительным до дрожи в голосе тоном произнес, наверное, сам того не сознавая: — Хочешь, согрею? В воздухе повисло легкое молчание, звонкое и гулкое, словно эхом отбивалось от асфальта. Мэйбл на миг показалось, что взгляд его глаз скользнул на тонкую линию потрескавшихся губ, а рука непроизвольно дрогнула, обнимая ее за талию. Пайнс мечтала, чтобы этот момент длился вечно. Но, черт побери, мобильник! Бесовский атрибут громко и настойчиво запиликал трижды, силясь вывалиться из узкого кармана пальто. Мэйбл сдавленно улыбнулась, а Билл смущенно отступил на шаг назад, высвобождая девушку из объятий. Они бы потом здорово пожалели о случившемся… Еще рано, если уже не поздно. Пайнс на несколько секунд забыла о происходящем, вообще о том, где и с кем находится. До диких чертиков пугала надпись на изображении высветившегося сообщения от неизвестного номера. Она в ступоре перечитала строчку раз эдак пять, постепенно до нее начал доходить смысл увиденных слов… Уважаемая Амабель Пайнс. Прискорбно уведомляем Вас о том, что Ваш дальний родственник по отцовской линии Стэнфорд Пайнс попал в серьезное ДТП, в последствии которого пребывает на данный момент в больнице, в реанимационном отделении. Просим при возможности как можно быстрее приехать по адресу…Глава 12
18 октября 2017 г. в 20:32
— Ну, вот. Добавь сюда пару мазков… Да нет же, сюда не желтый. Кадмий красный как минимум, а то и еще темнее!
Билл нетерпеливо коснулся своими пальцами руки Мэйбл, случайно ударив ее лучиком тока. Девушка машинально отдернула ладошку, а Сайфер улыбнулся своей любимой кривой улыбкой. И повторил свой жест, от которого сердце Пайнс томительно уплыло за пределы перемазанного краской тела. Плавно он направил ее ладонь, пытаясь показать, какой мазок нужно сделать на крыше, а Мэйбл совсем не обращала внимания на картину, даже прикрыла глаза, пытаясь различить каждое касание. Его тепло и шелковистая, слегка шероховатая кожа грела замерзшие пальцы. Горячее дыхание у ключиц мурашками перебегало к бледным щекам… Девушка рвано вздохнула, но Билл, похоже, этого не заметил. Или притворился…
— Вот так… — протянул он, задумчиво, медленно изучая каждый миллиметр холста. Как же хотелось ей оказаться на месте картины, под внимательным и серьезным взглядом глубоких глаз, в которые заглядываешь и удивляешься, откуда в человеке столько любви к искусству. Столько любви…
Что-то мягкое и мокрое коснулось оголенной лодыжки, и Мэйбл вздрогнула, возвращаясь из своих раздумий. Сайфер что-то самозабвенно дорисовывал на картине, постепенно забывая, где и с кем находится, как это с ним часто случалось. Девушка обратила свой взгляд вниз и улыбнулась, потрепала льнущего к ногам Пухлю за розовым щетинистым ушком. Наглый свинтус вечно нарушал их послеобеденную идиллию, требуя дополнительных вкусняшек. Уже привычным движением Мэйбл выуживает из кармана кофты кулечек с морковкой и подкидывает в воздух кусочек. Поросенок подпрыгивает так высоко, как может, и отточенным за годы движением ловит его почти у земли, благодарно хрюкая в ответ. За последнее время они с Пайнс сильно сдружились, Билл даже начал ревновать Пухлю к Мэйбл. Или Мэйбл к Пухле…
Девушка вернулась взглядом к картине, которая уже по праву была не ее собственной, а не более чем совместной. Но впечатление производила должное… На фоне закатного, фиолетового вверху и бордово-желтого в середине неба засыпал в объятиях вечера яркий, теплый городок. С башенками и рифлеными крышами, фонарями, освещающими крутые, узкие улочки и разноцветной осенней листвой на по-вечернему светящихся деревьях. Мэйбл засмотрелась, утопая в атмосфере картины и родном запахе густых масляных красок. Но еще более волнительно, еще более уютно становилось из-за его присутствия, волн тепла, исходивших от него.
Девушка невольно впервые задалась вопросом: а как давно она начала так думать о Сайфере? Раньше она боготворила Гидеона и как быстро и необоснованно переключилась на Билла. Хотя, может, это и есть ее удел — боготворить идеальных мужчин. При слове «идеальных», промелькнувшем в ее мыслях, Пайнс мимолетно вздрогнула от отвращения к самой себе. Это кого, Гидеона она сейчас назвала идеальным? И неужели считала так хоть когда-то? Ну уж нет, тут она перегнула палку сильно в сентиментальном порыве.
Нет, она не любила Гидеона. Но очень старалась это сделать. Помогала ему во всем, была послушной и услужливой, делала вид любящей девушки и отменно исполняла роль прекрасной будущей жены. Что угодно, но не любила.
С Сайфером другое… Совершенно иначе. Никогда Гидеон не заставлял ее трепетать от макушки до кончиков пальцев. Никогда она не думала о нем по своей воле, никогда не чувствовала себя защищенной, любимой. Опекаемой. Согретой. И эти все чувства были ей действительно в новинку, хотя, казалось бы, они — самые элементарные.
И это при всем при том, что с Биллом они вовсе не более чем друзья. Друзья, сплоченные одной проблемой. И то, что чувствовала к нему девушка, она не могла с точностью назвать любовью. Ей раньше никогда не приходилось любить. А сейчас она просто боялась нарушить этот мир между ними своими глупыми навязчивыми мечтами. Скажи она такое Биллу — смущение и неловкость на всю жизнь перекрыли бы их общение. Да и как сказать, если Мэйбл сама ни в чем не уверена. Может, это и вовсе не любовь, а… Другое, не менее волшебное чувство, не менее ценное. Пайнс ничего не могла поделать и пока не хотела. Только молча ценила и любила эти невероятные моменты, эти ощущения, когда рядом с ним. Вот так бы всегда…
На этот раз Билл самостоятельно вывел Мэйбл из транса, в который она не так уж и редко впадала, уходя в себя. За неделю совместного проживания оба успели выучить привычки друг друга на зубок. Парень заботливо сложил помытые кисти в тубус и поставил картину с мольбертом в дальний угол утопающей в уютном беспорядке комнаты. Под косыми лучами сумеречного солнца, которое не спеша собиралось уплыть за горизонт, витало в воздухе за окнами бабкино лето. Оно рваными паутинками летало в потоках порывистого теплого ветра, уносимое алыми листьями, прощалось с маленьким домиком на окраине города, с домиком, который так хотелось согреть и убаюкать на нежных руках осени.
Двое беспорядочно счастливых людей сидели за деревянным столиком у потрескивающего камина, допивая душистый черный чай с сахаром и кислым, вкусным лимоном. Беседа текла сама собой, пока за дверью сгущались темные, звездные сумерки.
— Как продвигается дело в плане… операция «Вернись туда, не знаю куда, найди то, не знаю что»?
Билл усмехнулся небрежно, оставляя недопитый горячий чай, попутно разливая его маленькими лужицами на столе.
— Операция безуспешно провальная.
Странно, что Мэйбл не почувствовала разочарования. Они оба стремились в одиночестве к волшебству, которое светилось сквозь тихие сны. Но теперь, обнаружив способность воссоздать свою собственную магию, никто из них в том мире не нуждался. Скорее, они нуждались друг в друге. Оставалось только любопытство, легкое ненавязчивое желание разгадать все тайны, которое сквозило в каждом взгляде. Но пока что ребята действительно топтались на месте.
— Забавно, — от чего-то выпалила Мэйбл неуместное слово, вертевшееся на языке, сопровождаемое искренним смешком. Примерно в таком духе проходили все их волшебные разговоры за чашкой чая у камина.
— Забавно, тут большего и не скажешь. Но у меня есть идея получше. Чем зря сидеть в этой полупродрогшей лачуге, давай-ка пробежимся в парк. Ты не представляешь, насколько давно я там не был, хотя времени у нас хоть отбавляй!
— Звучит очень заманчиво. — Мэйбл улыбнулась как можно шире, радуясь возможности провести время вместе. — Я только мигом, переодену свитер потеплее.
— Заметано, — воскликнул парень, сгребая кульки с печеньем в охапку. Еще одна осенняя ночь пролетит сквозь них, оставляя приятное послевкусие. Приятные воспоминания.