Она любила летать по ночам

      Дверь за спиной захлопнулась. Мэйбл вдохнула глубоко-глубоко, закрыла глаза и медленно выдохнула. Среди этих ненавязчивых запахов свежей краски на стенах, пластика и легкого оттенка пыли в вечернем сумраке мегаполиса больше всего чувствовался запах свободы. Самой настоящей свободы, пьянящей, свежей, морозной. Хотелось попробовать ее на вкус, эту призрачную, обманчивую сказку, от которой веет мятным волшебством и близостью зимы. Так долго, так много потерь. А теперь бежать, не останавливаясь, теряться в потоке машин и огней, хотелось за город. В лес или в поле, в небо со светлячками и звездами наперегонки, лететь хотелось. Высоко…       Это «высоко» так легко разбить. Вдруг дважды хлопнет дверь, вдруг он выйдет вдогонку и испортит этот слабый и без того миг. Бежать быстрее, бежать вниз по ступенькам, перескакивая через три, а то и четыре. Скользить рукой по перилам и выбегать со смехом на улицу, толкая входную дверь плечом. Это было вкусно, легко, как только она умеет делать. Только бы этот город замер во времени, а осталась она наедине с реальностью, с той реальностью, которую она выбрала, в которой хотелось, чертовски хотелось жить. Без машин, без этого такси, бесшумно летящего по дороге, как могла бы сейчас летать она где-то высоко-высоко в небе, дотянуться рукой до звезд так, чтобы воздух подернулся тонкой рябью. Разбить мечты, ведь главная мечта — это ее жизнь, это свобода выбора. Она пьяна свободой. Ночными матовыми стеклами витрин магазинов, маякнувших уже вдали. Не в том районе.       Узнавать все по новой, все заново, в первый раз, и опять, и опять, словно дурной до неприличия сон. Найти того, кто меньше всего будет похож на человека, как и она. Мечта — слишком сладкое слово. Тут нечто большее. Это жизнь.       Такого не случалось раньше и не будет больше никогда. Нет будущего и прошлого — только одно сейчас, потрескавшиеся губы в дурацкой счастливой улыбке и мягкий, крадущийся туман вокруг, и в глазах, и на губах, когда произносишь это свежее слово «свобода», и когда не произносишь и ни о чем не думаешь вообще, на совсем и в никуда убежать без оглядки, летать в облаках.       Такси остановилось. Мэйбл щедро высыпала на подлокотник водителю горсть помятых зеленых бумажек и звонко хохотнула: они ей больше не нужны. Машина уехала.       Этот район был не похож на центр города, скорее на самый дальний пригород в округе. Перед вдумчивым взглядом Пайнс светился новый уютный дом. Он был маленьким, одноэтажным, но до невозможности приятным. Девушка ощутила, словно в нем уместился весь мир. Перед ней светился теплыми огнями в синюшную осеннюю ночь маленький собственный мир. Разве не о таком она мечтала?       Ничто в нем было не идеально, все было так по-своему, иногда даже неказисто, но вот как раз это создавало ему послевкусие настоящего. Мягкие разноцветные ковры, лампы в тонких абажурах, картины на стенах, скрипящие половицы, нечетное количество догорающих дров в камине — все было в этом маленьком рождественском домике. Даже больше, чем все… — Сюрприз!       Из-за угла высунулась счастливая морда Сайфера, а потом и он весь вылез наружу. На нем был странного вида свитер, который к этому человеку вообще ни к селу, ни к лесу. Мэйбл расхохоталась. Черт возьми, да что он творит? — Билл, ты какой-то придурковатый маньяк на самом деле, знаешь?       Мэйбл бросила чемодан на пол, подошла к Сайферу и погладила крупную бежевую вязку свитера. Чего-чего, а такого вот совсем не ожидаешь. — Ой, да брось, я же старался. Поддержать тебя хотел, ну, знаешь… После всего этого. Да уж, такое себе оправдание. — Я бы по тебе так и не сказала, что ты способен на такое. Раньше вообще на Гидеона смахивал своим видом и манерами. — Вот блин, ну зачем ты мне про этого кретина напомнила? Все настроение коту под хвост, ну ты умеешь, конечно. Надеюсь, хоть сюда его не притащила?       Билл обиделся не на шутку. Видимо, Гидеон его знатно раздражал. Мэйбл очутилась в таком сказочном месте, что все вокруг казалось игрушечным, даже надутый Билл. — Очень смешно, Сайфер, очень смешно. И что все это значит? Мы теперь соседи, серьезно? — Ой, да брось. Будто тебя что-то не устраивает. Между прочим, я тут все капитально переделал только ради тебя одной, а ты еще и недовольна. Я могу вернуть такси, если хочешь.       Мэйбл напустила на себя серьезный вид, пародируя Сайфера, но он это быстро заметил, и девушка не удержалась, чтобы не рассмеяться, вызвав улыбку даже на лице Билла. Вот неужели этот человек может быть таким бешеным, как и она сама? Как же не верится… — И все вот это ради меня одной? Что ты этим хочешь сказать? — Так, звезда, ты меня бесишь. Сейчас соберешь свои манатки и маршируй за дверь или попробуй как-нибудь устроиться на этом почти дырявом диване, пока я принесу тебе кое-что еще.       Сайфер исчез за поворотом в соседнюю комнату, а через минуту вынес на руках что-то розовое и… живое? На девушку с восторгом смотрели черные глаза-бусинки и аккуратное круглое рыльце! Поросенок счастливо захрюкал, брыкнулся на руках у Билла и прыгнул на ошарашенную Мэйбл. Лицо расплылось в улыбке, и она засмеялась, прижимая к себе такое от чего-то знакомое существо: — Какой же ты милый, Пухля! Мой маленький свинтус, как же я тебя люблю…       Мэйбл даже не заметила, насколько у Билла стало каменное выражение лица. Заикаясь, он переспросил: — К-как ты его назвала сейчас? Как? Повтори! — Пухля… — немного озадаченно ответила Мэйбл, переводя взгляд с Сайфера на поросенка. Действительно, а что это сейчас было? — Ты, блин, понимаешь, что произошло? Ты вспомнила этого поросенка! Хотя я вообще подобрал его на улице в селе… наверное. И я даже не помню, чем был мотивирован этот поступок…       Повисла неловкая пауза, после которой Сайфер раздосадовано махнул рукой и воскликнул: — Ой, да иди ты, странная. Вот не было тебя в моей жизни, и все было хорошо. Свалилась тут на мою голову, понимаете ли. И вообще отдай мне свинью. У нас есть нечего.       Пухля опять забрыкался, когда парень попытался его вынуть из теплых объятий Пайнс. — Э-э-э! Подумаешь, есть нечего! Если и умрешь с голоду, я уж точно жалеть не буду. И вообще ты сам дал мне адрес своего дома, а сейчас ведешь себя, как последний псих. — Да потому что я такой и есть, черт возьми!       Оба замолчали, обдумывая смысл сказанных слов, а потом дружно рассмеялись. — Ну ты даешь… Чистосердечное признание, да ладно! И кто из нас странный теперь? Чудак.

***

      За окном заморосил дождь. Ночь уже затмила все небесные светила, месяц укрылся мягкими тучами и задремал над безмолвным городом. В одном из домов пригорода все еще горел свет. В нем было тихо и спокойно, из остывающих кружек чая валил теплый пар. Мэйбл свернулась калачиком на диване у камина, ее губы едва заметно подрагивали в тонкой улыбке. Сайфер зевнул, взлохматил соломенные золотистые волосы, поправил дрова в камине. Посмотрел на настенные деревянные часы, опять зевнул, прошел мимо дивана и сделал несколько шагов в сторону своей комнаты. Потом на секунду замер, раздраженно цокнул языком, вернулся и накинул теплый плед на спящую Мэйбл. И ушел спать.