Она любила летать по ночам

      С утра солнце встает далеко не для всех. Еще интересно, что солнце-то у каждого свое. И, конечно, небесное дневное светило, отгородившееся сегодня от всех проблем насущных за толстым слоем серой дождливой ваты, не имеет к этому никакого отношения.       «Ну и пусть себе дуется за облаками, — обиженно подумала Мэйбл, закутываясь потеплее в кокон теплого мешковатого одеяла, утыкаясь носиком в соседнюю подушку с запахом имбирных пряников и сладкого чая с лимоном. — Отопление уже, между прочим, включили».       Соседняя мягкая подушка зашевелилась и невольно спихнула с себя заспанную голову Мэйбл. Девушка промычала что-то невнятное, повернулась на другой бок и, не почувствовав никакой опоры под телом, едва успела выставить руку, чтобы не упасть на пол. Тут-то она очень даже проснулась. Как оказалось, вчера вечером заснула она на диване, с края которого только что чуть не свалилась. Более того, оказавшись по стечению сумбурных обстоятельств, проносящихся мимо нее со скоростью света, в чужом доме, Пайнс еще и умудрилась заснуть на оживающей по утрам подушке, именуемой Биллом Сайфером. Последний уже изо всех сил продирал слипающиеся глаза и позевывал в потолок. Мэйбл вернула себе лежачее положение на диване, но уже не спешила класть голову на мягкий свитер парня. От того самого неловкого момента сегодняшней ночи ее щеки зарделись легким румянцем, доставляя легкое волнительное удушье. А все-таки лежать на нем было до нехорошего приятно. — Опочки, доброе утро! — промычал Сайфер, потягиваясь и улыбаясь одновременно. При этом он до того мило сморщил свой безупречный носик, что Мэйбл завороженно хохотнула. Уже в более приподнятом настроении она сморозила беспалевное: — Что, прянички имбирные любишь?       Билл замялся и скинул с себя другой конец одеяла. — Тоже мне, кто их не любит? — Гидеон, например, — все еще улыбаясь, ответила Мэйбл совершенно без злого умысла, но спустя секунду неловкого молчания поняла, что сморозила явно лишнее. Сайфер замялся еще больше, но потом всем видом своим отмахнулся от всякой ерунды, провозгласил, что ванная занята, и пошлепал в вышеуказанном направлении. Мэйбл особо не возражала.       Из ванной послышался шум льющейся воды. Мэйбл грустно вздохнула и съежилась на стульчике у окна. Как она старалась наладить отношения с этой оттаявшей каменной глыбой по имени Билл Сайфер, и все бестолку, даже хуже. Конечно, не укрылось от ее глаз, как он вчера старался пересилить себя и показаться для нее с лучшей стороны. Но, понятное дело, такая безумно неординарная роль давалась ему более чем сложно, да еще и сидела на нем, как деловой костюм, купленный на размер меньше, чем нужно. И так паршиво Пайнс себя давно не чувствовала. Паршиво ей бывало почти что каждый день, пока она жила в доме Гидеона, да вот паршиво-то ей было из-за своих личных обид. А тут другое совсем… И место это, оформленное специально для нее в таких неадекватно-ярко-игрушечных тонах, в такой смешной атмосфере, еще не обладало таким необходимым уютом. Но девушка совершенно точно убедила себя, что во что бы то ни стало хоть за ухо притянет сюда этот уют всеми своими силами. Она ворчливо показала язык свинцовым облакам, за которыми пряталось пофигистически настроенное солнце, и пошлепала на кухню готовить завтрак.       Мэйбл давно уже благополучно окрестила свои периоды жизни на «сейчас», «прошлый» и «позапрошлый». И не нужно придумывать никаких слюнявых ассоциаций, простая хронология и ничего лишнего. Мэй улыбнулась своим мыслям: интересно, в какой именно момент заканчивался один этап и начинался новый. Ну, с «прошлым» понятно, а что на счет «позапрошлого»? Смерть родителей, отъезд Диппера или, может, именно переезд к Гидеону? Скорее первое, если думать, с чего все действительно началось.       Ох, черт, черт, черт!       Омлет на сковородке беспардонно подгорал со всех сторон. Мэйбл начала судорожно отскабливать его по краям и в конце концов ей удалось спасти завтрак, который уже перестал быть идеальным. Ну, вот, приехали. Эти все философские сопли — кому они сдались? Лучше бы за плитой следила. — Н-да. Ты же, вроде, неплохо готовишь?       Из-за спины долетело недовольное ворчание пришедшего из ванной Сайфера. Вот принесло-то как не вовремя. Мэйбл ничего не ответила, раскладывая по тарелкам куски кулинарного шедевра, причем заведомо отобрав Биллу самые не подгоревшие.       Мэйбл развернулась и, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, подала еду на стол, приправив кое-какими свежими осенними овощами и яблочным соком прямого отжима. От увиденного она чуть не поперхнулась, чуть не выронила из рук предательски дрогнувшую тарелку. Билл сидел… Сидел, в чем мать на свет родила. К сожалению, не в рубашке. Собственно, Мэйбл тут же осеклась, ругаясь сама на себя за не слишком пристойные мысли. Да внизу у него наверняка полотенце или… Или штаны пижамные, вот. Пайнс потупилась в тарелку, изо всех сил стараясь думать именно о пижамных штанах, а не об их содержимом. Сайфер кашлянул в кулак и взволнованно поинтересовался, не смущает ли ее голый торс, но Пайнс только отрицательно замотала головой, мол, нисколечко не смущает.       А глаза все норовили мельком пробежаться по непокрытой части тела парня. Осторожно поглядывая поверх тарелки, Пайнс заметила, что на лице Сайфера расцвел просто таки помидорный румянец. И ей стало вот совсем неловко, ведь причиной всех неловкостей сегодняшнего утра была она. Да и в самом деле, он же парень. Ему можно! И чего стесняться?       Опять Мэй еле оторвала глаза от торса. Нет, он совсем не такой, как у плейбоев с глянцевых обложек. Хотя и тут есть свои прелести. Определенно есть! Особенно притягивает просто невозможно белоснежная кожа. Будто ее совсем никогда не касались лучи солнца. Не худой и не толстый, в меру подтянутый. Отчетливо проглядывают кубики пресса. Это издевательство чистой воды!       Похоже, Билл тоже дошел до такого вывода. Он сдавленно промычал что-то в виде извинений, вышел в другую комнату и вернулся уже с футболкой. Ужасно большой футболкой, закрывшей все его вот эти вот «прелести». Тут уже Пайнс залилась помидорной краской и начала лепетать что-то в стиле «нет, что ты, все нормально, ничего страшного и вообще…» Ситуация, мягко говоря, хуже некуда. Мэйбл подумала, что этот день уже ничто не спасет, но неожиданно для самой себя звонко рассмеялась, запрокидывая голову и закрывая лицо руками. Да уж, когда еще попадешь в такой сумасшедший дом?       Билл, видимо, тоже перенервничал и засмеялся не хуже Мэйбл. Напряжение звонко разбилось, и дышать стало аж как-то легче, свежее. — Ну и бывает же… Сумасшедшее утро, — продекламировал Сайфер. — И не говори. — Если хочешь знать, омлет все равно вышел неплохо. Давно не ел домашней пищи: готовить не умею.       Пайнс улыбнулась, убирая тарелки со стола, как привыкла уже делать раньше. — Скоро научишься.       Время летело быстро. За все утро Мэйбл ни разу не взглянула на часы, хотя в «прошлом» каждые пять минут проверяла, дожидаясь наступления ночи. Вспомнив о том, сколько хорошего осталось в той двухэтажной квартире, в той самой подсобке с одним окном и голыми стенами, девушка заметно помрачнела. Труды долгих недель сгорели в беспощадном пламени, что вообще им было заведомо суждено. Работа, над которой она в поте лица проводила бессонные ночи, она уничтожена. Краски, кисти, холсты и мольберт тоже остались там. А рисовать-то хотелось… Сильно.       Да и сны приходили все такие же по ночам. И становились все детальнее и ярче, информативнее. С того момента, как она переселилась к Сайферу. Было в этом что-то такое же важное и «неспроста», как и во всех происшествиях ее жизни, если брать последние два года. Но Мэйбл уже давно отчаялась их воссоединить, уловить ускользающую ниточку за конец. Вот Билл — другое дело. По нему прямо видно, что он вовсю занят мозговой деятельностью, наверняка по такому же поводу. В такие моменты Мэйбл боялась себе признаться, но испытывала отчетливое ощущение, что парень читает ее мысли. Вот как сейчас. — Мэйбл, хочешь, я буду делиться с тобой своими красками и кистями? Я хотел бы посмотреть на твои картины…       Неожиданная громоподобная фраза Билла выбила Мэйбл из колеи. Да, определенно да! Но ведь он и так уже много сделал для нее. И сейчас Пайнс на мели, а живут они только на заработанные с выставок деньги Сайфера. Ой, куда правду деть, Мэйбл и раньше так жила, сидела на шее Гидеона. Но труд Билла оценивался в ее глазах гораздо больше. Ей пришлось ответить «нет, спасибо», хотя руки так и чесались, так и чесались! Сесть бы сейчас за холст, окунуть шелковистую кисть в масляную густую краску, легким мазком нанести призрачный силуэт на холст, а потом еще и еще, едва заметные контуры и яркие, нежные, восхитительно чистые цвета, пока мир не заиграет новыми красками. Да, это желание нескрываемо хорошо читалось в ее глазах.       Билл настойчиво встряхнул ее за плечи и уволок не без уговоров в неизведанную сторону дома. Там находился небольшой, но вместительный зал, полностью уставленный картинами, этюдами, мольбертами и прочими принадлежностями. Девушка так и ахнула при виде этого всего. Мечты потихоньку начинают сбываться… — … и все получится, — тем временем договаривал свои фразы Билл, начало которых Мэйбл благополучно прослушала. — Но ты не перетрудись особо. Вечером я буду учить тебя летать!